ПРОТИВОРЕЧИЕ

греч. ?????????, лат. contradictio, нем. Widerspruch) д и а л е к -т и ч е с к о е. В сов. филос. лит-ре существуют различные точки зрения на проблему П. Редакция публикует две статьи, отражающие две осн. точки зрения. 1. Общими чертами диалектич. П. следует считать единство (взаимообусловленность, взаимопроникновение) и борьбу (взаимо-исключающее, взаимоотрицающее взаимо-действие) сторон П., а во мн. случаях также и наличие у него функции осн. движущей силы развития, изменения объекта, к-рому это П. присуще. Типология диалектич. П. не может быть построена по какому-то одному основанию. Кроме деления П. на более или менее широкие, на антагонистические и неантагонистические, можно специально выделять П., к-рые являются осн. источником развития объекта (это П. в его сущности), П., связанные с переходом объекта из данного состояния в ему противоположное, а также такие, когда объект существует через свою противоположность, и П. типа "асимптотического" несоответствия (напр., между организмом и средой, между относит. и абс. истиной, между формальной и диалектич. логикой). Следует строго различать П. самого объекта, а также их содержат. отражение в сознании и особенно в науч. теориях и, с др. стороны – диалектич. П. различной степени широты, свойственные процессу познания и отражающие специфику последнего. Следует также специально выделять П. между результатами познания и тенденциями развития познаваемых объектов. П. двух последних видов получают нередко выражение в виде формальнологич. П., т. е. в одноврем. принятии утверждения (р) и его же отрицания (Np) в системе нек-рого теоретич. языка. Содержат. отражения объективных П. в познании должны быть свободны от формальнологич. П.; диалектические же П. процесса познания и П. между итогами познания и познаваемыми объектами, выступая в виде парадоксов и антиномий, играют обычно эвристич. роль, содействуя раскрытию глубинных П. объекта и преодолению т. о. формальнологич. П. Осознанное Платоном (см. R. Р., 436; Soph., 259 в; Phaed., 130 в) положение о необходимой совместности в познании диалектич. П. и формальнологич. закона исключенного П. было утрачено Гегелем, но на качественно новой основе восстановлено Марксом, к-рый выступил против (1) идеалистич. примирения П. в понятиях, (2) их эклектич. соединения по формуле "да и нет в одном и том же смысле", свойственного особенно младогегельянцам и Прудону, (3) выделения одной из сторон П. как "хорошей", в отличие от отбрасываемой другой как "плохой". Критика этих положений Марксом связана с уточнением характеристики диалектич. синтеза и его отношения к тезису и антитезису, образующим диалектич. П. В гегелевской триаде, в силу принципа идеалистич. тождества бытия и мышления, оказались ошибочно слиты в структуре п о н я т и й качественно различные в действительности структуры: (а) тезис и антитезис суть с т а д и и развития объекта, переходящего в противоположное состояние, а синтез – третья его стадия; (б) тезис и антитезис – одновременно существующие взаимосвязанные сторон ы П., к-рое есть движущая сила развития данного объекта, а синтез – новое состояние, в к-ром данное П. находит свое относительное объективное разрешение; (в) тезис и антитезис суть суждения, в своей совокупности составляющие познават. задачу, к-рая находит разрешение в качественно новом суждении, дающем основу для построения теории состояния и развития исследуемого объекта. Если учесть это различие, то не существует общего шаблона достижения диалектич. синтеза; во всех случаях этот синтез не есть ни тезис, ни антитезис сам по себе, ни конъюнкция их по формуле "есть и не есть в одном и том же смысле и отношении", принятие к-рой означало бы подмену диалектич. соотношения формальнологическим в метафизич. применении последнего. Диалектич. синтез есть итог перехода к качественно новому состоянию, отрицающему (хотя и по-разному) обе стороны исходного П. В случаях (а) и (б) проблема "является или не является синтез формальнологич. конъюнкцией тезиса и антитезиса, взятых в одном и том же смысле и отношении", лишена смысла вообще, т.