ДРУЖБА
ДРУЖБА
(Freundschaft) — со времен Сократа одна из основных добродетелей, выражающаяся во взаимной благосклонности двух людей, при этом подлинно нравственный характер носит дружба, основанная на взаимной любви, уважении, открытости и абсолютном доверии. Дружба ведет к коммуникации и является, таким образом, путем к самореализации своего Я через Ты. Действительная дружба предполагает внутреннюю и внешнюю свободу и со своей стороны служит раскрепощению внутренней свободы.
Источник: Философский словарь [Пер. с нем.] Под ред. Г. Шишкоффа. Издательство М. Иностранная литература. 1961
ДРУЖБА
со времен Сократа считалась одной из основных добродетелей, выражающейся во взаимной привязанности и духовной общности двух людей. При этом высшей нравственной оценки удостаивалась дружба, основанная на взаимной любви, почтении, открытости и абсолютном доверии друг к другу. Неотделимый атрибут дружбы - общение, открывающее путь к реализации своего "я" через "ты". Настоящая дружба органично несет в себе элемент внешней свободы, что наделяет ее силой раскрепощения свободы внутренней.
Источник: Философский энциклопедический словарь
ДРУЖБА
вид устойчивых, индивидуально-избирательных межличностных отношений, характеризующийся взаимной привязанностью участников, усилением процессов быть в обществе других, взаимными ожиданиями ответных чувств и предпочтительности. Развитие дружбы предполагает следование неписаному "кодексу", утверждающему необходимость взаимопонимания, взаимную откровенность и открытость, доверительность, активную взаимопомощь, взаимный интерес к делам и переживаниям другого, искренность и бескорыстие чувств. Серьезные нарушения "кодекса" ведут либо к прекращению дружбы, либо к поверхностным приятельским отношениям, либо даже к превращению дружбы в противоположность – вражду. Противопоставление дружбы, при всей ее интимности, деловым, служебным и другим отношениям – относительно. Дружба зависит от общности цели, интересов, идеалов, намерений; в ней необходимо проявляется ценностно-ориентационное единство. Богатство отношений дружбы определяется социальной ценностью деятельности, коей посвятили себя друзья, и тех идей и интересов, на которых основан их союз. Функции дружбы, закономерности ее развития существенно меняются на разных этапах жизни и обладают спецификой по полу. Наибольшей интенсивности дружба достигает в периоды юности и ранней взрослости, когда отмечается исключительная значимость отношений с друзьями, частота встреч и большой объем совместно проводимого времени. При этом дружеские отношения характерны глубоким эмоциональным контактом. Поскольку потребность в интимности у девочек формируется быстрее, чем у мальчиков, девушки раньше переходят от детской дружбы к юношеской. Появление семьи и другие изменения при переходе к взрослости изменяют характер дружбы – дружеские отношения перестают быть уникальными, их значимость несколько снижается, меняются функции дружбы. Однако и на более поздних стадиях жизни дружба остается одним из важнейших факторов формирования личности и поддержания стабильности Я-концепции. Поскольку дружба – социальный феномен, анализ ее средствами только психологии недостаточен. Дружба изучается социологией, этикой, философией, этнографией и другими науками.
Источник: Евразийская мудрость от а до Я
ДРУЖБА
отношения между людьми, основанные на взаимной привязанности, духовной близости, общности интересов и т. д. Д. присущи: личностный характер (в противоположность, напр., деловым отношениям),сплачивает великая сила социалистич. патриотизма и интернационализма. Д. н. выступает как подлинное решение нац. вопроса, как интернационализм в действии.
Д. н. стала одним из решающих источников успехов в социалистич. и коммунистич. строительстве, движущей силой развития нового общества. Она позволяет наиболее целесообразно использовать материальные и людские ресурсы в интересах всех народов, быстрее решать задачи повышения материального благосостояния и культурного уровня трудящихся, укреплять оборонную мощь социалистич. Отечества, обеспечивать безопасность и суверенитет каждого народа.
Историч. достижения народов СССР - результат их объединенного труда, последоват. претворения в жизнь ленинской нац. политики КПСС. Д. н. стала одной из основ образования и развития в процессе социалистич. строительства новой историч. общности людей - советского народа, составной частью его образа жизни. Строительство коммунизма совместным трудом сов. наций и народностей, усиление их экономич., политич. и культурных связей ведут к еще более тесному их объединению.
С образованием мировой системы социализма историч. процесс сближения народов расширился и углубился. Д. н. отвечает жизненным интересам всех стран социализма и органически сочетает социалистич. патриотизм и интернационализм. Д. н., как господствующая тенденция укрепления сплоченности социалистич. народов, является барьером на пути сил, пытающихся ослабить социалистич. содружество, она создает основу для преодоления националистич. предрассудков. Коренные интересы стран социализма требуют всемерного укрепления их союза.
Процесс становления и развития Д. н. не происходит стихийно. Пережитки национализма могут возрождаться, если последовательно не бороться против местничества, нац. эгоизма, несвоевременно разрешать возникающие неантагонистич. противоречия между нац. и интернац. интересами народов. Укрепление Д. н. - необходимое условие интернац. воспитания трудящихся. В СССР и др. социалистич. странах принципы дружбы и братства народов, непримиримость к любым проявлениям местничества, национализма и шовинизма являются одной из осн. черт коммунистич. мировоззрения и нравственности. См. также Национальный вопрос, Нация.
Д. н. стала одним из решающих источников успехов в социалистич. и коммунистич. строительстве, движущей силой развития нового общества. Она позволяет наиболее целесообразно использовать материальные и людские ресурсы в интересах всех народов, быстрее решать задачи повышения материального благосостояния и культурного уровня трудящихся, укреплять оборонную мощь социалистич. Отечества, обеспечивать безопасность и суверенитет каждого народа.
Историч. достижения народов СССР - результат их объединенного труда, последоват. претворения в жизнь ленинской нац. политики КПСС. Д. н. стала одной из основ образования и развития в процессе социалистич. строительства новой историч. общности людей - советского народа, составной частью его образа жизни. Строительство коммунизма совместным трудом сов. наций и народностей, усиление их экономич., политич. и культурных связей ведут к еще более тесному их объединению.
С образованием мировой системы социализма историч. процесс сближения народов расширился и углубился. Д. н. отвечает жизненным интересам всех стран социализма и органически сочетает социалистич. патриотизм и интернационализм. Д. н., как господствующая тенденция укрепления сплоченности социалистич. народов, является барьером на пути сил, пытающихся ослабить социалистич. содружество, она создает основу для преодоления националистич. предрассудков. Коренные интересы стран социализма требуют всемерного укрепления их союза.
Процесс становления и развития Д. н. не происходит стихийно. Пережитки национализма могут возрождаться, если последовательно не бороться против местничества, нац. эгоизма, несвоевременно разрешать возникающие неантагонистич. противоречия между нац. и интернац. интересами народов. Укрепление Д. н. - необходимое условие интернац. воспитания трудящихся. В СССР и др. социалистич. странах принципы дружбы и братства народов, непримиримость к любым проявлениям местничества, национализма и шовинизма являются одной из осн. черт коммунистич. мировоззрения и нравственности. См. также Национальный вопрос, Нация.
Источник: Советский философский словарь
Дружба
Радость любви, или любовь, представляющая собой чистую радость, не омраченную страстью или тоской. Это не значит, что дружба исключает эти чувства: можно тосковать в отсутствие друга, можно страстно любить его. Но не это главное в дружбе, и гораздо чаще мы видим совсем другие примеры – друзья относятся друг к другу с теплотой и нежностью, и чем безмятежнее их отношения, тем крепче дружба. Любовь не может быть счастливой, если к ней примешивается ревность и тоска, не может быть безмятежной, если ее питает страсть. Рассуждая от обратного, мы и дадим определение дружбы. Дружба – это та составляющая любви, которая служит источником одной только радости, которая дает ощущение полноты бытия и вселяет в душу умиротворение. Испытывать дружеское чувство значит любить, не боясь, что лишишься любви. Дружба – это счастливая любовь, или становление любви как счастья.
Еще одним отличием дружбы от любви служит обязательная взаимность. Можно любить человека, не отвечающего тебе взаимностью (это безответная любовь), но нельзя считать своим другом того, кто, в свою очередь, не видит в тебе друга. В этом смысле несчастной дружбы не существует (несчастье, омрачающее дружбу, всегда имеет внешнее происхождение либо означает конец дружбы), как не существует счастья без дружбы. Любить значит радоваться, как замечательно сказал Аристотель. О страсти такого не скажешь, зато это определение как нельзя лучше характеризует дружбу, которая представляет собой обоюдную радость от сознания того, что твой друг существует на свете, ты любишь его, а он тебя. Вот почему друзья постоянно хотят встречаться, разговаривать, помогать друг другу. Если бы мы были лишены удовольствия дружбы, наша жизнь утратила бы существенную часть своей привлекательности. «Дружба – самая необходимая для жизни вещь, – продолжает Аристотель. – Не будь дружбы, никто из нас не захотел бы жить». Не уверен, что это верно на все сто процентов. Но эта мысль Аристотеля заставляет меня относиться к дружбе и к самому Аристотелю с особенной теплотой.
