ДОБРОДЕТЕЛЬ
Добродетель
(букв. – деятельное добро, делание добра) – фундаментальное моральное понятие, характеризующее готовность и способность личности сознательно и твердо следовать добру; совокупность внутренних, душевных и интеллектуальных качеств, воплощающих человеческий идеал в его моральном совершенстве.
Источник: Философия логика и методология науки Толковый словарь понятий. 2010 г.
Добродетель
есть постоянное, деятельное направление воли к исполнению нравственного закона и постоянное выполнение правил нравственного закона во всех отношениях, в какие только ставит нас жизнь. Древние, впрочем, под именем добродетели (virtus, αρετή) разумели больше гражданскую и воинскую доблесть, стойкость, нежели внутреннюю чистоту жизни. Они имели в виду больше мужескую добродетель, как и мужественную красоту; в новые времена понятие добродетели, как и красоты, дополнено и женственными их стихиями, выражающимися мягкосердием и кроткою покорностью высшим влияниям.
Источник: Философский словарь или краткое объяснение философских и других научных выражений. Киев 1876 г.
ДОБРОДЕТЕЛЬ
соединение знания того, что есть добро, и силы претворения его в жизнь; ее содержание выводится или из отрицательного определения добра (т.е. знания того, что не есть добро), или из положительного; должное отношение человека к существам низшим, подобным ему и высшим; возможны три ее вида: жалость, стыд и благоговение, т.е. три вида нравственного отношения человека к тому, что ниже его, к тому, что подобно ему, и к тому, что выше его, все остальные виды добродетели – великодушие, бескорыстие, терпеливость, щедрость – являются производными от первых трех (В. С. Соловьев).
Добродетель
это оценка в глазах общества или личности какого-нибудь свойства человеческого характера, личности, определяющего деяния. Истинная Добродетель – это и положительная логика созидания, и свет Божественной Любви. И только их единство создает ту гармонию, которой обладают высшие добродетели. При этом поступать наилучшим образом во всем (Аристотель) означает наполнять любовью любое дело, которое ни при каких условиях не станет злом.
Знания мало, чтобы поступать добродетельно. Нужно открыть в своей душе Источник Любви, чтобы с радостью начать ему подчиняться. Ибо схематизировать добродетель значит ошибиться.
Знания мало, чтобы поступать добродетельно. Нужно открыть в своей душе Источник Любви, чтобы с радостью начать ему подчиняться. Ибо схематизировать добродетель значит ошибиться.
Источник: Краткий критериологический словарь
Добродетель
этическое понятие, оценивающее поступки людей, имеющие положительное, «доброе» значение. В разные эпохи и у разных классов Д. оценивалась по-разному. Напр., в феодальном обществе Д. считалась верность сюзерену; крестьяне ценили трудолюбие. В эпоху становления капитализма как Д. рассматриваются бережливость, предприимчивость, деловитость и т. п. Д. стала отождествляться с накоплением денег, с богатством. У пролетариев формируются такие Д., как товарищество, преданность общественному долгу, революционная смелость, гуманизм и т. д. Борясь с лживостью, нечестностью, стяжательством, ленью и т. д., советское об-во отстаивает нормы коммунистической морали. Учение о Д. — элемент всех этических теорий.
Источник: Философский словарь. 1963
ДОБРОДЕТЕЛЬ
устремленность воли и разума к добру, почитание добра нравственным благом. Добродетель противоположна порочности и определяет постоянный нравственный образ действия человека. Содержание понятия добродетели менялось в истории весьма существенно. Древние признавали четыре основные кардинальные добродетели: мудрость, мужество, справедливость м умеренность, причем, однако, учили, что по существу добродетель одна и имеет лишь различные обнаружения. В евразийской философии в качестве основных добродетелей признаются четыре высших человеческих совершенства: мудрость в душе, крепкое здоровье на всех уровнях, гармония в человеке между стремлениями к материальному и духовному богатству, полнота жизненного счастья.
Источник: Евразийская мудрость от а до Я
ДОБРОДЕТЕЛЬ
от лат. virtus — сила): первоначальное значение—мужество и сила воина; в более широком смысле — способность или умение что-то сделать, вызвать определенный результат (например, лечебные свойства растения); в современном и более распространенном смысле — предрасположенность делать добро. В зависимости от различных определений добра добродетель также приобретает различный смысл: стоики и Кант сводили ее к усилию, намерению делать добро, т.е., в целом к заслуге; эпикурейцы и почти все англосаксонские моралисты (утилитаризм, прагматизм) отождествляют добродетель со счастьем, считая, что счастье — ощутимое доказательство моральных качеств. В социально-политической сфере «добродетель — это предпочтение общественного интереса личным интересам» (Монтескье),
Источник: Философский словарь
Добродетель
буквально – деятельное добро, делание добра) – 1) этическое понятие, характеризующее готовность и способность человека следовать добру; 2) совокупность душевных и интеллектуальных качеств, выражающих совершенный моральный идеал; 3) способность поступать наилучшим образом во всем, что касается удовольствий и страданий и связано с достижением счастья, тождественного высшему благу; путь к счастью и существенная часть самого счастья (Аристотель); 4) моральная твердость воли человека в соблюдении им долга, который представляет собой моральное принуждение со стороны разума, обязанности по отношению к себе и другим (И. Кант). В сфере интересов биоэтики Д. связана с моральными дилеммами, возникающими в современной биомедицине, обоснованием морального выбора в конкретных ситуациях взаимоотношений между врачом и пациентом, исследователем и испытуемым в контексте биомедицинских исследований.
ДОБРОДЕТЕЛЬ
свойство характера, одобряемое с моральной т. зр.; означает направленность разума и воли на нравств. образ действия. Д. противоположна пороку. В античной философии осн. добродетелью считалась мудрость, разумность. Платон считал четыре Д. основными («кардинальными»): мудрость, мужество, справедливость и умеренность. Д. и счастье считались совпадающими понятиями, поскольку одинаково означали жизнь, согласную с разумом и природой. Христ-во принизило роль разума и противопоставило четырем античным три «теологич. Д.»: веру, надежду и любовь. Д. в религ. понимании - средство быть угодным богу, путь личного спасения. Однако и верующие люди, совершая добрые поступки, делают это не ради расположения бога, а руководствуясь земными мотивами, стремлением к тому, чтобы жизнь стала лучше, а сам человек совершеннее. С т. зр. науч. атеизма Д. хотя и не гарантирует счастья, тем не менее его необходимое условие.
Источник: Православие. Словарь атеиста. М. Политиздат 1988.— 272 с. ISBN 5-250-00079-7
ДОБРОДЕТЕЛЬ
(греч. arete, лат. virtus) - способность человека совершать добро, устойчивое и постоянное качество его душевной жизни. Спонтанно совершать добро могут многие люди, добродетельные же отличаются тем, что они совершают добро постоянно - в любых жизненных обстоятельствах, в том числе и опасных для себя, и независимо от внутреннего самочувствия, от подъема или спада душевной энергии. Переход от жизни импульсивно мотивированной к жизни добродетельной описывается по-разному: 1) чаще всего как результат воспитания и самовоспитания; 2) у Сократа и стоиков как "второе рождение" с помощью философии; 3) в христианстве как результат благодати, помогающей неустойчивой воле человека последовательно совершать добро. Основные добродетели в древнегреческой философии: мудрость (свойственная философски зрелому разуму), благоразумие (практический ум), мужество, сдержанность и справедливость. Помимо названных и ряда других близких к ним добродетелей (честность, доблесть, рассудительность и пр.) Фома Аквинский вводит т.н. "богословские добродетели", имеющие благодатный характер, - веру, надежду и любовь. Иногда к последним добавляют благодатную мудрость.
