ИНДИВИДУАЦИЯ
ИНДИВИДУАЦИЯ
разделение всего общества на индивидов, на особенное.
ИНДИВИДУАЦИЯ
в аналитической психологии Юнга процесс психического развития индивида путем ассимиляции сознанием содержаний личного и коллективного бессознательного. Поскольку центром психики, по Юнгу, является архетип Самости, самореализация индивида происходит путем погружения в глубины коллективного бессознательного. Конечной целью индивидуального развития является достижение личностной целостности и неповторимости. Процесс И. может происходить автономно и спонтанно. В психотерапевтической практике Юнга и его последователей преодоление пациентом невротических симптомов понимается как момент процесса И.
Источник: Современная западная философия: словарь
ИНДИВИДУАЦИЯ
(от лат. individuum — букв. неразделимое) — в широком смысле: процесс обособления, выделения единичного, индивидуального, конкретного из к.-л. общего образования, состояния, контекста. В аналитич. психологии К.Г.Юнга: процесс катарсического преодоления невроза в ходе психоаналитич. терапии; восстановление целостности личности, достижение ею самоидентичности через деятельный синтез коллективного (нормативного) и индивидуального (отклоняющегося) в своем бытии. В процессе И. личность должна избежать как абсолютного подчинения общей норме, так и возведения своей самости в норму. Лит.: Юнг К.Г. Психологические типы. М., 1996; Юнг К.Г. и др. Человек и его символы. М., 1998. Е.В.Гутов
Источник: История и философия науки. Энциклопедический словарь
ИНДИВИДУАЦИЯ
(Individuation) — разделение всеобщего на индивиды, на особенное. Принцип индивидуации (principium individuationis) — основа существования особей или особенного. С понятием индивидуации связаны две проблемы: 1 ) почему индивидуация имеет место, почему единство действительного не остается неделимым? 2) существовала ли индивидуация действительного с самого начала, а если нет, то откуда и благодаря чему она возникла? Аристотель, так же как и Фома Аквинский, видит принцип индивидуации в многообразии определенности (качественности) и состояния вещества. Дунс Скот усмотрел принцип индивидуации в haecceitas. Локк и Шопенгауэр считают, что принцип индивидуации мог быть данным во времени и пространстве. Для Шеллинга основа индивидуации — в греховном отпадении от Бога. Лейбниц считает, что мир с самого начала состоит из индивидов (монад).
J. Assenmacher. Geschichte des I.-prinzips in der Scholastik, 1926; Nordenholz. Welt als I., 1927; J. Goldbrunner. I., Die Tiefenpsychologie von C. G. Jung, 1949.
J. Assenmacher. Geschichte des I.-prinzips in der Scholastik, 1926; Nordenholz. Welt als I., 1927; J. Goldbrunner. I., Die Tiefenpsychologie von C. G. Jung, 1949.
Источник: Философский словарь [Пер. с нем.] Под ред. Г. Шишкоффа. Издательство М. Иностранная литература. 1961
индивидуация
ИНДИВИДУАЦИЯ (от лат. individuum — неделимое; особь) — понятие, введенное К.Г. Юнгом, обозначающее процесс интеграции человеческой личности, ведущий к ее фундаментальной целостности. Эпистемологический смысл И. заключен в ее цели — в высшем самопознании и идентификации. Это путь достижения личностью высочайших образцов развития, которые Юнг усматривал в Иисусе Христе и Будде. Для И. требуется бессознательное побуждение в виде «иррационального зова Самости» в сочетании с жестким давлением жизненных обстоятельств. Она затрагивает такие архитипические образы, как Персона, Я, Тень, Анима, Анимус, Древний Мудрец, Великая Мать и Самость (см. Архетип). На первой стадии И. происходит осознание индивидом своей тени, символизирующей все негативное, принадлежащее индивидуальному бессознательному. Затем осознаются анима и анимус (женское и мужское начала), относящиеся к коллективному бессознательному. Последняя стадия и цель И. — самость — характеризуется интеграцией всего сознательного и бессознательного психологического опыта. На данной стадии индивид достигает целостности и автономии. Эта стадия символизируется изображением мандалы — сакрального символа в виде круга и вписанного в него квадрата. В процессе И., по Юнгу, происходит освобождение самости от фальши персоны, с одной стороны, и лишение изначальных образов (архетипов) их суггестивной силы — с другой. И. преодолевает психическую инфляцию, связанную с фантазированием и образованием сверхценных идей, а в области знания — со «взглядом на мир, как на свою личную книжку с картинками», что определяет эпистемологическую ценность И. как способа оптимизации и объективизации представлений человека о мире и самом себе. Л. Т, Ретюнских
ИНДИВИДУАЦИЯ
от лат. individuatio), l) проявление живой и неживой природы как множества неповторимых индивидов - сходных, но не тождественных (напр., сходных, но не тождеств. личностей; сходных, но не тождеств. состояний атомов и т. п.). И. выражается в утверждении, что для любых двух индивидов найдется разделяющий их признак. Это - т. н. принцип И., являющийся классич. утверждением о существовании, поскольку эффективного способа разыскания разделяющего (индивидуализирующего) признака при этом не требуют, предполагая, что И. может зависеть от актуально бесконечного разнообразия свойств.