Не думаю, что стоит ставить вопрос о выборе между дружбой и страстью, потому что вторая всегда тяготеет к первой. Именно так и происходит в супружестве и вообще в семейных отношениях («Семья зиждется на дружбе», – утверждает Аристотель), если, конечно, это счастливый брак или счастливая семья.
Не думаю также, что следует противопоставлять дружбу и желание, потому что ничто не мешает нам относиться к другу (подруге) как к объекту желания, ибо дружба, как говорит тот же Аристотель, «сама по себе желательна».
Но ни страсть, ни желание не являются обязательными предпосылками дружбы, так же как ни то ни другое не может служить для нее достаточным основанием. С этой ролью справляется только любовь. Сущность дружбы, даже взаимной, говорится в «Никомаховой этике», «не в том, чтобы быть любимым, а в том, чтобы любить». Вот почему «любовь есть добродетель дружбы». Дружба – одновременно и потребность и благодать; и удовольствие и акт; и добродетель и счастье. Что может быть лучше? Дружба не сводится к такой любви, которая только берет (eros) или только отдает (agape). Это любовь, приносящая радость, разделенная любовь.
Еще одним отличием дружбы от любви служит обязательная взаимность. Можно любить человека, не отвечающего тебе взаимностью (это безответная любовь), но нельзя считать своим другом того, кто, в свою очередь, не видит в тебе друга. В этом смысле несчастной дружбы не существует (несчастье, омрачающее дружбу, всегда имеет внешнее происхождение либо означает конец дружбы), как не существует счастья без дружбы. Любить значит радоваться, как замечательно сказал Аристотель. О страсти такого не скажешь, зато это определение как нельзя лучше характеризует дружбу, которая представляет собой обоюдную радость от сознания того, что твой друг существует на свете, ты любишь его, а он тебя. Вот почему друзья постоянно хотят встречаться, разговаривать, помогать друг другу. Если бы мы были лишены удовольствия дружбы, наша жизнь утратила бы существенную часть своей привлекательности. «Дружба – самая необходимая для жизни вещь, – продолжает Аристотель. – Не будь дружбы, никто из нас не захотел бы жить». Не уверен, что это верно на все сто процентов. Но эта мысль Аристотеля заставляет меня относиться к дружбе и к самому Аристотелю с особенной теплотой.
Не думаю, что стоит ставить вопрос о выборе между дружбой и страстью, потому что вторая всегда тяготеет к первой. Именно так и происходит в супружестве и вообще в семейных отношениях («Семья зиждется на дружбе», – утверждает Аристотель), если, конечно, это счастливый брак или счастливая семья.
Не думаю также, что следует противопоставлять дружбу и желание, потому что ничто не мешает нам относиться к другу (подруге) как к объекту желания, ибо дружба, как говорит тот же Аристотель, «сама по себе желательна».
Но ни страсть, ни желание не являются обязательными предпосылками дружбы, так же как ни то ни другое не может служить для нее достаточным основанием. С этой ролью справляется только любовь. Сущность дружбы, даже взаимной, говорится в «Никомаховой этике», «не в том, чтобы быть любимым, а в том, чтобы любить». Вот почему «любовь есть добродетель дружбы». Дружба – одновременно и потребность и благодать; и удовольствие и акт; и добродетель и счастье. Что может быть лучше? Дружба не сводится к такой любви, которая только берет (eros) или только отдает (agape). Это любовь, приносящая радость, разделенная любовь.
Источник: Философский словарь.
ДРУЖБА
форма межличностных отношений, основанная на общности интересов и взаимной привязанности. Последовательная этимологическая близость понятия Д. к понятиям родства, товарищества и любви отражает исторический процесс дифференциации и взаимопроникновения инструментальных (практическая взаимопомощь и выручка) и эмоционально-экспрессивных (сочувствие, взаимопонимание) функций общения. В первобытном об-ве Д. обычно связывалась с символическим породнением (кровная Д., побратимство, братство по оружию) и часто была принципиально нерасторжима, а права и обязанности друзей жестко фиксировались традицией. С разложением общинно-родовых связей понятие Д. постепенно отделяется от родства и сближается с товариществом, основанным на общности интересов. Первоначально акцент делается на практической полезности Д. (напр., у софистов). Усложнение взаимоотношений личности и об-ва обостряет потребность в эмоциональном контакте и психологической интимности, что приводит к индивидуализации Д., сближению ее с любовью и, наконец, к представлению о друге как об alter ego (другом «я») (Аристотель). Психологическая близость, предполагаемая Д., складывается на основе более элементарных форм товарищеской близости, обусловленных личными контактами и совместной деятельностью, принадлежностью к общему коллективу и т. д. Однако Д. более индивидуальна и избирательна, чем товарищество. Она предполагает не только общность положения и интересов, но и взаимную симпатию, эмоциональную привязанность. Психологическое содержание и функции Д. меняются с возрастом. Детская Д. не рефлективна, непосредственна и связана гл. обр. с совместной деятельностью. С развитием самосознания в подростковом и юношеском возрасте появляется потребность в интимной Д., носящей «исповедный» характер, в друге, с которым можно было бы обсудить и соотнести собственные переживания. Юношеская Д., как первая самостоятельно выбранная привязанность, необычайно эмоциональна и во мн. предвосхищает любовь. У девочек потребность в интимной Д. возникает раньше и выражена сильнее, чем у мальчиков, к-рые тяготеют к групповому товарищескому общению. В период зрелости круг общения люден дифференцируется, появляются новые значимые привязанности (любовь, семейные и родительские чувства). Отношения Д. теряют свою исключительность и совмещаются с др. отношениями (семейными, общественными, производственными). Роль друга остается тем не менее чрезвычайно важной, что особенно сильно проявляется в кризисных для личности ситуациях. В качестве силы, соединяющей людей, Д. всегда считалась важной социально-нравственной ценностью. Не случайно в широком смысле понятие Д. обозначает не только межличностные, но и социальные отношения (Д. народов, договор о Д. между государствами и т. д.). Античные философы видели в Д. даже космическую силу соединения (в противоположность вражде). Нравственная ценность конкретной Д. определяется ее общественной направленностью, принципами, лежащими в ее основе. В истории этической мысли бескорыстие и самоотверженность «истинной Д.» издавна противопоставлялись «ложным» отношениям, основанным на своекорыстном расчете. Но уже фр. материалисты (Гольбах, Гельвеций) показали относительность такого разграничения (потребность изливать душу может быть не менее эгоистической, чем желание пользоваться деньгами друга). С т. зр. марксистской этики в основе моральной оценки Д. лежит нравственность ее общих целей и принципов (служит ли Д. достижению высокой общественной цели или исходит из частных, групповых интересов). Высокими нравственными образцами является Д. революционеров Герцена и Огарева, Чернышевского и Добролюбова, Маркса и Энгельса.
Источник: Словарь по этике
ДРУЖБА
разновидность избирательно-личностных отношений между людьми, характеризующихся взаимным признанием, доверительностью, доброжелательностью, заботой. Исторически Д. рождается из ин-тов позднеродового общества (соответствующее греч. слово philia, т.е. Д.-привязанность, расположение, соединение, этимологически связано со словом phula — племя) — родства, своячества, т.е. отношений между близкими, живущими в одном доме, побратимства, т.е. отношений между сверстниками, совместно проходившими цикл инициации и сохранявшими на всю жизнь узы солидарности. В гомеровском эпосе “друзья” — это и те, кто связан общим делом (будь то война или путешествие). С ослаблением родовых, территориальных и функциональных уз отношения побратимства начинают наполняться и индивидуальным содержанием: они строятся как менее функциональные, более личные и добровольные отношения.
Для греков классической эпохи Д. — это и союз, рожденный по политическим соображениям, и отношения, возникающие из соображений взаимной пользы; это и то в родственных, соседских и т.п. отношениях, что обретается в них помимо их статусного или
функционального содержания. Д. осознается и ценится так же, как отношения, не обусловленные родством, привычной совместностью жизни или интересом. Это становится предметом внимания антич. и более поздних мыслителей, стремившихся понять, что, помимо ритуала, соглашения или расчета, может быть основой глубоких и прочных отношений между людьми. (Понимание Д. как отношения, существенно отличного от чувственной любви или товарищества, исторически складывается относительно поздно.)
