ПРЕСКРИПТИВИЗМ

(также «универсальный прескриптивизм»; англ. prescriptivism лат. praescriptio предписание) — этическая теория британского философа Р.Хэара, видного представителя современной аналитической этики. Разделяя в целом методологические установки лингвистической философии, Хэар видит главную задачу теоретической этики в анализе языка морали, исследовании действительных значений моральных слов (т.е. в выяснении того, что люди фактически имеют в виду, употребляя слова «хороший», «плохой», «должный», «правильный» и т.д.).
В отличие от радикальных аналитиков типа Р.Карнапа, Хэар не считает, что лингвистический анализ должен упразднить традиционную моральную метафизику; речь может идти лишь о снятии тех проблем и устранении тех ошибок, к-рые порождены неправильным употреблением языка. Для решения этой задачи необходимо переформулировать всю прежнюю этическую проблематику в терминах философии языка и представить имеющиеся философские теории как разные способы интерпретации моральных слов и высказываний. Оценивая препарированные подобным образом этические учения прошлого и настоящего, Хэар приходит к выводу, что практически все они дают ошибочное истолкование языка морали; и хотя номенклатура этих ошибок достаточно разнообразна, их последствия едины: это — релятивизм и субъективизм. Избежать подобных следствий позволяет, по мнению Хэара, разработанная им концепция П., суть к-рой может быть выявлена через соотнесение ее с другими теориями. Все школы и направления в этике Хэар делит на дескриптивистские и нондескриптивистские. Общий признак дескриптивизма состоит в истолковании моральных высказываний как «описания фактов».
В рамках этого подхода различаются две позиции - натурализм и интуитивизм, поразному трактующие природу «моральных фактов» и способы их постижения. Для натурализма роль таких фактов играют те или иные эмпирически наблюдаемые свойства человеческих поступков; напр., гедонизм «моральную правильность» поступка усматривает в его нацеленности на «максимизацию удовольствия», эволюционная этика — в его соответствии ходу эволюции и т.д. Но почему слову «правильный» следует придавать такое-то определенное, а не какоелибо другое значение?
В самих обозначаемых «фактах» никакой субстанциальной «правильности» нет и, следовательно, все предлагаемые определения суть не более как языковые конвенции. Поэтому Хэар квалифицирует натурализм как релятивистскую — и тем самым ошибочную — этическую теорию. По мнению Хэара, не избегают подобной ошибки и интуитивист ы: они хотя и утверждают, что существуют объективные «моральные факты», доступные для интуиции, однако не указывают, на чем зиждется достоверность интуитивного познания и почему даже те философы, к-рые примыкают к данному направлению, нередко приходят к разным моральным заключениям. Выход из релятивистского тупика Хэар видит в отказе от дескриптивизма, т.е. от «фактуального» истолкования моральных суждений. Правда, он признает, что и нондескриптивизм сам по себе не является заслоном от субъективистских выводов; так, эмотивисты, к-рые, как и Хэар, отрицают дескриптивный характер языка морали, в качестве альтернативного решения предлагают видеть в моральных высказываниях исключительно средство выражения человеческих эмоций и, следовательно, отдают мораль во власть иррациональным побуждениям. Поэтому Хэар размежевывается с эмотивистами и выдвигает свою, рационалистическую версию нондескриптивизма. Он утверждает, что язык морали не дескриптивен, а прескриптивен, т.е. служит не для описания фактов, а для того, чтобы предписывать или рекомендовать определенные действия (напр., высказывание «Данный поступок — правильный», несмотря на дескриптивную грамматическую форму, означает не наличие свойства «правильности» в составе поступка, а предписание совершать подобные поступки). Хэар считает прескриптивность не психологическим, а логическим свойством морального языка; и поскольку правила логики, будучи производными от разума, объективно-принудительны, то и моральные предписания объективны (в том плане, что они суть не «приказы» того или иного субъекта, а необходимые требования разума). Несмотря на содержательные различия моральных принципов, принимаемых разными культурами, вес они отлиты в единую логическую форму прескриптивности (или долженствования), инвариантную для всех культур и делающую возможным моральный диалог между ними. Однако при этом остается открытым вопрос об объективно-содержательном критерии морально должного, без чего указанный диалог утратил бы свой предмет.
В поисках такого критерия Хэар идет по стопам И.Канта, рассматривая свою теорию вообще как «адаптацию кантовского категорического императива». Проблема объективного критерия в этом контексте ставится так: каким должно быть содержание некоторой максимы, чтобы она соответствовала формальным требованиям разума и, значит, была бы именно моральным императивом? Ответ Канта известен: этим требованиям отвечает максима, относительно к-рой субъект «мог бы пожелать», чтобы она стала универсальным законом. Принимая в целом эту модель, Хэар вносит в нее ряд уточнений и дополнений, самым значительным из к-рых является концепция универсализуемости моральных суждений. Суть ее в том, что всякое подлинно нравственное требование должно быть не только универсальным в смысле его обязательности для всех разумных существ, но и универсализуемым в смысле его приложимости ко всему множеству конкретных ситуаций, подобных той, для к-рой сформулировано данное требование. Универсализуемость, как и универсальность (или всеобщность) моральных максим, есть продукт разума: определив «объективно должное» в каком-то единичном случае, разумный субъект «логически вынужден» (чтобы не противоречить самому себе) придерживаться этой позиции во всех сходных обстоятельствах. Практическое значение своей этической теории Хэар видит в том, что она указывает способ рационального разрешения нравственных коллизий. Этот способ состоит в том, чтобы детально исследовать возможные последствия принятия различных (в т.ч. альтернативных) решений и с учетом этого установить, какие из них могли бы получить статус универсального морального закона. Поскольку предполагаемые последствия рассчитываются в категориях пользы и вреда, получается, что критерием подлинно морального выбора должно служить получение максимальной суммы пользы (или блага) для всех вовлеченных в расчетную ситуацию. Этот чисто утилитаристский принцип Хэар считает органичным дополнением категорического императива, общепринятое же противопоставление кантианства и утилитаризма, по его мнению, основано на недоразумении. Опираясь на разработанную им методологию, Хэар ищет собственное решение ряда практических проблем, обсуждаемых современной западной этикой (молодежная преступность, смертная казнь, эвтаназия, аборт и т.д.). Лит.: Хэар Р. Как же решать моральные вопросы рационально // Мораль и рациональность. М.: ИФРАН, 1995; Hare R.M. Moral Thinking: Its Levels, Method, and Point. Oxford: Oxford U. P., 1981; Hare R.M. Sorting out Ethics. Oxford: Clarendon Press, 1997. Л. В. Максимов