МЕРА

Найдено 28 определений
Показать: [все] [проще] [сложнее]

Автор: [российский] [зарубежный] Время: [советское] [постсоветское] [современное]

МЕРА
взаимосвязь качества и количества.

Источник: Глоссарий философских терминов проекта Distance

МЕРУ
в индуист. мифологии св. гора в центре земли (мира), вокруг к-рой вращаются планеты. На ней стоит Шива, поддерживающий и соединяющий землю, небо и ад. Считалось, что на М. расположен город индуист. богов и небожителей.

Источник: Атеистический словарь

Мера
философская категория диалектики, выражающая органическое единство количественной и качественной определенности предмета (явления), а также границы, в рамках которых возможны количественные изменения предмета без его качественного изменения.

Источник: Философия логика и методология науки Толковый словарь понятий. 2010 г.

Меру
др. – инд.)  – огромная золотая гора, центр Вселенной, вокруг которого вращаются солнце, луна, планеты и звезды. На горе М. живут высшие боги, гандхарвы, риши и другие мифические существа и персонажи. Небесная Ганга стекает сначала на М., а оттуда – на землю.

Источник: Мифологический словарь

МЕРА
категория, в которой отражено определенное соотношение качественных и количественных характеристик предмета. М. – это возможность количественных изменений предмета в рамках определенного качества. Превышение М. ведет к изменению данного предмета либо путем «скачка», либо путем постепенных изменений.

Источник: Краткий философский словарь.

МЕРА
единица измерения; средство для осуществления чего-нибудь. В философии — категория, выражающая органическое единство качественной и количественно» определенности предмета или явления. Мера — это своего рода граница, предел, в которых какое-либо качество при его частичных изменениях всетаки сохраняется.

Источник: Философско-терминологический словарь 2004

МЕРУ
(санскр. meru, тиб. ri rgyal, ri rab) — название четырёхгранной горы, возвышающейся в центре мироздания, окружённой океанами, горными цепями и четырьмя материками с островами. Другое название — Сумеру, или Благая М. Уровень воды в океанах делит высоту горы пополам, а на её вершине находится небо 33 богов, возглавляемых Индрой. М. буддийских мифов и космологических учений значительно отличается от М. в индуизме.

Источник: Индотибетский буддизм. Энциклопедический словарь.

Мера
философская категория, выражающая диалектическое единство качественных и количественных характеристик объекта. Это такое единство, в рамках которого количественные изменения не влекут за собой качественных; при выходе же количественных изменений за пределы (границы) меры любые количественные изменения влекут за собой изменения качественные. Границы меры подвижны, изменчивы, но они объективно существуют, хотя их не всегда можно установить однозначно.

Источник: Философия и методология науки (понятия категории проблемы школы направления). Терминологический словарь-справочник 2017

МЕРУ

        или СУМЁРУ — мифич. гора, обитель богов, расположенная в центре серединного материка Джамбудвипа; иногда уподобляется чашечке лотоса, лепестки к-рого составляют материки земли (двипы). М. слагается из золота и драгоценных камней, вокруг вершины (местопребывания Брахмы, принимающего здесь великих мудрецов и небожителей) вращаются светила; на нее ниспадает с неба река Ганга, обтекающая затем М., разбившись на 4 потока; с 4 сторон света М. охраняют локапалы.
В. Эрман

Источник: Индуизм. Джайнизм. Сикхизм: Словарь

Мера
от греч. meros — часть, доля) — 1) философская категория, выражающая единство качества и количество; указывает предел, за которым изменение количества влечет за собой изменение качества объекта; 2) (в физике) меры механического движения — векторные или скалярные величины, характеризующие движение механической системы в целом: количество движения (импульс), кинетический момент (относительно центра, оси), кинетическая энергия; 3) соразмерность, как таковая, лежит в основе ритма, темпа, гармонии и пр.

Источник: Начала современного естествознания: тезаурус

МЕРА.
филос. категория, выражающая диалектич. единство качеств, и количеств. характеристик объекта. Качество любого объекта органически связано с определ. количеством. В рамках данной М. количеств. характеристики могут меняться за счет изменения числа, размеров, порядка связи элементов, скорости движения, степени развития и т. п. М. указывает предел, за к-рым изменение количества влечет за собой изменение качества объекта и наоборот. М.- это своего рода зона, в пределах к-рой данное качество может модифицироваться, сохраняя при этом свои существ. характеристики.

Источник: Советский философский словарь

Мера
область, в пределах которой, несмотря на возможные изменения, сохраняется качество сущего. Пределы меры могут быть указаны как с помощью определенного, так и чистого количества (см.:Качество и количство). В первом случае имеет место измерение (к примеру, температурная мера сохранения воды в качестве жидкости от 0 до 100◦), во втором – указание области сохранения качества, не поддающееся формализации (например, мера вкуса или такта, в общем плане – чувство меры).
Ист.: Сагатовский В.Н. Философия развивающейся гармонии (философские основы мировоззрения) в 3-х частях. Ч.2: Онтология. СПб. 1999. С. 132-134, 205.

Источник: Философия антропокосмизма авторский словарь.

МЕРА
категории, выражающие органическое единство качественной и количественной определенности предмета или явления. В античности меру не различали и понимали как некую «золотую середину». Позднее меру стали интерпретировать как своего рода пределы, в которых какое-либо качество при его частичных изменениях все-таки сохраняется. Каждому качественно своеобразному объекту присущи определенные качественные характеристики. Они изменчивы и подвижны. Однако сама их изменчивость необходимо ограничена некоторыми пределами, за границами которых количественные изменения приводят к изменению качественных характеристик. Эти границы и есть мера.

Источник: Тематический философский словарь

Мера

/D/ Mass; /E/ Measure; /F/ Mesure; /Esp/ Medida.
Понятие, обозначающее единство качественных и количественных характеристик предметов или процессов, в рамках которого количественные изменения не приводят к появлению нового качества. Выход за пределы этого единства приводит к трансформации старого качества в новое.
Статус философской категории понятие «меры» обрело после четкого разделения И. Кантом категорий количества и качества. В целостную философскую теорию понятие меры включено Г. Гегелем и с этого момента с ее помощью классическая философия объясняет механизм саморазвития явлений бытия.

Источник: Философия, практическое руководство

МЕРУ
Санскр.) Название горы, якобы находящейся в центре (или
"пупе") земли, где расположена Сварга, Олимп индийцев. Она
содержит "города" величайших богов и обители различных Дэв. В
географическом значении, она есть неизвестная гора к северу от
Гималаев. По преданию, Меру была "Страной Блаженства" самых
ранних ведийских времен. Ее называют также Хемадри, "золотая
гора", Ратнасану, "вершина драгоценного камня", Карникачала,
"гора лотоса", и Амарадри и Дэва-парвата, "гора богов".
Оккультные учения помещают ее в самый центр Северного Полюса,
выделяя ее как место нахождение первого континента на нашей
земле, после отвердения этого глобуса.

Источник: Теософский словарь

МЕРА
1) в философии мера - категория, обозначающая диалектическое единство количественных характеристик и качественных определенностей объектов познания. Более конкретно, мера - это тот диапазон количественных изменений объекта, в пределах которого сохраняется его качественная определенность; 2) в естествознании мера - количественно определенная единица измерения тех или иных физических, химических и других параметров изучаемых объектов, процессов и событий; 3) в математике - мера множества - обобщение понятия длины отрезка, площади плоской фигуры и объема тела на множества более общей природы; 4) в искусстве - соразмерность, лежащая в основе ритма, гармонии, мелодии в музыке, ансамбля в архитектуре и т.д. Ильгиз А. Хасанов

Источник: Время как объективно-субъективный феномен

МЕРА
категория диалектики, выражающая единство качеств. и количеств. характеристик объекта; качественно-количеств. определенность вещи; способ определения количества по принятой единице измерения качества. В пределах данной М. количеств. показатели объекта могут меняться, что не влечет за собой изменения его кач-ва. Выход за рамки опред. М. приводит к диалектич. скачку, перерыву постепенности, изменению качественноколичеств. характеристик самой вещи. Тем самым М. оказывается важнейшей категорией диалектики, а именно закона взаимного перехода количеств. изменений в качеств. Глубокая разработка этой проблематики была осуществлена в философии Гегеля, по мнению к-рого, М. — это качественно определенное кол-во. Выход количеств. изменений за пределы качеств. определенности Гегель называл «нарушением М.», подчеркивая, что в результате устанавливается новая М. как единство нового качва и соответствующего ему кол-ва. Этот «процесс М.», к-рый одновременно оказывается то изменением кол-ва, то переходом кол-ва в кач-во, Гегель представлял в образе «узловой линии М.», узлы к-рой наглядно изображают названные диалектич. переходы со своими «интервалами М.». Р.А.Бурханов

Источник: История и философия науки. Энциклопедический словарь

Мера
философская категория, выражающая органическое единство качества и количества какого-либо предмета или явления. Каждому качественно своеобразному объекту присущи определенные количественные характеристики. Эти характеристики изменчивы и подвижны. Однако сама их изменчивость необходимо ограничена некоторыми пределами, за границами которых количественные изменения приводят к изменениям качественным (закон перехода количественных изменений в качественные). Эти границы и есть мера. В свою очередь, изменения качества данного объекта ведут к изменению его количественных характеристик и меры. Ни качество, ни количество не являются застывшими и неподвижными категориями. Качество проходит через разные свои моменты, пока не исчерпает себя, уступая место новой категории -количеству... Если рассматривать развитие объекта, то точки перехода от одной качественно отличной ступени этого процесса к другой выступают как узловые точки изменения меры. О системе таких узлов принято говорить как об узловой линии мер. Протагор говорил, что мерой для истины (всех вещей) является человек [1-2] (см. норма).
Ассоциативный блок.
В народе говорят: “Ври, ври да знай меру".

Источник: Теоретические аспекты и основы экологической проблемы: толкователь слов и идиоматических выражений

Мера
философская категория, выражающая единство качественных и количественных характеристик предмета или явления; "зона" в рамках бинарной оппозиции, раздвоенного единства, связки противоположностей - полюсов, сторон, членов отношения, где они соединяются согласованным образом, соизмеримо; мерило, стандартная единица или эталон для измерения качественно ему подобного. В диалектике это одна из немногих категорий одиночных - не имеющих пары, контрарного дополнения в виде семантической противоположности, если за таковую не считать противоположность контрадикторную - безмерность. Представления о М. отличаются исторически, причем они разные у разных народов. Гегель говорит, что народы "боготворят меру", относятся к ней с великим почтением и пиететом. А. Ф. Лосев акцентирует внимание на том факте, что у Гегеля можно встретить понимание меры, выходящее за пределы сугубо качественно-количественного отношения. Так, у него всякое единство противоположностей выступает как мера, в которой эти противоположности смыкаются, или объединяются: например, сущность и явление сливаются в мере, имя которой действительность; подобным же образом отыскивается своя мера для содержания и формы, объекта и субъекта, внутреннего и внешнего и т. п. М. есть результат разрешения противоречий в простых случаях отношений, бинарных оппозиций; гармония, в отличие от нее, - в сложных.

Источник: Краткий энциклопедический словарь философских терминов

МЕРА
единство качественных и количественных сторон предмета (Качество и количество). М. выступает прежде всего как характеристика отдельного предмета, выделенного из системы отношений с другими предметами. Каждое качество, характеризующее свойства предмета в его отличии от других предметов, обладает некоторыми количественными значениями. Эти значения могут быть различны, однако при этом они не должны выходить за определенные рамки, границы. В противном случае предмет перестает быть самим собой, его качество изменяется, он превращается в другой предмет. М. и обнаруживает, в каких границах изменение количества не ведет к изменению качества. Так, вода сохраняет свое качество при температуре от 0° до 100° С. За пределами этой температуры она превращается либо в лед, либо в пар. Понятие М. характеризует не только определенное единство качественных и количественных свойств отдельного предмета. Его употребляют, если нужно измерить предмет, оценить его. В этом случае данный предмет сравнивают, соотносят с другим предметом, выступающим как масштаб, критерий, как внешняя М. Если отдельный предмет является одним из элементов сложной системы предметов, то его М. определяется уже М. системы,. Напр., стоимость товара, вынесенного на рынок, определяется не индивидуальными затратами товаровладельца на его производство, а общественно необходимыми затратами труда, к-рые относятся к основной массе товаров данного вида. Этот тип М.— системная М., к-рая связана с выявлением законов системы.

Источник: Краткий словарь по философии. 1970

МЕРА
философская категория, традиционно используемая в контексте отображения взаимосвязи и взаимозависимости количественных и качественных изменений. Подобный подход в трактовке М. был конституирован и легитимизирован в историко-философской традиции Гегелем: "Все вещи имеют свою меру, т.е. количественную определенность, и для них безразлично, будут ли они более или менее велики; но вместе с тем это безразличие также имеет свой предел, при нарушении которого (при дальнейшем увеличении или уменьшении) вещи перестают быть тем, чем они были". М., т. обр, трактуется как интервал или диапазон, в границах которых вещи и явления, изменяясь, сохраняют тем не менее, единство своих качественных и количественных параметров, т.е. остаются идентичными сами себе, самотождественными. М. у Гегеля тем самым исполняет роль соединительного логического звена между категориально-понятийными комплексами, описывающими, с одной стороны, непосредственное бытие, - и сферу сущности, с другой. Выступая также в качестве несущей конструкции гносеологической процедуры перехода от абстрактного к конкретному, М. в своем развертывании в рамках схемы Гегеля могла приобретать статус мерила "особости" либо даже "индивидуальности" того или иного объекта или явления. Классическая философия различает простую или непосредственную М. (как М. отдельного объекта вне системных взаимодействий), системную М. (как М. объекта, понятого в качестве элемента некоей целостности) и реальную М. (как М. объекта, рассматриваемого с точки зрения всех его возможных систем взаимодействий, где репрезентируется его качество). Проблема "горизонта", "предела" конкретизации М. применительно к феноменам действительности оказывается тесно сопряженной с философским вопросом о возможности аппликации М. к миру человека и его деятельности. Тезис Протагора о том, что человек есть М. всех вещей, остается противопоставлен пониманию М. как элементу объективной и общезначимой совокупности характеристик природного и социального бытия. Особую смысловую нагрузку в этом плане приобретает также основополагающая философская проблема принципиальной возможности не только выявления, но и создания человеком определенной "мерности" бытия. Несовпадение "мерности" программ человеческой деятельности и "мерности" существования определенных природных систем породило, в частности, совокупность экзистенциальных вопросов бытия человеческой цивилизации, именуемых "глобальными проблемами".
А. А.Грицанов

Источник: Новейший философский словарь

МЕРА
определитель свойств и качеств вещей, общности и особенности явлений действительности, своеобразия и продуктивности человеческой личности. М. может быть выражена конкретным предметом, чашкой например. Но, став средством измерения, этот предмет становится абстрактным эталоном, безразличным к особенностям измеряемых веществ (воды, песка, семян, пороха и т. д.). М. может выражать количественно-качественные особенности предмета или системы (температурные границы нормального существования организма; соотношение биомассы растений, травоядных и хищных животных). В этом смысле М. оказывается интервалом, "рамкой", в которых вещь или система остаются в единстве своего качества и количества, т. е. сами собой. Глубокая разработка проблематики, связанной с характеристикой категории М., была осуществлена Гегелем. Он показал возможность использования М. как средства сопоставления фактически любых предметов, ибо М. выражает их абстрактную, одностороннюю общность (скажем - пространственную). Но особое значение этой категории в мышлении и познании немецкий философ связывал с ее функцией выражать качественное количество фиксирующее своеобразие предмета М как единство количества и качества выполняет в логике Гегеля роль звена соединяющего категории непосредственного бытия с категориями, характеризующими сферу сущности. Гегель закладывает основы познавательного подхода, направляющего исследование объекта от его абстрактных М. (и измерений) к характеристике его конкретной сущности; последняя выявляется в ходе суммирования определений, все более подчиняющихся отображениям и выражениям специфики объекта. Сложность этого подхода состоит в том, что он подразумевает особую и даже индивидуальную М. объекта. Возможности гегелевского подхода практически не были использованы ни философией, ни наукой, поскольку доминирующими были и остаются представления об абстрактной М., об абстрактных эталонах и соответствующих процедурах исследования. Кроме того, реализация этого подхода ставит под вопрос существование философии, логики и методологии, рассматривающих проблемы в общем виде.
В ходе развития социальных наук серьезная попытка применения подхода Гегеля была осуществлена К. Марксом в его социально-экономических исследованиях. Рассматривая сопоставления различных товаров, товаров и деятельностей, деятельностей и их выражений, конкретных и абстрактных характеристик труда, Маркс выявляет логику процесса экономического воспроизводства, связи его скрытых форм и сил. Выясняется значение времени как М., выражающей сопоставления различных деятельностей. Вообще философская полемика вокруг категории М. во многом определялась вопросом об отношении М. к человеку и его деятельности. Тезис Протагора о том, что человек есть М. всех вещей, возбуждал негативную реакцию тех философов, которые настаивали на объективной общезначимой системе М., и пользовался поддержкой у тех, кто не хотел мириться с системой мер как жесткой необходимостью, предопределяющей бытие человека. Кроме того, оставался и остается открытым вопрос о роли человека (людей) в создании или выявлении мерности бытия. Обострение этого вопроса связано с повышением роли абстрактных эталонов в обществах, ориентированных на индустриальное развитие. В них действуют и тенденция подчинения индивидов внешним масштабам, и тенденция преодоления (иногда - разрушения) этих масштабов. В современной экологической проблематике также ощутимо критическое напряжение, связанное с применением внешних масштабов деятельности к особым природным системам. Человеческий смысл вопроса о М. оказывается вопросом о специфических М. человеческой деятельности и об их несовпадении с М., по которым существуют природные системы.
В. Е. Кемеров