к. вне головы человека не существует теорий и суждений как таковых. Спец. критику понимания диалектич. разрешения П. через конъюнкцию его сторон можно найти в "Нищете философии" (см. К. Маркс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 4, с. 132). Но формальнологич. конъюнкция может быть использована в случае интерпретации науч. проблем как "столкновения" двух прямо противоположных друг другу возможных их решений. В этом случае конъюнкция тезиса и антитезиса оказывается формулировкой проблемы. Маркс в "Капитале" несколько раз прибегает к этому способу, в частности в проблеме происхождения прибавочной стоимости (капитал возникает и не возникает в сфере обращения – см. там же, т. 23, с. 206). В "Математических манускриптах" Маркс выступил против трактовки подобных проблем как уже готовых решений ("синтезов") вопроса, а именно против одноврем. трактовки бесконечно малых величин и как обычных отличных от нуля величин, и как величин "исчезающих" (обращающихся в нули) по ср. с конечными или бесконечно малыми величинами более низких порядков, т. е., проще говоря, как нулей и не-нулей одновременно. Ленин указывал, что толкование апории "летящая стрела", не принимающее во внимание различие между "результатами" (т. е. гносеологич. фиксациями) движения и самим реальным движением (а именно это толкование ведет к ситуации "есть и не есть"), приводит к тому, что "...(диалектическое) противоречие... не устранено, а лишь прикрыто, отодвинуто, занавешено" (Соч., т. 38, с. 255). Истолкование формулы "да и нет в одном и том же смысле и отношении" как абсолютно адекватного выражения объективного П. и как разрешения познават. П. приводит к своего рода "параличу" познават. процесса. Понимание же ее как формулировки проблемных ситуаций познания позволяет все более углубленно познавать объективные диалектич. П. Именно так происходит познание через противоположное: для раскрытия объективных диалектич. П. следует преодолевать П. в теоретич. исследовании, выступающие в силу отражения диалектич. процессов через формальнологич. "фиксации", в виде формальнологич. П. Эти последние разрешаются так, что перед исследователем возникают далее новые проблемы, к-рые опять формулируются в виде антиномий типа "есть и не есть". Этот тройственный ритм, угаданный Гегелем в его триадах, но неверно им истолкованный, продолжается без конца, ибо процесс движения от относит. истин к абсолютной через П. бесконечен. И. Нарский. Москва. 2. Диалектическое П. – такое сущностное отношение противоположных моментов внутри системы, в к-ром осуществляется конкретное тождество этих моментов и к-рое делает систему самодвижущимся органическим целым; взаимоопределение этих моментов друг через друга и одновременно через строгое их взаимоотрицание. П. постольку осуществляется, поскольку равным образом содержательно разрешается. Именно непрерывное разрешение и столь же непрерывное воспроизведение П. делает движение самодвижением. П. есть "источник всей диалектики" (см. К. Marx, Das Kapital, Bd 1, В., 1960, S. 626), важнейшее определение ее "ядра", ее "сути"; "в собственном смысле диалектика есть изучение противоречия в с а м о й с у щ н о с т и п р е д м е т о в..." (Ленин В. И., Соч., т. 38, с. 249, см. также с. 215, 357), т. е. уразумение конкретной тождественности противоположностей (см. тамже, с. 97–98 и др.). С вульгарной т. зр. П. выступает как сбивчивость или изворотливость мысли и т.п. Филос. категория П. предельно далека от такого представления, от того, чтобы путаницу из-за аморфности, логич. недисциплинированности мышления оправдывать, тем, будто в самой действительности все перепутано. Напротив, только творч. процесс исследования может открыть объективное П. и указать путь его разрешения. За П. как филос. категорию нельзя выдавать поверхностные симптомы, свойственные лишь исторически преходящим превращенным формам, хотя именно эти симптомы "заявляют о себе" весьма внушительно и подмечаются до и вне их науч. исследования. Последнее призвано объяснить их, исходя из строгого понимания всеобщей природы П. При некритич. восприятии превращ. формы П. толкуются как столкновение между не образующими никакого единого целого силами, между изначально различными сущностями (дуализм). На деле всякие полярные, наделенные самостоятельностью противоположности вовсе не изначально внешни друг для друга, но всецело производны от внутр. моментов единого целого, с т. зр. к-рого они только и могут быть систематически объяснены. Диалектич. П. есть прежде всего П. не между разными сущностями, а в н у т р и одной сущности, имманентное ей. Нет действит. противоположностей без их внутр. единства, без их конкретного тождества. Отрывать их друг от друга и догматически противопоставлять можно лишь в субъективистском идеологич. конструировании, но не в науч. системном исследовании. Не менее ложно и истолкование П. как продукта субъективного произвола – практич. воли или мыслит. рефлексии. С этой т. зр. противоречивая "видимость" скрывает лишенную П. всегда более простую сущность, открываемую якобы лишь несмотря на П. Но на деле нет и действит. тождества без противоположностей, без П. Тождество без П. вырождается в абстрактное, рассудочное, лишенное конкретности, постигаемой в творч. движении по логике предмета. Истина всегда конкретна, конкретность же достижима только с открытием и разрешением П. объекта. Диалектич. П. не поддается непосредств. усмотрению в фундаменте бытия – путем построения онтологии. Оно не схватывается и созерцат. описанием эмпирии. Предпосылка его постижения – деят. освоение природы общественным человеком. Делая П. своим собств. П., предметная деятельность тем самым воспроизводит его также и идеально, в мышлении. В наиболее чистой, универс. всеобщей форме оно выступает в разумном научно-теоретич. мышлении – как его категория, выполняющая в нем свою содержат. методологич. функцию. Через эту его активную функцию П. и осмысливается филос. исследованием. Поэтому, хотя П. безусловно существует как имманентное в с я к о й действительности, тем не менее адекватно познается оно начиная только с определенного, весьма высокого у р о в н я культуры теоретич. мышления. Рассуждение о П. предмета в н е т е о р е т и ч. системы знания об этом предмете является методологически несостоятельным. Функция диалектич. П. в познании – быть узловым пунктом развертывания расчлененной, многоплановой системы теоретич. знания, т. е. восхождения от абстрактного к конкретному, от всеобщего к особенному, более того – быть побудит. силой такого развертывания теории, формой синтеза ее понятий. Именно благодаря П. каждое понятие внутри теории не просто вводится как заранее готовый результат, излагаемый способом, безразличным к способу его возникновения, но предстает как процесс. Оно предстает в изложении таким, каким рождается из разрешения П., а тем самым таким, каково оно в процессе идеального воссоздания самого предмета движением мышления. П. и есть имманентный "двигатель" процесса мышления, направляющий его так, чтобы оно своим движением воспроизводило логику самого предмета, к-рая совпадает с "двигателем" саморазвития предмета, представленным в его ставшей структуре. Это – определение предмета как порождающего внутри себя свою противоположность, в к-рой удержаны и его всеобщие и его особенные характеристики. П. есть способ сращения внутри конкретного предмета непосредственно несовместимых определений, способ синтеза разнородных, разноплановых аспектов в единую сложную систему. Начало диалектич. П. – такая содержат. антиномия, к-рую, в силу ее объективности, нельзя устранить никакими усовершенст-вованиями корректности изложения в пределах имеющегося знания. Сам предмет антиномичен, таит в себе "проблемность"; схватывая ее, антиномия выступает как форма адекватной постановки еще не решенной проблемы. Она свидетельствует о том, что необходим еще творч. процесс, проникновения в предмет. Внутри антиномии самой по себе тезис и антитезис логически равноправны: взаимно отрицают друг друга и столь же взаимно предполагают. Но с т. зр. всей системы и ее развертывания тезис и антитезис всегда неравноправны, антисимметричны, и только потому П. разрешимо. Диалектич. разум не останавливается на сопряженности полярных моментов. Он отнюдь не постулирует противоположности как застывшие, логически симметричные крайности, чтобы на такой дуалистич. основе подвергнуть всякую конкретность рассечению, абстрактному размежеванию. Напротив, он выводит противоположности, анализирует их генезис и превращение, начиная с тождества. Внутри системы предмета имманентное ему отрицание – антитезис – понимается как производный внутр. момент, а не как нечто изначально ему противостоящее или привнесенное произволом. Более того, это для разума лишь путь к синтезу через разрешение П. Понять П. диалектически – значит понять также и его реальное содержат. разрешение в саморазвитии предмета. Настаивать на объективности П. безотносительно к необходимости открыть его разрешение столь же нелепо, как, напр., брать причину без ее действия или форму без ее содержания. Разрешение П. есть переход в особенное. Поскольку это особенное определено как всеобщее, т. е. остается внутри целостной системы, постольку разрешенное П. воспроизводится; поскольку же особенное непосредственно не содержится во всеобщем; не "предзаложено" в нем, а отрицается им, постольку разрешение П. рождает свой результат – подлинно творч. синтез, обогащающий само всеобщее, делающий его более конкретным, более развитым. Только