Источник: Краткий религиозно-философский словарь
ДОБРОДЕТЕЛИ
от греч. доблесть) - оценки положительных человека, проявляющиеся в его делах и поступках. В истории культуры постоянно велись споры о природе и происхождении добродетелей. Они рассматривались то как космические надындивидуальные сущности и принципы, то человек признавался ареной добрых и злых сил, то как неизменные в своей основе психологические свойства личности (человек от природы добр или зол). В древней Греции под ними понимали устойчивые свойства характера. Платон выделяет четыре добродетели: мудрость, воздержание, справедливость и мужество (при этом мудрость - главнейшая). Аристотель к добродетели разума добавляет добродетель воли. В христианстве добродетели являются главным средством обретения святости и достижения спасения. Путь добродетели - это преображение и освящение греховной природы человека действием благодати Божией. Конкретные проявления добродетелей в православной аскетике принято определять через противопоставление основным страстям (гордость и тщеславие побеждаются смирением, чревоугодие - воздержанием, гнев - кротостью и терпением, печаль - слезами покаяния). В современной западнохристианской теологии выделяют четыре кардинальные добродетели (мудрость, воздержание, справедливость, мужество) и три теологические (вера, надежда, любовь). В светской жизни понятие добродетели заменяю понятием «моральные качества». Для того, чтобы встать на путь добродетелей, необходимо следовать принятому в данном обществе своду моральных законов и правил.
Источник: Тематический философский словарь
ДОБРОДЕТЕЛЬ
(Tugend) — постоянная направленность воли на нравственно благое; она сама является нравственным благом и этической ценностью. Платон определял добродетель как способность души к сообразным с ней делам; он различал четыре кардинальные добродетели. Согласно Аристотелю, каждая добродетель представляет собой нечто среднее между двумя (предосудительными) крайностями: сдержанность — между необузданностью и бесчувственностью; храбрость — между безрассудной смелостью и трусливостью; справедливость — между неправедными делами и несправедливыми страданиями; щедрость — между скупостью и расточительством; кротость — между вспыльчивостью и неспособностью к справедливому гневу. Подобным же образом он определяет и честолюбие, благородство, участливость и стыдливость. Для стоиков добродетелью является жизнь в соответствии с разумом и природой. Для Эпикура — это верное понимание условий истинного удовольствия. Меланхтон видел добродетель в стремлении к согласованию желания с правильным знанием. Систему добродетелей разрабатывал Гейлинкс. Кант определяет: «Добродетель есть моральная твердость в следовании своему долгу, которая, однако, никогда не становится привычкой, а всегда полностью вновь и изначально должна возникать из акта мышления». Для Гёте добродетель — «истинно подходящее в каждом случае». Христианскими добродетелями являются вера, надежда, любовь; см. также Шлейермахер; Этика.
D. V. Hildebrand. Sittliche Grundhaltung, 1933; О. F. Bollnow. Wesen und Wandel der Ten, 1958; A. MacIntyre After Virtue, 1981, dt. 1987; M. Slote. Goods and Virtues. Oxford, 1983; J. Halberstam (ed.). Virtues and Values. Prentice Hall, 1988.
D. V. Hildebrand. Sittliche Grundhaltung, 1933; О. F. Bollnow. Wesen und Wandel der Ten, 1958; A. MacIntyre After Virtue, 1981, dt. 1987; M. Slote. Goods and Virtues. Oxford, 1983; J. Halberstam (ed.). Virtues and Values. Prentice Hall, 1988.
Источник: Философский словарь [Пер. с нем.] Под ред. Г. Шишкоффа. Издательство М. Иностранная литература. 1961
Добродетель
универсалия культуры и философский термин, означающий положительное нравственное свойство характера человека, определяемое его волей и поступками; постоянное деятельное направление воли к исполнению нравственного закона. Древние греки различали четыре добродетели: мудрость, мужество, справедливость, умеренность. Сократ считал источником добродетели разум и высшую добродетель, заключающую в себе все остальные, усматривал в мудрости. По Платону, добродетели опираются на свойства души: мудрость – на разум, мужество – на волю, умеренность – на преодоление чувственности. Справедливость является сочетанием трех предшествующих добродетелей. Платон полагал, что каждое сословие имеет свою добродетель: у философов-правителей – мудрость; у воинов – мужество; у земледельцев и ремесленников – умеренность. Аристотель различал добродетели воли (этические) и добродетели ума (дианоэтические) и напрямую связывал добродетель со счастьем, заметив в добродетели не только путь к счастью, но и важную часть самого счастья. Французские просветители считали, что добродетели тесно связаны с истиной и общественным счастьем. По И. Канту, добродетель есть моральная твердость в следовании своему долгу. В системах немецкой классической философии (И. Кант, И. Фихте, Г. Гегель) понятия свободы духа и высшего блага вытеснили понятие добродетели как этический принцип. Известно, что Б. Франклин, один из авторов Конституции и Декларации независимости США в своей автобиографии систематизировал тринадцать добродетелей: воздержание, молчание, порядок, решительность, бережливость, трудолюбие, искренность, справедливость, умеренность, чистота, спокойствие, целомудрие, скромность.
ДОБРОДЕТЕЛЬ
нравств. наклонность человека к деланию добра, а также всякая отдельная «добрая» черта характера человека. В приобретении Д., т. е. в индивидуалистич. «самосовершенствовании», домарксовская этика, особенно этика религиозная, видела путь личного «спасения» человека и наиболее радикальное средство избавления общества от зла. Марксизм относится резко отрицательно к подобным учениям о Д. «Мы никогда не ждали, - писал В. И. Ленин, - и не ждем политических и социальных переворотов от «убеждения» власть имущих или от перехода образованных людей на сторону «добродетели». Мы всегда учили и учим, что классовая борьба, борьба эксплуатируемой части народа против эксплуататорской лежит в основе политических преобразований и в конечном счете решает судьбу всех таких преобразований» (Соч. Изд. 5. Т. 9, с. 333 - 334). Др. причина отрицат. отношения марксистов к бурж. учениям о Д. - то, что религия мистицизировала представления о ней. Религия объявляет Д. все то в поведении и характерах людей, что выгодно и нужно церкви, что способствует распространению ее учения и политики. Все это она под названием Д. превозносит как «путь следования небу», «согласие с волей божией».
В христианстве осн. Д. считаются вера (в бога), надежда (на бога), любовь (к богу и ближним, в том числе к врагам), смирение, послушание, терпение, самоуничижение и т. п. Буддизм учит, что путь «спасения» человека - овладение восемью Д., в числе к-рых признание бытия страданием и отрешение от всего земного. Проповеди подобных «Д.», способствующих упрочению эксплуатат строя в обществе, марксисты противопоставляют воспитание в людях качеств, присущих революционерам, борцам за социализм И коммунизм. Р. Б. Петропавловский
В христианстве осн. Д. считаются вера (в бога), надежда (на бога), любовь (к богу и ближним, в том числе к врагам), смирение, послушание, терпение, самоуничижение и т. п. Буддизм учит, что путь «спасения» человека - овладение восемью Д., в числе к-рых признание бытия страданием и отрешение от всего земного. Проповеди подобных «Д.», способствующих упрочению эксплуатат строя в обществе, марксисты противопоставляют воспитание в людях качеств, присущих революционерам, борцам за социализм И коммунизм. Р. Б. Петропавловский
ДОБРОДЕТЕЛЬ
понятие нравственного сознания, служащее обобщенной характеристикой положительных устойчивых моральных качеств личности (группы лиц, класса, об-ва), указывая на их моральную ценность. Вместе с тем понятие Д. подчеркивает деятельную форму усвоения добра (добродеять - делать добро) в противоположность простому знанию принципов, к-рое не делает человека добродетельным. Противоположностью Д. является понятие порока. Понятие Д подчеркивает роль отдельного человека как активного носителя той или иной нравственности. Поэтому представление о Д. играло особенно важную роль в моральном сознании античного и феодального об-ва, когда, с одной стороны, выделившаяся из первобытного коллектива личность смогла стать олицетворением общественной морали, а с др. стороны, еще широко распространено было убеждение, что моральные качества коренятся в естественных склонностях человека (хотя и могут быть благоприобретенными), обусловлены личной психикой людей. Понимание содержания Д. исторически менялось в соответствии с социальными потребностями об-ва и его господствующего класса. В Древн. Греции представление о Д. связывалось прежде всего с такими нравственными качествами, как мужество, умеренность, мудрость, и венчающей их Д. справедливости, что нашло выражение в учении Платона. Уже Аристотель подчеркивал, что Д. имеет не врожденный характер, а приобретается человеком в процессе упражнения. Христианская этика в эпоху средневековья выдвинула три осн. Д. - веру, надежду и любовь. В них вкладывалось, прежде всего, религиозное содержание (вера в бога, надежда на его милость и любовь к богу). Всем этим Д. придавался аскетический характер (Аскетизм) отказа от мирских благ и земных радостей в пользу загробной жизни. Понятие Д. широко продолжали использовать теоретики эпох Возрождения и буржуазного Просвещения. Но они связывали это понятие, в противоположность христианскому учению, с земными интересами и счастьем человека. Марксистская этика исходит из того, что причиной появления представлений о Д, является не отдельный человек, взятый сам по себе, а об-во. И хотя сознательная волевая активность человека играет большую роль, гл. фактором в сохранении, поддержании и изменении нравов является конкретно-исторический строй общественных отношений. возникающий и развивающийся по объективным законам. Поэтому моральные качества человека, поведения людей объясняются не только личными особенностями каждого, но и объективными законами каждой общественно экономической формации. Не случайно в социалистическом об-ве понятие Д. утрачивает первостепенное значение, а часто даже приобретает иронический оттенок, поскольку оно связывается с ханжеской религиозной моралью. Центр тяжести переносится на более сложные формы морального сознания -принципы и нравственный идеал.