Источник: Современный философский словарь

МЕРА
I.B эстетике — категория диалектики, выражающая конкретную определенность, целостность и относительную устойчивость предмета, пределы, в к-рых связи с др. предметами и развитие не меняют его качества; в практике эстетического освоения действительности и худож. деятельности выступает как: а) одно из оснований эстетической оценки, суждения вкуса, отождествляемого прямо с «чувством М.»; б) регулятивный, нормативный принцип худож. деятельности (творчества): несоблюдение М., выход за ее границы, приводит к утрате художественности, к выпадению результата худож- творчества из разряда явлений эстетического порядка. В становлении и развитии эстетической теории категории М. отводилось существенное, часто гл. место: Аристотель, Платон. Августин, мн. др. домарк-совские мыслители вплоть до Гегеля рассматривали объективное существование и субъективное значение М. не только с общефилософской, но и со специфически эстетической т. зр., связывая М. как эталон совершенства то с бесконечным духовным основанием упорядоченности всех конечных вещей, т. е. с богом (объективный идеализм), то со способностью соизмерения вещей в сознании с идеальными эталонами (субъективный идеализм), то с проявлением объективной природной упорядоченности, организованности, расчлененности сущего (материализм). Наиболее глубоко философско-эстетическую теорию М. разработал Гегель и попытался применить ее для содержательного анализа истории иск-ва и определения эстетического идеала. Однако лишь с появлением марксистской философии оказалось возможным объяснить не только много-мерность действительности, но и социально-историческое происхождение способности выявлять М. всех вещей и преобразовывать действительность с уче том этого и в соответствии с человеческой, родовой, исторически изменчивой М.: именно с этим Маркс связывал творчество «по законам красоты». В марксистской теории впервые научно, с конкретно-исторических позиций объяснена объективная логика отношений человека с действительностью, развитие его способности к универсальной соизмеримости с миром и возможность на этой основе в процессе практики, предметно-преобразующей деятельности эстетически оценивать оптимальность и качество, совершенство и красоту явлений действительности и произв. иск-ва. Такой подход выявляет научную несостоятельность истолкования эстетической М. безотносительно к человеческой деятельности, лишь как природных качественно-количественных эквивалентов красоты. Реальный человеческий мир — продукт исторической деятельности, проявление культуры, в т. ч. эстетической. М. предметов и человека претерпевает исторически закономерные изменения, что служит объективной основой многообразия и изменчивости эстетических и худож. оценок: вне культурных контекстов (общеисторических, национальных,классовых и др.) понятие «М.» теряет свою оценочную функцию, свой эстетический и худож. смысл. Отсюда очевидна связь эстетического воспитания, критериев воспитанности личности с осознанием «чувства М.» как способа оценки и правила поведения, с общей идеей гармонического развития личности (Гармония). 2. В искусстве — необходимость и достаточность определенных количественных характеристик произв. иск-ва для возникновения непременно присущего ему качества — художественности. По Гегелю, М. есть «количество, определяющее качество». Худож- качество произв. иск-ва обусловлено организованностью, согласованностью, стройностью, соразмерностью всех его количественных сторон (величина в пространстве или во времени, пропорции, ритм, элементы формы и т. п.). Учет М., присущей .каждому предмету, К. Маркс рассматривал как непременное условие формирования его «по законам красоты». В иск-ве М. определяется закономерностями строения произв., обнаруживаемыми в процессе творчества. Она связана также с психологическими и культурно-историческими закономерностями эстетического восприятия. По словам Аристотеля, «прекрасное состоит в величине и порядке: потому-то не может быть прекрасно ни слишком малое животное... ни слишком большое», т. к. это препятствует восприятию его единства и целостности. М. предполагает точность выражения в каждом элементе формы худож. произв. определенной грани его содержания (Содержание и форма в искусстве), а также необходимость и достаточность именно этих элементов для создания худож. целого. Не зря говорится: «Из песни слова не выкинешь». А то, что может быть устранено из произв. без ущерба для художественности, должно быть устранено как нарушающее М. В этом смысле произв. в любом виде искусства должно создаваться по принципу работы скульптора: устранение лишнего. «Чувство М.» очень важно для художника, помогая ему в процессе творчества из множества вариантов и возможностей выбирать именно те, к-рые позволяют придать завершенность произв. иск-ва. «Надо довести до предела выразительность стиха»,— отмечал Ма-

Источник: Эстетика: Словарь

Мера (metron)

Без понятия «меры» немыслима ни платоновская ни вообще античная эстетика.
а) Кроме обычного измерения одной величины другой Платон имеет в виду также (Politic, 283d —284с) измерение вещи с точки зрения ее назначения или ее сущности. Если существуют искусства, существует и такой двоякий способ измерения — внешнефизический и идеальный; а если существует такой двоякий способ измерения, существуют и искусства. Если же нет чего-нибудь из двух — искусства или двоякого измерения, то нет и другого (Politic, 284d). Одни искусства — «те, которые измеряют числа, длину, глубину, ширину и толщину тем, что противно этому»; другие же — те, которые относятся к «реальной мерности вещи, соответственности, удачному попаданию, долженствованию (pros to metrion cai to prepon cai ton cairon to deon) и всему тому, что находится посредине между крайними тонами» (Politic, 284 е). В последнем случае мера вещи есть идея этой вещи;
и такое искусство не просто измеряет свои произведения, но измеряет так, что мы начинаем находить их соответствующими своему назначению, удачными, мерными, а не просто измеренными, т. е. исключающими всякие искажения и крайности. Другими словами, такая мера есть принцип эстетический.
б) Эти рассуждения в «Политике» особенно важны. Все остальное, что мы можем привести из Платона по вопросу о «мере», —только их развитие или иллюстрация. Мера, например, не только специальна, но и совершенна. «...Мера подобных вещей [вроде души с ее тремя способностями]... если хоть немного не соответствует сущности, бывает не очень мерною (metrics), ибо ничто несовершенное ни для чего не может быть мерой» (R. Р., VI 504с).
в) Эта специфическая и совершенная мера может быть рассматриваема и субъективно-психологически и диалектически, объективно и синтетично. В субъективном смысле мерой является «умение и знание» (Prot., 356 d — 357b; R. P., X 602с — 603а). С толкованием меры как свойством объективным, вытекающим из самых главных принципов диалектики, мы встречаемся и в общем анализе платоновского учения об эстетическом предмете. Именно в «Филебе» (26 d), как известно, выдвинуто учение о происхождении понятия меры из диалектического синтеза понятий предела и беспредельного. Платон хочет сказать, что предел, входя в диалектическое тождество с беспредельным, уже перестает быть просто пределом; он становится мерой. Таково объективно-диалектическое происхождение понятия меры.
г) Но мера получает у Платона еще более богатое содержание, когда он ее мыслит как такую меру, которая сразу и объективна и субъективна и дана в виде целой иерархической лестницы: она регулирует чистый ум, психическую оформленность, являясь принципом художественных и общечувственных структур, дышаших жизнью, являясь смесью «ума» и «удовольствия». В этих рассуждениях «Филеба» о мере вполне ощущается ее жизненный и вещественный характер.
д) Свою «меру» в той или иной форме Платон проповедует везде. Благодаря этой мере совершает все свои круговращения космос (Tim., 39 d).
Но Платон рассуждает не только о космической мерности (см. равномерности космических движений в R. Р., Х 617 ab). При неясности после третьего голосования в народном собрании пусть решают те, кто был «мерою голосования», т. е. кто руководил голосованием (Legg., VI 756); «измерительное искусство (имеется в виду измерение „длины, плоскости и глубины") является одним из трех основных предметов обучения» (Legg., VII 817 е) «...Для всего есть мера. У кого есть ум... для того мерою слушания рассуждении является целая жизнь» (R. Р., V 450 b). «Подобное любезно соразмерному подобному; несоразмерные же вещи нелюбезны ни друг другу, ни соразмерным. У нас мерой всех вещей, преимущественно, пусть будет бог, гораздо более, чем какой-либо человек, как это «некоторые утверждают» (Legg., IV 716 с). Заметим, что под «богом» тут меньше всего приходится понимать старые греческие мифологические существа. Это—мифология, прошедшая сквозь детально продуманную систему объективного идеализма. «Боги» в таком понимании едва ли чем-нибудь отличаются от «вечной природы».
ж) В «Определениях» Платона «мера есть середина между избытком и недостатком» (Def., 415 а). Здесь, пожалуй, имеется в виду не столько «мера» сколько «мерность», а может быть, даже «изморенность». И это значение меры попадается не раз. Так, мы читаем, что души пьют воду из реки забвения, причем, поскольку эта вода не удерживается ни в каком сосуде, «мерою этой воды по необходимости является самое питье»; «и кто не соблюдает благоразумия, тот пьет ее свыше меры; всегда же пьющие эту воду все забывают» (R. Р., Х 621 а). В другом месте утверждается, что социального неравенства сгладить нельзя, ибо «для неравных равное стало неравным, если не соблюдена настоящая мера» (Legg., VI 757а). В обоих случаях «мера» понимается как умеренная середина, как то, что не впадает ни в избыток, ни в недостаток.
з) Следует указать еще на слово «metrics», которое как раз и значит по существу «мерный», или «умеренный». «Умеренность» (metrion) есть середина между избытком и недостатком, достаточная в художественном, научном, техническом, — вернее, просто планомерном смысле (cata technen arcoyn) (Def.,415 а). Стало быть, от metron (в указанном смысле) metrion отличается тем, что избежание крайностей, избытка и недостатка обладает тут характером некоего планомерного действия. «Намеревающийся стать гармоничным [так я бы назвал здесь metrion] гражданином не должен вдаваться в подробности изучения грамоты» (Legg. VII 809е), т. е. Платон рекомендует тут избегать односторонности, происходящей от неумеренного изучения наук.
Само по себе понятие мерности близко подходит к понятию симметрии, хотя в. то же время и достаточно от него отличается. Его эстетический смысл не везде ясен. Наиболее четко этот смысл выражен в следующем тексте: «Тело наше как будто натянуто и держится теплотою и холодом, сухостью и влажностью и т. д.; а душа наша есть смешение и гармония этих начал, зависящая от хорошего и мерного соединения (epeidan... calos cai metrion cratei) их между собою. Если же душа есть гармония, то явно, что с непомерным (ametrios) ослаблением нашего тела или с его напряжением от болезней и прочих зол, она, несмотря на свою божественность, должна тотчас уничтожаться, подобно тому, как уничтожаются и другие гармонии, например, в звуках и во всех художественных произведениях.» (Phaed., 86bc). «Кто превосходно соединяет гимнастику с музыкой и максимально мерно (metriotata) применяет их к душе, того мы по всей справедливости можем называть человеком совершенно мусическим и вполне гармоническим, гораздо больше, чем тот, кто умеет настраивать одну струну над другой» (R. Р., III 412а).
По-видимому, мерность, или умеренность, если ее понимать чисто формально, не имеет для Платона определенного эстетического смысла. Как и везде у Платона, эта категория становится эстетической только в связи. с тем конкретным предметом, к которому она применяется.. Платон приводит хороший пример: «Хотя существует три вида похорон — чрезмерно пышные, небрежные и умеренные, ты, законодатель, избрал только один вид, соблюдающий середину между двумя крайностями, его именно одобрил и предписал. Я же, если бы вывел в своем произведении какую-либо чрезвычайно богатую женщину, делающую распоряжения о своем погребении, стал бы хвалить пышные похороны. Если бы вывел человека скаредного и бедного, то похвалил бы убогие похороны. Если бы вывел человека, обладающего умеренным состоянием, да и самого по себе умеренного, похвалил бы соответствующие и похороны (Legg., IV 720de). Это рассуждение показывает, что мерность, взятая формально, не имеет для Платона никакого значения. Она обязательно связана с конкретной жизненной обстановкой. Да и в «Филебе», как мы помним, «мера» была неразрывно связана с абсолютной данностью того или иного вида бытия.
и) Укажем также на родственные термины: emmetros— «размеренный» и ametria— «несоразмерность», «неразмеренность». «Мера», «размеренность» — термин, обозначающий противоположность всему хаотическому, неясному, лишенному меры (echein alogos cai ametros) (Tim., 53a), «расходящееся и не приходящее в согласие невозможно привести в гармонию» (Conv., 187с). «Безобразие есть ли что-нибудь иное, как не род несоразмерности (ainetrias), везде лишенный вида? Никоим образом не иное» (Soph., 228ab). «Стремление невпопад» и непопадание в цель бывает именно от «несоразмерности» (ametrias) а не от соразмерности (xymmetrias) (Soph., 228 е). «Неразумная душа безобразна и несоразмерна (ametron)» (Soph., 228 d). «Итак, все благое прекрасно, а прекрасное — не лишено меры (оус ametron)» (Tim., 87 с). «Итак, различив в достаточной мере (metrics) чистые наслаждения и наслаждения, которые по справедливости можно назвать нечистыми, характеризуем в нашем рассуждении сильные наслаждения признаком отсутствия меры (ametriап), а несильные, напротив, признаком соразмерности (emmetrian). Установим, что наслаждения, которые имеют большую величину и силу и бывают такими то часто, то редко, относятся к роду беспредельного, в большей или меньшей степени проникающему тело и душу, другие же наслаждения отнесем к числу соразмерного (ton emmetron)» (Phileb, 52 с). Лишь немногие, когда возникают страсти, «могут предпочесть умеренное (metroy) многому» и «держать себя в надлежащих пределах (carterein pros to metrion)» Ho у «большинства людей» «желания неумеренны (ametros), и, хотя возможно извлекать умеренную (ta metria) прибыль, они предпочитают ненасытную прибыль» (Legg., XI 915 d). В общем учении об эстетическом предмете у Платона мы встречаем текст (Phileb, 64de) о том, что «смесь» погибает от отсутствия «меры» (melroy) и «соразмерности» (symmetroy) и что умеренность (metriotes) и соразмереппость «всюду становятся „добродетелью" и „красотой"».
«Несоразмерность» отнюдь не имеет у Платона формального значения, но она везде разная. Достаточно привести следующий пример: «Нигде соразмерность и несоразмерность (xyminetria cai ametria) не важны в такой степени, как в отношениях души к самому телу» (Tim., 87 d).
к) Эти термины Платон не везде употребляет в одинаковом смысле. Если metron употребляется у него в смысле metrion и emmetron, то и эти последние употребляются в смысле metron. Говоря об орлином и о плоском носе, Платон говорит, что средний между тем и другим величается правильным emmetron (R. Р., V 474 d), т. е.«умеренным». Умеренно то, что не страдает ни избытком, ни недостатком. Emmetron употребляется в смысле соразмерности, согласованности: «Закон должен установить соразмерность (emmetron) и взаимную согласованность всего этого» (Legg., V 746 е).

