ЭГОИЗМ

(лат. ego — я) — жизненная позиция, в соответствии с к-рой удовлетворение человеком личного интереса рассматривается в качестве высшего блага и, соответственно, каждому следует стремиться только к максимальному удовлетворению своего личного интереса, возможно, даже игнорируя и нарушая интересы других людей или общий интерес. Э. противоположен альтруизму. Однако было бы неверно считать их двумя сторонами одной медали: если альтруизм существует как определенная, нормативно отрефлексированная, нравственная позиция, то Э. является продуктом этико-философского обобщения описания реальных нравов, и как этическая доктрина представляет собой результат вторичной по отношению к этому обобщению реконструкции. Это очевидно на примере учения Т.Гоббса (описывающего естественного индивида) или Б.Мандевиля (описывающего общественного индивида). Менее очевидно — в случае с «единственным» как эгоистическим собственником М.Штирнера. Именно в этико-философской и моралистической критике эгоистических нравов и характеров Э. был обобщен до определенной нормативной и поведенческой модели. Косвенно об этом свидетельствует И.Кант, указывая на то, что Э. (Кант уточняет: «solipsismus») создают вместе все склонности, удовлетворение к-рых ведет к личному счастью. Э. проявляется в ситуации конфликта интересов, когда удовлетворение личного интереса происходит в ущерб интересу другого человека.
В этом плане Э. следует отличать от себялюбия, естественного чувства самосохранения и благоволения к самому себе; при себялюбии забота человека о собственном благе может не противоречить благу других людей и сочетаться со стремлением к общему благу; в таком случае Э., как показал Дж.Э.Мур, оказывается теорией средств, что является несущественным при данном определении Э. «Э.» также иногда называют самомнение, или самодовольство, при к-ром благоволение к себе может в самом деле осуществляться за счет других. Эгоистическое поведение следует также отличать от действий, преследующих частный интерес: в последнем могут быть репрезентированы и общезначимые цели. Э. неправильно смешивать с индивидуализмом. Дж.Ролз выделяет три вида Э.: 1) диктаторский Э.: «все должны служить моим интересам»; 2) Э. собственной исключительности: «все должны следовать моральным принципам, кроме меня, если это мне невыгодно»; 3) анархический, или общий, Э.: «всем позволительно преследовать собственные интересы, как им заблагорассудится». Первые две формулы противоречат фундаментальным нравственным требованиям — золотому правилу и заповеди любви.
С т.з. золотого правила в них, несомненно, нарушены принципы равенства и взаимности.
С т.з. заповеди любви они допускают использование индивидом других людей в качестве средства для достижении собственных целей.
С более общей этической т.з. обе формулы противоречат критерию всеобщности нравственных требований и универсализуемости нравственных решений и суждений. Такое отношение к себе как к безусловной ценности при отношении к другим исключительно как к средству для достижения собственных целей представляет собой крайний Э. и точнее называется эгоцентризмом. Третья формула может быть признанной в качестве морально достоверной, но при определенной модификации второй ее части: «...если они не нарушают интересы других».
В таком виде она вполне вписывается в нравственную норму «Не вреди».
С антропологической т.з. Э. отражает внутренне присущее индивиду стремление к самосохранению и удовлетворению потребностей. Это дало основание Гоббсу рассматривать Э. как прирожденное свойство человека. Закрепленное в доминирующих чертах характера человека, это стремление проявляется в жадности и приобретательстве, а перенесенное на отношения к другим людям — в невнимании к их чувствам и заботам, в зависти к их успехам, в недоброжелательстве к ним самим.
В истории философии действительная роль Э. как социального качества была отражена в учениях, выводящих все разнообразие общественной жизни из Э. (софисты, Гоббс, утилитаризм, Штирнер, Н.Г.Чернышевский).
В новоевропейской общественной мысли была выработана концепция «эгоизма разумного», согласно к-рой Э., выражающий «подлинные» и «разумные» интересы человека (скрыто репрезентирующие общий интерес), плодотворен, поскольку содействует общему благу. Т.о. Э. трансформируется в особенную свою форму — утилитаризм, к-рый именно в своих эгоистических интерпретациях, как показал Мур, знаменует «вопиющее противоречие»: если единственно возможным основанием для оправдания поступка является достижение абсолютного блага, то рассмотрение собственного блага в качестве оправдания своих действий подразумевает, что собственное благо является абсолютным (конечным и разумным); чье-то собственное благо, по Муру, не может быть вместе с тем и абсолютным. Этико-философская несостоятельность разумно-эгоистических учений с разных мировоззренческих и теоретических позиций была обоснована также Кантом, С.Кьеркегором, К.Марксом, Ф.М.Достоевским. Как показали дискуссии вокруг «дилеммы заключенного» (см. Заключенного дилемма), разумно-эгоистическая поведенческая установка практически не может быть реализована последовательно.
В своеобразной форме разумно-эгоистическая схема нравственности была воспроизведена в некоторых социобиологических теориях поведения человека (Р.Доукинза, ЧЛамсдена, Э.Уилсона, др.), в частности, в концепции «взаимного альтруизма» (Р.Триверс), согласно к-рой альтруистическое поведение входит в личный интерес индивида (см. Эволюционная этика). Теории разумного Э. отразили особенность опосредованных товарно-денежным хозяйством отношений, к-рая заключается в том, что автономный и суверенный индивид может удовлетворить свой частный интерес лишь как субъект деятельности или обладатель товаров и услуг, удовлетворяющих интересы других индивидов; иными словами, вступая в отношения взаимопользования, к-рые, будучи обусловленные равенством сил или соответствующими правовыми установлениями, объективно ограничивают эгоистическое своеволие.