Источник: Словарь по этике
Добродетель
Усилие, которое мы прикладываем, чтобы хорошо себя вести, и то благо, которое приносит это усилие. Добродетель – не исполнение какого‑то заранее заданного правила, тем более не уважение трансцендентного запрета. Добродетель – это одновременно нормируемая и нормативная самореализация индивидуума, который сам себе задает правила и сам себе устанавливает запреты, исходя из своих понятий о том, что достойно и что недостойно того, кем он является, и того, каким он хочет быть.
Греческое слово arкte, которое римляне переводили словом virtus (добродетель, доблесть), поначалу означало способность или совершенство. Так, «добродетель» ножа – резать, «добродетель» лекарства – исцелять, добродетель человеческого существа – жить и действовать достойно человека. Мы понимаем, что здесь речь идет о нравственной добродетели. Это способность, но нормативная способность. Совершенство, но в действии. Это приобретенное свойство (добродетельным нельзя родиться, им можно стать) выступает как склонность творить добро или, как говорил Аристотель, делать то, что ты должен делать, тогда, когда ты должен это делать, и так, как ты должен это делать. Но в качестве руководства к добродетельным поступкам и почти всегда в качестве правил поведения добродетельных людей выступает только сама добродетель. Добродетельное поведение подразумевает участие не только разума, но и воли. Добродетель требует усилий, но она же приносит удовольствие и радость. Тот, кто делится с другими, не испытывая при этом радости, не может называться щедрым. Это пересиливающий себя скупец. Тот, кто удерживается от разврата не потому, что ему противен разврат, а потому, что так надо, не может называться целомудренным. Это неудовлетворенный сластолюбец.
Известно, что Аристотель определял добродетель как золотую середину между двумя противоположными, но равно порочными крайностями («равно» здесь не означает «в равной мере»). Одна крайность «происходит от излишества, вторая – от недостатка» («Никомахова этика», книга II, 5–6, 1106b – 1107a). Так, храбрость располагается посередине между безрассудством и трусостью: безрассудный смельчак слишком рискует (допускает излишество), а трус совсем не рискует (демонстрирует недостаток). Храбрый же человек рискует в той мере, в какой это необходимо, тогда, когда это необходимо, и таким образом, каким это необходимо. Разумеется, ошибкой было бы видеть в этой модели апологию серости, посредственности и безликости. Золотая середина – это тоже крайность, но направленная вверх; это вершина, совершенство (там же), своего рода горная гряда между двух пропастей или двух болот.
«Под добродетелью и способностью, – пишет Спиноза, – я разумею одно и то же; то есть добродетель, поскольку она относится к человеку, есть самая сущность или природа его, поскольку она имеет способность производить что‑либо такое, что может быть понято из одних только законов его природы» («Этика», часть IV, определение 8; см. также доказательство теоремы 20). Это одно из проявлений conatus’а, его специфически человеческая форма. Добродетель – это способность жить и действовать, как подобает человеку (в нормативном смысле выражения), то есть «под водительством разума» (IV, теорема 37, схолия) и в соответствии с «образцом человеческой природы» (часть IV, Предисловие), который мы сами для себя установили. Одного разума здесь недостаточно, ведь действовать побуждает не разум, а желание. Но и одного желания недостаточно, ведь надо желать того, что разумно и свободно (что одно и то же), и быть способным это совершить. Поэтому желание добродетели (как способность, а не как нехватка добродетели) и есть сама добродетель, но только в том случае, если она проявляется в действии. Conatus (здесь – «стремление к самосохранению». – Прим. пер.) есть «первичное и единственное основание добродетели» (часть IV, теорема 22, королларий). Это стремление к своему собственному благу (часть IV, теорема 18, схолия), которое одновременно является и благом всего человечества (часть IV, теоремы 36–37), и осуществление этого стремления (часть IV, теорема 73, схолия). Добродетель – это усилие, увенчавшееся успехом; это потенциальная способность, реализуемая в акте, сопровождаемая осознанием истинности своих действий и радостью.
Греческое слово arкte, которое римляне переводили словом virtus (добродетель, доблесть), поначалу означало способность или совершенство. Так, «добродетель» ножа – резать, «добродетель» лекарства – исцелять, добродетель человеческого существа – жить и действовать достойно человека. Мы понимаем, что здесь речь идет о нравственной добродетели. Это способность, но нормативная способность. Совершенство, но в действии. Это приобретенное свойство (добродетельным нельзя родиться, им можно стать) выступает как склонность творить добро или, как говорил Аристотель, делать то, что ты должен делать, тогда, когда ты должен это делать, и так, как ты должен это делать. Но в качестве руководства к добродетельным поступкам и почти всегда в качестве правил поведения добродетельных людей выступает только сама добродетель. Добродетельное поведение подразумевает участие не только разума, но и воли. Добродетель требует усилий, но она же приносит удовольствие и радость. Тот, кто делится с другими, не испытывая при этом радости, не может называться щедрым. Это пересиливающий себя скупец. Тот, кто удерживается от разврата не потому, что ему противен разврат, а потому, что так надо, не может называться целомудренным. Это неудовлетворенный сластолюбец.
Известно, что Аристотель определял добродетель как золотую середину между двумя противоположными, но равно порочными крайностями («равно» здесь не означает «в равной мере»). Одна крайность «происходит от излишества, вторая – от недостатка» («Никомахова этика», книга II, 5–6, 1106b – 1107a). Так, храбрость располагается посередине между безрассудством и трусостью: безрассудный смельчак слишком рискует (допускает излишество), а трус совсем не рискует (демонстрирует недостаток). Храбрый же человек рискует в той мере, в какой это необходимо, тогда, когда это необходимо, и таким образом, каким это необходимо. Разумеется, ошибкой было бы видеть в этой модели апологию серости, посредственности и безликости. Золотая середина – это тоже крайность, но направленная вверх; это вершина, совершенство (там же), своего рода горная гряда между двух пропастей или двух болот.
«Под добродетелью и способностью, – пишет Спиноза, – я разумею одно и то же; то есть добродетель, поскольку она относится к человеку, есть самая сущность или природа его, поскольку она имеет способность производить что‑либо такое, что может быть понято из одних только законов его природы» («Этика», часть IV, определение 8; см. также доказательство теоремы 20). Это одно из проявлений conatus’а, его специфически человеческая форма. Добродетель – это способность жить и действовать, как подобает человеку (в нормативном смысле выражения), то есть «под водительством разума» (IV, теорема 37, схолия) и в соответствии с «образцом человеческой природы» (часть IV, Предисловие), который мы сами для себя установили. Одного разума здесь недостаточно, ведь действовать побуждает не разум, а желание. Но и одного желания недостаточно, ведь надо желать того, что разумно и свободно (что одно и то же), и быть способным это совершить. Поэтому желание добродетели (как способность, а не как нехватка добродетели) и есть сама добродетель, но только в том случае, если она проявляется в действии. Conatus (здесь – «стремление к самосохранению». – Прим. пер.) есть «первичное и единственное основание добродетели» (часть IV, теорема 22, королларий). Это стремление к своему собственному благу (часть IV, теорема 18, схолия), которое одновременно является и благом всего человечества (часть IV, теоремы 36–37), и осуществление этого стремления (часть IV, теорема 73, схолия). Добродетель – это усилие, увенчавшееся успехом; это потенциальная способность, реализуемая в акте, сопровождаемая осознанием истинности своих действий и радостью.