Источник: Эстетическая терминология Платона

Мера
Семейство за обедом. Мать приносит десерт. «Тебе побольше?» – обращается она к маленькому сыну. «Мне очень побольше!» – отвечает ребенок с сияющими от предвкушения глазами. Проблема заключается не в отсутствии чувства меры, а в самом понятии меры, т. е. не в нарушении правила, а в его существовании. Способна ли чрезмерность отменить то, что предположительно в ней содержится? Именно в этом, возможно, кроется слабость романтизма. Впрочем, не будем слишком торопиться. Сегодняшние дети и подростки с легкостью присваивают превосходную степень явлениям и понятиям, явно того не заслуживающим, выхолащивая самый ее смысл. «Суперклассный фильм», «гипермодный прикид», «мегакрутой компьютер» и т. д. Складывается впечатление, что чрезмерность становится единственно возможной мерой чего‑либо. Конечно, это всего лишь мода, которая пройдет, как проходит любая мода. Тем не менее она заставляет задуматься и над сущностью нашего времени, и над тем, каковы наши дети. Чувство меры прививается постепенно и никогда не бывает совершенным. Но современные дети, да и не только дети, похоже, не слишком склонны к нему прислушиваться. Они предпочитают бесконечность. Предпочитают безмерность. Значит, им необходимо измениться – ведь в нашем распоряжении, даже если мы пожелаем заселить бесконечность, есть только мера. Это хорошо понимали древние греки. Бесконечность недостижима, незаконченна, несовершенна. Напротив, совершенство предполагает равновесие, гармонию, пропорциональность. «Ни слишком много, ни слишком мало», как часто говорит Аристотель. И это единственно доступное нам совершенство. В эстетике оно тоже важно: «Недостаточно, чтобы какая‑то вещь была прекрасна, – пишет Паскаль, – она еще должна подходить нам, чтобы в ней не было ничего лишнего и не ощущалось ни в чем недостатка». А вот что говорит Пуссен (150): «Мера вынуждает нас не заходить слишком далеко, заставляя во всех случаях придерживаться умеренности и середины». Эта середина, как и золотая середина Аристотеля, не имеет ничего общего с посредственностью. Скорее уж это отказ от всякой чрезмерности, от всех недостатков. Ведь и лучник целится в центр мишени, а не в ее края и не за ее пределы. Что из этого следует? Что мера есть одновременно и правило, и исключение. Возможно, с понимания этого и начинается классика. «Из двух слов, – пишет Валери (151), – выбери меньшее». Эстетика меры это, по выражению Жида (152), эстетика литоты, эстетика счастливой конечности. Она противоположна преувеличению, пафосу, выспренности. Аполлон против Диониса, Сократ против Калликла (153). Чувство меры есть победа над собой, над чрезмерностью своих желаний, гнева, страхов. Благодаря чему оно приближается к этике и становится добродетелью.
Слово «мера» имеет два значения. Прежде всего, оно обозначает результат измерения, т. е. оценку или определение какой‑либо величины, ее интенсивность (степень) или распространение (количество). В этом смысле мера, которая может быть объективно выражена численно, противостоит неизмеримому, безмерному, неопределимому, т. е. всему, что слишком мало, слишком велико или слишком изменчиво, чтобы быть измерено. Именно в этом смысле мы говорим об измерении расстояния, температуры или скорости. Но это же слово обозначает также, скорее всего в результате сокращения выражения «точная мера», определенное качество или определенный идеал умеренности, равновесия и пропорциональности, к которому должны стремиться все наши творения (эстетически) и все наши поступки (нравственно). В этом значении мера противостоит чрезмерности, и мы говорим, что человек наделен чувством меры, если он успешно противостоит излишествам любого рода, особенно проявлениям гнева или фанатизма. Очевидно, что во втором значении слово «мера» обозначает субъективную данность, не поддающуюся числовому измерению. Синонимом ему в этом случае служит «умеренность», у древних греков именовавшаяся «sophrosune» в противовес «hubris» (излишество, чрезмерность). Можно ли сказать, что это сдержанность? Скорее, сдержанность есть особый вид умеренности, проявляющийся по отношению к чувственным удовольствиям, иначе говоря, качество, обратное склонности к излишествам такого рода, как обжорство, пьянство или разврат. Умеренный человек обязан быть сдержанным. Но быть сдержанным, увы, еще недостаточно для умеренности. Сдержанными людьми были Савонарола и Робеспьер, однако и в поступках, и в действиях, и в характере ни тот ни другой не проявили ни малейших признаков умеренности. Мера есть умеренность души или всего существа не только по отношению к телу и телесным удовольствиям, но и по отношению к миру, к образу мыслей, к себе. Это качество, противоположное фанатизму, экстремизму, потворству страстям.
Вот почему умеренность так редко выглядит привлекательной. Мы предпочитаем людей страстных, одержимых энтузиазмом, тех, кто яростно верит во что‑то и легко поддается чувствам. Пророков, демагогов и тиранов мы часто предпочитаем тем, кто старательно, как землемер поле, вымеряет реальную действительность и скрупулезно, как бухгалтер, высчитывает ее вероятности. История кишит такими энтузиастами‑убийцами, которые под восхищенный рев толпы торжествовали победу над умеренными умами. Но торжество ничего не доказывает, во всяком случае, не столь убедительно, как убийство. Разве может быть мир без умеренности? Правосудие без чувства меры? Счастье без предела?
По словам Лукреция, Эпикур «воздвиг преграду как желанию, так и страху». Это справедливо в том смысле, что чрезмерность обрекает людей на несчастье, неудовлетворенность, тревожность и насилие. Люди все время хотят иметь все больше – разве они способны удовлетвориться чем бы то ни было? Они хотят всего – как им понять, что необходимо делиться и довольствоваться тем, что имеешь? Мудрец, по Эпикуру, это прежде всего человек умеренности. Он умеет ограничить свои желания действительно доступными удовольствиями – такими, которые способны сделать его довольным, такими, которые несут в себе собственную меру, как телесные удовольствия (если они естественны и необходимы), или такими, которым не угрожает никакая чрезмерность (удовольствия, получаемые от дружбы или занятий философией). Последнее утверждение может быть оспорено. Разве изобретение собственной философской системы, предлагаемое Эпикуром, и претензия объявить миру истину обо всем на свете не являются нарушением чувства меры? Возможно, что и являются. Гораздо больше умеренности и мудрости демонстрирует в этом отношении Монтень. Наверное, поэтому он сегодня более актуален. Все системы мертвы, ложны и обречены забвению. Чрезмерность – скоропортящийся продукт, даже в рамках философского учения. А в искусстве? Это зависит от вкуса. Кто‑то предпочитает Рабле, кто‑то – Монтеня. Но даже прекрасная чрезмерность, такая, какую мы встречаем у Рабле или Шекспира, сохраняет художественную ценность только благодаря чувству меры, которому подчинена. «Все, что относится к области искусства, – говорит Платон, – каким‑то образом причастно к измерению» («Политик», 285а). Не бывает бесконечных книг, бесконечных картин и бесконечных скульптур. А бесконечная музыка? Да, ее можно сочинить и исполнить, например с помощью компьютера, но слушать ее никто не будет. Наслаждаться ею никто не будет. Человек не Бог, а человечность не отделима от чувства меры.
Об этом напоминает нам Камю в своих рассуждениях об «утрате современностью чувства меры»: «Любая мысль и любой поступок, переходя за какую‑то грань, становятся отрицанием самих себя; мера вещей и мера человека существует» («Бунтующий человек», V). Именно об этой мере почти всегда забывают революционеры, что и приводит их либо к терроризму (пока они находятся в оппозиции), либо к тоталитаризму (когда они приходят к власти). Маркс был романтиком. Революционеры вообще почти всегда романтики. Именно поэтому они так опасны и так нравятся людям. Ведь чрезмерность соблазнительна, она приводит в трепет и очаровывает. Мера внушает скуку. Во всяком случае, таков романтический предрассудок, питаемый новейшим временем. Его необходимо понять, чтобы преодолеть. «Что бы мы ни делали, – продолжает Камю, – безмерность постоянно сохранит свое место в сердце человека наряду с одиночеством. Все мы носим в себе свои злодейства, бесчинства и кару за них. Но наша задача не в том, чтобы, спустив с цепи, выпустить их в мир, а в том, чтобы победить их в самих себе и в других». Что мы можем противопоставить варварству? Осторожность в поступках, обдуманность и определенность действий – одним словом, меру, но в союзе с решимостью.
Мне возразят, и совершенно справедливо, что на свете существуют вещи, не поддающиеся измерению или поддающиеся ему с большим трудом. Это верно по отношению к науке, поскольку в ней есть явления либо вообще неизмеримые, либо такие, измерение которых приводит к неопределенным или парадоксальным результатам потому, что в процессе измерения явление видоизменяется (принцип неопределенностей Гейзенберга, уменьшение пучка волн в квантовой механике и т. д.), или потому, что сама мера меняется в зависимости от шкалы измерения (например, если бы мы захотели измерить побережье Британии). Это верно и по отношению к жизни общества – какой мерой измерить свободу и счастье народа, его сплоченность и степень цивилизованности? Наконец, и может быть, главным образом, это верно по отношению к жизни отдельного человека. Страдание измерить нельзя. Удовольствие тоже измерить нельзя. Нельзя измерить любовь. Все главное, наиболее важное, основополагающее не поддается измерению, и поэтому мера не есть нечто основополагающее.
Вместе с тем не следует путать то, что не поддается точному или абсолютному измерению, и то, к чему вообще не приложим количественный подход. Длина британского побережья будет разной в зависимости от того, как именно мы будем ее измерять (учитывать или нет каждую бухточку, каждый утес, каждую извилину, каждый выступ каждого камня и т. д.). Но это не значит, что Британии не существует, или что у нее нет побережья, или что его длина меньше, чем длина побережья Вандеи или Котантена. То же самое можно сказать о народах. Нельзя с точностью измерить степень их свободы или мирного существования, из чего отнюдь не следует, что свободы и мира не существует, или что они одинаковы для всех народов, или что они никогда не меняются. Наконец, то же самое справедливо и для каждого отдельного человека. Не поддается измерению удовольствие, но далеко не все удовольствия стоят друг друга. Не поддается измерению страдание, но есть страдания более или менее тяжкие. Не поддается измерению любовь, но она бывает более и менее сильной, более и менее большой, более и менее глубокой. Вот почему даже в тех случаях, когда объективное или числовое измерение невозможно, мера все‑таки остается необходимой как добродетель. Речь идет о том, чтобы соизмерять свое поведение со своими истинными чувствами или с требованиями действительности. Это значит, что не надо изображать из себя, как говорил Марк Аврелий, трагика на сцене, не надо рвать на себе волосы из‑за всякого пустяка, усугублять своих горестей и позволять им собой командовать. Одним словом, следует оказывать им сопротивление. В то же время не следует сводить свою жизнь к какому‑то строго определенному минимуму, отворачиваться от реальности, замыкаться в бесчувствии, запрещать себе любить, страдать и наслаждаться… Это трудное искусство, которому мы учимся всю жизнь, это искусство умеренности. Это искусство без искусственности (или как можно более безыскусное искусство), не оставляющее после себя творений. Паскаль называл его «естественной простотой», я предпочитаю называть правильностью. «Не преувеличивай того, что мало; не преуменьшай того, что велико». Это своего рода справедливость от первого лица, или справедливость наедине с собой. Ее символом могут прекрасно послужить все те же весы. Чашами этих весов выступают, по словам Паскаля, душа и сердце, которые мерят все, но сами не поддаются измерению. Следовательно, мера всего – это наше тело (единственный измерительный инструмент, без которого мы не можем обходиться и отталкиваясь от которого нами созданы все остальные меры), но тело обученное, наделенное как чувствами, так и разумом, способное измерять и поддающееся измерению. Одним словом, то, что мы зовем духом.

Источник: Философский словарь.