творч. движением – через П. и его разрешение – научно-теоретич. мышление "изображает" предмет в его истине как целостную систему. С этим связаны трудности обнаружения диалектических П. в рассудочном мышлении. Рассудок придает знанию способ организации, не только не воплощающий в изложении творч. движения по логике предмета, но, напротив, безотносительный к этому движению. Знание выступает не как процесс, а как овеществленное, как "языковая вещь", как "готовый" результат. Тем самым в изложении не находится места для явного выражения диалектич. П. Конкретность рассекается на абстрактно-всеобщие и внешние им специфич. характеристики. Системная целостность распадается на фрагменты, на "ч а с т и ч н ы е" теории, лишенные средств рационального синтеза их в тотальную картину объекта. Эта фрагментаризация диктуется не особенностями объектов, а расщеплением и отчуждением самой предметной деятельности. В отчужденном знании П. кажется исчезнувшим и даже невозможным в качестве объективной категории, ибо оно тоже рассечено и представлено лишь как антиномия, к-рая фиксирована в неразрешимой форме и выступает как порок прошлого, преодоленного знания плюс изолированный от нее результат ее разрешения. Но т.к. нагромождение антиномий неплодотворно, они оцениваются только негативно, как граница рационального с "иррациональным". Пока критич. анализ социальной природы познания не преодолевает таких превращенных форм, остается почва для подмены П. к.-л. его суррогатом. В лит-ре известно много способов классификации П. Однако основания подразделения при этом – не категориального порядка. Гл. принятая градация такова. П. в п р и р о д е. Поскольку естествознание выходит за пределы "частичных" теорий и переходит к целостносистемному познанию объекта, оно сталкивается с необходимостью воспроизводить объективное П. природы и его содержат. разрешение внутри теоретич. знания, особенно в случаях, когда надо осуществить синтез знаний о предметах, прежде изучавшихся изолированно. Изложение целостной теории представимо как система систем, в каждой из к-рых находит себе место и формальный аппарат, подчиненный развертыванию понятий, а в узловых пунктах, в творч. переходах – вскрытие и разрешение П., что и синтезирует их в целое. Отрицание П. в природе из-за дуалистич. противопоставления ее обществу ведет к иррационализму. В о б щ е с т в е, в классово-антагонистич. формациях, П. принимает исторически преходящую превращенную форму антагонистического противоречия, в к-ром воспроизведению П. придается форма противостоящих друг другу классовых сил. Превращенность этой формы состоит в том, что отношение этих сил выступает как столкновение изнач. противоположностей, или сил, лишенных общности генезиса и не нуждающихся в своем единстве, а каждая из них, обретая самостоятельность, выступает внутри себя как якобы единство без противоположностей, как некое "метафизич." целое. Особенности разрешения антагонистич. П. изучаются теорией социальной революции. Исходя из превращенной формы проявления антагонизма, нельзя понять ни антагонизма, ни П. вообще. Антагонизм надо понять, исходя из логики П. В доклассовом, а также в социалистич. и коммунистич. обществе П. не выступает в форме антагонизма. Борьба за коммунизм направлена на преодоление антагонизмов. Социализм впервые придает разрешению П. форму сознат. обществ. действия. Антагонизм никогда не бывает имманентен собств. логике развития творч. культуры. Дать ей полный простор и призван коммунизм. При социализме важность трезвого изучения конкретных П. в спец. науках диктуется необходимостью борьбы с пережитками бурж. общества, бюрократии, противоречащей социалистич. демократии, и т.п. В истории п о з н а н и я П. выступает часто как антиномия, приписываемая прошлому знанию. В рассудочном мышлении нет критерия для различения между П., возникающим из-за некорректности рассуждений, и теми "...великими парадоксами, которые доставляют пищу логической мысли на десятилетия, а иногда и на века" (N. Вourbaki, Foundations of mathematics for the working mathematician, см. "J. Symb. Logic", 1949, v. 14, No l, p. 3). Диалектика указывает такой содержат. критерий, объясняя историч. форму проявления П. из П. постигаемого предмета и усматривая в логике П. и его разрешения имманентную логику развития познания. Гл. типы концепций П. в истории философии. Сменявшие друг друга концепции П., с т. зр. единства историч. и логического, представляют такие уровни последоват. проникновения в проблематику П., к-рые воспроизводятся сегодня и к-рые должны быть сняты в ходе филос. образования. Мифологизирующая народная мудрость уже на заре культуры подмечала многообразнейшие переходы и "переливы", "схождение крайностей" и т.