Источник: Философский словарь.
ДОБРОДЕТЕЛЬ
греч. ?????, лат. virtus) – категория этики, обозначающая положительные нравств. качества личности; противостоит понятию порочности. Понимание Д. исторически менялось. В Др. Греции различали четыре важнейших Д.: мудрость, мужество, справедливость и умеренность. Сократ, а за ним стоики выводили все Д. из мудрости. Платон считал, что каждая Д. опирается на определенное свойство души: на разуме основана Д. мудрости, на воле – Д. мужества, на преодолении чувственности – Д. умеренности. Гармонич. сочетанием этих трех Д. является Д. справедливости. Полагая, что каждое из сословий должно иметь свою Д., он утверждал, что Д. философов-правителей является мудрость; Д. воинов – мужество; Д. земледельцев и ремесленников – умеренность (см. R.P., IV, 417 Е–434 Д; рус. пер., СПБ, 1863). Аристотель в "Никомаховой этике" (кн. 2) определил Д. как "навык", сохраняющий середину между двумя крайностями. Напр., мужество является серединой между трусостью и отвагой, правдивость – серединой между хвастовством и притворством ("иронией") и т.д. Аристотель делил все Д. на две группы: н р а в с т в е н н ы е Д . , к к-рым он относил мужество, щедрость, великодушие, правдивость, вежливость, справедливость, дружбу, и у м с т в е н н ы е Д. – наука, искусство, разум, мудрость и благоразумие. Согласно Аристотелю, Д. – это не врожденные качества, а приобретаемые. Христ. этика провозгласила в качестве Д. аскетизм, отречение от чувственных наслаждений, слепое следование догме. Она противопоставила интеллектуальным Д. др.-греч. этики три богословские Д., основанные на свободе воли: веру, надежду и любовь. В эпоху Возрождения итал. слово virtu – Д. – означало телесную и духовную энергию. В качестве осн. Д. этика Возрождения выдвинула понятие достоинства человека. В 17 в. понятие Д. получает особенное развитие в этике Спинозы, для к-рого Д. заключается в интеллектуальной любви к богу, под к-рым он понимал природу. Согласно Спинозе, Д. тождественна пользе. "Действовать абсолютно по добродетели есть для нас не что иное, как действовать, жить, сохранять свое существование (эти три выражения обозначают одно и то же) по руководству разума на основании стремления к собственной пользе" ("Этика...", в кн.: Избр. произв., т. 1, М., 1957, с. 541–42). Идею об интеллектуальной природе Д. развивали и франц. просветители, к-рые указали на тесную связь Д. с истиной. "Добродетели, – говорит Гельвеций, – покидают те места, откуда изгнана истина" ("О человеке...", М., 1938, с. 366, прим.). Согласно Гельвецию, под истинной Д. необходимо понимать "... только стремление к всеобщему счастью..., предмет добродетели есть общественное благо и что приписываемые ею поступки суть средства для достижения этой цели" ("Об уме", М., 1938, с. 79). Большую роль этика франц. просветителей придавала воспитанию Д., основанному на справедливом обществ. устройстве. В революц. этике якобинцев большое распространение получило понятие "гражданской Д.", к-рая заключалась в отказе от личного счастья во имя исполнения высокого обществ. долга. У Гегеля Д. – снятие индивидуального для всеобщего; она является не отд. нравств. поступком индивида, а постоянной чертой его поведения. Истинная Д., по Гегелю, проявляет себя через посредство нравств. коллизий, через борьбу чувства и долга. Постоянное же соответствие поведения индивида его повседневным обязанностям есть всего лишь добропорядочность (см. Соч., т. 7, М.–Л., 1934, с. 185–86). От истинной Д. следует отличать Д. ложную, к-рая кичится мнимыми достоинствами, скрывая свои пороки и недостатки за узкосословными или имуществ. представлениями о нравств. ценностях. Примером ханжеской, лицемерной Д. является мольеровский Тартюф. Марксистско-ленинская этика придает большое значение таким высоким моральным качествам, как мужество, правдивость, справедливость, честность и т.д., к-рые в истории этики признавались нравств. Д. Эти качества личности, а также верность и преданность интересам рабочего класса, трудящегося народа, делу коммунизма, принципам пролетарского гуманизма, любовь к родине, непримиримость ко всякому социальному, нац. и расовому угнетению и эксплуатации определяют содержание нравств. идеала человека коммунистич. общества. Они нашли отражение в моральном кодексе строителя коммунизма, зафиксированном в программе КПСС. Лит.: Шишкин А. Ф., Из истории этических учений, М., 1959 (см. Предм. указатель); Бронзов ?. ?., Аристотель и Фома Аквинат в отношении к их учению о нравственности, СПБ, 1884; Z?ckler О., Die Tugendlehre des Christentums, G?tersloh, 1904; Braun ?., Aristoteles ?ber B?rger- und Menschentugend. Zu Politica III 4 und 5, W., 1961.
Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.
ДОБРОДЕТЕЛЬ
греч. arete, лат. virtus, нем. Tugend, англ, virtue) — деятельное добро, делание добра; фундаментальное моральное понятие, характеризующее готовность и способность личности сознательно и твердо
следовать добру; цельная совокупность внутренних качеств личности, воплощающих человеческий идеал в его моральном совершенстве. Д. является одной из двух основных форм объективации морали наряду с принципами, нормами; в отличие от последних, фиксирующих надличностную и общезначимую сущность морали, Д. выражает индивидуализированность и произвольность морали. Ее можно определить какявлен-ность морали в индивиде, мораль, ставшую мотивацией поведения. Для понятия Д. существенными являются следующие признаки. Она 1) всегда соотнесена с высшей, самодостаточной целью, которая никогда не может быть низведена до уровня средства и совпадает с человеческим совершенством; 2) сопряжена с особыми, только ей свойственными удовольствиями (радостями), практикуется ради самой себя; 3) возникает на пересечении природно-аффективных состояний (инстинктов, страстей, склонностей) и познающего ума, является качественной характеристикой (складом, устоем, диспозицией, нравственной определенностью) характера (нрава, этоса, темперамента, “души”) человека; 4) представляет собой деятельное обнаружение нравственной сущности человека, реализуется в поступках, соотнесенных с практикуемыми в обществе образцами поведения; 5) выступает как свободный (самочинный, преднамеренный, сознательно-взвешенный) образ действий, в ходе которого индивид принимает на себя риск собственных решений; 6) деятельно противостоит пороку. Среди конкретных теорий Д. наиболее значительными, обозначающими важнейшие исторические вехи в ее понимании являются теории Аристотеля и И. Канта.
Аристотель связывает Д. со счастьем, видя в ней и путь к счастью и существенную часть самого счастья. Понимая Д. как наилучшее, совершенное состояние души, Аристотель видит это состояние в том, что неразумно-аффективная часть души слушается указаний ее разумной части подобно тому, как ребенок слушается указаний отца. Результатом является обладание серединой: “Как в страстях, так и в поступках пороки переступают должное либо в сторону избытка, либо в сторону недостатка, добродетель же умеет находить середину и ее избирает”. Д. и пороки различаются не предметом, а способом, каким осуществляется то или иное дело; грани между ними являются подвижными. Середина — не арифметическая формула, а совершенный и каждый раз конкретный выбор, зависящий и от того, кто выбирает, и от частных обстоятельств выбора: “Установленных правил нет в поступках и действиях”. Добродетельные умения (привычки) человека соотнесены с привычными формами полисной жизни, которая также представляет собой воплощенный, предметно развернутый разум. Добродетельный индивид оказывается основной несущей конструкцией полисной морали.
Кант развивает свое учение о Д. в прямой полемике с Аристотелем и его традицией. Для его позиции суще-
ственны следующие моменты: Д. сопрягается с такой целью, которая сама по себе есть долг; она выводится из чистых основоположений и вовсе не является навыком, привычкой к добрым делам; Д. нельзя определять как середину, различие между ней и пороком имеет качественную природу. Кант разрывает связь Д. со счастьем и подчиняет ее долгу.
