О НАЧАЛАХ

«О НАЧАЛАХ» («О началах (Опыт христианской метафизики)». Берлин, 1925) — этапная работа Л.П. Карсавина, первая из трех центральных его трудов. В ней автор, систематизируя свои предыдущие философские работы («Saligia», «Noctes Petropolitanae», «Глубины сатанинские (Офиты и Василид)», «Джиордано Бруно», «Философия истории»), а также содержание читаемых им лекций по христианским догматам, излагает свою метафизику, которая будет развертываться и конкретизироваться в его последующих двух трудах: «О личности» и «Поэма о смерти». Основу работы представляет идея о том, что структура сотворенного бытия являет собой образ Божественной Троицы. Эта идея соединя-         ется с принципом всеединства, корни которого уходят в античную философию: «Идея всеединства Бога и Человека, как всего тварного космоса, идея Богочеловече-ства является высшею и основною нашею идеею. Из нее исходят и в нее возвращаются все наши утверждения» Карсавин Л.П. О началах (Опыт христианской метафизики). СПб., 1994. С. 54).         Система христианской метафизики связана со своеобразной гносеологией, восходящей к мистическим гностическим учениям. Ее построение автор начинает с утверждения о возможности Богопознания, основанного на христианском сознании Богосыновства (Сын, или Логос, есть Божественный Умный Мир) и на дву-единстве индивида с Богом. При этом он осуждает установку на «непостижимость» и «неизреченность» Божества, вводящих иррационализм и мистику в Богове-дение. Мистическое, по Карсавину, может быть частью доказуемо, частью рационально выразимо или символизировано. Абсолютизация «религиозного опыта» как источника познания приводит к субъективизму и разрыву двуединства человека с Богом, которое представлено основной религиозной апорией и должно быть принято целиком в христианском, а не в дуалистическом или пантеистическом смысле.         Отношение между религиозным и нерелигиозным познанием, между божественным и человеческим сводится к различию между бытием и небытием, к их диалектике: «Из единственности и полноты Своей, все в себе содержащей, из совершенства Своего Бог умаляется до Самоуничтожения, до абсолютного небытия, дабы существовал человек и усовершился в Бога. Самоуничтожением Своим Бог делает возможным бытие человека, умалением Своим — усовершение его и полноту его обожения. И человек чрез усовершение свое и обо-жение "восстановляет" погибающего и погибшего в нем Бога или — Бог чрез умаление и уничтожение Себя в человеке Себя восстановляет». Диалектика бытия—небытия превращается в триаду «бытие—небытие—бытие Бога», первоединство—саморазъединение—самовоссое-динение. Из чистой разъединенности единство появиться не может, ибо разъединенность вне единства — абсолютное ничто.         Эта диалектика присуща и самодвижению индивида. Бог находится в двуединстве с индивидом, но также и со всеми другими индивидами; следовательно чрез Него и в Нем я двуедин с каждым из них, таким образом, человечество раскрывается как «Богочеловече-ское Всеединство». Бытие человека — это умаленное бытие Бога, в котором преобладает не единство, а разъединенность. Умаленное всеединство Карсавин, вслед за Николаем Кузанским, называет «стяженным»: «Эмпирическое мое сознающее себя бытие и есть мое несо-         вершенное триединство, момент моего совершенного, двуединого с Божьим. В качестве такого ограниченного момента я все же некоторым образом содержу и опознаю высшее мое триединство и Триединство Божье. Но содержу и опознаю я их участняемо и умаляемо — словно сжав их друг с другом и со мною, "стяжен-но", "contracte"...» (Там же. С. 90).         Всеединство бытия раскрывает себя таковым и познающему его субъекту — как сознающее себя бытие (cogito—sum). Как всеединство оно должно быть, в частности, «всевременностью» и «всепространственностью». «Во всякий миг своего бытия сознание мое едино. Оно едино и в самом последовании своих мигов, т.е. непрерывно. Но оно, нимало не утрачивая своего единства, и многокачественно» (Там же. С. 91—92). Карсавин вводит термин «качествование» в своей работе «Философия истории». В обыденной жизни человек склонен говорить о борьбе мыслей, чувств, влечений и сознания. Но такой разъединенности нет. Субъект переживает двойственное состояние; мыслит о чем-нибудь и в то же самое время наблюдает свое бодрое настроение, «бодрствует» (cogito ergo sum). «Нет... двух "сознаний"... И, тем не менее, бодрствование... нечто иное, чем... мышление... Все бодрствующее... мыслит и все мыслящее бодрствует» (Карсавин Л.П. Философия истории. СПб., 1993. С. 35). Такие состояния субъекта и есть его качествования. Все качест-вования одного субъекта различны, но не разъединены. Видимость их внеположенности объясняется недостаточностью их опознания субъектом. Для познания потенциально единое ошибочно признается актуально разъединенным, внеполагается себе.         Качествование восполняется временной характеристикой «момент», причем она присоединяется к качест-вованию как «момент-качествование». Всеединство, в частности, есть всевременность. Карсавин рассматривает три последовательных момента «перехода», «становления» души из прошлого (т) через настоящее (п) в будущее (о). При условии непрерывности перехода из прошлого в будущее, душа есть сразу и «т», и «п», и «о», а при бесконечности ряда моментов мы получаем все-временность. Сознание движения включает все три его момента. Всевременность не означает равнозначности моментов. Настоящее, уходя в прошлое, «бледнеет», «теряет мощь и свободу», «костенеет».         Карсавин с философской стороны рассматривает учение о совершенном Триединстве, о Боге, о таких Его «опре-деленностях», как Истина, Благо и Любовь (Красота). Чисто теоретическое познание Божьего Триединства оставляет место «второму сомнению» (о существовании), «которое преодолимо только в вере любовью деятельной». По мнению Карсавина, современному сознанию не чуждо жизнедеятельное обоснование истины в прагматизме, хотя оно и слишком рационалистическое. Оккультизм также предполагает практическое усвоение своего «знания».         Теоретическое раскрытие Божъего Триединства может получить убедительность только в опыте веры и любви. Завершается метафизика Карсавина эсхатологией; мир раскрывается нам как история, процесс созидания тела Христа в Церкви.         Бог раскрывает Себя как Триединство и в Благе. Благо объективно и абсолютно, подобно Истине и Любви. Оно превышает меня и все, делая все благое благим. Но Благо — лишь одна из «определенностей» Бога. «Потому есть предел Блага в самом Боге, а Бог есть и не-Благо» (Карсавин Л.П. О началах. С. 146), и не-Истина и не-Любовь (схема диалектики бытия-небытия), саморазъединение. Встает проблема самой «определенности», последнего основания бытия и знания. Карсавин решает ее, вводя понятие «неопределенность», которое в паре с «определенностью» относится к «непостижимости». Неопределенность как первое триады: первое — единство, неопределенность; второе — разъединенность, определенность; третье — воссоединенность из первого. Второе и Первое Непостижимое — Триединство. Неопределенность не есть само Непостижимое, а «одинаково есть и Неопределенность и Определенность» (Там же. С. 147), — в этом основное отличие христианства от иудаизма.         Ю.Б. Мелих