мера
МЕРА — одна из важнейших категорий философии, выражающая такой количественный интервал изменений, происходящих в какой-либо системе, в рамках которого данная система сохраняет свою качественную специфику, остается той же самой. Понятие М. отражает фундаментальное единство количественных и качественных характеристик, определяющих существование объектов и явлений действительности, позволяющее фиксировать каждый из них как некую самостоятельную сущность. Внимание к анализу данной категории различимо уже в древности. Такие парадоксы, как «Лысый» или «Куча», напрямую связаны с попытками античных мыслителей найти тот объем количества, который позволил бы достаточно явно оценить степень нарастания различий при изменении состояния какой-либо вещи или явления. В самом деле, прибавляя к лежащему камешку (или зерну) один предмет за др., человек сталкивается с необходимостью определить момент, начиная с которого имеющееся перед ним количество элементов будет представлять собой уже не просто их набор, а превратится в какой-то новый объект, называемый «куча». Особую роль понятие М. стало играть в философской системе Гегеля, связывавшего с ним границу, нарушение которой оказывается преобразованием одной качественной определенности в др. Содержание подобного перехода раскрывает один из основных законов диалектики — «закон взаимного перехода количественных и качественных изменений». В современной науке термин «М.» часто обозначает результаты процедуры измерений, направленных на определение как количественных, так и качественных характеристик исследуемого объекта, выражающих его специфически качественную особенность.         Важную роль понятие М. играет и в сфере гуманитарного познания. Уже один из софистов — Протагор — объявил человека «мерой вещей», задавая тем самым восприятие человека как особой М. мировой организации. Так данная категория оказывается связанной с определенной нормативной характеристикой. В дальнейшем подобный аспект получил распространение в этике и эстетике, где понятия «умеренность» поведения или «мера вкуса» имеют существенно важное значение.         С.С. Гусев         М. — категория классического философского дискурса, выражающая принцип измерения предметов, процессов и их взаимоотношений. На первых порах М. характеризует качественно-количественную определенность предметов и их взаимоотношений, фиксируя единство качественных и количественных характеристик, подчеркивая, с одной стороны, важность количественных изменений, их интервала, количественных величин для качественной определенности и, с другой, стороны, качественной определенности для порогового значения количественных изменений. Тем самым выявление М. противостоит как квалитативизму, т.е. абсолютизации качественного описания, так и квантификационизму, т.е. абсолютизации количества. Категория М. связана с такими понятиями философского дискурса, как пропорция, гармония, соразмерность, масштаб, эталон, порядок, умеренность, середина, ритм, метр и др. Возникновение классической науки в 17 в., когда процедуры измерения стали методологически значимыми, связано с тем, что М. нередко отождествлялась с единицей измерения, с масштабом измерения, где данное количество или определенная величина принималась за эталон измерения, безразличный к особенностям измеряемых предметов, и фиксировалось лишь определенное количество однородного вещества легитимация этого подхода выразилась в создании единой, общенациональной системы мер и весов 1 июля 1794 в революционной Франции). Развертывание философского осознания М. шло от выявления единого как М. через масштаб М. к единице М., от взаимоотношений различных мер к узловой линии М. и от нее к единству М. и к системной М.         В античной культуре М. имела космическое и этическое значение: символом М. в мифологии была богиня Немезида, приносившая возмездие за преступные деяния человека; в изречениях первых мудрецов М. отождествлялась с умеренностью в поступках и словах. В античной философии М. приобретает космическо-онтологическое значение. Так, первоогонь космоса у Гераклита мерами возгорает и мерами угасает. В арифмологии пифагорейцев М. выражена в числовых пропорциях: справедливость для них— первое квадратное число (т.е. 4 или 9). В их учении о гармонии космоса, где подчеркивалось значение арифметической и геометрической пропорций, на весь мир экстраполировались первые попытки осмысления музицирования, практики землемерия, геометрических измерений и построений. Древнегреческий атомизм сделал акцент на симметрии и асимметрии атомов. В противовес этой космическо-онтологической трактовке М. софисты сделали акцент на антропологической трактовке М., где человек — М. всех вещей. Платон, связав М. с измерением двух видов — с численным измерением и измерением, сопоставляющим с серединой,— выделил два вида М.: М. количественного измерения и М. как выявление единого подобия («Политик». 284 Ь-е). В диалоге «Филеб» Платон выявляет М. различных искусств — от музыки до строительного искусства, подчеркивая, что Благо не поддается этим видам измерения, в его анализе необходимо использовать новые понятия — «беспредельное», «предел», «соразмерность», «совершенное», «прекрасное», «своевременное», «симметрия», единством которых и является Благо. Аристотель также выделяет два вида количественного соизмерения, одно из которых позволяет раскрыть сходное и несходное, а второе — собственно количественное измерение, где М. — средство познания количества с помощью числа и единого. В основе этики Аристотеля как учения о добродетели также лежит учение о М., избегающей крайностей и выражаемой в таких понятиях, как умеренность, середина, симметрия, равенство, справедливость и др. Исходная трактовка М. в неоплатонизме как структурной оформленности и иерархической упорядоченности смыслового выражения Единого, которое не может быть представлено в прежних способах количественной рационализации с помощью понятий симметрия, соразмерность, измеримость (Плотин. Эннеады. Y 8), сменилась спекулятивным опьянением мистикой чисел и числовых отношений.         Средневековая философия, исходя из христианского креационизма, утверждала, что «Бог не есть ни мера, ни число, ни вес, ни что-либо иное, подобное этому» (Августин. О книге Бытия // Творения. Кн. 2. СПб., Киев,1998. С. 390). Бог — «Тот, Кто всему дает определенный форму и порядок», М., число и вес. Августин строит иерархию М: от М. телесных вещей — небесных и земных— к «умно-духовной мере», исток которой в «мере без меры», т.е. в Боге (Там же). В средневековой эстетике, представленной, напр., в музыковедческих трактатах Августина, Боэция, для выражения М. прекрасного использовались такие характеристики М., как пропорциональность, гармония, целостность, равенство, соответствие, число, симметрия, порядок. Средневековая мысль исходила из того, что Бог бесколичествен, бескачествен, неуловим, неопределим и находится за пределами всякого измерения (Дионисий Ареопагит. О божественных именах. СПб., 1994. С. 275), а лишь тварный мир поддается качественно-количественному описанию и измерению. Антиномичность религиозного сознания с наибольшей силой представлена у Николая Кузанского, который, считая Бога абсолютным Максимумом, бесконечностью, одновременно называет его простейшей мерой всех круговращений, говорит о пропорциях в акте творения мира. Он развернул учение о четырех видах бытия в соответствии с четырьмя         видами измерения: 1) измерение потенциального, 2) измерение абсолютной необходимости, 3) измерение сложной необходимости, 4) измерение символическое, использующее числа и геометрические фигуры. Усложнение процедур измерения и видов М. обусловлено, по Николаю Кузанскому, восхождением ума к божественному Максимуму.         Эстетика и натурфилософия Возрождения коренилась в поисках соответствий микрокосма и макрокосма, в определении красоты как порядка, М. целого и его формы. В художественных канонах Возрождения широко использовались такие характеристики М., как пропорция, соразмерность частей, гармония, соответствие и др. (См.: Альберты. О зодчестве. У1 2; Леонардо да Винчи. Трактат о живописи. Ш, 272—276 и др.).         В философии Просвещения наряду с пантеистической трактовкой космоса как одушевленного, гармоничного и соразмерного целого (напр., Э. Шефтсбери) существовала и др. линия, исходившая из множества одушевленных первоначал (напр., монад у Г. Лейбница) и искавшая предустановленную гармонию в их взаимоотношениях. Альтернатива между Р. Декартом и Лейбницем касалась не только поиска М. движения или М. действия, но и возможности построения универсального знания, или «всеобщей математики»: для Декарта она связана с обнаружением порядка и единой М. во всех вещах, а для Лейбница — с построением алфавита мыслей и их комбинаторики, с вычленением «characteristica universalis». Развитие химического анализа, формулировка закона постоянства состава, закона эквивалентов и закона кратных отношений, усложнение измерительных приборов в химии и физике привели к выявлению и осмыслению различных видов М., соотносимых как с продуктивными способностями человека, так и с определенными познавательными актами. Если для И. Канта логико-математическое определение величины М. коренится в эстетическом воображении, то Гегель связывает в «Науке логики» ступени развертывания М. со ступенями истории научного знания и с определенными рациональными актами и процедурами познания. Он вычленяет, прежде всего, М. как специфическое количество и реальную М. Как специфическое количество М. характеризуется непосредственно как единство качества и количества внутри одного предмета или во взаимоотношениях между предметами, развертываясь в кванте, т.е. в специфически определенном количестве некоего качества, в специфицирующей М., характеризующей соотношение двух определенных количеств, когда один из предметов становится масштабом измерения, а др. — безразличным количеством; и, наконец, в отношении двух качеств, имеющих одну М., и в отношениях двух М., выраженную, напр., в физических константах, в законах падения тел и др. Реальная М. — это соотношение различных М., которое развертывается Гегелем от соединения двух М. к ряду отношений М., или к системе М. Завершается гегелевский анализ М. фиксацией узловой линии отношений меры, т.е. переходов от одной М. к др. Эта линия основывается на безразличных характеристиках некоего субстрата — «безмерного», безразличного количества, что свидетельствует, по Гегелю, о «дурной бесконечности» и о необходимости перехода на новую ступень в развитии понятия — ступень сущности.         Гегелевский анализ М. послужил истоком для исследования К. Марксом форм стоимости как развития от внешней М. к внутренней, от простой формы до всеобщей, представленной в деньгах. В философии 19 и 20 вв. категория М., отождествляемая с единицей измерения, утратила свое универсальное значение, уступив место категории «структура», хотя нередко обсуждается в связи с логико-операциональными проблемами измерения, с поисками естественных абсолютных единиц, с построением абстрактной математической теории М., анализирующей М. множества.         Если классическое мышление было ориентировано на выявление в категориях априорных, инвариантных структур теоретической мысли, то неклассическое мышление, начавшееся с квантовой механики, связано с созданием новой теории измерения, в которой важна и роль измерительных приборов, и поиск статистических корреляций между измерениями. Поворот к осмыслению роли наблюдателя в научном знании, который осуществляется в неклассической физике, начиная со специальной теории относительности, повлек за собой ряд эпистемологических изменений — поворот к анализу познающего субъекта, к его актам концептуализации, трансформация трактовки объективности знания и др. Анализ М. и мерных отношений сменился структурными и структурно-функциональными исследованиями, но, вместе с тем, сохраняется убеждение в том, что «принципы инвариантности, наделяющие структурой законы природы, и в будущем послужат нам путеводными нитями и будут способствовать уточнению и объединению наших знаний о неодушевленном мире» (Вигнер Е. Этюды о симметрии. М., 1971. С. 43). И в искусствознании, в котором наряду с осознанием кризиса культуры, «утраты середины» (так называется очерк-диагноз 1948 нем. историка искусства X. Зедльмайра), начинают широко использоваться методы структурного анализа когерентности произведений искусства, соединяемые сначала с семиотикой, а затем и с герменевтикой. Однако в противовес классической идеологии замкнутости с ее принципами гармонии, закрытости целого, неклассическое искусство испытывает аллергию на гармонию, на поиск М., симметрии и пропорций, тяготея к новым авангардным принципам организации художественного произведения (атональность, асимметрия и др.). М. нового искусства иная: это М. движения, динамизма, диспропорций, агармоничности. Неклассическое сознание можно определить как ориентированное на анализ различия, а не тождества; на исследование открытых, нелинейных систем, включающих в себя и акт измерения, и субъект измерения, как М. без М., как поиск структуры без мерных отношений, как фиксацию отношений без субстрата и преобразований без инвариантов, как определение контекстуальное™ без текста. Поэтому осмысление богатства определений М., характерное для классического сознания, в неклассическом сознании сменилось отождествлением М. с единицей измерения, с превращением научной рациональности в операциональную и инструментальную, а философии — в одномерный сциентистско-технологический дискурс (Маркузе Г. Одномерный человек. М., 1994).         А.П. Огурцов