п. Однако лишь рождавшаяся в процессе ее критики философия попыталась за этой картиной отыскать космич. "субстанциальное" начало, к-рое бы ее объясняло, и обнаружила антиномичность такого "начала", но лишь в форме эстетич.-афористич. догадок. Стремление строже фиксировать антиномии средствами рассудочных понятий привело скорее к отрицат. результату – к утверждению истинности абстрактной всеобщности и к дуалистич. противопоставлению ее "мнениям". Такие антиномии (апории) принуждали к отказу от конкретности, от многообразия, от движения как истинных (Зенон Элейский) и толкованию их как неподлинных, только чувственно достоверных. Тем самым рассудок демонстрировал свою самокритику, свое самоотрицание. Такова была "отрицат. диалектика" – историч. предпосылка диалектич. разума. С поворотом от "космоса" к человеку П. было представлено как полемич. источник истины. В такой, еще внешне субъективной форме все же схватывалось то творч. движение с определением понятий через их противоположности и снятием отрицания, к-рому позже было найдено всецело предметное основание. Платон попытался синтезировать эстетич. и отрицат. диалектику. Но его диалектика "Идей" лишена подлинного развития и основана на сверхразумном "Едином" (см. также Неоплатонизм). Аристотель по существу ставил проблему П. и сделал здесь много ценного, обсуждая др. категории (форму и материю, энтелехию и движение), но в то же время неправомерно наделил принцип формальной непротиворечивости всякого замкнутого рассуждения на фиксированном уровне содержательно-логич. и онтологич. правами. Представители скептич. антиномизма всегда превращали диалектику из орудия поиска содержания в нечто опустошающее, в "искусство" нагромождать антиномии, беря их просто как словесные парадоксы: все всему противоречит, всякая определенность обращается в фикцию, растворяется в хаосе "гибкого" произвола (см. вэтой связи К. Маркс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произв., 1956, с. 209). Мистицизм превращал открытия диалектич. разума в средство оправдания идеологич. мрака. Антиподом мистицизму, возводившему в культ неразрешенность П., может казаться культ формального избавления от всяких П., превращающий терминологич. непротиво-речивость тавтологич. рассуждения в содержательно-логич. закон. Однако это лишь мнимый антипод мистицизму, лишь способ самоподчинения "судьбе", смирения перед иерархией институциональных отчужденных сил. В пантеистически-гилозоистич. концепциях проблема П. возникала при попытке постичь "высшую" субстанцию сущего как "совпадение противоположностей", к-рые "комплицированы" в высшем единстве. Была обнаружена имманентность отрицания утверждению всякого понятия. Однако здесь П. еще не стало развертывающимся движением, беспокойным процессом разрешения антиномий и их воспроизведения. На толковании П. еще лежала печать эстетич.-интуитивного созерцания, к-рому П. будто бы только и открывается в противовес дискурсивному мышлению. Кант создал новую форму "отрицат. диалектики", дав критику познават. применения рассудочно огранич. разума. Неразрешимость антиномий, в к-рые разум впадает с необходимостью, должна была быть аргументом против тождества субъекта и объекта и за их дуализм. Но Кант лишь продемонстрировал, что вообще "разведение" тезиса и антитезиса в антиномиях возможно только при предварит. принятии такого дуализма и что только такой дуализм позволяет сами антиномии формулировать как лишь внешние столкновения, т. е. как такие, необходимость к-рых лежит не в самих сталкиваемых категориях, а вне их. Поэтому отныне монизм предстал как возможный только вместе с пониманием П. как объективного, всеобщего и содержательно разрешающегося. Т. зр. активно-созидат. деятельности помогла Фихте развернуть П. как движение от тезиса через антитезис к синтезу. Однако все это изображение систематически-синтетич. метода так и осталось внутри трансцендентального субъекта, абс. "Я". Шеллинг провозгласил П. первейшей действительностью, через огонь к-рой все должно пройти, а "построение" такого П. – высшей задачей науки. Эта задача не была им решена из-за неадекватности метода – "интеллектуальной интуиции". Диалектич. П. распалось на мистич. абс. "индифференцию" и "отношение полярности", в равной степени лишенные диалектич. движения. Философы-романтики отрицали постижи-мость П. в понятиях науки, не зная иной ее рационально-дискурсивной формы, кроме рассудочной. Поэтому они противопоставили науке эстетизированное П. остроумной рефлексии как нечто иррациональное, как некое более подлинное, нежели исследуемое наукой бытие. Признание совпадения противоположностей (антиномизм), но не в природе, не в объектах разумного мышления, а в сфере, открываемой интуицией, мистич. инстинктом и т.