По преданию, Пифагор словом “Д.” обозначил принцип единения в мире всех со всеми. Ему же принадлежит высказывание: “Дружба — это равенство”. Однако наиболее ценными разновидностями Д. он считал Д. с родителями, вообще со старшими, а также с благодетелями, т.е. с теми, с кем в силу их статуса равенство невозможно. Со времен ранней античности Д. символизировала возвышенные человеческие отношения и рассматривалась как воплощение подлинной добродетельности и мудрости. Именно такой образ Д. был развит Аристотелем, которому принадлежит наиболее фундаментальная и развернутая в др.-греч. философии концепция Д. Содержание Д., по Аристотелю, заключается в особенных, нравственно-прекрасных отношениях. В Д. люди благодетельствуют; друг представляет для друга ценность сам по себе; друзья проводят время совместно (или живут сообща); они “наслаждаются взаимным общением”, они схожи во всем и делят друг с другом горе и радости. Друзей отличает единомыслие, которое проявляется также в поступках. Друг — это другое Я. При всей разноплановости характеристик Д. наиболее важной, по Аристотелю, является та, что в Д. человек желает блага другому ради него самого, старается по мере сил, не думая о себе, содействовать этому благу, и к другу “относится, как к самому себе” (см.: Милосердие). В стоицизме Д. осмысляется как форма отношений, покоящихся на свободе воли и добродетели: сказать о ком-то, что они друзья, значит указать на то, что они — честные и справедливые (Эпиктет). Цицерон понимал Д. как отношение, при котором к другу стремятся из приязни, нежели из стремления к удовольствию или пользе. Подобно Аристотелю, Цицерон описывает Д. как совершенное и нравственно-прекрасное отношение: “первый закон дружбы” заключен в том, чтобы просить друзей только о нравственно-прекрасном и делать друзьям нравственно-прекрасное, не дожидаясь их просьб.
В эпоху позднего Возрождения М. Монтень, последовательно отличая Д. от отношений родителей и детей, от любви к женщине, а также от расхожего понимания Д. как близкого знакомства или полезной связи, создает образ совершенной Д. как такого рода общения, в котором нет никаких иных расчетов и соображений, кроме самой Д., и все душевные побуждения человека чисты и безупречны. В филос. мысли последующих времен сохраняется протипоставление
Д. как безусловно бескорыстных отношений отношениям эгоистическим. Критичность или возвышенность в восприятии Д. зависели оттого, какой стороне
этой оппозиции придавалось преимущественное значение. В новоевропейской моральной философии реалистически-критический подход к анализу Д. становится преобладающим (Д. Юм, И. Кант, позже А. Шопенгауэр и Ф. Ницше). Вместе с тем происходит более углубленное осмысление Д. в ряду близких ей межчеловеческих личностно значимых и интимных отношений. У романтиков складывается идеал юношеской страстной и беззаветной Д. В 20 в. Д. становится предметом специального анализа психологии.
Р. Г. Апресян
Для греков классической эпохи Д. — это и союз, рожденный по политическим соображениям, и отношения, возникающие из соображений взаимной пользы; это и то в родственных, соседских и т.п. отношениях, что обретается в них помимо их статусного или
функционального содержания. Д. осознается и ценится так же, как отношения, не обусловленные родством, привычной совместностью жизни или интересом. Это становится предметом внимания антич. и более поздних мыслителей, стремившихся понять, что, помимо ритуала, соглашения или расчета, может быть основой глубоких и прочных отношений между людьми. (Понимание Д. как отношения, существенно отличного от чувственной любви или товарищества, исторически складывается относительно поздно.)
По преданию, Пифагор словом “Д.” обозначил принцип единения в мире всех со всеми. Ему же принадлежит высказывание: “Дружба — это равенство”. Однако наиболее ценными разновидностями Д. он считал Д. с родителями, вообще со старшими, а также с благодетелями, т.е. с теми, с кем в силу их статуса равенство невозможно. Со времен ранней античности Д. символизировала возвышенные человеческие отношения и рассматривалась как воплощение подлинной добродетельности и мудрости. Именно такой образ Д. был развит Аристотелем, которому принадлежит наиболее фундаментальная и развернутая в др.-греч. философии концепция Д. Содержание Д., по Аристотелю, заключается в особенных, нравственно-прекрасных отношениях. В Д. люди благодетельствуют; друг представляет для друга ценность сам по себе; друзья проводят время совместно (или живут сообща); они “наслаждаются взаимным общением”, они схожи во всем и делят друг с другом горе и радости. Друзей отличает единомыслие, которое проявляется также в поступках. Друг — это другое Я. При всей разноплановости характеристик Д. наиболее важной, по Аристотелю, является та, что в Д. человек желает блага другому ради него самого, старается по мере сил, не думая о себе, содействовать этому благу, и к другу “относится, как к самому себе” (см.: Милосердие). В стоицизме Д. осмысляется как форма отношений, покоящихся на свободе воли и добродетели: сказать о ком-то, что они друзья, значит указать на то, что они — честные и справедливые (Эпиктет). Цицерон понимал Д. как отношение, при котором к другу стремятся из приязни, нежели из стремления к удовольствию или пользе. Подобно Аристотелю, Цицерон описывает Д. как совершенное и нравственно-прекрасное отношение: “первый закон дружбы” заключен в том, чтобы просить друзей только о нравственно-прекрасном и делать друзьям нравственно-прекрасное, не дожидаясь их просьб.
В эпоху позднего Возрождения М. Монтень, последовательно отличая Д. от отношений родителей и детей, от любви к женщине, а также от расхожего понимания Д. как близкого знакомства или полезной связи, создает образ совершенной Д. как такого рода общения, в котором нет никаких иных расчетов и соображений, кроме самой Д., и все душевные побуждения человека чисты и безупречны. В филос. мысли последующих времен сохраняется протипоставление
Д. как безусловно бескорыстных отношений отношениям эгоистическим. Критичность или возвышенность в восприятии Д. зависели оттого, какой стороне
этой оппозиции придавалось преимущественное значение. В новоевропейской моральной философии реалистически-критический подход к анализу Д. становится преобладающим (Д. Юм, И. Кант, позже А. Шопенгауэр и Ф. Ницше). Вместе с тем происходит более углубленное осмысление Д. в ряду близких ей межчеловеческих личностно значимых и интимных отношений. У романтиков складывается идеал юношеской страстной и беззаветной Д. В 20 в. Д. становится предметом специального анализа психологии.
Р. Г. Апресян
Источник: Философия: энциклопедический словарь
ДРУЖБА
разновидность (наряду с товариществом и любовью) избирательно-личностных отношений между людьми, характеризующихся взаимным признанием, доверительностью, доброжелательностью, заботой. Исторически дружба рождается из институтов позднеродового общества (соответствующее греч. слово, т.е. дружбапривязанность, расположение, соединение, этимологически связано со словом племя) —родства, своячества, т. е. отношений между близкими, живущими в одном доме, и побратимства, т. е. отношений между сверстниками, совместно проходившими цикл инициации и сохранявшими на всю жизнь узы солидарности. Как и родственность, побратимство не было предметом самостоятельного выбора, но определялось групповой и возрастной принадлежностью. У Гомера «друзья» — это и те, кто живут в одном доме, кто связан общим делом (будь то война или путешествие). С ослаблением родовых, территориальных и функциональных уз отношения побратимства и аналогичные им («кровного», «названого», «крестового» братства) начинают наполняться индивидуальным содержанием, становятся более личными и добровольными.
Раннефилософские представления о дружбе фактически охватывают всякие отношения привязанности, не опосредствованные родством, соседством или социальной организацией: шире, всякие позитивные добровольно устанавливаемые отношения. Дружба—это и союз, рожденный по политическим соображениям, и отношения, возникающие из соображений взаимной пользы, это и содержание родственных, соседских и т. п. отношений, которое обретается в них помимо их статусного или функционального наполнения. При этом дружба оказывается предметом внимания философов, озабоченных кризисом и распадом традиционных (архаических) уз и стремящихся понять, что, помимо ритуала, соглашения и расчета, может быть основой глубоких и прочных отношений между людьми. (Понимание дружбы как отношения, существенно отличного от чувственной любви или товарищества, исторически складывается относительно поздно.) Встречающиеся в различные эпохи и у различных народов эмпирически фиксируемые образы (образцы) и формы дружбы, как правило, соответствуют названным тенденциям в историческом становлении этого социокультурного феномена; под дружбой могут пониматься отношения, а) основанные на традиционных и институционализированных связях, б) устанавливаемые в силу соучастия в общем деле или общности интересов, имеющих внешне-предметизированное выражение (что в более позднюю эпоху получит название товарищества), в) заключающиеся в личной близости как таковой, бескорыстной взаимной привязанности, духовном единении.
