СВЯТОЕ
СВЯТОЕ
все объекты религиозного поклонения; религиозные ценности; вес объекты религиозного культа.
Святые
мифические или исторические лица, которым в различных религиях приписываются «благочестие», «праведность», «богоугодность», посредничество между богом и людьми. Широко распространен куль святых в христианстве и исламе.
Святое
В философии развивающейся гармонии С. это базовая ценность религиозного отношения человека к миру. Под С. понимается исключительная значимость (самоценность) трансцендентной реальности, объединяющей в целое индивидуальные души (основы субъективной реальности) и тем самым дающей возможность достижения полноты бытия.
Ист.: Сагатовский В.Н. Философия развивающейся гармонии (философские основы мировоззрения) в 3-х частях. Ч.3: Антропология. СПб. 1999. С. 181-183; его же. Философия антропокосмизма в кратком изложении. СПб. 2004. С. 216-217; его же. Вселенная философа. Второе издание, исправленное и дополненное. СПб. 2008. С.178-180.
Ист.: Сагатовский В.Н. Философия развивающейся гармонии (философские основы мировоззрения) в 3-х частях. Ч.3: Антропология. СПб. 1999. С. 181-183; его же. Философия антропокосмизма в кратком изложении. СПб. 2004. С. 216-217; его же. Вселенная философа. Второе издание, исправленное и дополненное. СПб. 2008. С.178-180.
СВЯТОЕ
- 1) "совершенно иное" по отношению ко всему в нашем мире. Святое - "невыразимое Нечто" или "невыразимый Некто" - осознается как высшее Присутствие, реакцией на которое становится благоговение и смирение человека. Опыт переживания присутствия Святого как "совершенно иного" Р.Отто считал основным для мировых религий. (См. также: НУМЕН). "Вера надежна в той мере, в какой она есть опыт святого" (П.Тиллих). Нередко отрицают, что христианская духовность сводима к переживанию встреч с "совершенно иным": "Мы должны понимать (а иногда и понимаем), что мы очень близки к Нему и бесконечно от Него далеки" (К.Льюис). Помимо священного трепета встреча со Святым может вызывать также безграничную радость и любовь, чувство усыновленности Отцом. 2) В этике святость - нравственная чистота, моральное совершенство, праведность.
Источник: Краткий религиозно-философский словарь
СВЯТОЙ
от лат. sanctus — сакральный): абсолютно чистый, совершенный. Образец святости дан жизнью Христа. В более широком смысле мы называем святыми тех усопших, кому уже уготовано небесное блаженство. Различают святого (приносящего свою телесную жизнь в жертву жизни духовной), мудреца (считающего добродетелью «равновесие» между физическими желаниями и духовными устремлениями: Платон) и героя (чье предназначение — физическая самореализация, например, древнегреческий герой, прославившийся своими подвигами во время войны или на Олимпиаде, или историческая самореализация: великий политический деятель, ученый или философ, чье творчество знаменательно для той или иной эпохи). Иными словами, судьба героя — сугубо земная; мудрец приводит в равновесие физические потребности и духовные устремления; святой же хочет жить лишь жизнью духа. Понятие святости — сугубо христианское понятие, причем духовная отрешенность здесь связывается с идеей физического страдания: в святости есть что-то «драматическое», и этот драматизм совершенно чужд индийской «аскетике»: аскет не преодолевает свою физическую жизнь, а просто не чувствует ее; именно поэтому у святого нет ничего общего, например, с «факиром».
Источник: Философский словарь
Святой
Это слово употребляется в двух значениях, религиозном и нравственном. Богословие называет святым человека, который благодаря вере, надежде или милосердию достигает единения с Богом (единственным, кто абсолютно свят). Святой любит Бога превыше всего на свете и больше себя самого. Силой этой любви он обретает спасение и вечное блаженство в Царствии Небесном. Разумеется, все его поступки высоконравственны, но руководствуется он не столько чувством долга, сколько любовью и верой.