Термин «принцип И.» встречается впервые у Фомы Аквинского в одноим. соч. «Принцип индивидуации» («De principio individuationis»), но идея И. принадлежит стоикам. В близких вариантах она встречается вплоть до Лейбница. В ср.-век. философии принципом И. наз. постулат о началах (основах) И., при этом соперничали три версии начал: концептуалистская, реалистская и номиналистская (см. Концептуализм, Реализм, Номинализм). Сторонники концептуалистской версии полагали, что типологич. различия вещей создает форма, а индивидуальные - материя (см. Форма и материя). Вполне возможны две вещи одной формы. Это означает, что они принадлежат одному виду и что одна вещь такая же (idem species), как и другая. Но из тождества формы вещей не следует тождественность самих вещей. Понятие «тот же самый» равносильно понятию «единственный по числу» (idem numero), а единственность обусловлена объективной мерой материи каждой вещи. Сторонники реалистской версии считали, что началом И. является не количественное, но качеств. различие. Основу И. они видели не в материи, а в форме, к-рая создает неповторимость и «отделенность» вещей. В этой версии исторически существенны идея о неделимости «индивидуальной природы» и идея тождественности неразличимых. Первая стала определяющей в филос. антропологии, психологии, в науках о живой природе (концепция целостности); вторая - в первую очередь в логике, утвердив взгляд на тождество как на гносеологич. предикат, необходимый для выражения И. и понятия о числе. Наконец, сторонники яоминалистской версии полагали, что все объективно сущее индивидуально, даже абстракции, поскольку они суть материальные знаки вещей. Начала И. номинализм усматривал во внешн. характеристиках вещи - в ее положении в пространстве и во времени, а также в ее имени. Независимо от приверженности к той или иной версии схоластич. философы имели в виду И. in re, т. е. онтологич. И., осуществляемую самой природой: тождество и различие материальных вещей порождаются актом творения универсума, а не рефлексией над ним. Вопрос о том, как индивидуализируются объекты в мышлении и опыте, т. е. вопрос о гносеологич. И., схоласты не обсуждали.
Для совр. науки этот вопрос стал существенным после того, как выяснилось, что он связан с важнейшими проблемами науч. познания: конструктивностью науч. теорий, определимостью объектов науки, алгоритмич. разрешимостью задач и вычислимостью свойств и функций, полнотой описания физич. процессов; моделированием интеллекта и др. Непременным условием решения проблемы И. во всех этих случаях является обращение к абстракциям, порождающим универсумы, науч. теорий - к абстракции отождествления и абстракции неразличимости.
2) В аналитич. психологии Юнга И.- процесс становления личности, ее созревания в результате ассимиляции сознанием содержания личного и коллективного бессознательного. За процессом И., по Юнгу, стоит особая скрытая направляющая тенденция, исходящая из своеобразного центра душевной жизни человека - т. н. самости. Процесс этот протекает непроизвольно и «естественно», наподобие растит. роста, и вместе с тем требует сознат. содействия человека скрытой цели его бессознательного. Осуществление этой цели и составляет задачу аналитической психотерапии.