Аристотель и Кант своими подходами к Д. обозначают две эпохи в истории этики и морали. Для Аристотеля мораль выступает по преимуществу в форме моральной (добродетельной) личности. Такое понимание вполне соответствовало общественным отношениям античности и Средневековья, в значительной мере имевшим форму личных связей. Для Канта мораль совпадает с абсолютным законом, а этика трансформируется прежде всего в метафизику нравов. За таким взглядом стоял исторический сдвиг, в ходе которого общественные отношения приобретали безличный, вещный характер, а нравственность из области личностных добродетелей перемещалась в область нормативных систем (прежде всего права).
От Сократа и Платона идет традиция выделения четырех кардинальных добродетелей: мудрость (рассудительность), справедливость, мужество, умеренность. Рассудительность — свойство ума, разумной части души (дианоэтическая Д., по классификации Аристотеля) и имеет отношение ко всем др. Д. (стоики считали ее единственной Д.). Справедливость есть нравственная мера в распределении преимуществ и недостатков совместной жизни людей. Мужество — воинская Д., способ поведения, позволяющий преодолеть физическую боль и страх смерти, когда этого требует мораль. Умеренность представляет собой нравственный способ поведения применительно к чувственным удовольствиям.
Аристотель расширил каталог Д., добавив в него кротость, щедрость (вместе с великолепием), честолюбие (вместе с величавостью), а также дружелюбие, любезность и правдивость. В патристической и схоластической этике ряд Д. был дополнен теологическими (богословскими) Д. веры, надежды и любви, заимствованными у ап. Павла (1 Кор. 13: 13). В Новое время произошли изменения, в контексте которых традиционный каталог Д. был, с одной стороны, расширен, а с другой — смещен из центра на периферию нравственной жизни; сформировалась Д. терпимости (толерантности), задающая нравственную меру отношения к людям др. верований и убеждений; в связи с торжеством мещанского (буржуазного) этоса над аристократическим на уровень общественно значимых Д. были подняты такие качества, как труд, бережливость, прилежание и др.; изменилось соотношение Д. и общезначимых норм в пользу последних.
А.А. Гусейнов
следовать добру; цельная совокупность внутренних качеств личности, воплощающих человеческий идеал в его моральном совершенстве. Д. является одной из двух основных форм объективации морали наряду с принципами, нормами; в отличие от последних, фиксирующих надличностную и общезначимую сущность морали, Д. выражает индивидуализированность и произвольность морали. Ее можно определить какявлен-ность морали в индивиде, мораль, ставшую мотивацией поведения. Для понятия Д. существенными являются следующие признаки. Она 1) всегда соотнесена с высшей, самодостаточной целью, которая никогда не может быть низведена до уровня средства и совпадает с человеческим совершенством; 2) сопряжена с особыми, только ей свойственными удовольствиями (радостями), практикуется ради самой себя; 3) возникает на пересечении природно-аффективных состояний (инстинктов, страстей, склонностей) и познающего ума, является качественной характеристикой (складом, устоем, диспозицией, нравственной определенностью) характера (нрава, этоса, темперамента, “души”) человека; 4) представляет собой деятельное обнаружение нравственной сущности человека, реализуется в поступках, соотнесенных с практикуемыми в обществе образцами поведения; 5) выступает как свободный (самочинный, преднамеренный, сознательно-взвешенный) образ действий, в ходе которого индивид принимает на себя риск собственных решений; 6) деятельно противостоит пороку. Среди конкретных теорий Д. наиболее значительными, обозначающими важнейшие исторические вехи в ее понимании являются теории Аристотеля и И. Канта.
Аристотель связывает Д. со счастьем, видя в ней и путь к счастью и существенную часть самого счастья. Понимая Д. как наилучшее, совершенное состояние души, Аристотель видит это состояние в том, что неразумно-аффективная часть души слушается указаний ее разумной части подобно тому, как ребенок слушается указаний отца. Результатом является обладание серединой: “Как в страстях, так и в поступках пороки переступают должное либо в сторону избытка, либо в сторону недостатка, добродетель же умеет находить середину и ее избирает”. Д. и пороки различаются не предметом, а способом, каким осуществляется то или иное дело; грани между ними являются подвижными. Середина — не арифметическая формула, а совершенный и каждый раз конкретный выбор, зависящий и от того, кто выбирает, и от частных обстоятельств выбора: “Установленных правил нет в поступках и действиях”. Добродетельные умения (привычки) человека соотнесены с привычными формами полисной жизни, которая также представляет собой воплощенный, предметно развернутый разум. Добродетельный индивид оказывается основной несущей конструкцией полисной морали.
Кант развивает свое учение о Д. в прямой полемике с Аристотелем и его традицией. Для его позиции суще-
ственны следующие моменты: Д. сопрягается с такой целью, которая сама по себе есть долг; она выводится из чистых основоположений и вовсе не является навыком, привычкой к добрым делам; Д. нельзя определять как середину, различие между ней и пороком имеет качественную природу. Кант разрывает связь Д. со счастьем и подчиняет ее долгу.
Аристотель и Кант своими подходами к Д. обозначают две эпохи в истории этики и морали. Для Аристотеля мораль выступает по преимуществу в форме моральной (добродетельной) личности. Такое понимание вполне соответствовало общественным отношениям античности и Средневековья, в значительной мере имевшим форму личных связей. Для Канта мораль совпадает с абсолютным законом, а этика трансформируется прежде всего в метафизику нравов. За таким взглядом стоял исторический сдвиг, в ходе которого общественные отношения приобретали безличный, вещный характер, а нравственность из области личностных добродетелей перемещалась в область нормативных систем (прежде всего права).
От Сократа и Платона идет традиция выделения четырех кардинальных добродетелей: мудрость (рассудительность), справедливость, мужество, умеренность. Рассудительность — свойство ума, разумной части души (дианоэтическая Д., по классификации Аристотеля) и имеет отношение ко всем др. Д. (стоики считали ее единственной Д.). Справедливость есть нравственная мера в распределении преимуществ и недостатков совместной жизни людей. Мужество — воинская Д., способ поведения, позволяющий преодолеть физическую боль и страх смерти, когда этого требует мораль. Умеренность представляет собой нравственный способ поведения применительно к чувственным удовольствиям.
Аристотель расширил каталог Д., добавив в него кротость, щедрость (вместе с великолепием), честолюбие (вместе с величавостью), а также дружелюбие, любезность и правдивость. В патристической и схоластической этике ряд Д. был дополнен теологическими (богословскими) Д. веры, надежды и любви, заимствованными у ап. Павла (1 Кор. 13: 13). В Новое время произошли изменения, в контексте которых традиционный каталог Д. был, с одной стороны, расширен, а с другой — смещен из центра на периферию нравственной жизни; сформировалась Д. терпимости (толерантности), задающая нравственную меру отношения к людям др. верований и убеждений; в связи с торжеством мещанского (буржуазного) этоса над аристократическим на уровень общественно значимых Д. были подняты такие качества, как труд, бережливость, прилежание и др.; изменилось соотношение Д. и общезначимых норм в пользу последних.