С точки зрения морали святой – тот, чья воля полностью согласуется с нравственным законом, воспринимаемым не как обязанность или долг (что подразумевает принуждение), а как проявление свободы (что подразумевает независимость в поступках). По Канту, это достигается только в Боге («Критика практического разума», I, Аналитика чистого практического разума, § 7, примечания) или после смерти (там же, О диалектике чистого разума, IV). Из чего не следует, конечно, что всякий, кто не считает себя кантианцем, волен уклоняться от исполнения нравственного долга. В широком смысле слова мы называем святым человека, который всегда и во всем остается верен этому долгу.
Именно поэтому святой может быть атеистом, а атеист – святым. Впрочем, такое встречается нечасто. И не только потому, что посредственность – явление куда более распространенное, как среди верующих, так и среди неверующих, но и потому, что большинство святых (если допустить, что таковые существуют, либо в той мере, в какой их можно считать святыми) на самом деле искренне верят в истинность того, что любят и что ими движет. Они правы в том смысле, что эта истина существует в них самих, то есть они сами и являются этой истиной. Но они, возможно, заблуждаются, полагая, что эта истина существует помимо них, помимо мира, как некий абсолют. Все мы, какими бы грешниками ни были, порой творим добро – с этим не поспоришь. Но разве из этого следует, что Добро существует независимо от нас и творит нас?
И в нравственном, и в религиозном смысле слова святой отличается от мудреца, который не нуждается ни в вере, ни в надежде, ни в подчинении чему бы то ни было. Бог? Спасение? Закон? Мудрецу нет дела до этих абстракций. Он согласен оставить их философам, которым без них никуда.
Мудрец и святой, как сказал Хайдеггер, существуют по соседству, но на разных горных вершинах.
Святой обитает на вершине веры или нравственности.
Мудрец – на вершине этики.
Внешне они так похожи, что их нетрудно спутать, тем более что ничто не мешает, во всяком случае теоретически, одному и тому же человеку быть одновременно и святым, и мудрецом. Но мудрецу ни к чему святость, а святому – мудрость.
То, что ни абсолютной мудрости, ни абсолютной святости не существует, представляется очевидным (разве вершина может быть абсолютной?), хотя это не значит, что ни то ни другое невозможно. Чувство смирения заставляет нас отдать пальму первенства святому. Чувство юмора – мудрецу.
С точки зрения морали святой – тот, чья воля полностью согласуется с нравственным законом, воспринимаемым не как обязанность или долг (что подразумевает принуждение), а как проявление свободы (что подразумевает независимость в поступках). По Канту, это достигается только в Боге («Критика практического разума», I, Аналитика чистого практического разума, § 7, примечания) или после смерти (там же, О диалектике чистого разума, IV). Из чего не следует, конечно, что всякий, кто не считает себя кантианцем, волен уклоняться от исполнения нравственного долга. В широком смысле слова мы называем святым человека, который всегда и во всем остается верен этому долгу.
Именно поэтому святой может быть атеистом, а атеист – святым. Впрочем, такое встречается нечасто. И не только потому, что посредственность – явление куда более распространенное, как среди верующих, так и среди неверующих, но и потому, что большинство святых (если допустить, что таковые существуют, либо в той мере, в какой их можно считать святыми) на самом деле искренне верят в истинность того, что любят и что ими движет. Они правы в том смысле, что эта истина существует в них самих, то есть они сами и являются этой истиной. Но они, возможно, заблуждаются, полагая, что эта истина существует помимо них, помимо мира, как некий абсолют. Все мы, какими бы грешниками ни были, порой творим добро – с этим не поспоришь. Но разве из этого следует, что Добро существует независимо от нас и творит нас?
И в нравственном, и в религиозном смысле слова святой отличается от мудреца, который не нуждается ни в вере, ни в надежде, ни в подчинении чему бы то ни было. Бог? Спасение? Закон? Мудрецу нет дела до этих абстракций. Он согласен оставить их философам, которым без них никуда.
Мудрец и святой, как сказал Хайдеггер, существуют по соседству, но на разных горных вершинах.
Святой обитает на вершине веры или нравственности.
Мудрец – на вершине этики.
Внешне они так похожи, что их нетрудно спутать, тем более что ничто не мешает, во всяком случае теоретически, одному и тому же человеку быть одновременно и святым, и мудрецом. Но мудрецу ни к чему святость, а святому – мудрость.