п., – такова тенденция всего иррационализма (А. Бергсон, К. Ясперс и др.). Своеобразной модификацией иррационалистич. антиномизма в неогегельянстве явилась "трагич. диалектика" (А. Либерт и др.), настаивавшая на принципиальной неразрешимости извечных антиномий. Это соответствует общему духу также и экзистенциалистского мировоззрения. Одновременно Шеллинг (особенно в натурфилософии) оказался родоначальником концепции полярности. Исторически она выступала как создававшая нек-рые предпосылки для диалектики, но с развитием собственно диалектич. понимания П. становится противостоящей диалектике типично метафизич. концепцией. Уже пифагорейцы фиксировали коррелятивные пары крайностей в математич. определениях. Прогресс науки позволил существенно расширить сферу, где наблюдались такие пары, и построить филос. концепцию всеобщей двойственности. С ее т. зр., отношение полярности понимается как сосуществование двух изначально различных, обладающих самостоят. сущностями раздельных полюсов, к-рые взаимно сопряжены (предполагают друг друга) и в то же время столь же взаимно несовместимы (исключают, вытесняют, выталкивают друг друга); они логически равноценны. Концепция полярности антидиалектична как раз тем, что не видит их неравноценности и производности от П. внутри одной сущности; не прослеживает генезиса и снятия противоположностей на основе разрешения П., делает их статичными. Концепция полярности получила весьма широкое распространение в бурж. философии 19–20 вв. Именно ею часто подменяли и подменяют диалектику такие претенденты на роль наследников Гегеля, как неогегельянцы. Ее распространению способствовали: ее рассудочная простота и доступность; возможность полностью обойти обостренно-антиномич. формулировки; "правдоподобность" с т. зр. поверхностно-эмпирич. "примеров" из наук на их описат. уровне; идеологич. удобство для эклектич. соединения и "учета" различных и противоположных "факторов" в сложных условиях 20 в. Гегель впервые сознательно изобразил П. как универс. всеобщую объективно-логич. форму, как центр. категорию диалектики. Сделать это ему позволил его монизм с опорой на фихтевский принцип самодеятельности, "ожививший" спинозову субстанцию и сделавший ее также и "субъектом". Гегель устранил роковое для Шеллинга расхождение между методом и "сутью дела", поняв совпадение теории познания с содержат. логикой, логики – с диалектикой. Показав всю неосновательность попыток "отодвинуть" антиномич. формулировки П. в субъективную и вообще внешнюю рефлексию, лишить П. предметной объективности, Гегель раскрывает П. как "принцип всякого самодвижения" (см. Соч., т. 5, М., 1937, с. 521), как глубочайшее определение конкретности предмета. Именно пафос разумно-понятийного постижения конкретного, особенного ориентирует Гегеля на осмысление роли и значения П. С помощью П. можно уразуметь вполне объективно синтез тотального, а одновременно вполне разумно, без всяких ссылок на "иррациональное", понять и субъективную творч. способность. Но для этого надо дать анализ диалектич. разрешения П. или, что то же самое, анализ П. как разрешающегося содержательно. "Противоречием дело не может закончиться" (там же, т. 1, М.–Л., 1929, с. 206), и сила духа – в том, что он "... умеет разрешать его" (там же, т, 5, с. 267). Тогда и схватывается впервые действительность П. – как разреша-ющегося и воспроизводящегося: "основание, которое сначала обнаружилось перед нами как снятие противоречия, является ... как новое противоречие" (там же, т. 1, с. 208). Так достигается "самое важное в разумном познании" – удержание благодаря П. предпосылок в результате и развертывание системы знания как творч. процесса (см. тамже, т. 6, М., 1939, с. 308–16). Однако все это диалектич. движение Гегель изобразил как движение, взятое в его отчужденности от действит. обществ. человека. Г. Батищев. Москва. Создание и развитие Марксом и Энгельсом диалектикоматериалистической концепции П. Критич. усвоение Марксом гегелевской категории П. происходило в поиске объективного филос. метода: разумно постигаемая сущность должна "...