Пифагор словом «дружба» обозначил принцип единения в мире всех со всеми (это было обобщено Эмпедоклом до положения о том, что Любовь является, наряду с Ненавистью, универсальным законом Космоса), Наиболее ценными разновидностями дружбы Пифагор считал дружбу с родителями, вообще со старшими, а также с благодетелями, т. е. с теми, с кем в силу их статуса равенство никак невозможно. Т. о., дружба трактовалась не только как добровольные, но и как «надстатусные» отношения. Как таковая дружба со времен ранней античности символизировала возвышенные человеческие отношения и рассматривалась как воплощение подлинной добродетельности и мудрости. Именно такое понимание дружбы было развито Аристотелем, которому принадлежит наиболее фундаментальная и развернутая в древнегреческой философии концепция дружбы. В его рассуждениях с очевидностью выявляются такие разновидности отношений, которые можно обозначить как широкое и узкое истолкование дружбы. При широком под это понятие подпадают самые разные отношения; при узком—дружба рассматривается в ее совершенном воплощении, и сущностное ее содержание предполагает особенные—добродетельные и нравственно-прекрасные—отношения. Дружба в этом смысле слова является по сути дела именно таким отношением, в котором человек последовательно и до конца проявляет себя как добродетельный. Среди прочих характеристик наиболее важной, по Аристотелю, является та, что в дружбе человек желает другому блага ради него самого (EN, 1155b, 33), старается по мере сил, не думая о себе, содействовать этому благу (Reth, 1380b, 35) и к другу «относится, как к самому себе» (EN, 1166а, 32). Очевидно, что и по содержанию, и даже по форме аристотелевская «формула» дружбы весьма близка заповеди любви, однако дружеское расположение считается распространенным только на реально и потенциально близких (см. Милосердие).
В стоицизме дружба концептуализируется как форма отношений, покоящихся на свободе воли и добродетели: сказать о ком-то, что они друзья, значит, по Эпиктету, указать на то, что они — честные и справедливые, что они полагают себя в свободе воли. Дружба «там, где честность, совесть, где преданность прекрасному» (Diss, 11,22,30). Цицерон, в отличие от Аристотеля и стоиков, стремился к анализу дружбы не как идеального союза, свойственного мудрецам, а как реального отношения, возможного, однако, только среди людей честных и доблестных (De amie., VI, 20). Вместе с тем, подобно Аристотелю, Цицерон описывает дружбу как совершенное и нравственно-прекрасное отношение, которое основывается на согласии и взаимной благожелательности, и по существу воспроизводит положение Аристотеля о том, что к другу следует относится, как к самому себе (любовно, бескорыстно и безусловно), так что истинный друг—это как бы второе Я. Такое же понимание дружбы было развито в моралистике позднего Возрождения (М. Монтень).
В новоевропейской моральной философии проблематика дружбы отступает на задний план в связи с тем, что опыт межчеловеческих отношений, который рационализировался и обобщался в терминах дружбы, получает иное, более широкое и абстрактное концептуальное выражение — в понятии морали. В то же время происходит более углубленное осмысление дружбы в ряду близких ей межчеловеческих личностно значимых и интимных отношений. У романтиков складывается идеал юношеской страстной и беззаветной дружбы. В 20 в. дружба становится предметом специального анализа психологии.
Лит.: Альберони Ф. Дружба и любовь. М., 1991; Кон И. С. Дружба: Этико-психологический очерк. М., 1987; Льюис К. С. Любовь (IV Дружба].—В кн.: Он же. Любовь, страдание, надежда: Притчи, трактаты. М., 1992, с. 230—242; fbucault M. Friendship as a Way of fife.—Idem. Ethica: Subjectivity and Truth. N. Y., 1997, p. 135-141.
P. Г. Апресян
Раннефилософские представления о дружбе фактически охватывают всякие отношения привязанности, не опосредствованные родством, соседством или социальной организацией: шире, всякие позитивные добровольно устанавливаемые отношения. Дружба—это и союз, рожденный по политическим соображениям, и отношения, возникающие из соображений взаимной пользы, это и содержание родственных, соседских и т. п. отношений, которое обретается в них помимо их статусного или функционального наполнения. При этом дружба оказывается предметом внимания философов, озабоченных кризисом и распадом традиционных (архаических) уз и стремящихся понять, что, помимо ритуала, соглашения и расчета, может быть основой глубоких и прочных отношений между людьми. (Понимание дружбы как отношения, существенно отличного от чувственной любви или товарищества, исторически складывается относительно поздно.) Встречающиеся в различные эпохи и у различных народов эмпирически фиксируемые образы (образцы) и формы дружбы, как правило, соответствуют названным тенденциям в историческом становлении этого социокультурного феномена; под дружбой могут пониматься отношения, а) основанные на традиционных и институционализированных связях, б) устанавливаемые в силу соучастия в общем деле или общности интересов, имеющих внешне-предметизированное выражение (что в более позднюю эпоху получит название товарищества), в) заключающиеся в личной близости как таковой, бескорыстной взаимной привязанности, духовном единении.
Пифагор словом «дружба» обозначил принцип единения в мире всех со всеми (это было обобщено Эмпедоклом до положения о том, что Любовь является, наряду с Ненавистью, универсальным законом Космоса), Наиболее ценными разновидностями дружбы Пифагор считал дружбу с родителями, вообще со старшими, а также с благодетелями, т. е. с теми, с кем в силу их статуса равенство никак невозможно. Т. о., дружба трактовалась не только как добровольные, но и как «надстатусные» отношения. Как таковая дружба со времен ранней античности символизировала возвышенные человеческие отношения и рассматривалась как воплощение подлинной добродетельности и мудрости. Именно такое понимание дружбы было развито Аристотелем, которому принадлежит наиболее фундаментальная и развернутая в древнегреческой философии концепция дружбы. В его рассуждениях с очевидностью выявляются такие разновидности отношений, которые можно обозначить как широкое и узкое истолкование дружбы. При широком под это понятие подпадают самые разные отношения; при узком—дружба рассматривается в ее совершенном воплощении, и сущностное ее содержание предполагает особенные—добродетельные и нравственно-прекрасные—отношения. Дружба в этом смысле слова является по сути дела именно таким отношением, в котором человек последовательно и до конца проявляет себя как добродетельный. Среди прочих характеристик наиболее важной, по Аристотелю, является та, что в дружбе человек желает другому блага ради него самого (EN, 1155b, 33), старается по мере сил, не думая о себе, содействовать этому благу (Reth, 1380b, 35) и к другу «относится, как к самому себе» (EN, 1166а, 32). Очевидно, что и по содержанию, и даже по форме аристотелевская «формула» дружбы весьма близка заповеди любви, однако дружеское расположение считается распространенным только на реально и потенциально близких (см. Милосердие).
В стоицизме дружба концептуализируется как форма отношений, покоящихся на свободе воли и добродетели: сказать о ком-то, что они друзья, значит, по Эпиктету, указать на то, что они — честные и справедливые, что они полагают себя в свободе воли. Дружба «там, где честность, совесть, где преданность прекрасному» (Diss, 11,22,30). Цицерон, в отличие от Аристотеля и стоиков, стремился к анализу дружбы не как идеального союза, свойственного мудрецам, а как реального отношения, возможного, однако, только среди людей честных и доблестных (De amie., VI, 20). Вместе с тем, подобно Аристотелю, Цицерон описывает дружбу как совершенное и нравственно-прекрасное отношение, которое основывается на согласии и взаимной благожелательности, и по существу воспроизводит положение Аристотеля о том, что к другу следует относится, как к самому себе (любовно, бескорыстно и безусловно), так что истинный друг—это как бы второе Я. Такое же понимание дружбы было развито в моралистике позднего Возрождения (М. Монтень).
В новоевропейской моральной философии проблематика дружбы отступает на задний план в связи с тем, что опыт межчеловеческих отношений, который рационализировался и обобщался в терминах дружбы, получает иное, более широкое и абстрактное концептуальное выражение — в понятии морали. В то же время происходит более углубленное осмысление дружбы в ряду близких ей межчеловеческих личностно значимых и интимных отношений. У романтиков складывается идеал юношеской страстной и беззаветной дружбы. В 20 в. дружба становится предметом специального анализа психологии.
Лит.: Альберони Ф. Дружба и любовь. М., 1991; Кон И. С. Дружба: Этико-психологический очерк. М., 1987; Льюис К. С. Любовь (IV Дружба].—В кн.: Он же. Любовь, страдание, надежда: Притчи, трактаты. М., 1992, с. 230—242; fbucault M. Friendship as a Way of fife.—Idem. Ethica: Subjectivity and Truth. N. Y., 1997, p. 135-141.