Термин «принцип И.» встречается впервые у Фомы Аквинского в одноим. соч. «Принцип индивидуации» («De principio individuationis»), но идея И. принадлежит стоикам. В близких вариантах она встречается вплоть до Лейбница. В ср.-век. философии принципом И. наз. постулат о началах (основах) И., при этом соперничали три версии начал: концептуалистская, реалистская и номиналистская (см. Концептуализм, Реализм, Номинализм). Сторонники концептуалистской версии полагали, что типологич. различия вещей создает форма, а индивидуальные - материя (см. Форма и материя). Вполне возможны две вещи одной формы. Это означает, что они принадлежат одному виду и что одна вещь такая же (idem species), как и другая. Но из тождества формы вещей не следует тождественность самих вещей. Понятие «тот же самый» равносильно понятию «единственный по числу» (idem numero), а единственность обусловлена объективной мерой материи каждой вещи. Сторонники реалистской версии считали, что началом И. является не количественное, но качеств. различие. Основу И. они видели не в материи, а в форме, к-рая создает неповторимость и «отделенность» вещей. В этой версии исторически существенны идея о неделимости «индивидуальной природы» и идея тождественности неразличимых. Первая стала определяющей в филос. антропологии, психологии, в науках о живой природе (концепция целостности); вторая - в первую очередь в логике, утвердив взгляд на тождество как на гносеологич. предикат, необходимый для выражения И. и понятия о числе. Наконец, сторонники яоминалистской версии полагали, что все объективно сущее индивидуально, даже абстракции, поскольку они суть материальные знаки вещей. Начала И. номинализм усматривал во внешн. характеристиках вещи - в ее положении в пространстве и во времени, а также в ее имени. Независимо от приверженности к той или иной версии схоластич. философы имели в виду И. in re, т. е. онтологич. И., осуществляемую самой природой: тождество и различие материальных вещей порождаются актом творения универсума, а не рефлексией над ним. Вопрос о том, как индивидуализируются объекты в мышлении и опыте, т. е. вопрос о гносеологич. И., схоласты не обсуждали.
Для совр. науки этот вопрос стал существенным после того, как выяснилось, что он связан с важнейшими проблемами науч. познания: конструктивностью науч. теорий, определимостью объектов науки, алгоритмич. разрешимостью задач и вычислимостью свойств и функций, полнотой описания физич. процессов; моделированием интеллекта и др. Непременным условием решения проблемы И. во всех этих случаях является обращение к абстракциям, порождающим универсумы, науч. теорий - к абстракции отождествления и абстракции неразличимости.
2) В аналитич. психологии Юнга И.- процесс становления личности, ее созревания в результате ассимиляции сознанием содержания личного и коллективного бессознательного. За процессом И., по Юнгу, стоит особая скрытая направляющая тенденция, исходящая из своеобразного центра душевной жизни человека - т. н. самости. Процесс этот протекает непроизвольно и «естественно», наподобие растит. роста, и вместе с тем требует сознат. содействия человека скрытой цели его бессознательного. Осуществление этой цели и составляет задачу аналитической психотерапии.
Источник: Советский философский словарь
ИНДИВИДУАЦИЯ
от лат. Individuum— неделимый и individuitatis — нераздельность, неделимость) — 1) одна из старейших философских проблем об основах, определяющих неповторимость (индивидуальность) любой природной субстанции. Философские представления о мире неизменно формировались в категориях «единое — многое», а это естественно порождало вопрос: если каждый элемент множественности причастен к единому, то в чем он отличен от единого как его элемент? За этим вопросом следовал и другой: существуют ли в любой данной множественности хотя бы два тождественных элемента или же все элементы этой множественности различны? Известные ответы на эти вопросы в эпоху средневековья (в средневековой догматике) получили название «принципа индивидуации» по одноименному сочинению Фомы Аквинского (De principio individuationis).