развертываться как нечто в себе противоречивое и находить в себе свое единство" (Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произв., 1956, с. 8). Убедившись в ложности дуализма должного и сущего, Маркс искал источник революц. критичности в объективном понимании действительности. Такой источник – П. Однако Маркс наталкивается на трудность совлечения с П. превращенной формы антагонизма (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 1, с. 321), но затем преодолевает ее: "... свойство быть крайностью кроется все же лишь в с у щ н о с т и одной из них... Положение обеих не одинаково... Действительного дуализма с у щ н о с т и не бывает". П. должно быть понято как глубочайшее, сущностное П. (там же, с. 322, см. также с. 324). "Вульгарная критика" наличного бытия везде находит П., но она догматична. "Истинная критика... не только вскрывает его противоречия..., но и о б ъ я с н я е т их; она постигает их генезис, их необходимость" (там же, с. 325). Только тогда П. научно понято как ведущее к преодолению существующего, когда капитал и труд взяты как производные от внутр. П. самого труда. Отчуждающийся труд есть П.: он одновременно и "субъективная сущность частной собственности", и "объективированный труд" – капитал. Такова "...энергичная, напряженная форма, побуждающая к разрешению этого противоречия" (Maркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произв., с. 585). Из неравенства тезиса и антитезиса в П. следует неравенство "положительного" и "отрицательного" моментов антагонизма (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 2, с. 38–39). Но если теряется производность формы антагонизма от внутр. П., то целое, не понятое диалектически, превращается в сумму "хорошей" и "дурной" сторон. Диалектич. движение на деле есть не грубая ликвидация одной из "сторон" ?., а "... их борьба и их слияние в новую категорию", отрицание и синтез нового целого (см. тамже, т. 4, с. 136). Более того, революц. сила, чтобы быть способной снять старое и создать новое целое, сама должна заключать в себе П. старого целого. Так, рабочий класс, преодолевающий отчуждение как таковое, должен сам стать по своему положению одновременно и творцом отчужденной культуры и страдающим от него, т. е. "перерасти" бурж. общество (см. тамже, т. 2, с. 39–40; т. 3, с. 201). Грубое "отбрасывание" одной стороны практически влечет лишь восстановление "всей старой мерзости" внутри другой стороны. И только объективно необходимое диалектич. отрицание есть тот революц. процесс, в к-ром сам ее творец переделывает себя и очищается от всей этой "старой мерзости" (см. тамже, т. 3, с. 33, 70). Отсюда – вся парадоксальность формулы: "Без антагонизма нет прогресса. Таков закон, которому цивилизация подчинялась до наших дней" (там же, т. 4, с. 96). Ведь в превращенной форме антагонизма П. непосредственно выступает как то, вопреки чему совершается прогресс культуры. Только социализм и коммунизм снимают эту превращенную форму: человеч. прогресс перестает уподобляться "...идолу, который не желал пить нектар иначе, как из черепов убитых" (там же, т. 9, с. 230). В классич. произведениях 1850–60-х гг. Маркс дал образец анализа П. в сущностных отношениях, вскрытия этих отношений за их превращенными, иррациональными формами, а затем выведения их и объяснения. Маркс разрешает те антиномии, к-рые находит у своих теоретич. предшественников. Для этого надо было очистить антиномии от заблуждений и найти адекватную форму постановки проблем. Сама по себе антиномичность не есть ни синоним, ни эквивалент ложности – только с такой т. зр. можно оценить по достоинству всякое культурное наследие, вообще историю культуры. Так, Маркс видел не только слабости, но и заслуги у А. Смита, Рикардо и др., когда они обнаруживали П., еще не умея разрешить их (см. К. Маркс, там же, т. 26, ч. 1, с. 62–63, 67, 132; ч. 3, с. 52, 66–67, 269 и др.). Для Маркса задача состояла в том, чтобы, разумеется, отсеяв беспредметные, кажущиеся "П.", открыть за антиномиями в их неадекватной формулировке антиномии самого предмета (см. тамже, ч. 1, с. 62–63). При этом "то, что парадокс действительности выражается также и в словесных парадоксах, которые противоречат обыденному человеческому рассудку,... – это понятно само собой" (там же, ч. 3, с. 139). Маркс упрекает Смита как раз за рядополагание тезиса и антитезиса, из-за к-рого сам товар "...