А.А. Гусейнов
Источник: Философия: энциклопедический словарь
Добродетель
в системах нормативной этики свойство личности, делающее ее способной к нравственно «правильным» мыслям, словам и поступкам. Понятие Д. в европейской традиции преемственно по отношению к античному понятию «арете» в его послесократовском истолковании; у истоков доктрины о Д. стоит Платон, опосредованный аристотелизмом и стоицизмом. В терминологии, унаследованной европейской мыслью от Аристотеля через посредство схоластики, Д. есть «хабитус» (греч. E^iQ, лат. habitus — навык, стабильное состояние) души; см. Aristot. Eth. Nicom. II, 4,1105Ь20-1106а12. Как всякий другой «хабитус», Д. обычно приобретается, а затем приумножается и осуществляет себя посредством упражнений, т. е. сообразных ей «актов». Всякое проявление Д., в том числе и душевное движение, есть по такому пониманию «акт» Д. (поступок — это «акт внешний», actus externus , самонастраивание души — акт «внутренний», actus internus). Отсюда характерные для западного религиозного обихода выражения типа «акт веры» или «акт покаяния», означающие усилия возбудить в себе некоторое чувство, которые обычно сопровождаются чтением молитвенной формулы, а также термин «духовные упражнения». В акте «хабитуальная» Д. обретает действительность и становится «актуальной» Д. Все Д. мыслятся как свойства моральные в широком смысле слова; однако среди них выделяются как самая большая группа «моральные Д.» в узком смысле слова. В центре этой группы традиция поставила 4 «кардинальные» Д. (от лат. carde «ось»), число которых связано с символикой 4 стран света, 4 углов дома, 4 стихий и т. п. (полнота естественного), а отбор восходит к Платону (Resp. IV, 427е sqq.): благоразумие (prudentia), справедливость (iustitia), воздержность (temperantia) и мужество (fortitudo). Но если у Платона в связи с его этико-политической концепцией примат принадлежал справедливости, как бы суммирующей в себе прочие моральные Д., гражданской Д. по преимуществу, то схоласты склонны передавать примат благоразумию, Д., осуществляющей подчинение воли разуму и указывающей другим Д. пределы их меры (напр., Thomas Aquinas, Summa theol., la Пае, qu. LXI, art. 2). Вопрос о мере особенно важен потому, что моральные Д. по примеру Аристотеля часто описываются как середина между парами противоположных порочных крайностей: щедрость — середина между скупостью и расточительством, храбрость — середина между трусостью и опрометчивостью, и т. д. Погрешить против каждой Д. можно «недостатком» (per defectum) и «избытком» (per excessum) (трусость — «недостаток» храбрости, опрометчивость — ее «избыток»). Венчая моральные Д., благоразумие связывает их с интеллектуальными Д. (по Аристотелю — дианоэтическими); в числе последних — знание (scientia), мудрость (sapientia), разумение (intellectus), искусство (ars). Отдавая интеллекту первенство перед волей, традиция томизма отдавала интеллектуальным Д. первенство перед моральными. С христианской точки зрения интеллектуальные и моральные Д. в совокупности представляют собой Д. «человеческие», или «естественные»; от них отличны Д. «теологические», или «сверхъестественные» — вера, надежда и любовь (ср. 1 Кор. 13:13), число которых не случайно соответствует троичности Божества — в традиционной христианской символике чисел 3 относится к 4 как божественное к человеческому и вечность к времени, и таково же отношение теологических Д. к кардинальным, а в сумме они дают священное число семь. Если интеллектуальные и моральные Д. по своему происхождению бывают отчасти врожденными (innatae — но это, собственно, еще не Д., а только их задатки и предпосылки, как объяснил еще Аристотель), а главным образом приобретенными (acquisitae), т. е. результатом упражнений, Д. теологические рассматриваются как внушенные свыше (букв, «влитые», infusae), что не снимает задачи упражнять их и осуществлять в «актах». Примат среди теологических Д. принадлежит любви; но это именно «сверхъестественная» любовь, отличная от естественной привязанности. Обладание теологическими Д. мыслилось возможным только для верующего, обладание интеллектуальными и моральными Д. — для всякого человека, следующего «естественному закону». Разграничение между естественными и сверхъестественными Д. особенно отчетливо выраженное в католической традиции томизма и казуистики, вызывало протесты с противоположных сторон: с позиции веры можно было отрицать понятие естественной Д., приравнивая ее к «блистательному пороку» (Августин, считавший, что безупречно нравственное поведение вообще не вменяется человеку в заслугу) или ставя ее в полную зависимость от благодати (Иоанн Дунс Скот, Лютер) или предопределения (Кальвин), что приводило к нивелированию естественных и сверхъестественных Д.; напротив, с позиции рационализма или т. н. автономной этики можно было отрицать понятие сверхъестественной Д. как несовместимое с сущностью этического. Итальянский Ренессанс разработал концепцию «Д.» (virtu) как предельно полной реализации способностей человеческой природы; эта концепция, связанная с семантической двузначностью латинского слова «virtus» («Д.» и «способность»), была удалена не только от теологии, но и собственно от этики. Классификация Д. сама по себе, как прием формализации этических доктрин, постепенно теряет престиж вместе со схоластикой; уже голландский картезианец Гейлинкс характерным образом настаивал на том, что Д. — одна. Просвещение — последняя эпоха, пытавшаяся при отказе от санкции откровения все же строить этику последовательно по нормативистскому принципу, обращая против схоластики взятые у нее же, но переосмысленные и заостренные понятия естественного закона и подчинения воли разуму; и это последняя эпоха, для которой слово «Д.» играет роль важнейшего оружия в идейной борьбе. Спиноза отождествлял Д. с истинной природой человека, которая объяснима лишь из собственных законов («Этика», ч. IV, опред. 8), т. е. независима по отношению ко всему внешнему ей и утверждает в своем действии себя самое. В связи с понятием Д. Спиноза говорит о «пользе» человека (там же, ч. iV, предлож. 24), которую, однако, надо понимать в смысле, противоположном утилитаризму, даже моралистическому: «блаженство - не награда за Д., но сама Д.» (там же, ч. V, предлож. 42). X. Вольф определял Д. как готовность следовать естественному закону и совершенствовать себя и других (Philosophi practica universalis 1,321 sqq.). В целом с этим понятием (заметно определившим, в частности, язык Великой французской революции, когда много говорили о гражданской Д.) связывается надежда на полное согласие между природой и разумом, более того, на их тождество, долженствующее определить жизнь человека и общества. Начиная с Канта, по дефиниции которого Д. есть «моральная твердость воли человека в соблюдении им долга» («Метафизика нравов», II, «Учение о Д.», введение, Соч. в 6-ти томах, т. 4, М., 1965, с. 341), немецкий идеализм (Фихте, Шлейермахер, Гербарт и др.) акцентирует не столько следование природе, сколько, напротив, личный волевой акт, прорывающий инерцию стихийного, природного бытия, освобождающее самопреодоление; выработанный Просвещением идеал Д. удерживает свой автономизм, но в значительной степени утрачивает свой натуралистический и гедонистический характер, оборачиваясь некоей внерелигиозной аскезой. Попытки отыскать неизменную норму в самой человеческой природе, доброй и вечной, оказались несостоятельны. Возникающие системы мировоззрения самого разного рода, от позитивистских до иррационалистических, при всех своих принципиальных различиях едины в том, что не оставляют места для нормативистской этики, а потому слово «Д.», являвшееся некогда точным научным термином, без которого нельзя было обойтись, уходит из философского обихода, и отдельные попытки построить заново теорию Д. (напр., у Больнова) лишь оттеняют общую картину. Сергей Аверинцев. София-Логос. Словарь
ДОБРОДЕТЕЛЬ
фундаментальное моральное понятие, характеризующее готовность и способность личности сознательно и твердо следовать добру; совокупность внутренних, душевных и интеллектуальных, качеств, воплощающих человеческий идеал в его моральном совершенстве. Добродетель является одной из двух основных форм объективации морали наряду с принципами, нормами; в отличие от последних, фиксирующих надличностную и общезначимую сущность морали, она выражает индивидуализированность и произвольность морали. Ее можно определить как явленность морали в индивиде, интегральную характеристику моральной личности, мораль, ставшую мотивацией поведения. Для понятия добродетели существенными являются следующие признаки. Добродетель: 1) всегда соотнесена с высшей, самодостаточной целью, которая никогда не может быть низведена до уровня средства и совпадает с человеческим совершенством; 2) сопряжена с особыми, только ей свойственными удовольствиями (радостями) и практикуется ради самой себя; 3) возникает на пересечении природно-аффективных состояний (инстинктов, страстей, склонностей) и познающего ума, является качественной характеристикой (складом, устоем, диспозицией, нравственной определенностью) характера (нрава, этоса, темперамента, «души») человека: «Добродетель— это способность поступать наилучшим образом во всем, что касается удовольствий и страданий, а порочность—это ее противоположность» (Аристотель. EN, 1104 b); 4) представляет собой деятельное обнаружение нравственной сущности человека, реализуется в поступках, в соотнесенности с практикуемыми в обществе образцами поведения; 5) выступает как свободный (самочинный, преднамеренный, сознательно-взвешенный) образ действий, в ходе которого индивид принимает на себя риск собственных решений; 6) деятельно противостоит пороку. Среди конкретных теорий добродетели наиболее значительными, знаменующими важнейшие исторические вехи в ее понимании являются теории Аристотеля и Канта. Аристотель создал теорию добродетели, конституировав этику в собственном и узком смысле слова (в широком значении она является важнейшей политической наукой, включающей в свой предмет также учение о высшем благе и образах жизни) как область знания, изучающую этические (относящиеся к этосу, нравственные) добродетели. Добродетель в его интерпретации связывается со счастьем (тождественным высшему благу) и представляет собой и путь к счастью, и существенную часть самого счастья. Древнегреческое слово не имело специфически морального смысла (делание добра), оно обозначало добротность вещи, части тела, живого существа, их соответствие своему назначению; это основное значение стало исходным для Аристотеля. Понимая добродетель как наилучшее, совершенное состояние души (добротность души), Аристотель видит это состояние в том, что «верно направленный разум бывает согласен с движениями чувств» (ММ, 1206 b), или, другими словами, неразумно-аффективная часть души слушается указаний ее разумной части подобно тому, как ребенок слушается указаний отца. Результатом является обладание серединой: «Как в страстях, так и в поступках пороки переступают должное либо в сторону избытка, либо в сторону недостатка, добродетель же умеет находить середину и ее избирает» (EN, 1107 а). Добродетель и пороки различаются не предметом, а способом, каким осуществляется то или иное дело; грани между ними являются подвижными. Середина представляет собой не среднее арифметическое и не общее правило, а совершенный, и притом каждый раз конкретный, выбор, зависящий и от того, кто выбирает, и от частных обстоятельств выбора. «Установленных правил нет в поступках и действиях» (ММ, 1189Ь). Но это не означает субъективизма и произвола поведения, так как добродетель причастна верному суждению; поэтому добродетельные умения (привычки) человека соотнесены с привычными формами полисной жизни, которая также представляет собой воплощенный, предметно развернутый разум. Добродетельный индивид оказывается основной несущей конструкцией полисной морали. «Добродетель есть сознательно избираемый склад (души), состоящий в обладании серединой по отношению к нам, причем определенный таким суждением, каким определяет ее рассудительный человек» (EN, 1107 а).