Общепринятой формулировки этого принципа в источниках прошлого нет. Стоики принимали индивидуацию без объяснений как универсальный эмпирический факт. И, возможно, Аристотель первый придал проблеме индивидуации теоретический смысл. Он поставил ее в рамках низшего вида (mflma species) только для материальных объектов, абстрагируя чистый акт их существования (subsistentia) от их существования в определенной форме (substantia). Согласно Аристотелю, единичное в целом неопределимо и его нельзя приписать ничему (никому) другому. Между тем, форма, как сущность, как универсалия, допускает явное определение и принадлежит многим. Вот почему форма не может служить индивидуализирующим началом единичной вещи, и Аристотель (хотя и не всегда последовательно) склонялся к тому, что индивидуальность субстанций обязана материи: ибо вещи одной формы (одного вида) все же различны (другие) благодаря материи, которая в каждой из них разная (Метафизика, кн. 3, гл. 4; кн. 7, гл. 8).
В поздней античности аристотелевский концептуализм обрастает элементами платонизма. К индивидам относят уже не только материальные, но и идеальные объекты, такие, напр., как душа. И все же проблема индивидуации еще долго сохраняет контуры, данные ей Аристотелем, благодаря усилиям Фомы Аквинского, возродившего аристотелизм внутри христианской догматики. Правда, для идеальных объектов, являющихся чистыми формами без материи, индивидуация дополняется понятием о «субстанциальных формах», которое затем распространяется и на материальный мир, образуя своего рода триаду: вещь в целом (quod est); ее субстанциальная форма (quo est); и акт творения, соединяющий то и другое. При этом материя перестает быть единственным индивидуализирующим началом, разделяя эту роль с индивидуальной формой (Aquinas Thomas. Contra Gentiles, II, 50). Позднее, у Дунса Скота, индивиды и их субстанциальные формы уже вовсе неразличимы. И хотя материя все еще признается субъектом возникновения вещи, сама по себе она познаваема только по аналогии с формой (Duns Scotus. Opus Oxoniense, Commentarium..., XII). Последнюю точку в схоластической трактовке проблемы индивидуации поставил Уильям Оккам. Он возвращается к аристотелевским истокам. Факт существования вещи — вот для него основа ее индивидуации. Индивидуально все, что существует и именно потому, что это есть, а все есть либо материя, либо форма, либо сочетание того и другого. Индивидуальную и универсальную природу вещи нельзя разделить. И хотя индивидуальное (особенное) не может быть универсалией, единичное (индивидуальное) познается только через общее (Ockham William. Quodlibeta).
Этот, по существу научный, вывод Оккама не был в должной мере учтен философией нового времени, также не свободной от теологических предпосылок, но, в отличие от схоластики, все же тяготеющей к научному обсуждению проблем. Тема индивидуации в философии нового времени вводится в рамки естествознания и логики. Основой для ее обсуждения становятся принципы тождества и различия. Одни философы сводят индивидуацию к тождеству и совпадению признаков (акциденций), другие — к положению в пространстве и времени, отличающем любую данную вещь от любой другой в силу непроницаемости материи. Но оба тезиса, вообще говоря, оспоримы: первый в силу возможности двух неразличимо сходных, если анализ признаков не доведен до конца; второй — в силу однородности пространства и неразличимости точек континуума. И, возможно, не случайно Лейбниц возвращается к метафизике, выдвигая по существу агностический аргумент: «мы не можем... найти способ точного определения индивидуальности... индивидуальность заключает в себе бесконечность, и только тот, кто в состоянии охватить ее, может обладать знанием принципа индивидуации» (Leibniz. Essais nouveaux..., livre 3, eh. 3, в рус. пер.: Лейбниц Г. В. Соч., т. 2. M., 1983, с. 290—291). Лейбниц разъясняет принцип индивидуации как предопределение и выводит из него свой пресловутый принцип тождества неразличимых: двух неразличимых не бывает, хотя такое и можно помыслить в понятии.