То, что ни абсолютной мудрости, ни абсолютной святости не существует, представляется очевидным (разве вершина может быть абсолютной?), хотя это не значит, что ни то ни другое невозможно. Чувство смирения заставляет нас отдать пальму первенства святому. Чувство юмора – мудрецу.
Источник: Философский словарь.
СВЯТЫЕ
Учение Церкви пребывает в жизни ее истинных верующих – Святых Отцов, прославленных за их труды. Кроме них существуют еще различные типы святых, называемые в зависимости от характера их подвига:
Пророки – люди, получившие от Бога дар прозрения будущего, возвещающие миру пути Его Промысла. Пророки вдохновлены непосредственно Богом не столько предсказывать будущее, сколько изрекать Слово Божье. Наиболее почитаемые пророки: Илия (2 августа), Иоанн Предтеча (7 июля, 11 сентября). Известны и жены пророчицы: праведница Анна (16 февраля).
Апостолы – ученики Христа, сопровождавшие его во время общественного служения – были посланы провозглашать веру всем народам.
Евангелисты проповедовали Евангелие (с греч. – Благую весть).
Святители – патриархи, митрополиты, архиепископы и епископы, достигшие святости неустанным попечением о своей пастве, хранением православия от ересей и расколов. Наиболее чтимы в русском народе: Николай (19 декабря и 22 мая), Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст (общая память 12 февраля).
Равноапостольные – святые, подобно апостолам трудившиеся в обращение ко Христу стран и народов. Таковы креститель Руси князь Владимир (28 июля), и его бабка великая княгиня Ольга (24 июля); а также цареградский император Константин и его мать Елена (3 июня).
Исповедники – святые, много страдавшие за веру в Христа, но избежавшие мученической смерти. Например, Никита исповедник (16 апреля).
Мученики – святые, умирающие за веру. Претерпевшие при этом очень жестокие муки называются великомучениками. В их число входят мученицы Татьяна (25 января), Дарья (1 апреля), Ирина (18 мая), великомученики целитель Пантелеймон (9 августа), Екатерина (7 декабря), Варвара (17 декабря). Принявшие смерть в монашестве называются преподобномучениками. Такова Евдокия (17 августа).
Преподобными в православии называются Святые монахи и монахини, прославившиеся в монашеском подвиге. Постом, молитвой, трудами они достигли в своих душах величайших добродетелей – смирения, целомудрия, кротости. Едва ли не каждый монастырь был основан таким святым угодником. Особой любовью пользуются на Руси Сергий Радонежский (18 июля и 8 октября) и Серафим Саровский (15 января и 1 августа). Среди преподобных женщин особо известна Мария Египетская (14 апреля).
Страстотерпцы – святые, погибшие от рук злодеев и убийц. Первыми русскими страстотерпцами были Борис и Глеб (6 августа).
Праведники – святые миряне.
Бессребреники – безвозмездно употреблявшие дар врачевания. Таковы Козьма и Дамиан (14 июля).
Благоверные – святые цари и князья, получившие от Бога богатство и власть на дела милосердия, просвещения и сохранения народных святынь. Это Александр Невский (9 сентября и 6 декабря) и Дмитрий Донской (1 июня).
Кроме того, в богослужебных книгах есть особые названия для святых епископов и священников, правителей и государственных деятелей.
Есть и юродивые Христа ради – они своим полным пренебрежением к земным благам бескомпромиссно исповедуют на земле Царствие Небесное, обличают людские пороки, носят личину безумия, терпения и поношения от окружающих, вразумляя власть имущих, утешая страждущих. Такова Ксения Петербургская (6 февраля).
Останки какого либо святого называются мощами.
Пророки – люди, получившие от Бога дар прозрения будущего, возвещающие миру пути Его Промысла. Пророки вдохновлены непосредственно Богом не столько предсказывать будущее, сколько изрекать Слово Божье. Наиболее почитаемые пророки: Илия (2 августа), Иоанн Предтеча (7 июля, 11 сентября). Известны и жены пророчицы: праведница Анна (16 февраля).
