Лучистое Зеркало, Aspaqularia nera, каббалистический
термин, означает способность предвидения и прозорливости,
прорицания, - каковую имел Моисей. Обыкновенные смертные имеют
лишь Aspaqularia della nera или Нелучистое Зеркало, - они лишь
смутно видят в стекле: аналогичный символизм представляет понятия
Древа Жизни и всего лишь Древа Знания.
ЗЕРКАЛО
ЗЕРКАЛО
Источник: Теософский словарь
ЗЕРКАЛО
символ связи нашего мира с параллельным. Первобытная магия предостерегала человека от вглядывания в свое отображение. Считалось, что призрачный двойник способен его погубить, утащив в зазеркалье. Отголоском этих представлений явилась мифологема о Нарциссе. Посредством зеркального щита Персей побеждает Медузу-горгону — поэтому греческие и римские щиты имели форму зеркал с ликом Медузы. Обычай завешивать зеркала в доме умершего определялся рядом предубеждений, что душа покойного может затянуть кого-либо из близких за собой на тот свет, жажда жизни будет подталкивать его к проникновению в этот мир, через окошко между мирами в жилище человека могут проникать опасные астральные сущности. В качестве моста с потусторонней сферой особую мистику зеркалам придавали этруски. С утверждением, что в глубине зеркал можно увидеть будущее, связывались предсказания Нострадамуса, Калиостро, Мак-Нензи, Монтегю. С другой стороны, зеркало являлось символом памяти, запечатлевшим все, что когда-либо в нем отражалось. Благодаря способности вызывать с зеркальной поверхности картины прошлого, раскрывал преступления англичанин Фон Бург. Парацельс полагал, что зеркала обладают способностью осаждать на своей поверхности ядовитые испарения. Представлением о «генетической памяти» зеркал объясняется народный запрет смотреться в них беременным женщинам и годовалым детям. С функцией памяти связывалось повсеместное предубеждение против треснувших зеркал. Напротив, А. Вуллис, автор книги «Литературные зеркала», полагал, что зеркало символизирует мгновение, выражает дискретность памяти: «Зеркало — это настоящее и только настоящее, без прошлого, без будущего. Зеркало — это воплощенная амнезия. Это струящийся и утекающий в забвенье миг, картины, уходящие в небытие, как вода в песок…» В Древнем Египте круглые по форме зеркала отождествлялись с дисками солнца и луны. Китайцы называли мастера фэн-шуй «господином, работающим с зеркалами». Считалось, что зеркало может удвоить силу отражаемого, отразить нежелательную энергию, притянуть недостающее в жилище. Направленное на жилище соседа, оно способно внести в него энергетическую деструкцию; оберегом от этого является размещение напротив более крупного зеркала. Такие «войны зеркал» проходили, например, в Гонконге, пока власти их не запретили. Римляне носили с собой зеркала в качестве амулетов. До сих пор в Румынии и Германии невесты идут под венец с зеркалами. Павсаний сообщал о магических зеркалах. Через метафору зеркал Платон описывал процесс познания: «Возьми зеркало и води им в разные стороны — сейчас же у тебя получится и солнце, и все, что на небе, и земля, и ты сам, и остальные живые существа, а также предметы, растения и все, о чем только шла речь. Да, но все это будет одна лишь видимость, а не подлинно сущие вещи». Античные мыслители полагали, что зеркала позволяют фиксировать скрытое от обычного глаза, подлинное содержание вещи. Согласно Лукрецию Кару: «У всяких вещей существуют тончайшие формы или подобия их, хотя никто не способен их видеть порознь, но все же путем беспрерывных своих отражений, видны бывают они, отдаляясь от глади зеркальной». Каббалистический символ — «лучистое зеркало» — служил обозначением способности к прорицанию, которым обладал Моисей. В Средние века отношение к зеркалам было неоднозначным. По католической традиции зеркало без трещин символизировало Деву Марию. Дионисий Ареопагит утверждал, что небесный и земной мир находятся в зеркальном соответствии. С другой стороны, лиц, экспериментировавших с зеркалами, обвиняли в колдовстве. В силу этого зеркальное производство в раннем Средневековье резко сократилось, возродившись лишь с эпохи крестовых походов. Зеркало становится символом женской