Если индивидуация предполагает бесконечную информацию в объекте, то с гносеологической точки зрения она (индивидуация) не может быть абсолютной, а только сравнительной (относительной). При этом естественно появляются требования к условиям и точности сравнения. И неудивительно, что таким путем приходят к неразличимости объективно различных, как это было, напр., в квантовой области, когда возник вопрос о возможной индивидуации электронов. Именно здесь эмпирическим путем был установлен факт, который оспаривал Лейбниц (одно из его возражений против существования атомов), что тождество неразличимых не исключает множественности. Его знаменитый принцип оказывается в этой области либо несостоятельным, либо должен получить иной смысл. Правда, вопрос можно поставить и по-другому, ведь в квантовой области индивидуализируются в сущности не электроны, а их квантовые состояния, которые полностью определяются конечным набором квантовых чисел. Отождествление электрона с его квантовым состоянием есть, конечно, абстракция. Интервал этой абстракции диктуется соотношением неопределенности, которым утверждается принципиальная важность различий между координатной и признаковой индивидуацией (и таким образом оправдываются философские дискуссии по этому вопросу). Однако принцип Паули в известном смысле восстанавливает наше доверие и к той и к другой, не подрывая при этом полноту квантового описания посредством волновых функций. Таким образом, лейбницевский принцип получает неожиданную поддержку в лице противной стороны.
Хотя философский интерес к проблеме индивидуации в немалой степени определялся стремлением осмыслить процесс познания, почти все известные ее решения гносеологический аспект этой проблемы обходили. Индивидуацию утверждали как следствие каких-либо априорных гипотез «о природе универсума». как индивидуацию in re, т. е. как онтологическую. Но для методологии науки актуальнее вопрос о гносеологической индивидуации, о том, как индивидуализируются объекты в нашем опыте или посредством наших абстракций. В отличие от индивидуации «в себе», индивидуация «для нас» означает принципиальную возможность вычислить (в широком смысле этого термина) или однозначно описать объект. Это существенно, поскольку в научной картине мира (в ее гносеологическом универсуме) индивиды появляются не сами по себе, а в связи с каким-либо их описанием. Более того, о многих объектах науки без оговорок можно сказать, что они существуют только как индивидные концепты. Таковы, в частности, все абстрактные объекты, реальный статус которым придают научные определения и теоремы. В этом случае непременным условием индивидуации является обращение к абстракциям, порождающим универсумы научных теорий, и возникают задачи поиска эффективных методов индивидуации объектов, входящих в универсумы этих теорий. При этом можно либо усиливать претензии к эффективности, требуя, напр., чтобы индивидуация была представлена каким-либо общерекурсивным описанием, либо, напротив, ослаблять эти претензии, допуская индивидуацию, основанную на принципах классической логики или же некоторую интуитивную определимость, основанную на способности к селективному восприятию и узнаванию признаков (своего рода notitia intuitiva Оккама). Этот вопрос о методах представления индивидуального важен не только потому, что для науки действительно полезны только индивидуализируемые абстрактные объекты ( Лузин), но и потому, что задача онтологической индивидуации в общем случае эффективно неразрешима. А это позволяет утверждать индивидуацию как далеко идущую абстракцию, для которой не может служить достаточным основанием известный лейбницевский пример с листочками в саду ганноверской принцессы; 2) в аналитической психологии К. Юнга индивидуация — это процесс духовного роста личности за счет «проявления» глубинных черт подсознательного в результате их ассимиляции сознанием. Процессом индивидуации, по Юнгу, движет скрытая тенденция, исходящая из духовного центра индивидуации человека — т. н. самости. Сам процесс индивидуации протекает непроизвольно и «естественно», наподобие растительного роста, хотя и требует сознательного содействия личности скрытой цели ее бессознательного. Осуществление этой цели составляет одну из задач аналитической психологии.
Лит.: Рассел Б. Человеческое познание, его сфера и границы. М., 1957; Антология мировой философии, т. 1, ч. 2. M., 1969; Новоселов M. M. Об абстракциях неразличимости, индивидуации и постоянства.— В кн.: Творческая природа научного познания. М., 1984; Юнг К. Г. Человек и его символы. М., 1997; Identity and individuation. N. Y., 1971; Thomason R. H. Perception and individuation. Logic and ntology. N. Y, 1973;J. Jorge, E. Gracia. Inrtroduction to the problem of individuation in the Early Middle Ages. Munch., 1984.