P. Г. Апресян
Источник: Новая философская энциклопедия
ДРУЖБА
форма общения людей, основанная на общности интересов, взаимном уважении, взаимопонимании и взаимопомощи; предполагает личную симпатию, привязанность и затрагивает наиболее интимные, задушевные стороны человеч. жизни; одно из лучших нравств. чувств человека. Д. выработана в процессе многовекового социального общения людей. В Древней Греции символом неразлучной Д. была дружба Диоскуров – Кастора и Полидевка (Поллукса). Согласно мифу, Полидевк, сын Зевса, не в силах перенести смерть своего брата и друга Кастора, погибшего в бою, просил отца послать ему смерть. Зевс позволил ему уделить брату половину своего бессмертия, и с тех пор Диоскуры проводили день в подземном царстве, а день – на Олимпе. Миф этот получил широкое распространение в Древней Греции, а в Древнем Риме даже чтили культ Диоскуров. В Древнем мире были указаны осн. признаки истинной Д. – единомыслие, взаимная помощь в беде, искренность. Конфуций, напр., учил: "Полезных друзей 3 и вредных друзей 3. Полезные друзья – это друг прямой, друг искренний и друг много слышавший. Вредные друзья – это друг лицемерный, друг льстивый и друг болтливый..." (цит. по кн.: Попов П. С., Изречения Конфуция..., СПБ, 1910, с. 102). В Древней Греции понятие Д. становится предметом специальных филос. и этич. трактатов. Демокрит, Эпикур, Аристотель подчеркивали ее земной, чувств, характер, способствующий достижению основной, по их мнению, цели жизни – разумного удовольствия. "Дружба, – говорил Эпикур, – обходит с пляской Вселенную, объявляя нам всем, чтобы мы пробуждались к прославлению счастливой жизни" (LII, см. "Материалисты древней Греции", М., 1955, с. 122). Утверждая о бескорыстном характере Д., Эпикур вместе с тем связывал ее с пользой. "Всякая дружба желанна ради себя самой, а начало она берет из пользы" (XXIII, там же, с. 220). Со времени Эпикура эта идея становится традиционной для древнегреческой этики. В одном из своих ранних, диалогов "Лизис" Платон указывал, что Д. возможна только между людьми добрыми и подобными друг другу. Добрые, по словам Платона, "... подобны и друзья между собою; злые же, ...никогда не бывают подобны самим себе, будто отуманенные и неустойчивые. А что неподобно самому себе и отличается от себя, то едва ли уже может уподобляться другому, или быть его другом" (Lys. 214 ДЕ). Для Платона, к-рый различал любовь к телу и любовь к душе, Д. – это вид душевной любви, наиболее благородный и бескорыстный вид связи людей. Развернутое учение о Д. дает и Аристотель в "Никомаховой Этике". Аристотель различал три вида дружбы: Д., основанную на взаимной пользе; Д., преследующую удовольствие, и Д., основанную на добродетели. Первые два вида Д. являются низшими; здесь люди любят не друг друга, а только ту пользу или то удовольствие, к-рое достигается в их общении. Такая Д. не может быть продолжительной, т.к. с исчезновением пользы или удовольствия исчезает и сама Д. Истинная Д. – это Д., основанная на добродетели. Здесь Д. имеет цель сама в себе и сохраняется до тех пор, пока люди, разделяющие ее, остаются хорошими, добродетельными. Вместе с тем Д., основанная на добродетели, включает в себя и взаимную пользу и удовольствие. Предполагая равенство участвующих в ней лиц, Д. тесно связана со справедливостью и теми условиями гос. жизни, в к-рой проявляется эта справедливость. "Дружба во всех формах государственного устройства проявляется настолько же, насколько справедливость" ("Никомахова Этика" VIII, 13; рус. пер., СПБ, 1908). В соответствии с этим Аристотель утверждал, что при тиранич. правлении Д. либо вовсе отсутствует, либо же занимает весьма незначит. место. "...Там не может быть дружбы, где нет ничего общего между правителем и управляемыми; нет места и справедливости..." (там же). Напротив, больше всего Д. проявляется в демократиях, т.к. здесь граждане, "... будучи равными, имеют много общих интересов" (там же). Совершенство обществ. жизни состоит, по Аристотелю, в справедливости, соединенной с Д. Эллинистич. философия и этика постепенно отходят от традиц. антич. понимания полезной роли Д. в отношениях между людьми. Цицерон в трактате "Лелий – о дружбе", определяя Д. как "согласие во всех духовных и мирских делах", назидательно трактует Д.: она приносит утешение, наслаждение в счастии и т.д. Однако Д. у Цицерона превращается в самодовлеющую ценность, не имеющую ничего общего с пользой, с реальными интересами людей. В основе ее, по мнению Цицерона, лежит чувство взаимного благоговения. В. Шестаков. Москва. Ср.-век. религ. этика лишает чувство Д. обществ. содержания, рассматривая его как один из видов сверхчувств. любви к богу. Напротив, бурж. этич. учения видели основания Д. в естеств. наклонностях человека. Напр., англ. философ 18 в. А. Смит рассматривал Д. как "результат... естественной симпатии" (см. "Теория нравственных чувств", СПБ, 1868, с. 293). Франц. просветители 18 в., защищавшие принцип разумного эгоизма, связывали Д. со всеобщим, естественным желанием людей "содействовать своему взаимному счастью", поскольку в Д. согласуются индивидуальные интересы (см. П. Гольбах, Система природы, М., 1940, с. 186). Социалисты-утописты 19 в., обосновывая принципы будущего идеального общества, указывали на Д. как на одно из самых "возвышенных и облагораживающих человеческий характер" чувств. Они видели в Д. совершенную любовь к людям, основанную на равенстве, свободном общении, солидарности и взаимном доверии всех членов общества. Фурье, отделяя Д. от чувств "материального" и "распределительного" характера, относил ее к страстям привязанности, к духовному началу. Согласно Фурье, Д., преодолевая помехи корыстолюбия, семейных и сословных интересов, является силой, объединяющей всех людей в общество социальной гармонии (см. Избр. соч., т. 4, М., 1954, с. 46; т. 3, М., 1954, с. 210, 547 и др.). Подвергая резкой критике капиталистич. общество, утописты указывали, что господствующие в нем религия, недоверие, эгоизм и т.п. не благоприятствуют развитию свободного общения между людьми. Воспитание Д., как и др. человеч. чувств, они связывали с устранением ложных представлений, порочных законов, с утверждением нового обществ. строя (см. Р. Оуэн. Избр. соч., т. 2, М.–Л., 1950, с. 5–14; его же, "Образование характера", СПБ, 1909, с. 12–21). В совр. бурж. учениях проявляется тенденция к надвременному и абстрактному пониманию Д. Напр., персоналист Флюэллинг заявляет, что высшим проявлением Д., охватывающим все ее виды, является "великая дружба" – любовь к богу и общение с ним ("The person or the significance of man", Los Ang., 1952, p. 243). Нек-рые представители совр. бурж. микросоциологии рассматривают Д. в качестве одного из первичных факторов, якобы определяющих "внутреннюю структуру общества". Дж. Морено в своей теории социометрии (socius – товарищ, metrum – измерение) трактует Д. как определ. "социометрическую матрицу", лежащую в основе исследования форм коллективности (см. "Социометрия", М., 1958, с. 181–82). Марксистская этика раскрывает зависимость Д. от социальных условий жизни людей, их потребностей и интересов. Только единство больших обществ. целей и высоких интересов ведет к глубокой и прочной Д. В эксплуататорском обществе образцы такой Д. складываются в среде угнетенных масс, среди людей, борющихся за передовые обществ. идеалы. Именно это объединило личной Д. таких выдающихся людей, как Герцен и Огарев, Белинский и Некрасов, Чернышевский и Добролюбов. Величайшая Д. связывала Маркса и Энгельса, отношения к-рых, по словам Ленина, превосходили "... самые трогательные сказания древних о человеческой дружбе" (Соч., т. 2, с. 12). Герцен, вспоминая о своей Д. с Огаревым, указывал на большое значение этого чувства в воспитании. "Мы воспитали друг друга, – говорил он. – Это первое чувство мое – Д р у ж б а. Оно мне дало его глубокую душу, из которой я мог черпать мысль как из океана..." (Полн. собр. соч. и писем, П., 1919, т. 1, с. 326). Д. предполагает честность, принципиальность в отношениях между людьми.. "Только на принципиальной основе может быть принципиальная дружба между людьми", – говорил Хрущев ("Пленум ЦК КПСС 24–29 июня 1959. Стенографич. отчет", 1959, с. 484). В социалистич. обществе раздвигаются рамки отношения товарищества и Д. Сами социалистич. Производств. отношения характеризуются отношениями Д. и взаимопомощи свободных от эксплуатации людей. В основе отношений между людьми в социалистич. обществе лежат коллективизм, интернационализм, гуманизм. Благородный принцип: "человек человеку – друг, товарищ и брат" пронизывает все стороны человеческих взаимоотношений в социалистическом обществе. На этой основе возникает и развивается Д. производств. коллективов, Д. народов многонац. государств, Д. народов стран социалистич. лагеря. Преданность делу коммунизма, народу, Родине является идейной и нравств. основой личной Д. в социалистич. об-ве, делает ее глубокой и содержательной, способной выдержать самые тяжелые испытания. Как определ. форма общения Д. зарождается в практич. участии в общих делах коллектива, т.