Апостолы – ученики Христа, сопровождавшие его во время общественного служения – были посланы провозглашать веру всем народам.
Евангелисты проповедовали Евангелие (с греч. – Благую весть).
Святители – патриархи, митрополиты, архиепископы и епископы, достигшие святости неустанным попечением о своей пастве, хранением православия от ересей и расколов. Наиболее чтимы в русском народе: Николай (19 декабря и 22 мая), Василий Великий, Григорий Богослов и Иоанн Златоуст (общая память 12 февраля).
Равноапостольные – святые, подобно апостолам трудившиеся в обращение ко Христу стран и народов. Таковы креститель Руси князь Владимир (28 июля), и его бабка великая княгиня Ольга (24 июля); а также цареградский император Константин и его мать Елена (3 июня).
Исповедники – святые, много страдавшие за веру в Христа, но избежавшие мученической смерти. Например, Никита исповедник (16 апреля).
Мученики – святые, умирающие за веру. Претерпевшие при этом очень жестокие муки называются великомучениками. В их число входят мученицы Татьяна (25 января), Дарья (1 апреля), Ирина (18 мая), великомученики целитель Пантелеймон (9 августа), Екатерина (7 декабря), Варвара (17 декабря). Принявшие смерть в монашестве называются преподобномучениками. Такова Евдокия (17 августа).
Преподобными в православии называются Святые монахи и монахини, прославившиеся в монашеском подвиге. Постом, молитвой, трудами они достигли в своих душах величайших добродетелей – смирения, целомудрия, кротости. Едва ли не каждый монастырь был основан таким святым угодником. Особой любовью пользуются на Руси Сергий Радонежский (18 июля и 8 октября) и Серафим Саровский (15 января и 1 августа). Среди преподобных женщин особо известна Мария Египетская (14 апреля).
Страстотерпцы – святые, погибшие от рук злодеев и убийц. Первыми русскими страстотерпцами были Борис и Глеб (6 августа).
Праведники – святые миряне.
Бессребреники – безвозмездно употреблявшие дар врачевания. Таковы Козьма и Дамиан (14 июля).
Благоверные – святые цари и князья, получившие от Бога богатство и власть на дела милосердия, просвещения и сохранения народных святынь. Это Александр Невский (9 сентября и 6 декабря) и Дмитрий Донской (1 июня).
Кроме того, в богослужебных книгах есть особые названия для святых епископов и священников, правителей и государственных деятелей.
Есть и юродивые Христа ради – они своим полным пренебрежением к земным благам бескомпромиссно исповедуют на земле Царствие Небесное, обличают людские пороки, носят личину безумия, терпения и поношения от окружающих, вразумляя власть имущих, утешая страждущих. Такова Ксения Петербургская (6 февраля).
Останки какого либо святого называются мощами.
Источник: Православие. Основные понятия.
СВЯТОЕ
лица (нередко мифические), жизнь к-рых, как проповедуют служители культов, была отмечена особым «благочестием», печатью «богоугодности» и «чудесами» и к-рые после своей смерти, по учению церкви, стали посредниками между людьми и богом, способными влиять на судьбы людей, оказывать им покровительство и помощь. Культ С. получивший развитие в совр. религиях, восходит к распространенному у первобытных народов культу предков (см. Предков культ) и является формой сочетания монотеизма с политеизмом, с многобожием, т. к. С, по сути, воспринимаются верующими как «низшие божества». В значит. мере к «лику С.» причислены лица мифические, историческим же лицам, объявленным церковью святыми, приписаны вымышл. «жития».