Источник: Энциклопедия эпистемологии и философии науки

МЕРА
филос. термин, обозначающий в своем самом общем виде определ. соединение качеств. и количеств. характеристик предмета, посредством к-рого этот предмет может быть измерен. Термин "М." употребляется в различных значениях составляющих его моментов – качества и количества, а также и с разным значением взаимосвязи этих моментов. 1) В статич. измерит. смысле слова М. означает просто "единицу измерения" или "измеренность", когда, напр., говорят о "мерах и весах" (килограмм, километр, мера пшеницы и т.д.). "Безмерный" в этом смысле означает "лишенный всякого измерения", "неизмеримый" (напр., в выражении "безмерное горе"). В этом первом и наиболее элементарном значении термин "М." еще не содержит указания на качество или на соотношение количества и качества. Однако уже здесь указывается на то, что данное количество или данная величина применяется для измерения в тех или других качествах. 2) Углубляясь дальше в значение этого термина, можно найти в языке множество разного рода выражений, к-рые уже более отчетливо объединяют в этом термине качество и количество вещей, явлений, событий и т.д. В обычном словоупотреблении часто, напр., говорят "душа меру знает". В такого рода выражениях М. употребляется как такое количество, к-рое соответствует тому или иному качеству, так что при изменении этого количества изменяется и данное качество. В этом случае М. обозначает, очевидно, уже не "измеренность" или "отмеренность", а "соразмерность". Везде в такого рода выражениях со словом М. соединяют уже не просто представление о каком-нибудь количестве или измеренности, исчисленности, но о таком количестве, к-рое соответствует определ. качеству, хотя это взаимоотношение качества и количества мыслится здесь пока еще только фактически, как непосредств. факт действительности. 3) Эта соразмерность может содержать в себе те или иные нормативные черты. Так, когда говорят о М. в области морали, то понимают под этим то, что можно назвать "умеренностью" или "мерностью". Человек умеренный в этом смысле – значит человек "скромный", "воздержанный", "нераспущенный". Говорят также об "умеренном климате", "умеренной полноте человека", "умеренном аппетите", "умеренных ценах" и т.д. Здесь, следовательно, мы имеем физич., физиологич., психологич., этич. и социальные значения термина с нормативным оттенком. 4) М. часто трактуется не только как этич. норма, но и как эстетич. принцип – в тех случаях, когда "соразмерный" или "мерный" предмет получает значение самоцели для чувств. восприятия. Нек-рого рода элементарно-эстетич. значение этот термин получает уже в таких словосочетаниях, как "размеренный шаг", "мерное покачивание лодки", "мерное тиканье часов", "соразмерная комплекция человека". М. может иметь и целый ряд еще более сложных эстетич. значений. Основным везде остается здесь указанный выше синтез качества и количества. Но качество может пониматься с разной степенью глубины. Когда оно достигает значения "сущности", оно означает углубленное эстетич. понятие, хотя и предполагающее по преимуществу числовое "явление" такой сущности (поскольку сущность проявляется здесь именно в своем определ. соотношении со своим количеством). Таково, напр., греч. слово "симметрия", к-рое иной раз обозначает не что иное, как "соразмерность", но в данном случае это есть соразмерность частей какого-нибудь целого как в их соотношениях между самими собой, так и в соотношении их с целым при понимании этого целого как той или иной идейной или вообще смысловой сущности. Напр., какое-нибудь глубокое, сложное и идейно насыщенное действие в драме обязательно предполагает и соответствующие этому размеры и монументальную, развернутую и обстоятельную сценич. картину этого действия. Комизм или юмористика бытовых положений, наоборот, требует краткой, подвижной, а иной раз даже суетливой сценич. трактовки. 5) Существует и целый ряд др. терминов, словесно выраженных иначе, но по смыслу близких к термину "М." или даже прямо совпадающих с ним. Таков термин "пропорция", имеющий значение равенства двух или неск. числовых соотношений качественности. Таков термин "грация", обозначающий ту или иную свободно организованную мерность в движении. Сюда же относятся и термины "ритм" и "метр", указывающие тоже определ. рода синтез качества и количества, то ли в его динамич. развертывании, то ли в его статич. построении. Очевидно, сюда же в значит. степени относится термин "структура". От этих терминов М. отличается только своим обобщенным характером, в то время как все указанные понятия являются видовыми его определениями с тем или иным специфич. оттенком, к-рый каждый раз требует спец. исследования. 6) Наконец, термин "М." приобретает и чисто логич. значение, к-рое обнимает все предыдущие как нек-рого рода общая категория, возникающая в результате диалектич. синтеза качества вообще с количеством вообще. Этому вполне соответствуют данные совр. языков. Так, в рус. языке под М. понимают в народе определ. размеры сыпучих тел (М. зерна – вроде пуда зерна) и даже тот сосуд, в к-ром находится сыпучее тело, вообще те или иные надлежащие размеры ("знать меру", "мера наказания"), действие или способ действий ("принимать меры", "крайние" или "крутые" меры), критерий оценки ("мерять своей меркой" ) и т.д. Эта качественно-количеств. определенность чувствуется и в немецком mal, к-рое, имея тот же корень, что и рус. М., обозначает "раз" (einmal, vielmal, manchmal) или соответствует рус. побудительной частице "ка" (sehen Sie mal – посмотрите-ка), выражающей явный и определ. предмет мысли или восприятия. Греческое ????? (та же этимология) прямо указывает на "мысль" или "намерение". Во всех подобных языковых явлениях выражается частным образом то, что закрепила логич. категория в наиболее общем и абстрактном виде. Уже в тысячелетних глубинах нар. сознания и языка зафиксирована тяга к той или иной реализации категорий М., особенно в ее познават. и конструктивной функциях. Древние греки мыслили свое отдаленное прошлое в мифологич. форме. Мифологич. символами этой мировой М. были Дика ("Правда") и Фемида ("Право", "Правопорядок", "Законность"), входившие в окружение Зевса на Олимпе. Гегель правильно указывал на то, что для греков Немезида была своеобразным символом М., поскольку этой богине принадлежали не только карающие функции, но и функции уравновешивания поступков человека. Как только люди осознали нек-рые свои действия в качестве преступных, тотчас же появилось и учение о возмездии, полагавшее границу и М. для всяких преступных деяний. Все греч. трагики учат о вине и о возмездии, и о той М., к-рая регулирует собой человеч. поведение и мыслится в виде т.н. "неписаных законов" (Sophocl Antig. 453–55 сл.). Зевс устанавливает свою гармонию в мире, преступить к-рую никто не может (Aeschyl Prom. 550–52 сл.). Чувство М. пронизывает всю др.-греч. лит-ру. Чередование дня и ночи для Еврипида тоже является показателем нек-рого рода космич. M. (Eurip. Phoen. 541–45). Термин "M." возникал как обобщение социальной практики человека. Еще Гесиод (7 в. до н.э.), к-рый прославился как теоретик рационального х-ва, писал: "Меру во всем соблюдай и дела свои вовремя делай" (Opera, 694). Клеобул и Фалес, входившие в число т.н. семи мудрецов, прославились своим изречением: "Ничего слишком" (10 fr. Diels9), а другой источник (10, fr. 2) утверждает, что это изречение было начертано семью мудрецами на храме Аполлона в Дельфах. Эти же два ранних философа высказали и другие подобные изречения: Клеобул, что "мера – наилучшее", и Фалес – "пользуйся мерой" (10, fr. 18). Солон (6 в. до н.э.) тоже призывал к мудрой размеренности в личной и общественной жизни (fr. 5, 9, 10, 13, 16, 19, 24 Diehl3). Переходя к филос. значению понятия М. необходимо указать, что понятие М. выражалось у греков при помощи разнообразных терминов. Наиболее частыми терминами необходимо считать ?????? ("мера"), ????????? ("соразмерность"), ???? ("равное", "уравновешенное"), ???? ("середина", "центр"), ??????? ("центр", "центральность", "центрированность"). М. в значении измеренного количества мы находим, напр., у Эпихарма (23 В 2, Diels9). О "мерах и весах" мы читаем уже в пифагорейских текстах (14, fr. 12), а в применении к стихотворным размерам – у Парменида (А 15). Антич. философия особенно прославилась совмещением этически-эстетич. и онтологич. понимания термина "М.". У Филолая (44 A 16) центральный космич. огонь, или Гестия, именуется "мерой природы". В этом же смысле нужно понимать и знаменитые слова Гераклита (В 30) о живом огне, "мерами вспыхивающем и мерами угасающем", а также (А 8) о Логосе, или эфирном теле, к-рое является "мерой назначенного круга времени". Особенно подчеркнут натурфилософский и, в частности, эстетич. структурный смысл М. в высказывании Гераклита (В 94): "Ибо солнце не преступит (положенной ему меры). В противном случае его настигнут Эринии, блюстительницы правды". В этом же контексте следует понимать и учение Диогена Аполлонийского о мышлении, к-рое он, как известно, не отличал от воздуха. "Ибо без мышления, – говорит он, – не могло бы быть такого разделения (первовещества), чтобы во всем заключалась (определенная) мера: в зиме и лете, в ночи и дне, в дождях, ветрах и ясной погоде" (64 B 3). Большую роль играет понятие М. и в философии Демокрита, к-рому принадлежит суждение (В 102): "Равное (равномерное) во всем является прекрасным. Избыток и недостаток таковым мне не кажется". Полагая, что в основании вещей лежат атомы, греч. атомисты связывали с определ. структурой атомов, а также с их симметрич. и асимметрич. взаиморасположением все конкретные чувств. качества (напр., Левкипп A 14). Чувств. ощущения рассматривались Демокритом также в зависимости и от симметрии органов человеч. организма. То же – у Парменида, Эмпедокла и Анаксагора (259 A 47). Чувством М. пронизана решительно вся этика Демокрита. Так, один источник гласит (А 167): "Счастье же он называет хорошим расположением духа, благосостоянием, гармонией, симметрией и невозмутимостью". О распространенности понятия М. в греч. классике свидетельствует использование его в таких разнородных областях, как медицина и искусствознание. Так, Алкмеон (24 В 4) объяснял здоровье именно таким мерным равновесием (????????) стихий, т.е. влажного, сухого, холодного, теплого, горького, сладкого и т.п. Болезни же, согласно этому философу, возникают от чрезмерного преобладания (????????) какой-нибудь одной из этих стихий. Что касается М. в применении к иск-ву в собств. смысле слова, то подобное понятие встречается уже у пифагорейцев. Пифагореец Поликлет написал целый трактат под названием "Канон", где он строил теорию применения числовых отношений к иск-ву. Этому древнему онтологич. пониманию М. в нераздельном этико-эстетич. смысле слова противостоит знаменитое учение софиста Протагора о М. (80 В 1): "Человек есть мера вещей существующих, что они существуют, и, не существующих, что они не существуют". М. здесь понимается антропологически, но уже не космологически, т.к. выставляется постулат, что человек все измеряет сам собой или что все с ним соизмеримо. Соответственно с этим Антифонт и Критолай (87 B 9) признавали время мыслью или M., a не объективной субстанцией. С классич. учением о соразмерности спорит также Сократ (в изложении Ксенофонта), к-рый выдвинул новое понимание иск-ва, исходящее не из представлений об объективной M., a из понятия внутр. жизни человека. В разговоре со скульптором Клитоном Сократ прямо так и формулирует принцип своего нового понимания иск-ва: "Скульптор должен в своих произведениях выражать состояние души" (Xen. Memor., III 10, 8). На этом основании отодвигается на задний план традиция классич. иск-ва. Сократ доказывал, что иск-во изображает "духовные свойства" человека (см. тамже, III 10, 3). Отношение внешней соразмерности признается Сократом только для таких прикладных иск-в, как иск-во делать панцири (см. тамже, III 10, 15). Это учение Сократа обобщается Платоном, к-рый различал два вида измерения: количественное, когда измеряющий имеет в виду только величину предмета, и сущностное, когда измеряющий в результате своих измерений хочет "путем сохранения (соответствующей) меры создать все прекрасным и добротным" (Politic, 284 А – В). Платон приводит в качестве примера работу ткача, к-рый путем придания мерности своему тканью получает именно ткань, а не что-нибудь другое. М. становится здесь, т.о., смысловым принципом создаваемого предмета в его качественно-количеств. связях. Все это рассуждение Платона в "Политике" (283 A – 285 В) о значении М. как избежании всякого излишка и всякого недостатка во всех областях человеч. жизни, включая общественную, является типичным для антич. учения о М. Его рассуждения в "Государстве" о безусловном равновесии установленных у него трех сословий тоже пронизаны принципом М., к-рый в данном случае привлечен для построения реакц. обществ.-политич. утопии. В произведениях Платона можно найти много др. текстов, относящихся к понятию М., но эти тексты только детализируют приведенное рассуждение: "Ничто несовершенное ни для чего не может быть мерой" (R. Р. VI 504 С). "Для всего есть мера. У кого есть ум... для того мерою слушания рассуждений является целая жизнь" (там же, V 450 b). "То, что верит мере и рассуждению, должно быть наилучшим в душе" (там же, X 603 а). Учению о М. посвящен диалог Платона "Филеб". Устанавливая, что всякая вещь состоит из беспредельного и предела, т.е. как бы рисуя некую определ. фигуру на беспредельном фоне бумаги, Платон объединяет также и удовольствие (как относящееся по своей расплывчатости к беспредельному) с разумностью (как с принципом предельности, т.е. раздельности). Получается нечто третье, "смешение", в к-ром уже нельзя разделить удовольствие и разумность и к-рое регулируется особым принципом ("причина смеси"), получающим свое конкретное выражение в категориях "красоты", "соразмерности" и "истины". Если у досократиков М. была имманентной материальному миру, т.е. космосу, то у Платона она возникает как синтез сверхкосмич. идеи и чувств. материи. Т.о., соразмерность является у Платона одной из высших эстетич., гносеологич. и онтологич. категорий. Широкое значение имеет М. и в философии Аристотеля. Рассуждая о едином, Аристотель рассматривал его не в изолированном существовании, но как принцип измерения в любой области бытия, жизни и познания. "Быть целым и неделимым" – это значит быть "исходною мерой для каждого рода". "Мера есть то, чем познается количество... И во всех остальных областях (кроме количества) мерою называется то исходное, с помощью чего там каждое (определение) познается и для каждого мерою является единое – в длине, в ширине, в глубине, в тяжести, в скорости..." (Met. XI, 1052 b 1 – 1053 а 1). В "Метафизике" (X, 1) Аристотель развивает понятие о М. как принципе познания, причем количеств. М. трактуется только как одна из существующих мер, правда, как наиболее точная. Для М. выбирается в каждой данной области то, что наиболее едино и неделимо, и то, что наиболее характерно для данной области. Так, в астрономии движение неба является наиболее простым и ясным, с чем сравниваются всякие др. движения. Аристотель критически относится к тезису Протагора о том, что человек является мерой вещей, т. к. скорее вещи являются мерой для человека. В известном смысле можно говорить и так, как говорит Протагор, если выдвигать на первый план те или другие элементы нашего познания для характеристики этого познания в целом. Однако, "...хотя всякое знание есть знание о познаваемом, но не всякое познаваемое стоит в отношении к знанию, так как с известной точки зрения знание измеряется тем, что познается" (Met. X 6, 1057 а 9). М. здесь, очевидно, – это познават. отождествление сущности предмета с самим предметом в условиях пребывания этой сущности в самом предмете, а не вне его. Говорит Аристотель и о моральной М., утверждая, что "мерилом" и "мерой" для истины в каждом отд. случае является сам человек со своими чувствами "прекрасного и приятного" (Eth. Nie. III 6–9). Но это говорится не в протагоровском смысле, а в смысле значения морали как необходимого принципа в переживаниях эстетического и вообще приятного. Наука, по Аристотелю, невозможна без эмпирии, а эмпирия без науки тоже бессмысленна; необходимо их мерное объединение (см. Met. I, 1). Особенно широкое применение принцип М. имеет у Аристотеля в его этике. "Добродетель есть известного рода середина, поскольку она стремится к целому" (Eth. Niс. II 5, 1106 а 30). Конкретнее говоря, добродетель есть середина между двумя порочными крайностями (см. тамже, II 6-9); мужество - середина между трусостью и отвагой, кротость - середина между смиренностью и гневливостью, щедрость -середина между скупостью и расточительностью. Т.о., основное учение Аристотеля о добродетели есть не что иное, как учение о М., избегающей как недостаточности, так и излишества. В связи с этим учением о М. нужно понимать и аристотелевскую концепцию "правильного разума" (????? ?????. см. там же, VI 13). Мерность, или соразмерность (????), Аристотель предлагает соблюдать также и в дружбе и в справедливости (см. тамже, VIII 9). Т.о., вся философия Аристотеля, начиная от осн. онтологич. учения о мире и кончая эстетич. и этич. учениями, оказывается пронизанной принципом М., понимаемым в разных разделах его философии весьма специфично. В эпоху эллинизма М. также остается в греч. философии чрезвычайно популярным понятием. Таково перипатетич. учение о метриопатии ("умеренности страсти"), к-рое развивалось эпикурейством с его учением о размеренном "удовольствии", – а также и стоицизмом с его учением о внутр. "выправке". У Горация вся "Поэтика" строилась на понятии М. ("есть мера в вещах, и в конечном счете их определенные границы", Sat. I, 106). Весь неоплатонизм тоже понимал М. как идеальную структуру и упорядоченность каждой вещи и всего космоса в условиях реального функционирования этой структуры и упорядочения всего существующего (многочисл. тексты у Прокла). Антич. концепция М., развивавшаяся во все периоды греко-римского мира, с тех пор уже никогда не исчезала в последующие эпохи, а только принимала разные формы, приобретая различное содержание в соответствии с потребностями времени и общества. Ср.-век. спиритуализм, выросший на основе феод.-иерархич. отношений, внес в эту концепцию принцип монотеистич. миропонимания. Этой М. стал теперь не пластич. чувств. космос, но надприродный и притом личный абсолют. Тем не менее антич. материалистич. концепция М. не только не исчезла в ср. века, но использовалась там весьма часто в самом причудливом переплетении с идеализмом и богословием. Уже Августин, этот предначинатель ср.-век. философии, утверждает (De liber, arbitr. II 16, 42), что все живое обладает какой-нибудь формой, а каждая форма характеризуется каким-нибудь числом. Следовательно, каждый живой индивидуум обладает определ. соотношением качеств. и количеств. характеристик. Августин фиксирует в каждом иск-ве нек-рого рода соответствие (convenientia), выражением к-рого является равенство (мы бы сказали равномерность) и единство (De ver. relig. XXX 55). У Августина мы находим также учение о числовом равенстве (aequalitas numerosa), к-рое нельзя понять иначе, как учение о равномерной числовой структуре художеств. цельности (De mus. VI 12, 38). В анонимном трактате 13 в. (Summa Alexandri I ed. Quaracchi, p. 181) говорится, что каждой вещи свойственны: 1) вид (species), то, чем она отличается от всего другого; 2) мера (modus), то, чем она ограничивается, т.е. больше чего и меньше чего она не может быть, и 3) порядок (ordo), то, как она по своей структуре соотносится с другими вещами. В этом тексте заметна весьма важная попытка отграничить понятие М. как вообще от формы, так, в частности, и от ее структуры. Фома Аквинский пишет (Summ, theol. I 4, 1): "Совершенным называют то, что не имеет никакого недостатка соответственно мере его совершенства". У философа 13 в. Витело (Perspect., IV 148) прямо фиксируется взаимосоответствие качества и количества вещи, выражением чего является ее пропорциональность и красота: "Пропорциональность частей, отвечающая какой-либо природной или искусственной форме, в сочетании с чувственными образами создает б?льшую красоту, чем каждый из этих образов в отдельности". Деятели эпохи Возрождения отдавали большую дань категории M. Марсилио Фичино в своем комментарии на "Пир" Платона (V 6) также трактует три старых понятия – меру, вид и порядок, давая категории М. глубокое художеств. истолкование. У Альберти ("О зодчестве" VI 2) содержится точное определение понятия М., хотя и без употребления этого термина: "Красота есть строгая соразмерная гармония всех частей, объединяемых тем, чему они принадлежат, – такая, что ни прибавить, ни убавить, ни изменить ничего нельзя, не сделав хуже". Подобного же рода художественные представления о М. приводят Леонардо да Винчи (см. "Трактат о живописи", III 272–76), Фиренцуола (см. "О красотах женщины", Соч., 1934, Рассужд. 1), Дж. Бруно (см. "О героич. энтузиазме", М., 1953, с. 56), Дюрер (см. Дневники, письма, трактаты, т. 2, 1957, с. 12–20, 177–84) и мн. др. Классицизм нового времени, связанный с картезианским рационализмом и возрождающий этику и эстетику Горация, на все лады проповедует учение о М., размеренности, уравновешенности, избежании крайностей. Таковы знаменитые наставления Буало (1636–1711) и соответствующая характеристика Гомера в 3-й кн. его "Поэтич. искусства". В предисловии Мармонтеля (1723–99) к его "Элементам литературы" сущность прекрасного понимается как соблюдение "приличий" или "соответствий" (convenance) в "естественной" и в "искусственной" (т.е. в общественной) жизни с указанием на век Людовика XVI как наиболее совершенный в этом отношении (то же у Лагарпа, 1739–1803). Из англ. эстетиков нового времени концепция М. особенно ярко представлена у Шефтсбери. Ему принадлежит учение о мировой гармонии, исходящей из космич. центра, охватывающей всю природу и человека и в каждой отд. душе пробуждающей энтузиазм в отношении универсальной и мерной благоустроенности всего существующего (см. 1. I. Osske, Ganzheit, Unendlichkeit und Form. Studien zu Schaftesburys Soziologie. Freib., 1942, Diss.). Учением о М. проникнута и философия Спинозы. Таково его учение об адекватности мышления и протяжения, о соответствии истинной идеи ее объекту, о тождестве сущности и существования в боге (природе), о регулировании богом всякой субстанции и т.д. Таковы же и многие учения Лейбница, как, напр., о предуставленной гармонии. Несмотря на широчайшую распространенность концепции М. в новой философии, четкий логич. анализ М. дает только философия нем. классич. идеализма. Предшественником диалектич. учения о М. является Кант, поскольку он впервые сформулировал в раздельном виде категории качества и количества (наряду с прочими категориями рассудка). Однако Кант не сумел понять качества и количества в их диалектич. единстве, поскольку этому мешал дуализм в его учении о субъекте и объекте. Только Гегель впервые в истории новой философии разработал диалектику качества и количества и тем самым сформулировал обобщенно учение о М. Свое учение о М. Гегель дал в различных трудах и прежде всего в "Энциклопедии философских наук" (см. Соч., т. 1, 1929, с. 184–90), где каждая филос. категория рассматривается как итог векового развития человеч. познания. Осн. определение M. y Гегеля резюмирует все рассмотренные выше учения по этому вопросу (см. тамже, с. 184–86). "Мера есть качественно-определенное количество, прежде всего, к а к н е п о с р е д с т в е н н о е; она есть определенное количество, с которым связано некое наличное бытие или некое качество" (там же, с. 184). Другими словами, Гегель исходит из диалектич. единства качества и количества, когда увеличение или уменьшение количества данного качества только до определенной границы остается безразличным для данного качества, а дальше приводит его к гибели. Так, увеличение или уменьшение температуры воды с определ. момента превращает воду либо в газообразное, либо в твердое состояние. Такой живой синтез качества и количества наблюдается, по Гегелю, решительно везде, в неорганич. и органич. мире, в одушевленной, обществ., этич. и историч. области. Поскольку Гегель рассматривал свои категории диалектически, в процессе их становления и взаимоперехода, постольку ни качество, ни количество не являются у него застывшими и неподвижными категориями. Качество проходит через разные свои моменты, пока не исчерпает себя, не придет к своему отрицанию, уступая место новой категории, количеству; так же и количество постепенно исчерпывает себя, возвращаясь к качеству, но уже на новой ступени, т.е. к такому качеству, к-рое вобрало в себя и все количеств. отношения. В этом диалектич. развитии всех категорий как раз и заключается огромная сила и новизна учения Гегеля о М. Более подробный анализ понятия М. Гегель дает в своей "Науке логики". Согласно Гегелю, первоначально М. выступает как количеств. определенность, данная сама по себе без всякого соотношения со всем другим. Так, вода сохраняет свое жидкое состояние в пределах между нулем и ста градусами по Цельсию. Этот момент Гегель так и называет "специфическое количество". Здесь уже количеств. сторона есть не просто количество, но определ. образом измеряемое качество, или, по Гегелю, "специфицирующая М.". Если взять то и другое вместе, то качественно-количеств. определенность, т.е. температура от нуля до ста градусов и вода, предстанут как едино-раздельное целое качество. Все эти три момента есть самое обыкновенное объединение качества и количества или "специфическое количество". Кроме жидкого состояния, физич. субстрат – вода может иметь и твердое и газообразное состояние. Следовательно, для одного данного вещества возникает уже не одна М., но много М., к-рые образуют, по терминологии Гегеля, "узловую линию" становления M. Но если имеется много М. какого-нибудь вещества, то возникает вопрос, что же объединяет все эти М. в одно целое? Количественно их уже нельзя объединить, потому что категория количества дала нам только самый факт существования разных М. Качественно тоже нельзя их объединить, поскольку качественное объединение только создало для нее бесконечный ряд переходящих одно в другое качеств. Должна быть найдена такая категория, к-рая объединяет все М. данного вещества не только количественно и не только качественно, но объединяет их по существу. Другими словами, ставится вопрос о том, что же общего между льдом, водой и паром и что является в них такой основой, к-рая определяет их и качественно, и количественно. Здесь от М., являющейся наиболее конкретным выражением бытия, совершается переход уже к сущности, к-рая отражает в смысловом виде все качества и количества, составляющие М. Особую роль эта категория играет и в эстетике Гегеля. Определяя идеал как соразмерное, адекватное единство идеи и чувств. действительности, Гегель фактически исходил из понимания категории М. В учении о трех историч. формах иск-ва – символической, классической и романтической, он тоже применяет категорию М. В символич. иск-ве идея и внешняя форма не соответствуют друг другу, идея адекватно не выражается в действительности; она растекается по всем природным обликам, "...в своем беспокойстве и безмерности ищет себя в них и все же не находит их адэкватными себе..." (Гегель, Соч., т. 12, М. 1938, с. 81), Безмерность, причудливость, гротескность, случайность и путаница – вот, по Гегелю, отличит. черты инд. и егип. символич. иск-ва. Классич. форма иск-ва, иск-во антич. Греции, – это по преимуществу иск-во М. Красота классич. идеала – "...красота в ее более подлинной форме и ее наиболее соответствующем содержании..." (там же, т. 13, М., 1940, с. 88). Далее начинается период сумерек иск-ва, эпоха его разложения. Из иск-ва меры оно становится иск-вом безмерного, ничтожного, прозаического, безобразного, задушевно-интимного. Но этот переход М. в безмерное обнаруживает, по Гегелю, что иск-во не является подлинной формой осознания духом самого себя, что необходимо перейти к другим, более высоким формам духа. Если в символич. форме иск-ва последнее только стремилось к идеалу, а в классической достигало его в совершенном и притом чувств. виде, то с распадением классич. иск-ва возникала необходимость выхода за пределы эстетич. идеала и погружения в недра чистого духа, для к-рого все чувственное оказывалось только более или менее случайным и несущественным (см. тамже, с. 82–94); три осн. формы иск-ва выступают у Гегеля как три типа историч. проявления категории М. Т.о., категория М. получает у Гегеля универсально-диалектич. значение. Всякое единство противоположностей выступает у него как М., в к-рой эти противоположности объединяются. Не только "качество" и "количество" сливаются в М., но также, напр., "сущность" и "явление" сливаются в свою собств. М., к-рая в данном случае является "действительностью". Также сливаются каждый раз в свою собств. М. "содержание" и "форма", "внутреннее" и "внешнее", "субъект" и "объект" и т.д. В бурж. философии после Гегеля категория М. утрачивает свой универсальный и диалектич. смысл. В известных пределах эта категория употребляется неокантианцами (напр., Когеном), к-рые интерпретируют ее гл. обр. в узкологич. смысле. Категория М. получает новое, подлинно науч. развитие в философии диалектич. материализма. В "Капитале" Маркса эта категория первоначально выступает в наиболее непосредств., чувственно-конкретном значении, а именно, в связи с внешней М., с масштабом. Так, напр., одно тело, вес к-рого должен быть найден, соизмеряется с нек-рым другим телом, напр. куском железа, вес к-рого является единицей измерения. С переходом от потребительной стоимости к меновой Маркс выдвигает новое понятие внутр. М. стоимости, т.е. то, чем стоимость измеряется по своему существу. По Марксу, ее внутренней, имманентной М., или точнее, М. ее величины является рабочее время труда. "Рабочее время это суть живое бытие труда, безразличное по отношению к его форме, содержанию, индивидуальности; оно является живым количественным бытием труда и в то же время имманентным мерилом этого бытия" (Маркс К., см. Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 13, с. 16). Установив эту М. труда, или имманентную М. стоимости, Маркс сталкивается со мн. разными стоимостями; и тут Маркс говорит уже о взаимоотношениях М. этих стоимостей и, в частности, выражении одной какой-нибудь М. какими-нибудь другими М. Это – ступень уже не внутр. М., но тех реальных М., когда они выражаются одна через другую и когда мы получаем то, что Маркс называет полной или развернутой формой стоимости. Здесь внутр. М. величины стоимости вступает во взаимоотношение вообще со всем товарным миром. Далее следует третья и последняя ступень развития стоимостной категории М., когда все товары измеряются только одним товаром, а именно, золотом, и когда золото является наиболее развитой количеств.-качеств. М. величины всякой стоимости. Это – т.н. всеобщая форма стоимости. Золото не есть просто металл. Но оно также не есть и просто какая-нибудь ценность. Его экономия, сущность в мире товарных отношений есть именно определ. М., к-рая особенно ярко выражается в процессах купли и продажи, где мы имеем все время переходы качества в количество и обратно, причем переходы эти основаны на эквивалентности золота любому товару, т.е. на категории М. в ее всеобщем экономич. значении. Энгельс также придавал огромное значение категории M. Энгельс пишет о M. движения (см. "Анти-Дюринг", 1957, с. 59, 293), о времени как M. труда (см. тамже, с. 293, 295), о труде как M. всех стоимостей (см. тамже, с. 179–80), о M. стоимости (см. тамже, с. 216, 226), а также и вообще об узловых отношениях M. (см. тамже, с. 43, 63, 119). Ленин, конспектируя "Науку логики" Гегеля, указал на широкое значение категории М. в моральной, социально-политич., гносеологич сфере. Он отметил, что гегелевская "узловая линия мер" свидетельствует о скачкообразном характере перехода количества в качество, о том, "...что постепенность ничего не объясняет без скачков" (Соч., т. 38, с. 111). Марксистско-ленинское понимание М. исходит из идеи революц. развития действительности, к-рая является окончат. М. для оценки и самой действительности в целом. 1) В диалектич. материализме М. выступает как диалектич. единство качества и количества 2) Отсюда вытекает та характеристика М., к-рая свойственна вообще всякому единству противоположностей: качество и количество в М. относительно самостоятельны и относительно связаны одно с другим; развитие того и другого возможно только в определ. границах, нарушение к-рых означает разрушение самой M.; последоват. возникновение разных М. в процессе количеств. увеличения или уменьшения образует узловую линию становления М. 3) Категория М. имеет место решительно во всех науках о природе и обществе. В математике уже натуральный ряд чисел представляет собой узловую линию числового становления М., поскольку каждое число не сводится к простой сумме изолированных единиц, а есть нек-рого рода количеств. качество. В механике и физике переходы одного вида энергии в другой тоже образуют узловую линию изменения М. в области энергии. Энергия является M. движения материи в разных ее областях – механич., тепловой, химич., электромагнитной, гравитационной, ядерной и др. В химии периодич. система Менделеева есть тоже не что иное, как узловая линия увеличения удельного веса, составляющего вместе с качеством данного элемента его М. Такой же узловой линией соответствующего развития М. являются в биологии рождение организма, его расцвет и его смерть. Каждому лекарств. веществу тоже свойственна своя М., поскольку его полезность или вред зависят не только от его качества, но и от его количества. История общества тоже немыслима без перехода одного качества в другое в результате количеств. изменений предыдущего качества. М. является одним из осн. критериев эстетич. оценки действительности. Наконец, в логике М. рассматривается в виде наиболее общей категории. 4) Категория М., как и всякая категория мышления и бытия, является категорией исторической, т.е. она является разной в разные периоды человеч. развития. 5) Марксистско-ленинская философия использует категорию М. в учении о пяти осн обществ.-экономич. формациях. Такой М. является способ произ-ва, представляющий собой диалектич. единство количеств. роста производит. сил и качества производственных отношений. 6) В научном коммунизме мерой всех М. является бесклассовое коммунистическое общество, которое является окончательным критерием оценки развития всей истории человечества. Лит.: Брушлинский В., О категории M. y Гегеля, "Вести. Коммунистич. Академии", 1929, кн. 35–36, Столяров А. К., Субъективизм механистов и проблема качества, 2 изд., М.–Л., [1929 ], Кедров Б. М., О количеств. и качеств. изменениях в природе, [М. ], 1946; Лосев А. Ф., Эстетич. терминология ранней греч. лит-ры, "Уч. зап. МГПИ им. Ленина", т. 83. Кафедра классич. филос, 1954, вып. 4, Розенталь М., Вопросы диалектики в "Капитале" Маркса, М., 1955, Тавадзе И. К. и Каландаришвили Г. М., В. И. Ленин о "Науке логики" Гегеля, Тб., 1959, Ильенков Э. В., Диалектика абстрактного и конкретного в "Капитале" Маркса, [М. ], 1960, Шептулин А. П., Взаимосвязь категорий в философии Гегеля, в сб.: Науч. труды Моск. технологич. ин-та легкой промышленности. Сб. 15, 1960, Воробьев Л. В., Каганов В. М. и Фурман А. Е., Осн. категории и законы материалистич. диалектики, М., 1962, Маньковский Л. ?., Логич. категории в "Капитале" К. Маркса, в сб.. Диалектич. логика в экономич. науке ("Уч. зап. МГПИ им. Ленина"), No 179, 1962, Sсhadоw I. G., Polyclet oder von den Maassen des Menschen nach dem Geschlecht und Alter, 10 Aufl., В., 1905, Schilling H., Das Ethos der Mesotes. Eine Studie zur Nikomachischen Ethik des Aristoteles, T?bingen, 1930, Laue H., Mass und Mitte. Eine problemgeschichtliche Untersuchung zur fr?hen griechischen Philosophie und Ethik, M?nster, 1960. (В разделе, посвященном анализу категории M. y Маркса, использованы материалы А. С. Огурцова). А. Лосев. Москва.

Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.

МЕРА
категория философского дискурса, фиксирующая и обобщающая результаты и процедуры измерения качественно-количественной определенности предметов, процессов и их взаимоотношений, тех средств измерения, которые выступают в функции эталонов. В противовес квалитативизму, где речь идет о качественном описании, и квантификационизму, где абсолютизируются количественные параметры и величины измеряемых предметов и процессов, анализ меры и мерных отношений исходит из единства качественных и количественных характеристик, из важности, с одной стороны, количественных изменений для существования качественной определенности, для возникновения нового качества, и, с другой стороны, качественной определенности для порогового значения количественных изменений, интервала изменений количественных величин, в рамках которого можно говорить о сохранении качества исследуемого предмета или процесса. Категория меры тесно связана с такими понятиями философского (гносеологического, эстетического, этического) дискурса, как пропорция, гармония, соразмерность, масштаб, порядок, умеренность, середина, ритм, метр и др. В науке начиная с 17 в., когда процедуры измерения стали методологически значимыми, мера обычно трактуется как единица измерения, масштаб измерения, способ фиксации того, что данное количество или данная величина применяются для измерения других качественно определенных предметов и процессов, причем эталон измерения оказывается безразличным к особенностям измеряемых предметов или процессов и речь идет об определенном количестве единого субстрата, однородного вещества, материи, лишенной формы. Развертывание философского анализа меры и соответствующих понятий — от единого как меры через масштаб меры к единице меры и от взаимоотношений мер к узловой линии мер и к выявлению системной меры — неразрывным образом связано с логикометодологическим осмыслением усложняющихся процедур и средств измерения и использованием измерительных процедур в различных областях знания и человеческой культуры — от вычленения простейших единиц измерения до построения абстрактной математической теории меры, где говорят о мере множества (напр., о мере А. Лебега, характеризующей множества, лежащие на плоскости).
В античной мифологии символом меры была богиня Немезида, изображавшаяся с весами в руках, поскольку она выполняла функции кары и возмездия за преступные деяния человека. Она же почиталась как богиня справедливости, равенства, закона и была устроительницей космического порядка. Так, согласно Еврипиду, Немезида ответственна за чередование ночи и дня, более того «И меру нам и вес / Она дает и числа образует» (Финикиянки 541—545). Мера имела и в античной мифологии, и у досократиков этическое и космическое значение. Согласно Гесиоду, «Меру в словах соблюдешь — / и всякому будешь приятен» (Работы и дни, 694, пер. В. Вересаева). Мера, понимаемая как умеренность в поступках и словах, — одно из центральных понятий первых античных философов (Клеобул: «Мера лучше всего»; Солон: «Ничего слишком»; Питтак: «Знай меру»; Фалес: «Блюди меру». — В кн.: Фрагменты ранних греческих философов, ч. 1. M., 1989, с. 92—93). Одновременно мера имела и космическо-онтологическое значение, характеризуя способ бытия первоначал и их пропорции. Так, Гераклит говорил о космосе как о вечно живом огне, «мерно возгорающимся и мерно угасающим» (там же, с. 217), причем эти две попеременно наступающие фазы — фаза огня (экцирозы) и фаза равноправного существования всех четырех стихий (диакосмезы) по времени соотносятся как три к одному, т. е. как пропорция. Бог, по словам Гераклита, «выравнивает чрезмерности космоса, отдавая приказы через Солнце» (там же, с. 183), а «Солнце не преступит положенных мер, а не то его разыщут Эриннии, союзницы Правды» (там же, с. 220). Здесь мифологические истоки раннегреческой философии очевидны. Столь же явны мифологические истоки в учении Диогена Аполлонийского о воздухе как первоначале, которому присуща высокая степень сознания, позволяющего «полагать меру всему: зиме и лету, ночи и дню, дождям, ветрам и ведру» (там же, с. 547). Здесь, однако, первоначало понимается как «общий субстрат», сохраняющийся в многоразличных изменениях и превращениях. Таким «единым субстратом» для него оказывается Бог, тождественный воздуху и одновременно сознанию.
Пифагорейцы стремились выразить меру с помощью чисел и пропорций. Так, признаком справедливости они считали эквивалентность и равенство, и, пытаясь выразить их в числе, они определяли справедливость как «первое квадратное число» (там же, с. 466), т. е. как 4 или 9. Обсуждая проблему соизмеримости величин, они назвали величины, подпадающие под одну меру, соизмеримыми, а не подпадающие — несоизмеримыми (там же, с. 476). В пифагорейской арифмологииречь уже идет о поиске единой меры и о вычленении масштаба измерения, хотя этот поиск привел к кризису античной математики, столкнувшейся с проблемой несоизмеримости и с существованием иррациональных чисел, в принципе ею не допускаемых. В учении о гармонии космоса, в котором «в равной пропорции существуют свет и тьма, горячее и холодное, сухое и влажное» (там же, с. 486), о космическом значении арифметической и геометрической пропорций, о подражании (мимесисе) вещей числам, не трудно выявить мифологические истоки экстраполяции на весь космос тех структур, которые связаны с осмыслением практики музицирования, землемерия, геометрических построений. В древнегреческом атомизме мера также имела не только этическое значение прекрасной умеренности, противостоящей избытку и недостатку (см. фр. 472, 527, 558, 561, 601. — В кн.: Демокрит в его фрагментах и свидетельствах древности, М., 1935), но и космологическое значение, коль скоро структура вещей и всего космоса определялась симметрией и асимметрией атомов (напр., Левкипп А 14). В противовес космологической интерпретации меры в античности развивается и сугубо антропологическая трактовка меры. Так, согласно Протагору, «человек есть мера вещей: существующих, что они существуют, и не существующих, что они не существуют» (Секст Эмпирик. Против ученых, VII 60). Здесь уже критерием, или мерой, является человек, измеряющий собой все веши и весь космос. Антропологический подход нашел свое выражение в искусствознании (напр., в каноне Поликлета) и в медицине, где здоровье трактуется у Гиппократа как соразмерное смешение крови, флегмы, желтой и черной желчи.
Хотя Платон одновременно употребляет ряд терминов, относящихся к мере, как синонимы (напр., соразмерность, умеренность), он начинает связывать меру с измерением, которое не ограничивается сугубо количественным измерением величин, а включает в себя и качественно сущностную характеристику деятельности человека в таких областях, как ткачество, политика и др. Одно дело измерение, соотносящее большее и меньшее и выражаемое в величине, а другое — измерение, состоящее в отношении к умеренному: «большее и меньшее измеримы не только друг по отношению к другу, но и по отношению к становлению меры». Искусство измерения Платон разделяет на два вида: на измерение числа, длины, глубины, ширины и скорости, осуществляющееся путем сопоставления с противоположным, и на измерение путем сопоставления с умеренным, с серединой между двумя крайностями. Этим двум видам измерения соответствуют два вида меры — мера количественного измерения и мера, предполагающая выявление единого подобия всех родственных свойств и охват их единородной сущностью, что и позволяет с помощью этой меры осуществить нравственно благое и прекрасное (Политик 284 b—e. — В кн.: Соч., т. 3, ч. 2. M., 1972, с. 46—47). Эти два искусства измерения и два вида меры принципиально отличаются друг от друга. Для Платона несомненно, что «измерение, счет и взвешивание» являются «услужливыми помощниками» истинного познания, а «то, что в нас доверяет измерению и рассуждению, было бы наилучшим началом души» (Государство 603 а. — В кн.: Соч., т. 3, ч. 1. M., 1971, с. 432). И все же, согласно Платону, существует ряд областей человеческой деятельности, которые не поддаются измерению и к которым невозможно приложить категорию меры (напр., поэзия). Кроме того, важно и то, что не следует смешивать два вида измерения и два вида меры — мера тех вещей, которая хотя и немного не соответствует сущности, не будет сообразной, «ведь несовершенное не может служить мерой чего бы то ни было» (Государство, 504). В анализе высшего Блага в диалоге «Филеб» Платон разворачивает учение о мере, связывая его с выявлением меры в различных по своей точности искусствах — от музыки до строительного искусства. Строительное искусство «пользуется многочисленными мерами и орудиями, которые сообщают ему большую точность и ставят его выше многих наук» (Филеб 56 b. — В кн.: Соч., т. 3, ч. 1. M., 1971, с. 72). Плотник при строительстве использует такие инструменты, как отвес, токарный резец, циркуль, плотничий шнур, тиски. Как мы видим, это не только орудия деятельности, но и средства измерения, конечно, весьма простые, но позволяющие осуществить количественное измерение. Благо не поддается этому виду измерения. Для того, чтобы найти меру, характеризующую благо, Платон вводит понятия «беспредельное» и «предел», смешение которых и составляет меры (Филеб 24 c-d). Причем здесь в анализе меры есть определенные несогласованности: предел уже характеризуется с помощью понятия соразмерности, а смешение беспредельного и предела ведет к бытию и мере в здоровье, музыке, распределении времен года и в прекрасном. Благо понимается им как единство трех идей — красоты, соразмерности и истины, т. е. она включает в себя меру. Вместе с тем в учении об иерархии блага Платон включает в первую ступень блага «все относящееся к мере, умеренности и своевременности» (Филеб 66 а) и во вторую ступень — прекрасное, совершенное и соразмерное (Филеб 66 b). Историки античной философии (А. Ф. Лосев и др.) обратили внимание на отождествление Платоном меры и соразмерности при анализе смеси и меры и умеренности при характеристике силы блага в связи с добродетелью и красотой. Соразмерность (симметрия), казалось бы, должна иметь гораздо более общее значение, чем мера, коль скоро здесь речь идет о причине смешения и далеко не все поддается измерению с помощью меры, однако различение Платоном двух видов измерения — количественного и сущностного — позволяет понять именно меру как всеобщую категорию, относящуюся и к бытию, и к знанию, и к этике, и к эстетике. В таком случае иерархия блага может быть понята как иерархия выражения высшего Блага в мерной симметрии прекрасного и умеренной соразмерности этических добродетелей.
Универсальное значение категория меры приобретает у Аристотеля. Он вычленяет два вида количественного соизмерения: 1) сопоставление одного с другим, когда «большое и малое рассматривается в отношении к другому» — соотнесенному (Категории 5 b 30), что позволяет раскрыть подобное и неподобное в той или иной степени, сходное и несходное в той или иной степени, 2) собственно количественное измерение, где мера — средство познания количества, которое постигается через единое и число. Выявление меры предполагает; согласно Аристотелю, не только раскрытие единого (напр., в ширине, длине, глубине, тяжести, скорости), но и фиксацию неделимого, т. е. простого, или по качеству, или по количеству (Метафизика X 1, 1052 b 25). Единое, будучи началом числа, выражается в некоей неделимой мере — масштабе измерения, имеющего числовую форму. «Мера числа самая точная: ведь единица принимается как нечто во всех отношениях неделимое» (там же, 1053 а 1). Во всех остальных случаях мера выступает как образец измерения, напр., жидкого, сыпучего, имеющего тяжесть и величину. Перечисляя различные виды меры как единицы измерения (стадий, талант, четверть тона в музыке, звук в речи, равномерное и наиболее быстрое движение неба для измерения других форм движения), Аристотель проводит мысль, что нередко нельзя ограничиться лишь одной мерой и следует вычленять несколько мер, представленных в тех или иных числовых соотношениях, или пропорциях, мера как единица измерения должна быть «однородна с измеряемым» (там же, 1053 а 25). Не приемля тезис Протагора за его бессодержательность (ведь он « ничего не содержит» — там же, 1053 b l), Аристотель развивает мысль о том, что скорее вещи являются мерой для человеческого знания: «могло бы казаться, что знание есть мера, а то, что познается, — измеряемое, однако наделе оказывается, что хотя всякое знание касается того, что познается, но не всякое познаваемое соотнесено со знанием, так как в некотором смысле знание измеряется тем, что познается» (там же, 1057 а 10). Категория меры играет большую роль в этическом исследовании добродетелей, рассматриваемых им как середина между двумя крайностями — пороками (так, мужество — это середина между безрассудством и трусостью, скромность — середина между бесстыдством и застенчивостью и т. д.). Этика как учение о добродетели по сути дела является учением о мере, избегающей крайностей излишества и недостаточности и выражающейся в ряде понятий — симметрия, умеренность, середина, этос, равенство, справедливость и др.
В эллинистической философии категория меры нашла свое выражение в учение о метриопатии (умеренности страсти), развивавшегося эпикуреизмом и стоицизмом. Для неоплатонизма мера — это идеальная соразмерная структура каждой вещи и всего космоса в целом, причем речь идет об эманации неразличимого Единого с помощью числа к уму и к душе и от нее — к материи. Эта эманация структурно оформлена и мерна. Однако ни Единое, ни его иерархические структуры, в частности, прекрасное, согласно Плотину, не могут быть выражены с помощью понятий соразмерности, симметрии, измеримости частей, а возникают благодаря внутреннему, смысловому эйдосу Единого (Об умной красоте. — В кн.: Эннеады V 8). Мера, понятая как структурная оформленность и иерархическая упорядоченность, оказывается характеристикой не только этико-политической жизни (напр., справедливости, понимаемой у Прокла как мера, господствующая в душе), но и жизнеустроительства всего космоса (поэтому справедливость у него одновременно — хранительница порядка и соразмерности, причина красоты и само прекрасное). Однако в спекулятивном опьянении мистикой чисел и числовых отношений (особенно интеллигибельных), неоплатоники забыли о методах реального измерения как физических тел и процессов, так и феноменов культуры (напр., о поэтической метрике, канонах художественного произведения и пр.) и о процедурах количественного измерения, осуществляющегося с помощью чисел и числовых соотношений.
В средневековой философии мера стала характеристикой не космоса и иерархических уровней эманации первоединого, а трансцендентного Бога, творящего мир из ничто, ничего не оставившего не приведенным в порядок и все расположившего мерою, числом и весом (Прем. XI, 21). Для средневековой теологии и философии возник нелегкий вопрос о том, где же и как существовали мера, число и вес до творения тварного мира. Мера стала использоваться преимущественно для оценки нравственных поступков человека: «Какою мерою мерите, такою и вам будут мерить» (Мф. 7:2, Мк. 4:24). В западноевропейской средневековой философии сложились два направления в интерпретации меры — одно из них стремится выявить уровни меры и ее постижения, другое полагает, что к Богу не приложимо понятие меры, которое характеризует скорее тварный мир. Но и то, и другое направление едино в том, что «Бог не исследуется буквами, слогами и числами и не должно исследовать такие предметы, которых не может постигнуть человеческий разум, стоящий далеко ниже Бога» (Ириней Лионский. Против ересей, II, 25). Одно из них представлено в тонких и изощренно рациональных дистинкциях августинизма и схоластики, другое — в мистической философии (напр., ареопагитиках). Для Августина «Бог не есть ни мера, ни число, ни вес, ни что-либо иное, подобное этому» (О книге Бытия, IV гл. III. — В кн.: Творения, т. 2. СПб.—К., 1998, с. 390). Мера сообщает вещам определенность, поэтому «в своем изначальном смысле» мера, число и вес «суть Он — Тот, Кто всему дает определенную форму и порядок». Вместе с тем Августин строит иерархию мер: 1) мера, которую можно видеть и мыслить в телесных вещах — небесных и земных, 2) мера, характеризующая действия человека, без чего они превратятся в безостановочные и неумеренные, 3) мера состояния духа, 4) мера воли и любви, позволяющая взвесить наши предпочтения, желания и стремления. Наиболее близкими Богу являются «умно-духовные меры». Сопоставляя наиболее совершенную фигуру — круг — с душевной доблестью, он определяет эту добродетель души как «божественную соразмерность и согласие в образе действия» («О количестве души». — Там же, т. 1. СПб.—К., 1998, с. 210). Познание естественной меры физических тел — дело тайное и трудное (там же, с. 211), тем более трудно постижение меры общественного порядка, предполагающей соразмерность наказаний и наград, и меры души, совпадающей с «силой души», собирающей тело в одно целое, удерживающей ею в единстве, распределяющей питание равномерно по членам организма, сохраняющей его стройность и соразмерность и в красоте, и в росте, и в рождении. «Умно-духовная мера содержится в другой мере» (там же, т. 2, с. 390), а именно в «мере без меры», т. е. в Боге. С этой мерой без меры сообразуется то, что ею сотворено, сама же мера без меры «не происходит ниоткуда». Августин подчеркивает, что нельзя ограничиваться выявлением и постижением меры в физическом мире, что необходимо «очистить свой ум для созерцания высшего» и для постижения меры числа и веса, существующих «вне того, что по ним расположено» (там же, с. 391), а как идеи в Божественном Слове. В трактате «Истинная религия» Августин проводит мысль о том, что каждое произведение искусства благодаря гармонии «бывает целостным и прекрасным, сама же гармония требует равенства и единства, состоящего или в сходстве равных частей, или в пропорциональности частей lieравных... само истинное равенство и подобие, а также само истинное и первое единство созерцается не телесными глазами и не каким-либо из телесных чувств, а только мыслящим умом» («Об истинной религии» 30. — В кн.: Творения, т. 1. СПб.—К., 1998, с. 429). Категория меры выражается у Августина в таких понятиях, как канон совершенства, субстанция, форма, число, соответствие, равенство, единство, симметрия, пропорция. В трактате «О порядке» Августин называет меру матерью порядка («О порядке», там же, т. 1, с. 180), объединяя такие характеристики, как взаимная соразмерность частей, прекрасное, разумное, симметричное, совершенное. По его словам, «в правильно проведенных измерениях проявляется разум», но выявление меры тем совершеннее, чем в большей мере она связана с числами, числовыми измерениями, или, как говорит Августин, с умозрительными измерениями (там же, с. 173). Тот, «кто может привести к простому единству, истинному и точному тот наиболее достоин имени ученого» (там же, с. 174). В работе «О количестве души» Августин подчеркивает, что «душа не имеет ничего, что определяется при измерении тел» (там же, с. 186), но уже при измерении тел возникают бестелесные структуры истинного и точного разума. Измерение тел представлено в таких характеристиках, как длина, ширина и глубина. Однако, изолировав длину от других характеристик тела, мы не представляем никакого тела, а создаем «бестелесное» представление, «потому что одна длина может быть представлена только умом» (там же, с. 192). Тем самым измерение оказывается подвидом процедуры различения, выделяющей и изолирующей некоторые свойства реальных тел, что позволяет осуществлять построение идеальных объектов, не находимых в физических телах. Методы измерения существенно усложняются, становясь умозрительными, а последующая процедура — приведение к порядку осуществляется прежде всего в истинном и точном разуме. Причем надо подчеркнуть, что хотя мера и понимается как числовое соответствие, как числовая соразмерность, как равномерная числовая структура художественной целостности (напр., «О музыке» VI 12), а «числа яснее выступали в умозрительных измерениях» («О порядке». — Там же, с. 173), однако существенное в мере то, что она — модус (modus): «во всем хорошо сделанном должна соблюдаться мера» (« О музыке» II 2). Определяя музыку как науку «хорошо модулировать», Августин связывает модуляцию с мероймодусом, с соразмерностью, с гармонией тонов. Эта линия в трактовке меры, связывающая ее с границами тела, с порядком и с умозрительным анализом чисел и числовых соотношений, нашла свое развитие в схоластике 13—14 вв. Так, Петр Абеляр в «Диалектике» , анализируя количество, определяет количество « как то, с помощью чего измеряется субъект, что мы можем назвать более привычным словом — мерой» («Диалектика» II 1. — В кн.: «Теологические трактаты». М., 1995, с. 105). Подразделяя количество на простое и составное, на непрерывное и дискретное, он проводит различие между уподоблением, где измерение не приводит к количественным характеристикам, и равенством субстанции по количеству, где измерение опосредовано числом и числовой мерой. Фома Аквинский, подчеркивая, что бесконечное не поддается измерению, связывает меру с модусами совершенной субстанции: «действующему первоначалу приличествует быть в наивысшей степени актуальным и потому в наивысшей степени совершенным. Ведь совершенство предмета определяется в меру его актуальности: совершенным называют то, что не испытывает никакой недостаточности соответственно мере его совершенства» (Summa theol. 14. l).