куртуазности. Не случайно лидером в производстве зеркал являлась Венеция, известная широким распространением проституции. Русские старообрядцы считали зеркала бесовским даром, а потому не допускали их в жилище. В эпоху Ренессанса продолжало господствовать представление, что только в зеркалах становятся зримыми «тончайшие формы» или идеи вещей. Согласно Данте, чтобы созданные Богом образы стали визуальными, прозрачная среда должна быть ограничена зеркальной поверхностью. Отношения человека и Бога описывались как система направленных друг на друга зеркал. Возник специальный раздел оптики, изучающий зеркала, в которой в таком качестве рассматривались небосвод и космические тела. Зеркало почиталось символом луны, поскольку функция последней заключалась в зеркальном отражении солнечного света. Египетский иероглиф Венеры представлял собой не что иное, как изображение зеркала. Считалось, что выпуклые зеркала не только отражают свет, но и незримо его фиксируют. В Нюрнберге производились специальные зеркала для паломников, посредством которых те улавливали лучи, исходящие от святых реликвий. Такие зеркала помещались в церквах, сами уже воспринимаемые в качестве священных объектов. С конца XVI в. в королевских дворцах создаются «зеркальные кабинеты», что символизировало солярное происхождение монархической власти. Зеркало отражало солнечный свет подобно тому, как королевская власть воспринимала небесную харизму. Этим объясняется символика присутствия в народных портретах монархов зеркал. Распространенные в искусстве классицизма парковые фонтаны также представляли собой аллегорию зеркал. Ж. Расин называл водяные отражения «подвижной живописью», характеризуя пруд как «жидкое зеркало». В первой половине XVII в. учеными-монахами, изучавшими катоптрику, были разработаны динамичные зеркальные холсты — анаморфозы. Они представляли собой искаженные до полной неузнаваемости изображения предметов, принимавшие нормальные очертания только в конических и цилиндрических зеркалах. Философский смысл анаморфической живописи заключался в том, что она, подобно истине, раскрывается через зеркала. Исследователь Ж. Ф. Нисерон в трактате «Курьезная перспектива», рекомендовал использовать анаморфические изображения в оформлении интерьеров домов. Развитием данного направления символизма жилищ являлось расположение зеркал над камином, впервые апробированное архитектором Роббером де Котом. Зеркало как осколок солярной символики не только отражало мир, но и несло в себе отраженный световой очаг. Отражение света люстр в мнимом пространстве зеркала рассматривалось как метафора души. В XVIII в. распространяется представление, что зеркало выявляет истинную сущность человека. С точки зрения физиономиста Джанбатиста дела Порти, через кривые зеркала выявляется истинная животная, тотемная сущность человека. Зеркало становится символом индивидуального человеческого самопознания. С другой стороны, усиливается тенденция интерпретации символики зеркал как ложной духовности. Согласно мнению философа Я. Беме, грехопадение Адама заключалось в присвоении им Божественной прерогативы отражения в зеркале. В силу этого и произошло расщепление первоначального духовного единства, зеркального отражения человека от Бога. В богемной культуре конца XIX — начала XX в. особенно популярен жанр зеркальных маний. Ужас перед мистикой зеркал преследовал, в частности, Клеменса Брентано. В поэзии Л. Бодлера постоянно присутствовал мотив сломанного или темного зеркала. Литературная теория о «зеркальном человеке» была создана Г. фон Клейстом. Сильно эпатировали американскую провинциальную аудиторию гневные лекторские выступления против зеркал в лекционном турне по США О. Уайлда. Зеркала воспринимались как символ шизофренической психики, расщепления сознания. Десакрализация культуры привела к вытеснению зеркал в прихожие и ванные комнаты. Но по сей день во многих странах бытуют гадания по зеркалам. Источ.: Правдивцев В. Несколько гипотез о зеркале // Наука и религия. 2001. № 12; Ямпольский М. Триумф и изгнание // Там же; Шубников А. В. Симметрия и антисимметрия конечных фигур. М., 1951.