M. M. Новоселов
Общепринятой формулировки этого принципа в источниках прошлого нет. Стоики принимали индивидуацию без объяснений как универсальный эмпирический факт. И, возможно, Аристотель первый придал проблеме индивидуации теоретический смысл. Он поставил ее в рамках низшего вида (mflma species) только для материальных объектов, абстрагируя чистый акт их существования (subsistentia) от их существования в определенной форме (substantia). Согласно Аристотелю, единичное в целом неопределимо и его нельзя приписать ничему (никому) другому. Между тем, форма, как сущность, как универсалия, допускает явное определение и принадлежит многим. Вот почему форма не может служить индивидуализирующим началом единичной вещи, и Аристотель (хотя и не всегда последовательно) склонялся к тому, что индивидуальность субстанций обязана материи: ибо вещи одной формы (одного вида) все же различны (другие) благодаря материи, которая в каждой из них разная (Метафизика, кн. 3, гл. 4; кн. 7, гл. 8).
В поздней античности аристотелевский концептуализм обрастает элементами платонизма. К индивидам относят уже не только материальные, но и идеальные объекты, такие, напр., как душа. И все же проблема индивидуации еще долго сохраняет контуры, данные ей Аристотелем, благодаря усилиям Фомы Аквинского, возродившего аристотелизм внутри христианской догматики. Правда, для идеальных объектов, являющихся чистыми формами без материи, индивидуация дополняется понятием о «субстанциальных формах», которое затем распространяется и на материальный мир, образуя своего рода триаду: вещь в целом (quod est); ее субстанциальная форма (quo est); и акт творения, соединяющий то и другое. При этом материя перестает быть единственным индивидуализирующим началом, разделяя эту роль с индивидуальной формой (Aquinas Thomas. Contra Gentiles, II, 50). Позднее, у Дунса Скота, индивиды и их субстанциальные формы уже вовсе неразличимы. И хотя материя все еще признается субъектом возникновения вещи, сама по себе она познаваема только по аналогии с формой (Duns Scotus. Opus Oxoniense, Commentarium..., XII). Последнюю точку в схоластической трактовке проблемы индивидуации поставил Уильям Оккам. Он возвращается к аристотелевским истокам. Факт существования вещи — вот для него основа ее индивидуации. Индивидуально все, что существует и именно потому, что это есть, а все есть либо материя, либо форма, либо сочетание того и другого. Индивидуальную и универсальную природу вещи нельзя разделить. И хотя индивидуальное (особенное) не может быть универсалией, единичное (индивидуальное) познается только через общее (Ockham William. Quodlibeta).
Этот, по существу научный, вывод Оккама не был в должной мере учтен философией нового времени, также не свободной от теологических предпосылок, но, в отличие от схоластики, все же тяготеющей к научному обсуждению проблем. Тема индивидуации в философии нового времени вводится в рамки естествознания и логики. Основой для ее обсуждения становятся принципы тождества и различия. Одни философы сводят индивидуацию к тождеству и совпадению признаков (акциденций), другие — к положению в пространстве и времени, отличающем любую данную вещь от любой другой в силу непроницаемости материи. Но оба тезиса, вообще говоря, оспоримы: первый в силу возможности двух неразличимо сходных, если анализ признаков не доведен до конца; второй — в силу однородности пространства и неразличимости точек континуума. И, возможно, не случайно Лейбниц возвращается к метафизике, выдвигая по существу агностический аргумент: «мы не можем... найти способ точного определения индивидуальности... индивидуальность заключает в себе бесконечность, и только тот, кто в состоянии охватить ее, может обладать знанием принципа индивидуации» (Leibniz. Essais nouveaux..., livre 3, eh. 3, в рус. пер.: Лейбниц Г. В. Соч., т. 2. M., 1983, с. 290—291). Лейбниц разъясняет принцип индивидуации как предопределение и выводит из него свой пресловутый принцип тождества неразличимых: двух неразличимых не бывает, хотя такое и можно помыслить в понятии.