В широком плане принцип взаимопользования (взаимополезности) позволяет примирять конфликтующие частные интересы и дает, т.о., эгоисту ценностное основание для признания значимости и другого частного интереса без нарушения приоритетности собственного интереса. Предметом частного интереса человека оказывается также исполнение правил сообщества и тем самым поддержание его целостности. Как показали Гоббс, Мандсвиль, А.Смит, Э. является существенным мотивом экономической и политической деятельности, важным фактором общественной жизни (см. Польза).
В то же время сами отношения полезности обусловливают Э. как социальное качество личности. Другим ограничителем Э. является этикет как нормативно-эстетическая культура формального и статусного общения. Ограничивающим фактором индивидуального Э., как показал Э.Дюркгейм, является и группа (сообщество). Однако в условиях, когда у индивида есть возможность выбирать референтные группы, ограничивающее воздействие группы будет эффективно лишь до поры, пока благо группы остается предметом частного интереса эгоистического индивида.
В этих рамках он может даже содействовать групповому интересу.
В межгрупповых отношениях доминирование частных групповых интересов и исключительное попечение группы о своих интересах может вести к т.н. групповому Э. Можно предложить разрешение и другой теоретической контроверсии по поводу возможных поведенческих последствий Э.: критики Э. высказывают мнение, что Э. является доктриной аморализма, к-рая способна оправдать ложь, кражу, донос и убийство, на что сторонники Э. замечают, что при определении Э. некорректно из вопроса о нравственных мотивах (личный интерес - общий интерес) поведения делать вывод о содержательной определенности поступков, из них вытекающих. Однако такой аргумент в пользу Э. предполагает вовлеченного в то или иное сообщество индивида и тем самым признание универсальности гоббсовской модели (от эгоистического индивида к общественному, от своеволия - к договору). Действительное сосуществование в обществе различных, в частности конкурирующих и не легитимизированных (в т.ч. криминальных), сообществ, во-первых, и неограниченность психологического, социального и нравственного отчуждения личности, во-вторых, создают непосредственные условия для «выпадения» индивида из-под влияния каких-либо сдерживающих регулятивных систем и, следовательно, «открытости» его частного интереса даже самым брутальным действиям. Однако Э. не может быть достаточным объяснением самих этих действий. И в группе по поводу пользования коллективными благами могут возникать напряжения, связанные с Э., чем и обусловлена т.н. проблема безбилетника (freerider), т.е. человека, к-рый пользуется результатами чужих усилий, не предлагая ничего взамен, не внося собственного вклада. Считается, что первым осветил эту проблему Гоббс; концептуально ее разработал Ролз (а также Д.П.Готиер, А. Де Джэсэй, Дж.Клоско, М.Ф.Морелли). Проблема заключается в том, что в условиях, когда коллективные блага создаются усилиями множества индивидов, неучастие в этом процессе одного индивида реально несущественно и, наоборот, если бы не предпринимались коллективные усилия, даже решительные действия одного не принесли бы никакого результата. Хотя «безбилетничество» не наносит прямого вреда, оно подрывает отношения кооперации.
С узко эгоистической т.з. «безбилетничество» может восприниматься как правильная линия поведения; в более широком плане, при к-ром учитываются преимущества кооперации, эгоистическая т.з. может рекомендовать сотрудничество как рациональное поведение. И Гоббс, и Ролз пришли к выводу, что поскольку у отдельного индивида нет частного интереса содействовать общему благу, то бороться против социального паразитизма и за осуществление справедливости, обеспечивать вклад каждого в совокупное общее благо должны руководящие или уполномоченные ин-ты сообщества. Ограничение Э. во всех случаях оказывается возможным посредством наложения на эгоистического индивида обязанностей и принятием им на себя соответствующих обязательств. Однако принятие обязательств как таковое может противоречить Э. как личной позиции. Обязательства приемлемы эгоистом, если они отвечают его интересам: эгоист соглашается держать слово, говорить правду, уважать других, не причинять им страданий и помогать им при условии, что т.о. он может реализовать свой личный интерес. Но в таком случае: во-первых, другие оказываются средством для достижения его целей; во-вторых, не обязательство, а личный интерес продолжает оставаться основанием его поступков, и, если потребует его интерес, эгоист готов будет поступать и прямо противоположным образом. Коль скоро речь идет об увеличении личного блага, то добродетель и правильность поступка оказываются поставленными в зависимость от утилитарно понятой рациональности поведения. При конфликте утилитарной рациональности и моральной правильности эгоист принимает внеморальную рациональность и тем самым ставит под вопрос смысл и оправданность возложенных на него обязанностей. Принципиальное нормативное ограничение Э. обеспечивается основными моральными требованиями и ценностями, к-рые (независимо от различий в культурно-региональных традициях) по существу направлены именно против Э. (см. Декалог, Золотое правило, Милосердие). Однако помимо этих содержательных императивно-ценностных ограничений мораль обладает и формальными признаками (по-разному выделяемыми, напр., Кантом, Муром, Ролзом), к-рые исключают Э. Лит.: Гоббс Т. Левиафан // Гоббс Т. Соч. в 2 т. Т. 2. М.: Мысль, 1991. С. 93-98; Кант И. Критика практического разума// Кант И. Соч. в 6 т. Т. 4 (1). М.: Мысль, 1965. С. 397-399; МурДж. Принципы этики. М.: Прогресс, 1984. С. 164-185; РолзДж. Теория справедливости. Новосибирск: Изд-во Новосибирского унта, 1995. С. 106-127, 245-253, 431; Штирнер М. Единственный и его собственность. М.; Харьков: Основа, 1994; Hardin R. Morality Within the «Limits» of Reason. Chicago; London: The University of Chicago Press, 1988. P. Г.Апресян