Источник: Символы, знаки, эмблемы: энциклопедия
Зеркало
1) инструмент визуальной магии; 2) мифологема отражения и альтернации реального; 3) позиция и образ проективного видения, универсалия культуры. Архаич. семантика 3. синкретизирует свойства органики и качества Артефакта: см. мифологию отражения в мифе о Нарциссе. В ритуале гадания (в частности, святочного) 3. выполняет роль границы, маркирующей вход в потустороннее. Этимон “З.” (“зрак”) указывает на возможность нездешнего видения: 3. указывает местонахождения пропавших предметов и существ, оно есть “экран”, демонстрирующий картины прошлого и ветвящегося будущего (3. повелительницы эльфов во “Властелине Колец” Толкиена); покажет вора, злоумышленника, суженого; оно обладает автономной изобразит. памятью (прообраз фотографии; ср. зеркальные цветы в сказке Булычева “Сто лет тому вперед”). С другой стороны, 3. является индикатором человеческого и даже личностного (нечисть безвидна; бесы не имеют своего лица и не отражаются в 3.), оно наделено речью и характером. И все же физич. свойства и оптич. эффекты 3. (инверсия левого и правого; бесстрастный “реализм” отражения) обеспечили 3. демонич. репутацию; см. устойчивый мотив кривого 3., подающего весть о мире кривды и запредельно-перевернутого мира и гротескные 3. “комнаты смеха”. 3. — источник неосознанной тревоги и страха. В христ. атмосфере дома зеркало воспринималось как анти-икона или как пародия на нее; схожая реакция — на театр: 3. и лицедей столь же неуместны в храме, как монах — в толпе ряженых. 3. — атрибут лукавого, карнавального мира с акцентом на “женское”; в этом смысле языч. семантич. реликты в 3. амбивалентны: оно может сулить чаемое (увидеть 3. во сне — к свадьбе), но может быть и опасным предметом (даже после смерти владельца; ср.обычай занавешивания зеркальных поверхностей в доме покойника). Мифология 3. возникла на упорном отрицании физики прямого отражения и перспективы. Самоочевидная симметрия трактуется как асимметрия, а равнодушная “объективность” зримого в нем есть умышленная деформация “объекта” с позиции неправого зрения и лживой зеркальной души. Человеку трудно согласиться со своим отражением, — и тогда последнее становится партнером по “диалогу” (по сути — овнешненному аутомонологу). Признание неадекватности подобия и растущее на этой почве недоверие к гносеологич. принципу отражения породили множественный мир псевдокопий, двойников, мимикрий и подделок под Я, к-рые образовали реальность теней, эстетич. действительность искусства (о ней и рассказывает миф о Нарциссе), ментальные пространства самосознания и его превращенных форм. 3. обречено оказаться принципом и инструментом познания и персонологии, метафорой творчества, источником смутного ощущения “иного” и Другого, а в этом смысле — единственным бытовым предметом, “идея” к-рого больше его самого. Идея зеркальности как универсального онтологич. принципа не покидает филос. почвы с рождением многовидной эйдологии подобия (традиция “мимесиса”) и с признанием за Универсумом свойств единомножественной целостности, смыслоозаренное единство к-рой может быть описано на языке зеркальной стереометрии, включающей в свои объемы динамич. проекции, развертки, иерархии и ярусы. Целостность (мира, организма, текста) проявлена в способности каждого значимого элемента нести в себе (“отражать”) свойства, смысл и память целого (атом, живая клетка, лексема). Слово “зеркало” не стало термином философии, но в составе аргументивной лексики сохранило внутр. энергию убеждения, особенно в ситуациях кардинальной смены картин мира. Примером таковой может послужить творчество Николая Кузанского, с его представлениями об активной онтологии свертывания/ развертывания, где образ зеркала призван к означению единства космогонического и энтропийного демиургич. “человеч. Бога” (Humanis Dei). Кузанец согласен с мыслью Плотина о том, что весь мир есть царство взаимных созерцаний и зеркальных пересечений. Самоочевидная соразмерность мира есть “как бы приспособленность вертикальной поверхности к отражению образа”. У Кузанца обе стороны 3. Мира обладают способностью отражения, причем плоскости могут свернуться в одну точку, развернуться в мировой зеркальный Шар с переменным объемом. Образ зеркально-шаровидного мира, насыщенного