Кант развивает свое учение о добродетели в прямой полемике с Аристотелем и его традицией. Для его позиции существенны следующие моменты: добродетель связана с такой целью, которая сама по себе есть долг; она выводится из чистых основоположений и вовсе не является навыком, привычкой к добрым делам; добродетель нельзя определять как середину, различие между ней и пороком имеет качественную природу. Кант разрывает связь добродетели с счастьем и подчиняет ее долгу: «Добродетель есть моральная твердость воли человека в соблюдении им долга, который представляет собой моральное принуждение со стороны его законодательствующего разума, поскольку этот разум сам конституируется как сила, исполняющая закон» (Метафизика нравов, ч. il. Введение, § ХШ.—Соч. в 6 т., т. 4 (2). M., 1965,0.314).
Аристотель и Кант своими подходами к добродетели обозначают две эпохи в истории этики и морали. Для Аристотеля мораль выступает по преимуществу в форме моральной (добродетельной) личности; этика является учением о добродетели. Такое понимание вполне соответствовало общественным отношениям античности и средневековья, в значительной мере сохранявшим естественную оболочку, имевшим форму личных связей. Для Канта мораль совпадает с абсолютным законом, а этика трансформируется прежде всего в метафизику нравов, учение о добродетелях становится вторичным по отношению к учению о долге. За таким взглядом стоял исторический сдвиг, в ходе которого общественные отношения приобрели безличный, вещный характер, а нравственность из области личностных добродетелей переместилась в область нормативных систем (прежде всего права).
Так как добродетель связана со всей конкретной человеческой деятельностью (в той мере, в какой последняя зависит от морального выбора личности), то в зависимости от сферы, предметной определенности этой деятельности она распадается на множество отдельных добродетелей. Софист Гиппий считал, что нельзя говорить о добродетели вообще, у мужчины — одна добродетель, у женщины—другая, у ребенка — третья и т. д. По мнению стоиков, напротив, добродетель всегда одна и та же. Преобладающей в европейской этике стала платоново-аристотелевская традиция, согласно которой общее определение понятия добродетели получает продолжение и дополнение в анализе отдельных добродетелей. От Сократа и Платона идет традиция выделения четырех кардинальных добродетелей: мудрости (рассудительности), справедливости, мужества, умеренности. По Платону, мудрость является качеством созерцательного ума, добродетелью философов. Аристотель отличал мудрость как качество теоретического ума, направленного на созерцание вечного, единого, от рассудительности как качества практического ума, направленного на познание изменчивого, единичного. Именно рассудительность (греч. лат. prudentia, нем. Klugheit, англ. prudence) стала в европейской этике рассматриваться как первая среди кардинальных добродетелей. Она совпадает с умением человека находить конкретные пути и средства для достижения нравственно прекрасных целей; она не тождественна изобретательности ума: последняя становится рассудительностью только в соединении с добром; изобретательность, направленная на зло, оборачивается изворотливостью. Рассудительностьсвойство ума, разумной части души (дианоэтическая добродетель, по классификации Аристотеля) и имеет отношение ко всем другим добродетелям (стоики как раз ее считали единственной добродетелью). «Как без рассудительности, так и без добродетели сознательный выбор не будет правильным, ибо вторая создает цель, а первая позволяет совершать поступки, ведущие к цели» (EN, 1145a). Справедливость есть нравственная мера в распределении преимуществ и недостатков совместной жизни людей. Мужество — воинская добродетель, способ поведения, позволяющий преодолеть физическую боль и страх смерти, когда этого требует мораль. Умеренность представляет собой нравственный способ поведения применительно к чувственным удовольствиям. Аристотель расширил каталог добродетелей, добавив в него кротость, щедрость (вместе с великолепием), честолюбие (вместе с величавостью), а также дружелюбие (см. Дружба), любезность и правдивость. В патриотической и схоластической этике ряд добродетелей был пополнен теологическими (богословскими) добродетелями веры, надежды и любви-милосердия, заимствованными у апостола Павла (I Кор. 13:13).
В Новое время произошли изменения, в контексте которых традиционный каталог добродетелей был, с одной стороны, расширен, а с другой—смещен из центра на периферию нравственной жизни: сформировалась добродетель терпимости (толерантности), задающая нравственную меру отношения к людям других верований и убеждений; в связи с торжеством мещанского (буржуазного) этоса над аристократическим на уровень общественно значимых добродетелей были подняты такие качества, как труд, бережливость, прилежание и др.; изменилось соотношение добродетелей и общезначимых норм в пользу последних. Античная вертикаль добродетелей как ступеней совершенства, приближающих индивида к высшему благу, была заменена горизонталью различных нравственных отношений. Кант называет добродетели обязанностями и разделяет их на обязанности по отношению к себе и на обязанности по отношению к другим. Показательна также позиция В. С. Соловьева, по мнению которого добродетели не имеют самостоятельного значения и приобретают свое качество только тогда, когда они согласны с предметными нормами должного поведения.
Этика, понимаемая по преимуществу как этика добродетели, каковой она была в античности и Средние века, исходит из того, что: а) человек изначально нацелен на добро и б) мораль, фиксированная в форме добродетелей, становится непосредственным мотивом поведения, и для морального индивида этот мотив оказывается более сильным, чем все прочие мотивы (страх, общественное признание, богатство и т. д.). Эти предпосылки были подвергнуты критике и пересмотрены в философии Нового времени. В этике получило преобладание представление о человеке как утилитарном существе, который законно стремится к самосохранению, эгоистическим интересам, собственной выгоде (Спиноза, Гоббс, французские материалисты, английский утшитараш). Кант развил стоическую идею о морали как автономной инстанции в человеке, которая не встраивается в ряд реальных максим поведения, а надстраивается (возвышается) над ним, представляя собой особый взгляд на человеческое поведение, вовсе не отменяющий необходимость, жесткую детерминированность последнего. Наконец, был поставлен вопрос о фальши и софистике морального сознания, предстающих в форме добродетельных мотивов (К. Маркс, Ф. Ницше). Философская этика задала качественно новую перспективу, согласно которой прагматика жизни освобождается из-под непосредственного диктата морали и на место представлений о добродетельном индивиде как гаранте морали приходит убеждение в том, что мораль обнаруживает свою действенность опосредованно — через этико-правовые, этико-научные, этико-хозяйственные и иные нормативные системы; этика добродетели стала заменяться институциональной этикой. В реальном моральном сознании (моральном языке, которым пользуются люди в повседневности) сохраняется убеждение о фундаментальном значении добродетелей и добродетельной личности в моральной жизни человека и общества. Это убеждение отражается в апелляции этики к аристотелевской традиции, которая также наблюдается в настоящее время, хотя и не является определяющей (И. Риттер, А. Макинтайер).