Вторая линия в трактовке меры в средневековой философии представлена в мистической философии, которая, отказываясь от рационально-позитивного определения и различения первоначала — Бога, считает, что его можно постичь либо негативным (апофатическая теология), либо интуитивным образом (францисканство, немецкие мистики). Так, Дионисий Ареопагит в трактате «О божественных именах» проводит мысль о том, что Бог «находится за пределами всякого объема и измерения» (О божественных именах. СПб., 1994, с. 275), это трансцендентное бытие «бесколичественно, бескачественно, неуловимо, бесконечно, неопределимо, всеобъемлюще, само же необъемлемо» (9,4 — там же, с. 277). Физический мир, «видимое есть образ невидимого, умопостигаемого». Иоанн Дамаскин в «Диалектике», определяя количество, связывает меру и измерение с конечным количеством: «Количество или конечно, или бесконечно. Конечное есть то, что может быть измерено или исчислено,.. бесконечное... превосходит всякую меру и всякое число» (Диалектика 49,19.94, 625 d — 628 а). Николай Кузанский стремится преодолеть альтернативность этих двух подходов к мере. С одной стороны, неоднократно ссылаясь на Дионисия Ареопагита, он подчеркивает, что бесконечное «ускользая от всякой соразмерности, остается неизвестным» (Об ученом незнании 11,3). Отождествляя абсолютный максимум, единство, возможное бытие с Богом, он настаивает на том, что он непостижим и превышает человеческий разум, что абсолютный максимум «негативно бесконечен» (II 1.97), что необходимо «подняться дискурсивным рассудком к трансцендентным пределам» (14,12), что Бог познается сверх всякой мысли и понятия (I 16, 44). Поэтому Кузанец называет Бога «простейшей мерой всех круговращений» (123, 72), говорит о пропорциях в акте творения мира, коль скоро существует соразмерность частей друг другу и движение частей к целому. (II 13, 178). С другой, он определяет абсолютный Максимум, т. е. Бога, как точнейшую меру сущности, как основание и меру всякой вещи, которая неподвластна человеческому рассудку, коль скоро истина заключена в чем-то неделимом и тем самым неуловимом. При этом он говорит не только о явленности Максимума, что позволяет человеку искать и находить меры вещей, но и вводит такую опосредствующую сферу, как ум, который Кузанец этимологически связьввает с измерением. Именно ум формирует «образ бесконечности» и выступает в качестве первообразов всего существующего, задает образцы для измерения человеческим рассудком всех вещей. «Мера всякой вещи, или ее граница, происходит от ума» (Простец об уме 9,117). Ум, будучи «живой мерой, которая путем измерения других вещей постигает свою способность схватывания», «жадно стремится к измерению вещей» (там же, 9, 123) Николай Кузанский называет ум «абсолютной мерой» и связывает эту способность измерения с уподоблением ума модусам бытия (9,125) и соответственно вычленяет 4 вида измерения и 4 модуса бытия: 1) измерение потенциального, 2) измерение абсолютной необходимости, 3) измерение сложной необходимости, 4) измерение символическое, использующее числа и геометрические фигуры. «Ум делает себя понятием, мерой и первообразом, чтобы постигнуть себя во всем» (там же). В диалоге «Простец об опытах с весами» Кузанский особо подчеркивает значение измерительных приборов, и особенно весов, для того, чтобы «прийти к тайнам вещей и многое познать в большем приближении к истине» (там же, 162 — с. 445). Трактуя предположения как некоторые «прикидки», позволяющие преодолеть непознаваемость бытия, он связывает с весами и точными измерениями выдвижение более точных предположений обо всем, что можно знать (там же, 164), показывает эвристическую роль «инструментов измерения и взвешивания», «тонких приспособлений на кораблях и машинах» для наук, в частности, для геометрии, и для практики, анализирует различные виды измерения, особенно уподобление, уравнивание и соразмерение (приведение к единому масштабу) и соответствуюших видов меры на пути восхождения ума к божественному Максимуму.
Мыслители эпохи Возрождения использовали категорию меры прежде всего в эстетике, в частности, при анализе прекрасного. Для Марсилио Фичино красота тела определяется с помощью понятий порядок, мера и облик, причем мера трактуется как мера частей, которая «каждому члену в отдельности определяет среднюю величину при сохранении должной пропорции всего тела» (Фичино М. Комментарий на «Пир» Платона. — В кн.: Эстетика Возрождения, т. 1. M., 1981, с. 181), т. е., мера оказывается не количеством, а границей количества. Нередко прекрасное выражается в близких мере понятиях, таких, как соразмерность, гармония, соответствие (см., напр., определение красоты у Алъберти. О зодчестве VI 2, Леонардо да Винчи. Трактат о живописи. III, 272—276, Бруно Д. О героическом энтузиазме. М., 1953, с. 56 и др.). И вместе с тем человек как микрокосм соответствует макрокосму, также выражающего собой красоту и меру целого, будучи превосходно устроенным организмом, обладающим мировой душой и соразмерностью своих частей. Эстетическая трактовка космоса и природы характерна не только для кембриджских платоников, но и для раннего Просвещения, в частности, для Шефтсбери. Для него в природе царствуют согласие, союз и гармония. Весь космос и все тела, будучи целостностью, пронизаны симпатией частей: «Так замечательно распределила все природа..., она приспособила и примерила не только вещество, или материю, к форме и внешнему облику, но и сам облик и форму — к обстоятельствам, месту, стихии или сфере, но и желания, чувствования и привязанности — друг к другу, а также к материи, форме, деятельности и ко всему остальному: все устроено ей к лучшему, все с совершенной сдержанностью и подлинной бережливостью, ни в чем с излишней щедростью, но повсюду с благодетельностью, ни в чем с чрезмерной тратой силы, но повсюду с точной внутренней экономией, притесняющей все избыточное и прибавляющей энергии тому, что во всякой вещи — главное» (Шефтсбери. Эстетические опыты. М-, 1975, с. 153). Если Шефтсбери развертывает эстетическое понимание природы, воплощающей в себе божественный Ум, то Лейбниц — индивидуалистическое учение о космосе — монаде, внутри которой существует предустановленная гармония как души и тела, так и между множеством монад: «Порядок, соразмерность, гармония восхищают нас... Бог есть всецело порядок, он всегда сохраняет правильность соотношений и производит всеобщую гармонию» (Соч., т. 4. М., 1989, с. 51). Порядок, установленный Богом, является гармоничным и наилучшим: «во вселенной все гармонично» (там же, с. 474, см. также с. 475,490,493). Категория меры разворачивается Лейбницем и при анализе знания, в частности, соотношения между необходимыми и случайными истинами, которое он уподобляет соотношению между соизмеримыми и несоизмеримыми числами: подобно тому, как в соизмеримых числах происходит «разложение до общей меры», подобно этому при анализе необходимых истин происходит «редукция к тождественным истинам»; в случайных истинах, уподобляемых иррациональным числам, «разложение идет в бесконечность» и отсутствует выявление общей меры (Соч., т. 3. М., 1984, с. 496). На первый взгляд учения Шефтсбери и Лейбница о гармонии и соразмерности Вселенной близки друг другу, однако принципиальное различие между ними состоит в том, что Лейбниц отстаивает идею одушевленного космоса, понимаемого индивидуалистически, а Шефтсбери понимает космос пантеистически и эстетически.
В центре новоевропейской науки 17 в. — поиск и определение меры различных природных явлений и процессов: R Декарт говорит о силе как мере количества движения, Лейбниц — о живой, деятельностной силе как мере действия (причем Лейбниц, полемизируя с Декартом, подчеркивает, что у него «отсутствует какая-либо подлинная и вещественная мера» при измерении силы— см. Соч., т. 1. М., 1982, с. 231). Декарт, отмечая, что «может быть бесконечное множество различных измерений», связывает меру с посредником между соотносящимися друг с другом частями упорядоченного целого, т. е. с мерой как масштабом измерения (Соч., т. 1. М., 1989, с. 139,141). Его трактовка «всеобщей математики» предполагает, что к этому универсальному знанию «относятся лишь все те вещи, в которых исследуются какой-либо порядок и мера, и неважно, в числах ли, или фигурах, или звездах, или звуках, в любом ли другом предмете придется отыскивать такую меру, а потому должна существовать некая общая наука, которая... объясняла бы все то, что может быть обнаружено в связи с порядком и мерою» (там же, с. 90). В этот же период не только механика, но и химия начинает искать меру химических соединений — формируется химический анализ, предметом которого становится не только качественное определение состава вещества, но и количественное определение содержания составных частей. Так, К. Ф. Венцель подчеркивает, что каждое соединение веществ должно иметь определенную и сохраняющуюся меру, понимаемую как аналитическое соотношение частей. Химики, и прежде всего Дальтон, обращают внимание на способность атомов соединяться в различных соотношениях и формулируют закон постоянства состава, закон эквивалентов и закон простых кратных отношений, фиксирующих количественные пропорции элементов, образующих вещество. Повышение точности измерительных приборов в химии позволило сформировать новый вид химического анализа — помощью титриметрических методов, или химический анализ с помощью меры (Ж. Л. Гей-Люссак, Ф. Мор и др.). Возникла социальная необходимость в фиксации единой системы мер, или единиц измерения, что было сделано 1 июля 1794. в революционной Франции, унифицировавшей систему мер и весов и создавшей эталонные образцы измерения длины и веса.
Немецкий классический идеализм стремился осмыслить особенности меры, связанные с усложнением отношений мер в различньи науках, выявить характеристики познающего субъекта, обеспечивающие постижение меры. Так, Кант, проводя различие между математическим и эстетическим пониманием возвышенного, отмечал, что «в суждении о величине дело идет не только о множестве (числе), но и о величине единицы (меры), а величина единицы со своей стороны всегда требует чего-то другого в качестве меры, с которой ее можно было бы сравнить», тем самым мера — это «только сравнительное понятие» (Кант И. Соч., т. 5. М., 1966, с. 254) и мы никогда не можем иметь первую, или основную, меру — совокупную бесконечность, которая не может быть мыслима как данная. Поэтому «определение величины основной меры должно состоять лишь в возможности непосредственно схватывать ее в созерцании и через воображение применять для изображения числовых понятий, т. е. всякое определение величины предметов в природе есть в конечном итоге эстетическое определение (т. е. субъективно, а не объективно) (там же, с. 257). Тем самым Кант укореняет логико-математическое определение меры в эстетике и связывает его с созерцаннем, с актами продуктивной способности воображения, а именно с актом схватывания в целое и с актом соединения (эстетического понимания), и с репрезентацией в схемах понятий чистого рассудка (числе). В «Критике чистого разума» Кант рассматривает меру как модальность после категорий количества и качества, подчеркивая, что она характеризует отношение к субъекту, к способностям познания.
Более развернутое логическое учение о мере дал Гегель. Хотя он не приемлет ни идею всеобщей математики Декарта, ни химическую атомистику Дальтона, в разделе «Мера» «Науки логики», завершающем учение о бытии и являющемся переходом к анализу сущности, Гегель смог отобразить в категориальных расчленениях меры достижения современной ему науки и найти им философско-логическое выражение. Учение о мере представлено Гегелем в различении специфического количества и реальной меры. Специфическое количество подразделяется им на 1) квант, или специфически определенное, непосредственное количество, взятое в его соотношении с собой и представляющее собой одновременно и определенное качество, 2) на специфицирующую меру, когда при отношении двух качественно определенных количеств, или мер, одна из них выступает масштабом измерения, или специфицирующей мерой, а другая предстает как безразличное внешнее количество, 3) на осмысление для-себя-бытия в мере, т. е. анализ отношения между качествами, имеющими одну меру. В этом исследовании специфицирования меры он подчеркивает множественность мер (Наука логики, т. 1. M., 1970, с. 433), показывает условность и произвольность выбранных единиц измерения, связывает меру и закон (там же, с. 436), выявляет процесс превращения меры из некоего безразличного количества в единство качественно-количественных характеристик двух соотносимых друг с другом мер. Завершает процесс специфицирования меры фиксация не просто единой меры в отношениях двух качеств, а в отношении двух различных мер, которое представлено прежде всего в физических константах (там же, с. 439), в законах падения тел и др. Специфицирование меры — это процесс перехода от непосредственной меры к опосредствованной, от условной меры измерения к инвариантным характеристикам в отношениях двух качественно и количественно определенных мер. Реальная мера — это отношение различных, ставших самостоятельными мер, которое анализируется Гегелем сначала как соединение двух мер (оно непосредственно и здесь меры существуют вне друг друга), а затем как ряд отношений мер. Анализируя «систему отношений» мер (там же, с. 461), Гегель обращается к химическому учению об избирательном сродстве (валентности) химических веществ, развитом Бертолле и Берцелиусом. Завершает этот раздел анализ узловой линии отношений меры, т. е. линии переходов от одной меры к другой. Примерами узловой линии отношений мер могут служить, согласно Гегелю, натуральная система чисел, где существует кратность одного числа относительно другого, в музыке — гармоническое отношение, в химии — качественные узлы и скачки при изменении пропорций смешивания химических веществ. Однако отношение двух самостоятельных мер в конечном счете основывается на безразличных количественных характеристиках некоего субстрата, или, как говорит Гегель, на введении «безмерного», сначала как абстрактного, а затем как количественной и качественной бесконечности. Этот переход к «безмерному» одновременно оказывается переходом к однородному, не обладающему какой-либо дифференциацией субстрату, или недифференцированной материи. Безмерное представлено в бесконечности спецификации меры и в бесконечном прогрессе узлового ряда мер. Поскольку вводится однородный субстрат, постольку мера здесь сведена до состояний субстрата — безразличного количества. Само появление «дурной бесконечности» (в данном случае «безмерного») является для Гегеля симптомом перехода логики на новую ступень — ступень сущности. С помощью категорий меры и безмерного Гегель анализирует историю искусства, где символическое искусство Древней Индии и Египта выражает собой идеал безмерности и причудливости, классическое античное искусство — идеал меры, а современное ему искусство — идеал ничтожного, безобразного и безмерного.
Гегелевский анализ меры послужил отправной точкой для анализа К. Марксом отношений стоимости. Мера предстает в этом анализе сначала как внешняя мера, как масштаб. Затем при осмыслении форм стоимости — от простой до всеобщей — Маркс говорит о внутренней мере, представленной в стоимостных отношениях. Этой имманентной мерой, абстрагированной от количественной стороны, оказывается абстрактный труд. При исследовании полной, или развернутой формы стоимости, Маркс обращается уже к отношениям реальных мер, причем эти отношения представлены в бесконечном ряду выражений стоимости, или в бесконечном ряду мер. Переход ко всеобщей форме стоимости тождественен для Маркса переходу к всеобщей, наиболее развитой качественно-количественной мере — к золоту и к деньгам. Деньги, будучи мерой стоимостей, позволяют выразить стоимости товаров как одноименные величины, качественно одинаковые и количественно сравнимые (см.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 23, с. 104). Выявление единства меры позволяет определить единицу измерения и найти меру как масштаб (в данном случае масштаб цен). Подчеркивая, что масштаб цен совершенно условен, но должен пользоваться всеобщим признанием (там же, с. 110), Маркс обращает внимание на устойчивость соотношения мер в развитом товарно-денежном обществе, на узловую линию отношений мер при переходе ко всеобщей форме стоимости. Ф. Энгельс, анализируя процессы химических превращений в «Диалектике природы», также обратил внимание на узловую линию отношений мер.
В философии 20 в. категория меры утратила свое универсально-методологическое значение, хотя она и обсуждается в связи с логико-операциональными проблемами измерения, особенно остро вставшими в связи развитием квантовой механики и различными вариантами построения, начиная с меры Планка, системы естественных абсолютных единиц (физических констант).
Лит.: Брушлинский В. К. О категории меры у Гегеля. — «Вестник Коммунистической академии», 1929, кн. 35—36; Манъкоеский Л. А. Логические категории в «Капитале» Маркса. — В кн.: Ученые записки МГПИ им. Ленина. М., 1962, вып. 179; Огурцов А. П. Категория меры в истории диалектики. — «ВФ», 1964, № 12; Кузьмин В. П. Категория меры в марксистской диалектике. М., 1966; Вигнер Е. Проблема измерения. — В кн.: Этюды о симметрии. М., 1971, с. 141—160; Laue К., Mass und Mitte. Fine Problemgeschichtliche Untersuchung zur fruhen griechischen Philosophie und Ethik. Munster, 1960; Winlerscheidt H. Beitrage zur Geschichte und zum Verstandtnis des Massbegriffes, 1909.