памятью симультанных состояний времен и пространств, стал достоянием гносеологич. утопий в лит-ре; традицию эту суммировал Борхес. Как Божье Зеркало восприняли природу пантеизм и поэтич. натурфилософия (Тютчев). Кардинальную роль сыграло 3. в открытии и утверждении канонов прямой живописной перспективы; ср. увлечение ренессансными художниками образами окна и 3. Примерно тогда же возникает и своего рода риторика 3.: зеркальное стекло вставляют в портретную раму, отражение воспринимается как натурный “автопортрет”. Зеркальная эстетика жизнеподобия, предъявившая искусству требования наивного реализма, также не заставила себя ждать (она дожила до эпохи соцреализма и соцдадаизма). На архетип 3. (“Юности честное зерцало”) опиралась канонич. этика долженствования. С победой релятивистских картин мира 3. актуализует научно-худож. парадоксы возможных миров (по модели Л. Кэрролла) и тексты, в к-рых истор. эпохи смотрятся друг в друга на манер сопоставленных 3. (М. Булгаков, С. Кирсанов, ср. параллельное кино и поэтику “Зеркала” Тарковского). Поэтика авангарда 20 в. использует 3. как эстетич. принцип распыления реальности, в противоположность принципу зеркального собирания мира вокруг напряженного рефлектирующего Я — см. прозу Кьеркегора. 3. эстетизируется в эротич. лирике (у Брюсова зеркало — свидетель свидания и соглядатай; у Ахматовой — шкатулка памяти). А. Белый и Вознесенский увидели в 3. инструмент построения “иношних” альтернаций бытия, с его кубистич. и супрематич. разломами и перевертышами; Хлебников увлечен созданием текстов для зеркального чтения (палиндром), а Платонов — зеркального синтаксиса прозы с инверсией причин и следствий (золу в “Чевенгуре”, “не разгребают куры, потому что их поели”). Авторитет 3. как инициатора визуальной наглядности окончательно подорван трансцендентальной эстетикой лица (см. Лик – лицо – личина) и философией Другого. Комментируя ситуацию “человек перед З.” М. Бахтин говорит, что в 3. личность видит не себя (для этого потребна эстетически компетентная позиция Другого), но 1) лицо, к-рое Я намерено показать Другому; 2) реакцию на него Другого; 3) реакцию на реакцию Другого. Эта триада, заслоняющая Я от себя (сходная с триединой структурой театральной игры по Брехту) неявно намекает на старинную репутацию 3. как дьявольского стекла. Поэтому в присутствии 3. человек не избавлен от одиночества, но углубляет его: в 3. происходит дурная объективация и насильств. коррекция сложившегося в памяти Я автообраза. 3. подает “я” принципиально чужое лицо; ср. эффект неузнавания себя на офиц. фотоснимках (Ходасевич: “Разве мама любила такого?”). Если с позиции Другого подлинность лица удостоверяется как “З. души”, то мертвый буквализм отражения в стекле способен спровоцировать на истерию и смертельный поединок с зеркальным двойником, агрессивным и эпатирующим (Брюсов). Если об-лик человеческий хранит наследно-родовое богоподобие, то 3. кажет Я обезьянью карикатуру на него (3. изобрел дьявол — Обезьяна Бога); человек улыбается своему отражению со смешанным чувством удивления и недоумения (подобное чувство возникает при сравнении портрета известной личности и посмертной маски). Двое перед 3. не в состоянии сохранить серьезную мину: зеркальное тождество избыточно и внеэстетично, оно воспринимается в категории нелепого. Лит.: Кэрролл Л. Алиса в Зазеркалье. М., 1982; Брюсов В. В зеркале // Брюсов В. Земная ось. М., 1907; Лапшин И.И. Проблема чужого “я” в новейшей философии. СПб., 1910; Кирсанов С.И. Зеркала. М., 1970; Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979; Зеркало. Семиотика зеркальности. Труды по знаковым системам. Вып. XXII. Тарту, 1988; Климович Т. Мотив зеркала в творчестве В.Брюсова // В. Брюсов: Проблемы творчества. Сб. ст. Ставрополь, 1989; Дубин Б. Зеркало в центре лабиринта (О символике запредельного у Борхеса) // ВЛ. 1991. № 8; Мерло-Понти М. Око и Дух. М., 1992; Льюис Клайв С. Переландра//Дружба народов. 1993. № 3; Подорога В.А. Метафизика ландшафта. М., 1993; Исупов К.Г, Ульянова О.Н. “Homo Numerans” Николая Кузанского // Историко-филос. ежегодник 92. М., 1994; Eco U. Mirrors. Iconicity: Essays on the Nature of Culture//Festschr. fur Thomas A. Sebeok. Tub., 1986. К.Г. Исупов. Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996