Широкое распространение культ С. получил в христианстве и исламе. На выработку этого культа в христианстве большое влияние оказал культ героев др.-греч. и др.-римской религий. Материал для составления «житий» своих С. христ. церковь в нач. период развития агиографии (т. е. церк. изучения «деяний» С.) черпала из весьма разл. источников - из ветхозаветных и еванг. сказаний, из греко-римской мифологии, светской литературы, местных легенд, фольклорных источников и т. п. Значит. стимулом к развитию христ. культа С. явились интересы распространения христианства среди «языч.» народов: превращение церковью местных богов в христ. С. ускоряло вытеснение дохрист. культов путем их «христианизации». Исчисляя своих С. десятками тысяч, христ. церковь делит их на разные категории: праотцы, пророки, апостолы, святители («отцы церкви»), мученики и страстотерпцы, преподобные (аскеты, монахи), блаженные и т. д. Нек-рых она именует чудотворцами. Многих С. церковь объявляет патронами, покровителями разных профессий и местностей, целителями от определ. болезней, помощниками в житейских делах, спасителями от разл. несчастий. Издавна церковь разделила весь годовой календарь на дни почитания разных С. (см. Минеи четьи, Святцы) и поощряет среди христиан почитание тех С, имена к-рых они носят и к-рые им якобы покровительствуют. Дни, назначенные церковью для почитания таких С, объявляются именинами людей, носящих их имя. Таких С. и их «жития» церковь учит верующих рассматривать как личные идеалы поведения и «благочестия». Церковь строит в честь С. храмы, назначает религ. праздники, учит молиться им, приносить дары (напр., ставить им свечи) и т. п. Благодаря всему этому культ С. стал мощным орудием религ. притупления сознания и обмана людей, высоко ценимым церковью. Он стал также источником громадных доходов церкви, т. к. привлекает к ней многих жаждущих исцеления и покровительства и готовых порой отдать за это последние гроши. Провозглашение - канонизация (см. также Беатификация) - все новых и новых С. практикуется и поныне. С превращением христианства в гос. религию—с III—IV вв. - число С. стало расти преим. за счет князей и царей, епископов, патриархов и пап.
Культ С. превратился, т. о., в одно из орудий обожествления власти эксплуататоров, в монархич. культ. Русская правосл. церковь восприняла культ С. вместе с христианством из Византии и пополнила список С. своими епископами и князьями. Культ С. широко использовался царизмом и церковью для затемнения сознания трудящихся, для борьбы с рев. движением (см. напр., Серафим Саровский), для разжигания нац. вражды. Этот культ занимает громадное место и в католицизме, являясь орудием реакц. политики. Папа Пий XII ежегодно провозглашал в среднем по 5 новых С. и по 40 «блаженных», т. е. С. более низкого ранга. Протестантизм в большинстве своих направлений (лютеранство, кальвинизм и др.) от признания С. отказался, однако нек-рые элементы культа С. сохранились и в нем. В исламе (особенно в шиизме), а также в иудаизме С. также почитаются как посредники между людьми и богом, как целители и чудотворцы. Подобно христианскому, мусульм. и иудейский культы С. служат для затемнения сознания людей. См. также Вели.
Широкое распространение культ С. получил в христианстве и исламе. На выработку этого культа в христианстве большое влияние оказал культ героев др.-греч. и др.-римской религий. Материал для составления «житий» своих С. христ. церковь в нач. период развития агиографии (т. е. церк. изучения «деяний» С.) черпала из весьма разл. источников - из ветхозаветных и еванг. сказаний, из греко-римской мифологии, светской литературы, местных легенд, фольклорных источников и т. п. Значит. стимулом к развитию христ. культа С. явились интересы распространения христианства среди «языч.» народов: превращение церковью местных богов в христ. С. ускоряло вытеснение дохрист. культов путем их «христианизации». Исчисляя своих С. десятками тысяч, христ. церковь делит их на разные категории: праотцы, пророки, апостолы, святители («отцы церкви»), мученики и страстотерпцы, преподобные (аскеты, монахи), блаженные и т. д. Нек-рых она именует чудотворцами. Многих С. церковь объявляет патронами, покровителями разных профессий и местностей, целителями от определ. болезней, помощниками в житейских делах, спасителями от разл. несчастий. Издавна церковь разделила весь годовой календарь на дни почитания разных С. (см. Минеи четьи, Святцы) и поощряет среди христиан почитание тех С, имена к-рых они носят и к-рые им якобы покровительствуют. Дни, назначенные церковью для почитания таких С, объявляются именинами людей, носящих их имя. Таких С. и их «жития» церковь учит верующих рассматривать как личные идеалы поведения и «благочестия». Церковь строит в честь С. храмы, назначает религ. праздники, учит молиться им, приносить дары (напр., ставить им свечи) и т. п. Благодаря всему этому культ С. стал мощным орудием религ. притупления сознания и обмана людей, высоко ценимым церковью. Он стал также источником громадных доходов церкви, т. к. привлекает к ней многих жаждущих исцеления и покровительства и готовых порой отдать за это последние гроши. Провозглашение - канонизация (см. также Беатификация) - все новых и новых С. практикуется и поныне. С превращением христианства в гос. религию—с III—IV вв. - число С. стало расти преим. за счет князей и царей, епископов, патриархов и пап.