Лит.: Аристотель. Никомахова этика [II—VI].—Соч. в 4 т., т. 4. M., 1984; Кант И. Метафизика нравственности. Ч. l.—Соч. в 6 т., т. 4 (2). M., 1965; Ницше Ф. По ту сторону добра и зла [VII. Наши добродетели].—Соч. в 2т., т. 2. M., 1990; БлюмкинВ.А. Моральные качества личности. Воронеж, 1974; Maclntyre A. After Virtue. L., 1985; Ritter I. Metaphysik und Politik. Studien zu Aristoteles und Hegel. Pr./M., 1969.
А. А. Гусейнов
Кант развивает свое учение о добродетели в прямой полемике с Аристотелем и его традицией. Для его позиции существенны следующие моменты: добродетель связана с такой целью, которая сама по себе есть долг; она выводится из чистых основоположений и вовсе не является навыком, привычкой к добрым делам; добродетель нельзя определять как середину, различие между ней и пороком имеет качественную природу. Кант разрывает связь добродетели с счастьем и подчиняет ее долгу: «Добродетель есть моральная твердость воли человека в соблюдении им долга, который представляет собой моральное принуждение со стороны его законодательствующего разума, поскольку этот разум сам конституируется как сила, исполняющая закон» (Метафизика нравов, ч. il. Введение, § ХШ.—Соч. в 6 т., т. 4 (2). M., 1965,0.314).
Аристотель и Кант своими подходами к добродетели обозначают две эпохи в истории этики и морали. Для Аристотеля мораль выступает по преимуществу в форме моральной (добродетельной) личности; этика является учением о добродетели. Такое понимание вполне соответствовало общественным отношениям античности и средневековья, в значительной мере сохранявшим естественную оболочку, имевшим форму личных связей. Для Канта мораль совпадает с абсолютным законом, а этика трансформируется прежде всего в метафизику нравов, учение о добродетелях становится вторичным по отношению к учению о долге. За таким взглядом стоял исторический сдвиг, в ходе которого общественные отношения приобрели безличный, вещный характер, а нравственность из области личностных добродетелей переместилась в область нормативных систем (прежде всего права).
Так как добродетель связана со всей конкретной человеческой деятельностью (в той мере, в какой последняя зависит от морального выбора личности), то в зависимости от сферы, предметной определенности этой деятельности она распадается на множество отдельных добродетелей. Софист Гиппий считал, что нельзя говорить о добродетели вообще, у мужчины — одна добродетель, у женщины—другая, у ребенка — третья и т. д. По мнению стоиков, напротив, добродетель всегда одна и та же. Преобладающей в европейской этике стала платоново-аристотелевская традиция, согласно которой общее определение понятия добродетели получает продолжение и дополнение в анализе отдельных добродетелей. От Сократа и Платона идет традиция выделения четырех кардинальных добродетелей: мудрости (рассудительности), справедливости, мужества, умеренности. По Платону, мудрость является качеством созерцательного ума, добродетелью философов. Аристотель отличал мудрость как качество теоретического ума, направленного на созерцание вечного, единого, от рассудительности как качества практического ума, направленного на познание изменчивого, единичного. Именно рассудительность (греч. лат. prudentia, нем. Klugheit, англ. prudence) стала в европейской этике рассматриваться как первая среди кардинальных добродетелей. Она совпадает с умением человека находить конкретные пути и средства для достижения нравственно прекрасных целей; она не тождественна изобретательности ума: последняя становится рассудительностью только в соединении с добром; изобретательность, направленная на зло, оборачивается изворотливостью. Рассудительностьсвойство ума, разумной части души (дианоэтическая добродетель, по классификации Аристотеля) и имеет отношение ко всем другим добродетелям (стоики как раз ее считали единственной добродетелью). «Как без рассудительности, так и без добродетели сознательный выбор не будет правильным, ибо вторая создает цель, а первая позволяет совершать поступки, ведущие к цели» (EN, 1145a). Справедливость есть нравственная мера в распределении преимуществ и недостатков совместной жизни людей. Мужество — воинская добродетель, способ поведения, позволяющий преодолеть физическую боль и страх смерти, когда этого требует мораль. Умеренность представляет собой нравственный способ поведения применительно к чувственным удовольствиям. Аристотель расширил каталог добродетелей, добавив в него кротость, щедрость (вместе с великолепием), честолюбие (вместе с величавостью), а также дружелюбие (см. Дружба), любезность и правдивость. В патриотической и схоластической этике ряд добродетелей был пополнен теологическими (богословскими) добродетелями веры, надежды и любви-милосердия, заимствованными у апостола Павла (I Кор. 13:13).
В Новое время произошли изменения, в контексте которых традиционный каталог добродетелей был, с одной стороны, расширен, а с другой—смещен из центра на периферию нравственной жизни: сформировалась добродетель терпимости (толерантности), задающая нравственную меру отношения к людям других верований и убеждений; в связи с торжеством мещанского (буржуазного) этоса над аристократическим на уровень общественно значимых добродетелей были подняты такие качества, как труд, бережливость, прилежание и др.; изменилось соотношение добродетелей и общезначимых норм в пользу последних. Античная вертикаль добродетелей как ступеней совершенства, приближающих индивида к высшему благу, была заменена горизонталью различных нравственных отношений. Кант называет добродетели обязанностями и разделяет их на обязанности по отношению к себе и на обязанности по отношению к другим. Показательна также позиция В. С. Соловьева, по мнению которого добродетели не имеют самостоятельного значения и приобретают свое качество только тогда, когда они согласны с предметными нормами должного поведения.
Этика, понимаемая по преимуществу как этика добродетели, каковой она была в античности и Средние века, исходит из того, что: а) человек изначально нацелен на добро и б) мораль, фиксированная в форме добродетелей, становится непосредственным мотивом поведения, и для морального индивида этот мотив оказывается более сильным, чем все прочие мотивы (страх, общественное признание, богатство и т. д.). Эти предпосылки были подвергнуты критике и пересмотрены в философии Нового времени. В этике получило преобладание представление о человеке как утилитарном существе, который законно стремится к самосохранению, эгоистическим интересам, собственной выгоде (Спиноза, Гоббс, французские материалисты, английский утшитараш). Кант развил стоическую идею о морали как автономной инстанции в человеке, которая не встраивается в ряд реальных максим поведения, а надстраивается (возвышается) над ним, представляя собой особый взгляд на человеческое поведение, вовсе не отменяющий необходимость, жесткую детерминированность последнего. Наконец, был поставлен вопрос о фальши и софистике морального сознания, предстающих в форме добродетельных мотивов (К. Маркс, Ф. Ницше). Философская этика задала качественно новую перспективу, согласно которой прагматика жизни освобождается из-под непосредственного диктата морали и на место представлений о добродетельном индивиде как гаранте морали приходит убеждение в том, что мораль обнаруживает свою действенность опосредованно — через этико-правовые, этико-научные, этико-хозяйственные и иные нормативные системы; этика добродетели стала заменяться институциональной этикой. В реальном моральном сознании (моральном языке, которым пользуются люди в повседневности) сохраняется убеждение о фундаментальном значении добродетелей и добродетельной личности в моральной жизни человека и общества. Это убеждение отражается в апелляции этики к аристотелевской традиции, которая также наблюдается в настоящее время, хотя и не является определяющей (И. Риттер, А. Макинтайер).
Лит.: Аристотель. Никомахова этика [II—VI].—Соч. в 4 т., т. 4. M., 1984; Кант И. Метафизика нравственности. Ч. l.—Соч. в 6 т., т. 4 (2). M., 1965; Ницше Ф. По ту сторону добра и зла [VII. Наши добродетели].—Соч. в 2т., т. 2. M., 1990; БлюмкинВ.А. Моральные качества личности. Воронеж, 1974; Maclntyre A. After Virtue. L., 1985; Ritter I. Metaphysik und Politik. Studien zu Aristoteles und Hegel. Pr./M., 1969.
А. А. Гусейнов
Источник: Новая философская энциклопедия