к. в практич. деятельности налаживается непосредств. общение людей, раскрываются их характеры, подлинные чувства и стремления. Для развития личной Д. особенно благотворно влияние хорошо сплоченных и организованных коллективов, сближающих людей на основе единых целей, общих дел и увлечений (труд, учеба, спорт, самодеятельность, искусство и т.п.). В соответствии с этим возникают понятия школьной Д., студенческой Д., солдатской Д., к-рые отличаются общностью интересов данного коллектива. Прекрасные образцы личной Д. возникают в борьбе рабочих и колхозников, борющихся за почетное звание бригад коммунистич. труда. Стремление работать и жить по-коммунистически порождает в среде трудящихся взаимную помощь, тесное общение друг с другом как на производстве, так и в быту. Чувства Д. и товарищества отражены в моральном кодексе строителей коммунизма, вошедшем в Программу КПСС. Лит.: Маркс К., [Письмо] Л. Кугельману от 25 октября 1866, Соч., т. 25, [М.], 1934, с. 481; Энгельс Ф., Происхождение семьи, частной собственности и государства, М., 1953; Ленин В. И., Фридрих Энгельс, Соч., 4 изд., т. 2; Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине, ч. 1–2, М., 1956–57; Цицерон Марк Туллий, Лелий, или диалог о дружбе, Киев, 1904; Аристотель, Этика, [пер. с греч.], кн. 8–9, СПБ, 1908; Утченко C. Л., Идейно-политическая борьба в Риме накануне падения Республики, М., 1952, с. 184–211; Блатин А. Я., О дружбе и товариществе, М., 1955; Шишкин А. Ф., Основы марксистской этики, М., 1962, с. 340–48; его же, Из истории этических учений, М., 1959, с. 73–75, 86, 160–61; Штаерман ?. ?., Мораль и религия угнетенных классов Римской империи, М., 1961, с. 87–92; Dugast., L´amiti? antique d´apr?s les moeurs populaires et les th?ories des philosophes, P., 1894; G1eiсhen-Rиsswurm ?., Freundschaft, Stuttg., 1912; Оddone ?., L´amicizia, Milano, 1936; Philippe P., Le r?le de l´amiti? dans la vie chr?tienne selon St. Thomas d´Aquin, Rome, 1938. Л. Архангельский. Свердловск.
Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.
ДРУЖБА
разновидность (наряду с товариществом и любовью) избирательно-личностных отношений между людьми, характеризующихся взаимным признанием, доверительностью, доброжелательностью, заботой. Исторически Д. рождается из ин-тов позднеродового общества (соответствующее греч. слово cpiXia, т.е. Д.-привязанность, расположение, соединение, этимологически связано со словом cptiXri — племя) — родства, своячества, т.е. отношений между близкими, живущими в одном доме, побратимства, т.е. отношений между сверстниками, совместно проходившими цикл инициации и сохранявшими на всю жизнь узы братства. Как и родственность, побратимство не было предметом самостоятельного выбора, но определялось групповой и возрастной принадлежностью.
В гомеровском эпосе «друзья» - это и те, кто живут в одном доме, кто связан общим делом (будь то война или путешествие).
С ослаблением родовых, территориальных и функциональных уз отношения побратимства и аналогичные им («кровного», «названного», «крестового» братства) начинают наполняться и индивидуальным содержанием: они строятся и как менее функциональные, более личные и добровольные отношения, и хотя они по-прежнему ритуализированы, но не институционализированы. Раннефилософские представления о Д. фактически охватывают всякие отношения привязанности, не опосредствованные родством, соседством или социальной организацией; шире - всякие позитивные добровольно устанавливаемые отношения. Д. — это и союз, рожденный по политическим соображениям, и отношения, возникающие из соображений взаимной пользы; это и то в родственных, соседских и т.п. отношениях, что обретается в них помимо их статусного или функционального содержания. Вместе с тем Д. осознается и ценится как отношения, не обусловленные родством, привычной совместностью жизни или интересом. Собственно, Д. и оказывается предметом внимания философов, озабоченных кризисом и распадом традиционных (архаических) уз и стремящихся понять, что, помимо ритуала, соглашения и расчета, может быть основой глубоких и прочных отношений между людьми. (Понимание Д. как отношения, существенно отличного от чувственной любви или товарищества, исторически складывается относительно поздно.) Встречающиеся в различные эпохи и у различных народов эмпирически фиксируемые образы (образцы) и формы Д., как правило, соответствуют названным тенденциям в историческом становлении этого социокультурного феномена; под Д. могут пониматься отношения: а) основанные на традиционных и институционализированных связях; б) устанавливаемые в силу соучастия в общем деле или общности интересов, имеющих внешне-предметизированное выражение (что в более позднюю эпоху получит название товарищества); в) заключающиеся в личной близости как таковой, бескорыстной взаимной привязанности, духовном единении. По преданию (переданному Ямвлихом), Пифагор словом «Д.» обозначил принцип единения в мире всего со всем (это было обобщено Эмпедоклом до положения о том, что Любовь-фШа является, наряду с Ненавистью, универсальным законом Космоса), в т.ч. и в отношениях между людьми. (У Геродота cpiXia — это мирный договор между государствами.) Пифагору же принадлежит высказывание: «Дружба (cpiX6ir|;) - это равенство (1а6тг|;)»; вместе с тем наиболее ценными разновидностями Д. он считал Д. с родителями, вообще со старшими, а также с благодетелями, - т.е. с теми, с кем в силу их статуса равенство никак невозможно. Но это значит, что Д. трактовалась не только как добровольные, но и как «надстатусные» отношения. Как таковая Д. со времен ранней античности символизировала возвышенные человеческие отношения и рассматривалась как воплощение подлинной добродетельности и мудрости. Именно такой образ Д. был развит Аристотелем, к-рому принадлежит наиболее фундаментальная и развернутая в др.-греч. философии концепция Д. Аристотель рассматривает Д. в разнообразии ее проявлений, различных по: а) содержанию мотивов (из стремления к удовольствию, пользе или из добродетели), а также б) типу партнеров (Д. юношей или стариков, супругов, домочадцев и родственников, соратников, любовников, гостя и гостеприимца и т.д.), в) характеру отношений (Д. равных или неравных). При этом в рассуждениях Аристотеля с очевидностью выявляются такие разновидности отношений, к-рые можно обозначить как широкое и узкое понимание Д. При широком под Д. подпадают самые разные отношения, так что Аристотель обсуждает проблемы отношений между гражданами внутри государства, между заимодавцем и должником, благотворителем и нуждающимся, родителями и детьми и т.д., что подтверждает высказанный выше тезис о том, что в античности под Д. могли понимать чуть ли не всякие позитивные отношения между людьми, во всяком случае, добровольно устанавливаемые отношения. При узком понимании Д. рассматривается в ее совершенном воплощении. Так что сущностное содержание Д., точнее, содержание Д. в собственном смысле слова заключается в особенных — добродетельных и нравственно-прекрасных — отношениях. Д. в узком смысле слова является по сути дела именно тем отношением, в к-ром человек последовательно и до конца проявляет себя как добродетельный.