еще не выступает захваченным и пронизанным противоречием" (Архив Маркса и Энгельса, т. 4, 1935, с. 113). Предельное заострение П. завершает лишь предварит. работу. Главное – открыть, как П. разрешается. Понимание этого – необходимый момент понимания П. как диалектического (см. К. Маркс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 26, ч. 3, с. 52; т. 23, с. 114, 166–77 и др.). Не разрешая П., нельзя овладеть конкретностью предмета, войти в его особенную логику. Архитектоника "Капитала" – это и есть явное прослеживание разрешения и воспроизведения П. капитализма, прослеживание шаг за шагом всех осложняющих и модифицирующих сущностные отношения форм их осуществления, в к-рых П. каждый раз разрешаются, до тех пор пока все возможные имманентные ему особенные формы таким путем не исчерпываются. Тогда анализ П. капитализма выводит за его пределы и ориентирует на теоретич. обоснование необходимости его революц. преодоления, его отрицания. Разрешение П. товара дает первый толчок всему теоретич. движению по структуре бурж. общества. Дальнейшее изучение предмета не есть лишь "извлечение" того, что "предзаложено" в товаре, но есть творч. процесс. И все же этот процесс идет уже внутри того целого, к-рое очерчено анализом исходной элементарной формы – товара и его П. Имманентные товару П. с самого начала берутся как П. определ. формы человеч. предметной деятельности, как П. товарного произ-ва. В отд. товаре воплощено всеобщее П. всего товарного мира как целого, и именно поэтому товар есть предельно абстрактная, элементарная конкретность этого мира. П. товара есть лишь элементарное воплощение П. труда, производящего товарный мир. Оно вскрывается Марксом в его четырех модификациях – в четырех "особенностях эквивалентной формы". Каждая из них – антиномия: "совокупность противоречивых требований" (см. тамже, т. 13, с. 31). За П. потребит. стоимости и стоимости кроется П. конкретного и абстрактно-всеобщего труда, за ним – П. непосредственно обществ. формы частного труда и, наконец, самое глубокое П. – "персонификации вещей и овеществления лиц" (там же, т. 23, с. 124). Только с т. зр. этого П. и можно впервые понять товар не как сумму "сторон", а как конкретное тождество. Это П. может быть разрешено лишь тем, что оно само опредмечивается, так что товар раздваивается (см. Архив Маркса и Энгельса, т. 4, с. 111), его внутр. отношение к самому себе выступает как внешнее отношение двух разных товаров, к-рое, последовательно осложняясь, развертывается в отношении товара и денет (см. К. Маркс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 23, с. 71, 97). П. разрешается "выталкиванием" денег, но воспроизводится в новой форме – через противоположность метаморфоз (см. тамже, с. 114, 149) и т.д. "...Имманентное противоречие получает в противоположностях... развитые формы своего движения" (там же, с. 124). В диалектике "концепция полярности" снимается не отбрасыванием внешнего отношения противоположностей, а выведением его из внутреннего. Даже рассудок подмечает полярность противоположностей, к-рая есть "неразрывная взаимная принадлежность друг другу и столь же постоянное взаимное исключение". Ибо "даже до проведения глубокого анализа сразу же выясняются следующие пункты: а) неразрывность..., б) полярность". Таковы "друг друга исключающие крайности, т. е. полюсы" (Marx К., Das Kapital, Bd 1, Hamb., 1867, S. 780, 765). Энгельс также отмечал, что поляризация сама по себе – лишь рассудочно фиксированные противоположности (см. К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., 2 изд., т. 20, с. 528). Но когда отношение полярности берется с т. зр. разрешающегося и воспроизводящегося П., тогда оно диалектически переосмысливается. Ибо оно больше "не рассматривается, как прежде, аналитически" – то со стороны одного полюса, то со стороны другого,– но берется синтетически, в свете внутр. П. (см. К. Marx, Das Kapital, Bd 1, S. 44). Именно диалектика П. делает и теорию и практику подлинно революционными, критически-творческими, поскольку ориентирует их на то, что развертывание и разрешение П. к.-л. формы – "... единственный исторический путь ее разложения и образования новой" (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 23, с. 499; ср. т. 25, ч. 2, с. 456; т. 3, с. 236). Г. Батищев; Москва. Ф. Вяккерев. Пермь. Ленин о категории П. и совр. задачи ее исследования. Ленин обращает гл. внимание на отстаивание строжайшей научности, невозможной без постижения П., а это предполагает критич. овладение также гегелевским наследием, без к-рого нельзя понять и Маркса (см. Соч., т. 38, с. 170; т. 33, с. 208). Научность предполагает и борьбу с опошлением диалектики, к-рую никогда не следует путать "... с вульгарной манерой смешивать в кучу", "с той пошлой житейской мудрос