Если индивидуация предполагает бесконечную информацию в объекте, то с гносеологической точки зрения она (индивидуация) не может быть абсолютной, а только сравнительной (относительной). При этом естественно появляются требования к условиям и точности сравнения. И неудивительно, что таким путем приходят к неразличимости объективно различных, как это было, напр., в квантовой области, когда возник вопрос о возможной индивидуации электронов. Именно здесь эмпирическим путем был установлен факт, который оспаривал Лейбниц (одно из его возражений против существования атомов), что тождество неразличимых не исключает множественности. Его знаменитый принцип оказывается в этой области либо несостоятельным, либо должен получить иной смысл. Правда, вопрос можно поставить и по-другому, ведь в квантовой области индивидуализируются в сущности не электроны, а их квантовые состояния, которые полностью определяются конечным набором квантовых чисел. Отождествление электрона с его квантовым состоянием есть, конечно, абстракция. Интервал этой абстракции диктуется соотношением неопределенности, которым утверждается принципиальная важность различий между координатной и признаковой индивидуацией (и таким образом оправдываются философские дискуссии по этому вопросу). Однако принцип Паули в известном смысле восстанавливает наше доверие и к той и к другой, не подрывая при этом полноту квантового описания посредством волновых функций. Таким образом, лейбницевский принцип получает неожиданную поддержку в лице противной стороны.
Хотя философский интерес к проблеме индивидуации в немалой степени определялся стремлением осмыслить процесс познания, почти все известные ее решения гносеологический аспект этой проблемы обходили. Индивидуацию утверждали как следствие каких-либо априорных гипотез «о природе универсума». как индивидуацию in re, т. е. как онтологическую. Но для методологии науки актуальнее вопрос о гносеологической индивидуации, о том, как индивидуализируются объекты в нашем опыте или посредством наших абстракций. В отличие от индивидуации «в себе», индивидуация «для нас» означает принципиальную возможность вычислить (в широком смысле этого термина) или однозначно описать объект. Это существенно, поскольку в научной картине мира (в ее гносеологическом универсуме) индивиды появляются не сами по себе, а в связи с каким-либо их описанием. Более того, о многих объектах науки без оговорок можно сказать, что они существуют только как индивидные концепты. Таковы, в частности, все абстрактные объекты, реальный статус которым придают научные определения и теоремы. В этом случае непременным условием индивидуации является обращение к абстракциям, порождающим универсумы научных теорий, и возникают задачи поиска эффективных методов индивидуации объектов, входящих в универсумы этих теорий. При этом можно либо усиливать претензии к эффективности, требуя, напр., чтобы индивидуация была представлена каким-либо общерекурсивным описанием, либо, напротив, ослаблять эти претензии, допуская индивидуацию, основанную на принципах классической логики или же некоторую интуитивную определимость, основанную на способности к селективному восприятию и узнаванию признаков (своего рода notitia intuitiva Оккама). Этот вопрос о методах представления индивидуального важен не только потому, что для науки действительно полезны только индивидуализируемые абстрактные объекты ( Лузин), но и потому, что задача онтологической индивидуации в общем случае эффективно неразрешима. А это позволяет утверждать индивидуацию как далеко идущую абстракцию, для которой не может служить достаточным основанием известный лейбницевский пример с листочками в саду ганноверской принцессы; 2) в аналитической психологии К. Юнга индивидуация — это процесс духовного роста личности за счет «проявления» глубинных черт подсознательного в результате их ассимиляции сознанием. Процессом индивидуации, по Юнгу, движет скрытая тенденция, исходящая из духовного центра индивидуации человека — т. н. самости. Сам процесс индивидуации протекает непроизвольно и «естественно», наподобие растительного роста, хотя и требует сознательного содействия личности скрытой цели ее бессознательного. Осуществление этой цели составляет одну из задач аналитической психологии.
Лит.: Рассел Б. Человеческое познание, его сфера и границы. М., 1957; Антология мировой философии, т. 1, ч. 2. M., 1969; Новоселов M. M. Об абстракциях неразличимости, индивидуации и постоянства.— В кн.: Творческая природа научного познания. М., 1984; Юнг К. Г. Человек и его символы. М., 1997; Identity and individuation. N. Y., 1971; Thomason R. H. Perception and individuation. Logic and ntology. N. Y, 1973;J. Jorge, E. Gracia. Inrtroduction to the problem of individuation in the Early Middle Ages. Munch., 1984.
M. M. Новоселов
Источник: Новая философская энциклопедия