Культ С. превратился, т. о., в одно из орудий обожествления власти эксплуататоров, в монархич. культ. Русская правосл. церковь восприняла культ С. вместе с христианством из Византии и пополнила список С. своими епископами и князьями. Культ С. широко использовался царизмом и церковью для затемнения сознания трудящихся, для борьбы с рев. движением (см. напр., Серафим Саровский), для разжигания нац. вражды. Этот культ занимает громадное место и в католицизме, являясь орудием реакц. политики. Папа Пий XII ежегодно провозглашал в среднем по 5 новых С. и по 40 «блаженных», т. е. С. более низкого ранга. Протестантизм в большинстве своих направлений (лютеранство, кальвинизм и др.) от признания С. отказался, однако нек-рые элементы культа С. сохранились и в нем. В исламе (особенно в шиизме), а также в иудаизме С. также почитаются как посредники между людьми и богом, как целители и чудотворцы. Подобно христианскому, мусульм. и иудейский культы С. служат для затемнения сознания людей. См. также Вели.
святое
СВЯТОЕ, священное, сакральное (лат. sacer, франц. sacre, англ. sacred) — категория, обозначающая свойство, обладание которым ставит объект в положение исключительной значимости, непреходящей ценности и на этом основании требует благоговейного к нему отношения. Представления о С. включают важнейшие характеристики сущего: онтологически С. — отличное от обыденного бытия и относящееся к высшему уровню реальности; гносеологически — заключающее истинное знание, в сути своей непостижимое; феноменологически — дивное, поразительное; аксиологически — абсолютное, императивное, глубоко чтимое. Представления о С. с наибольшей полнотой выражены в религиозном мировоззрении. С. — универсальная категория религиозного сознания, характеризующая фундаментальный уровень религии. С. — предикат тех сущностей, которые являются объектом поклонения. Убеждение в существовании С. и влечение быть ему сопричастным составляет суть религии. В развитом религиозном сознании С. — сотериологическая ценность высокого достоинства, поскольку стяжание святости выступает непременным условием и целью спасения. В философии религии 20 в. учение о С. как конституирующем элементе религии получает развернутое обоснование с различных религиоведческих позиций. Э. Дюркгейм в работе «Элементарные формы религиозной жизни. Тотемическая система з Австралии» (1912) подверг критическому пересмотру мысль о том, что религию следует определять из понятия божества или понятия сверхъестественного. Понятие божества, по Дюркгейму, не универсально и не объясняет всего многообразия религиозной жизни; понятие сверхъестественного возникает поздно — за пределами классической античности. Напротив, полагал франц. социолог, всем без исключения религиям уже на ранней стадии присуще разделение мира на две области — мирскую (профанную) и священную, — которые поставлены религиозным сознанием в положение антагонистов. Основанием такой оппозиции является, согласно Дюркгейму, важнейший признак С. — его неприкосновенность, отделенность, запретность. Запретность, табуированность С. есть коллективное установление. Это положение позволило Дюркгейму утверждать, что С. в сущности своей социально: общественные группы придают своим высшим социальным и моральным побуждениям облик священных образов, символов и норм поведения, добиваясь тем самым от индивида категорического подчинения коллективным требованиям. Подход Дюркгейма был поддержан М. Моссом, который, редуцируя С. к социальным ценностям, настаивал на том, что сакральные явления есть, в сущности, явления социальные, которые в силу их важности для той или иной группы объявлены неприкосновенными. В социологической концепции Т. Лукмана С. приобретает статус «страты значений», к которой повседневная жизнь отнесена как к конечной инстанции. Резко расходится с социологической трактовкой С. позиция нем. теолога и философа религии Р. Отто. Если Дюркгейм, опираясь на учение о коллективных представлениях, надеялся преодолеть в объяснении категории С. крайности априоризма и эмпиризма, то