Источник: Новая философская энциклопедия

Найдено научных статей по теме — 15

Читать PDF
165.42 кб

Гуманизм как мера духовных и ценностных критериев исторического прогресса

Иноземцева Е. А.
В статье раскрывается содержание понятия «гуманизм» как общефилософского принципа, приобретающего свое конкретно-историческое содержание в зависимости от характера общественных отношений и уровня социального развития, и являющемся
Читать PDF
137.78 кб

Право "активного гражданства" и мера свободы в гражданском обществе как основание демократии

Данилова Ирина Павловна
Рассматривается этический образ права как основание демократии; культура власти, основанная на моральных принципах.
Читать PDF
233.48 кб

Творчество как мера и способ реализации духовной состоятельности человека

Кузнецова Майя Анатольевна
В статье рассматриваются методологические возможности исследования феномена творчества с позиций предметнои бытийно-ориентированного сознания.
Читать PDF
280.16 кб

Вещь как мера персональной идентичности

Ковтун Ольга Автономовна
Статья посвящена проблеме персональной идентичности в современном мире. Идентичность рассматривается как фактор, который помогает человеку приспособиться к условиям постоянно меняющегося мира и при этом не потерять свое Я.
Читать PDF
252.70 кб

Мера неравенства и welfare state:о политико-философский аспект

Макаренко В. П.
Читать PDF
660.55 кб

Мера свободы личности в информационных потоках современности

Омарова Лейла Буниаминовна
В статье анализируется взаимодействие смыслов свободы с процессами информатизации и глобализации. Исследуется феномен клипового мышления, его генезис, специфика, особенности, связь с ценностными характеристиками бытия человека.
Читать PDF
673.93 кб

Смысл как мера времени человеческого бытия

Аникина Татьяна Геннадьевна
Сделана попытка определить меру времени как категории человеческого бытия (в отличие от естественно-научного понимания времени). Такой мерой, по мнению автора, должно быть появление новых смыслов в жизни человека.
Читать PDF
386.33 кб

Норма как мера, определяющая границы научно познавательной деятельности

Максимова Валерия Александровна
Статья посвящена исследованию феномена нормы как меры, определяющей границы научно познавательной деятельности. Автор показывает, что нормы обеспечивают развитие научного знания, отражая его устойчивость и изменчивость.
Читать PDF
321.52 кб

Мера души: сознание и память в концепции Джона Локка

Шевцов К. П.
Истоки современных споров о природе сознания и субъективности восходят к исследованию разума, осуществленному Джоном Локком.
Читать PDF
488.53 кб

Вопрос состоятельности принципа триединства «Материя - информация - мера»

Щеголькова Д.В., Орешкина Е.И., Валишина И.И.
Рассмотрена современная концепция триединства «материя информация мера», выявлены её недочеты, а также выдвинуты предложения по её корректировке.
Читать PDF
701.25 кб

Социокультурные нормы как мера упорядоченности в духовной сфере общества

Н.В. Фомина, А.И. Виноградова
Социокультурные нормы в упорядоченной (космической) духовной сфере разверстываются как общественные отношения, в которых пребывают и в соответствии с которыми получают возможность действовать, а также совершенствуют их наряду с др
Читать PDF
341.33 кб

Мера как основное наследие в культурной парадигме древних греков

Бетильмерзаева М.М.
В работе предложено описание ряда эпизодов становления и развития феномена «мера» в античной культуре.
Читать PDF
0.00 байт

Коммуникация как мера человека

Мудрагей Н.С.
Актуальность коммуникации обусловлена политическим, социальным и психологическим климатом в мире. Концепция коммуникации как меры человека является одной из основных тем в философии К.Ясперса.
Читать PDF
441.50 кб

Логос Гераклита как мера личностной самотождественности

Аполлонов Иван Александрович
В статье исследуются истоки философского рассмотрения проблемы личностной идентичности.
Читать PDF
7.92 мб

Слову - вера, углу - мера. . . Полемический отклик на статью Г. М. Бирженюка и Т. В. Ефимовой "Индек

Шаронов Владимир Иванович
Статья представляет собой отклик на публикацию Г. М. Бирженюка и Т. В.

Похожие термины:

  • Мера. Математическое и идеальное число в античности

    Совершенно особое место в греческом умосозерцании занимает понятие меры . "Ничего слишком", , ничего сверх меры, — один из фундаментальных и в то же время наиболее сокровенных заветов античной куль
  • Человек – мера всех вещей

    Базовое положение Протагора аксиоматично: "человек есть мера всех вещей в том, что они существуют, и в том, что они не существуют" (принцип человека-меры). Под мерой Протагор понимал некую "норму сужд
  • МЕРА ДЛИТЕЛЬНОСТИ

    связанная с тем или иным классом соравномерных процессов и тем самым качественно определенная система эквивалентных единиц длительности бытия материальных объектов и процессов соответствующей
  • Искупления, мера

    (Atonement, Extent of the). Хотя этот вопрос можно рассматривать с разных сторон, подходы к нему сводятся к двум основным либо смерть Иисуса стала ручательством того, что спасутся лишь некрые, или же Его искуп
  • КАЧЕСТВО КОЛИЧЕСТВО МЕРА

    понятия, взаимосвязь между которыми выражает одну из основных диалектических закономерностей. Каждый объект обладает множеством свойств, которые подразделяются на внутренние и внешние, существ