В Д. а) люди благодетельствуют (а благодетельствуют, по Аристотелю, преимущественно в отношении именно друзей), б) друг представляет для друга ценность сам по себе, в) друзья проводят время совместно (или живут сообща), г) «наслаждаются взаимным общением» (EN, 1158а, 1), д) схожи во всем и делят друг с другом горе и радости. (Таково же, оговаривает Аристотель, отношение матери к ребенку.) Друзей отличает единомыслие, к-рое проявляется также в поступках. Поскольку к другу относятся, как к самому себе, то друг — это другое Я (важный мотив, заданный в платоновском «Пире» в речи Аристофана, излагающей учение о том, что в любви каждый стремится найти свою исконную половину). При всей разноплановости характеристик Д. наиболее важной, по Аристотелю, является та, что в Д. человек желает другому блага ради него самого (EN, 1155Ь, 33), старается по мере сил, не думая о себе, содействовать этому благу (Rhet., 1380b, 35), и к другу «относится, как к самому ce6e»(EN, 1166a, 32). Очевидно, что и по содержанию, и даже по форме аристотелевская «формула» Д. весьма близка заповеди любви (в «Риторике» тема Д. непосредственно следует за темой милостивости и предшествует теме благодеяния), правда, в ее ветхозаветном содержании: дружеское расположение (или, что то же, любовь — (piAeiv) считается распространенным только на реально и потенциально близких, но среди таковых упоминаются среди прочих и те, кто не помнит обид и всегда готов к примирению (см. Милосердие). Эпикур рассматривал Д. как непременное условие счастья и одно из фундаментальных оснований блаженной жизни мудреца. И хотя Д., по Эпикуру, берет начало из пользы (и в этом можно усмотреть его близость софистам и киренаикам), она - то, что желанно ради нее самой. И согласно стоикам, истинная Д. удел мудрых.
В стоицизме Д. концептуализируется как форма отношений, покоящихся на свободе воли и добродетели: сказать о ком-то, что они друзья, значит, по Эпиктету, указать на то, что они - честные и справедливые. Поэтому подлинная Д. столь редка. Способны ли те, кто вместе, к Д. или нет, зависит от того, в чем они полагают себя и свою пользу — в свободе воли, в себе или вовне. Д. может сопутствовать родственным, семейным отношениям или соратничеству, но от них она не зависит, ибо Д. — «там, где честность, совесть, где преданность прекрасному» (Diss. 11,22,30). И в стоицизме встречается аристотелевская аналогия отношения к другу, как к самому себе; у Сенеки она специфицирована в связи с доверием: друга следует принимать всей душой и доверять ему, как самому себе (Epist. 111,2). Цицерон понимал Д. (полемизируя с Эпикуром) как отношение, возникающее скорее от природы, чем в силу необходимости: к другу стремятся скорее из приязни (т.е. дружеского расположения: в лат., как и в греч. яз., слово «Д.» - amicitia получила свое название, это специально оговаривается Цицероном, от слова «любовь» - amor), нежели из стремления к удовольствию или пользе. При этом, в отличие от Аристотеля и стоиков, Цицерон стремился к анализу Д. не как идеального союза, свойственного мудрецам, а как реального отношения, возможного, однако, только среди людей честных, доблестных, верных и стойких (De amic. VI,20; XVII,65). Вместе с тем, подобно Аристотелю, Цицерон описывает Д. как совершенное и нравственно-прекрасное отношение; в том, чтобы просить друзей только о нравственно-прекрасном и делать друзьям нравственно-прекрасное, не дожидаясь их просьб, заключен «первый закон дружбы». Цицерон по существу воспроизводит положение Аристотеля о том, что к другу следует относиться, как к самому себе, т.е. любовно, бескорыстно и безусловно; так что истинный друг — это как бы второе Я (XXI,80); Д. основывается на согласии и взаимной благожелательности. Среди «правил Д.», к-рые формулирует Цицерон, такие: быть искренним, доверять, быть равным с нижестоящими по положению или возрасту, благотворительствовать, быть сдержанным и воздерживаться от ссор, в разрыве сохранять достоинство и т.д. Т.о., в античной философии анализ Д. осуществлялся, как правило, посредством принципиального выделения Д. в строгом смысле слова из массы различных форм положительных связей между людьми и ее противопоставления отношениям, основанным на прихоти, вожделении, корысти и тщеславии. Эта же схема воспроизводится при анализе Д. в моралистике позднего Возрождения. М.Монтень, последовательно отличая Д. от отношений родителей и детей, от любви к женщине и любви к мальчикам, а также от расхожего понимания Д. как близкого знакомства или полезной связи, создает образ совершенной Д. как такого рода общения, в котором: а) нет никаких иных расчетов и соображений, кроме самой Д., б) происходит «полное и окончательное слияние воли обоих друзей», так что в) «благодеяние, обязательство, признательность, просьба, благодарность» и т.д. как отношения, связывающие разделенных людей, не имеют какой-либо ценности, г) все душевные побуждения человека чисты и безупречны (Опыты, XXVIII).
В дальнейшем философствовании относительно Д. в общем сохраняется эта понятийная оппозиция Д. как безусловно-бескорыстных отношений — отношениям эгоистическим. Критичность или возвышенность в восприятии Д. зависели от того, какой стороне этой оппозиции придавалось преимущественное значение.
В новоевропейской моральной философии реалистически-критический подход к анализу Д. становится преобладающим (Д.Юм, И.Кант, А.Шопенгауэр, Ф.Ницше).
В целом же проблематика Д. отступает на задний план в связи с тем, что тот опыт межчеловеческих отношений, к-рый рационализировался и обобщался в терминах Д., получает иное, более широкое и абстрактное концептуальное выражение — в понятии морали (ср. Любовь). Вместе с тем происходит более углубленное осмысление Д. в ряду близких ей межчеловеческих личностно значимых и интимных отношений. И тем самым Д. перестает быть одним из важных и особенных предметов в морально-философских рассмотрениях (как это было, по замечанию Шопенгауэра, у древних философов). У романтиков складывается идеал юношеской страстной и беззаветной Д.
В 20 в. Д. становится предметом специального анализа психологии. Со времен Платона (напр., «Лисид», «Пир») в философски возвышенной лит-ре через идею Д. и в терминах Д. нередко обсуждались и проблемы однополой (мужской или женской) любви (напр., М.Фуко). Лит.: Альберони Ф. Дружба и любовь. М.: Прогресс, 1991; Кант И. Метафизика нравов // Кант И. Соч. в 6 т. Т. 4(2) М.: Мысль, 1965. С. 412-417; Кон И.С. Дружба: Эти ко-психологический очерк. Изд. 2-е. М.: Политиздат, 1987; Льюис КС. Любовь [IV Дружба] //Льюис К.С.Любовь, страдание, надежда: Притчи, трактаты. М.: Республика, 1992. С. 230-242; Foucault M. Friendship as a Way of Life // Foucault M. Ethics: Subjectivity and Truth. New York: The New York Press, 1997. P. 135-141. P. Г.Апресян
В гомеровском эпосе «друзья» - это и те, кто живут в одном доме, кто связан общим делом (будь то война или путешествие).
С ослаблением родовых, территориальных и функциональных уз отношения побратимства и аналогичные им («кровного», «названного», «крестового» братства) начинают наполняться и индивидуальным содержанием: они строятся и как менее функциональные, более личные и добровольные отношения, и хотя они по-прежнему ритуализированы, но не институционализированы. Раннефилософские представления о Д. фактически охватывают всякие отношения привязанности, не опосредствованные родством, соседством или социальной организацией; шире - всякие позитивные добровольно устанавливаемые отношения. Д. — это и союз, рожденный по политическим соображениям, и отношения, возникающие из соображений взаимной пользы; это и то в родственных, соседских и т.п. отношениях, что обретается в них помимо их статусного или функционального содержания. Вместе с тем Д. осознается и ценится как отношения, не обусловленные родством, привычной совместностью жизни или интересом. Собственно, Д. и оказывается предметом внимания философов, озабоченных кризисом и распадом традиционных (архаических) уз и стремящихся понять, что, помимо ритуала, соглашения и расчета, может быть основой глубоких и прочных отношений между людьми. (Понимание Д. как отношения, существенно отличного от чувственной любви или товарищества, исторически складывается относительно поздно.) Встречающиеся в различные эпохи и у различных народов эмпирически фиксируемые образы (образцы) и формы Д., как правило, соответствуют названным тенденциям в историческом становлении этого социокультурного феномена; под Д. могут пониматься отношения: а) основанные на традиционных и институционализированных связях; б) устанавливаемые в силу соучастия в общем деле или общности интересов, имеющих внешне-предметизированное выражение (что в более позднюю эпоху получит название товарищества); в) заключающиеся в личной близости как таковой, бескорыстной взаимной привязанности, духовном единении. По преданию (переданному Ямвлихом), Пифагор словом «Д.» обозначил принцип единения в мире всего со всем (это было обобщено Эмпедоклом до положения о том, что Любовь-фШа является, наряду с Ненавистью, универсальным законом Космоса), в т.ч. и в отношениях между людьми. (У Геродота cpiXia — это мирный договор между государствами.) Пифагору же принадлежит высказывание: «Дружба (cpiX6ir|;) - это равенство (1а6тг|;)»; вместе с тем наиболее ценными разновидностями Д. он считал Д. с родителями, вообще со старшими, а также с благодетелями, - т.е. с теми, с кем в силу их статуса равенство никак невозможно. Но это значит, что Д. трактовалась не только как добровольные, но и как «надстатусные» отношения. Как таковая Д. со времен ранней античности символизировала возвышенные человеческие отношения и рассматривалась как воплощение подлинной добродетельности и мудрости. Именно такой образ Д. был развит Аристотелем, к-рому принадлежит наиболее фундаментальная и развернутая в др.-греч. философии концепция Д. Аристотель рассматривает Д. в разнообразии ее проявлений, различных по: а) содержанию мотивов (из стремления к удовольствию, пользе или из добродетели), а также б) типу партнеров (Д. юношей или стариков, супругов, домочадцев и родственников, соратников, любовников, гостя и гостеприимца и т.д.), в) характеру отношений (Д. равных или неравных). При этом в рассуждениях Аристотеля с очевидностью выявляются такие разновидности отношений, к-рые можно обозначить как широкое и узкое понимание Д. При широком под Д. подпадают самые разные отношения, так что Аристотель обсуждает проблемы отношений между гражданами внутри государства, между заимодавцем и должником, благотворителем и нуждающимся, родителями и детьми и т.д., что подтверждает высказанный выше тезис о том, что в античности под Д. могли понимать чуть ли не всякие позитивные отношения между людьми, во всяком случае, добровольно устанавливаемые отношения. При узком понимании Д. рассматривается в ее совершенном воплощении. Так что сущностное содержание Д., точнее, содержание Д. в собственном смысле слова заключается в особенных — добродетельных и нравственно-прекрасных — отношениях. Д. в узком смысле слова является по сути дела именно тем отношением, в к-ром человек последовательно и до конца проявляет себя как добродетельный.