Отто, последователь И. Канта, построил свою книгу «Святое» (1917) на идее априорности категории С. Категория С. формируется, согласно Отто, в процессе синтеза рациональных и иррациональных моментов познания при первичности иррациональных начал. Обратившись к исследованию религиозного опыта, Отто обнаружил в «основании души» априорный источник категории С. и религиозности вообще — особую «настроенность духа» и интуицию С. «Настроенность духа», из развития которой вырастает категория С, нем. теолог и религиовед назвал «нуминозной», выделив важнейшие психологические составляющие нуминозного. Априоризм позволил Отто обосновать отказ от редукции категории С. (и религии в целом) к каким бы то ни было социальным, рациональным или этическим началам. По Отто, рационализация и этизация категории С. — плод позднейших приращений к нуминозному ядру, а нуминозная ценность — первоисток всех иных объективных ценностей. Исследование Отто внесло крупный вклад в становление феноменологического подхода к изучению категории С и в развитие феноменологии религии в целом. Голл. феноменолог религии Г. ван дер Леув в работе «Введение в феноменологию религии» (1925) в сравнительном ключе рассмотрел категорию С. в исторической перспективе от начальной архаической ступени до категории христианского сознания. Вандер Леув, как прежде до него Н. Зедерблом, акцентировал в категории святости значения силы и власти и сблизил категорию С. с заимствованным из этнологии термином «мана». Открыв посредством такого сближения широкий доступ к исторически конкретным архаическим реалиям, голландский религиовед задал теологическое («Бог»), антропологическое («святой человек»), пространственно-временное («священное время», «священное место»), ритуальное («священное слово», «табу») и др. измерения категории С. Дальнейшее развитие категория С. получила в работах М. Элиаде. В центре его внимания стоит иерофания — обнаружение С. в профанной, мирской сфере. В понятиях иерофании Элиаде интерпретирует религиозную символику, мифологию, ритуалы, картину мира религиозного человека. Идеи и обоснованность выводов Элиаде вызвали серьезную критику. Принципиально важно, что центральный тезис Элиаде об универсальности антагонизма «сакрального» и «профанного», сближающий его позицию с позицией Дюркгейма, не находит своего подтверждения в реальной истории религий. Психологизация категории святости, укоренение ее оснований в иррациональных пластах духовной жизни — характерная черта феноменологии религии. Однако феноменологический подход, особенно подход теологической феноменологии, подразумевает, что в акте религиозного опыта или в событии иерофании дает знать о себе некая трансцендентная реальность, которая выступает объективно сущей субстанцией С. В учении 3. Фрейда и в психоаналитическом религиоведении (Г. Рохайм и др.) категория С. не имеет иных оснований, кроме психологических. С. в своем происхождении и бытии есть для Фрейда «нечто такое, к чему нельзя притрагиваться»; священные образы олицетворяют, прежде всего, запрет, изначально — запрет инцеста («Человек Моисей и монотеистическая религия», 1939). У С, как его представил основоположник психоанализа, нет качеств, существующих независимо от инфантильных желаний и страхов, ибо С, по Фрейду, есть «длящаяся воля праотца» — длящаяся в психическом пространстве осознанного и бессознательного как некий «психический конденсат». Данные религиозного языка, вероучения, культовая практика разных религий свидетельствуют, что категория С, будучи универсальной категорией религиозного сознания, обладает в каждом из своих конкретно-исторических проявлений специфическим содержанием. Сравнительное изучение показывает, что исторические типы категории С. не могут быть описаны посредством подведения под какой-либо один сущностный признак («табуированное», «иное» и т.п.) или универсальную комбинацию признаков («повергающее в ужас и восхищающее» и др.). Содержательно категория С. столь же многообразна и подвижна, сколь своеобразны и динамичны этнорелигиозные традиции. А.П. Забияко