В Д. а) люди благодетельствуют (а благодетельствуют, по Аристотелю, преимущественно в отношении именно друзей), б) друг представляет для друга ценность сам по себе, в) друзья проводят время совместно (или живут сообща), г) «наслаждаются взаимным общением» (EN, 1158а, 1), д) схожи во всем и делят друг с другом горе и радости. (Таково же, оговаривает Аристотель, отношение матери к ребенку.) Друзей отличает единомыслие, к-рое проявляется также в поступках. Поскольку к другу относятся, как к самому себе, то друг — это другое Я (важный мотив, заданный в платоновском «Пире» в речи Аристофана, излагающей учение о том, что в любви каждый стремится найти свою исконную половину). При всей разноплановости характеристик Д. наиболее важной, по Аристотелю, является та, что в Д. человек желает другому блага ради него самого (EN, 1155Ь, 33), старается по мере сил, не думая о себе, содействовать этому благу (Rhet., 1380b, 35), и к другу «относится, как к самому ce6e»(EN, 1166a, 32). Очевидно, что и по содержанию, и даже по форме аристотелевская «формула» Д. весьма близка заповеди любви (в «Риторике» тема Д. непосредственно следует за темой милостивости и предшествует теме благодеяния), правда, в ее ветхозаветном содержании: дружеское расположение (или, что то же, любовь — (piAeiv) считается распространенным только на реально и потенциально близких, но среди таковых упоминаются среди прочих и те, кто не помнит обид и всегда готов к примирению (см. Милосердие). Эпикур рассматривал Д. как непременное условие счастья и одно из фундаментальных оснований блаженной жизни мудреца. И хотя Д., по Эпикуру, берет начало из пользы (и в этом можно усмотреть его близость софистам и киренаикам), она - то, что желанно ради нее самой. И согласно стоикам, истинная Д. удел мудрых.
В стоицизме Д. концептуализируется как форма отношений, покоящихся на свободе воли и добродетели: сказать о ком-то, что они друзья, значит, по Эпиктету, указать на то, что они - честные и справедливые. Поэтому подлинная Д. столь редка. Способны ли те, кто вместе, к Д. или нет, зависит от того, в чем они полагают себя и свою пользу — в свободе воли, в себе или вовне. Д. может сопутствовать родственным, семейным отношениям или соратничеству, но от них она не зависит, ибо Д. — «там, где честность, совесть, где преданность прекрасному» (Diss. 11,22,30). И в стоицизме встречается аристотелевская аналогия отношения к другу, как к самому себе; у Сенеки она специфицирована в связи с доверием: друга следует принимать всей душой и доверять ему, как самому себе (Epist. 111,2). Цицерон понимал Д. (полемизируя с Эпикуром) как отношение, возникающее скорее от природы, чем в силу необходимости: к другу стремятся скорее из приязни (т.е. дружеского расположения: в лат., как и в греч. яз., слово «Д.» - amicitia получила свое название, это специально оговаривается Цицероном, от слова «любовь» - amor), нежели из стремления к удовольствию или пользе. При этом, в отличие от Аристотеля и стоиков, Цицерон стремился к анализу Д. не как идеального союза, свойственного мудрецам, а как реального отношения, возможного, однако, только среди людей честных, доблестных, верных и стойких (De amic. VI,20; XVII,65). Вместе с тем, подобно Аристотелю, Цицерон описывает Д. как совершенное и нравственно-прекрасное отношение; в том, чтобы просить друзей только о нравственно-прекрасном и делать друзьям нравственно-прекрасное, не дожидаясь их просьб, заключен «первый закон дружбы». Цицерон по существу воспроизводит положение Аристотеля о том, что к другу следует относиться, как к самому себе, т.е. любовно, бескорыстно и безусловно; так что истинный друг — это как бы второе Я (XXI,80); Д. основывается на согласии и взаимной благожелательности. Среди «правил Д.», к-рые формулирует Цицерон, такие: быть искренним, доверять, быть равным с нижестоящими по положению или возрасту, благотворительствовать, быть сдержанным и воздерживаться от ссор, в разрыве сохранять достоинство и т.д. Т.о., в античной философии анализ Д. осуществлялся, как правило, посредством принципиального выделения Д. в строгом смысле слова из массы различных форм положительных связей между людьми и ее противопоставления отношениям, основанным на прихоти, вожделении, корысти и тщеславии. Эта же схема воспроизводится при анализе Д. в моралистике позднего Возрождения. М.Монтень, последовательно отличая Д. от отношений родителей и детей, от любви к женщине и любви к мальчикам, а также от расхожего понимания Д. как близкого знакомства или полезной связи, создает образ совершенной Д. как такого рода общения, в котором: а) нет никаких иных расчетов и соображений, кроме самой Д., б) происходит «полное и окончательное слияние воли обоих друзей», так что в) «благодеяние, обязательство, признательность, просьба, благодарность» и т.д. как отношения, связывающие разделенных людей, не имеют какой-либо ценности, г) все душевные побуждения человека чисты и безупречны (Опыты, XXVIII).
В дальнейшем философствовании относительно Д. в общем сохраняется эта понятийная оппозиция Д. как безусловно-бескорыстных отношений — отношениям эгоистическим. Критичность или возвышенность в восприятии Д. зависели от того, какой стороне этой оппозиции придавалось преимущественное значение.
В новоевропейской моральной философии реалистически-критический подход к анализу Д. становится преобладающим (Д.Юм, И.Кант, А.Шопенгауэр, Ф.Ницше).
В целом же проблематика Д. отступает на задний план в связи с тем, что тот опыт межчеловеческих отношений, к-рый рационализировался и обобщался в терминах Д., получает иное, более широкое и абстрактное концептуальное выражение — в понятии морали (ср. Любовь). Вместе с тем происходит более углубленное осмысление Д. в ряду близких ей межчеловеческих личностно значимых и интимных отношений. И тем самым Д. перестает быть одним из важных и особенных предметов в морально-философских рассмотрениях (как это было, по замечанию Шопенгауэра, у древних философов). У романтиков складывается идеал юношеской страстной и беззаветной Д.
В 20 в. Д. становится предметом специального анализа психологии. Со времен Платона (напр., «Лисид», «Пир») в философски возвышенной лит-ре через идею Д. и в терминах Д. нередко обсуждались и проблемы однополой (мужской или женской) любви (напр., М.Фуко). Лит.: Альберони Ф. Дружба и любовь. М.: Прогресс, 1991; Кант И. Метафизика нравов // Кант И. Соч. в 6 т. Т. 4(2) М.: Мысль, 1965. С. 412-417; Кон И.С. Дружба: Эти ко-психологический очерк. Изд. 2-е. М.: Политиздат, 1987; Льюис КС. Любовь [IV Дружба] //Льюис К.С.Любовь, страдание, надежда: Притчи, трактаты. М.: Республика, 1992. С. 230-242; Foucault M. Friendship as a Way of Life // Foucault M. Ethics: Subjectivity and Truth. New York: The New York Press, 1997. P. 135-141. P. Г.Апресян
Источник: Этика. Энциклопедический словарь. М. Гардарики 2001
