ЭСХАТОЛОГИЯ

Найдено 34 определения
Показать: [все] [проще] [сложнее]

Автор: [российский] [зарубежный] Время: [советское] [постсоветское] [современное]

Эсхатология
(последний), учение о последней судьбе мира и человека (de novissimis).

Источник: Философский словарь или краткое объяснение философских и других научных выражений встречающихся в истории философии. 1876

Эсхатология
(от греч. eshatos – последний, конечный) – религиозно-философское учение о конечных судьбах мира и человека.

Источник: Философия логика и методология науки Толковый словарь понятий. 2010 г.

Эсхатология
религиозное учение о конце света, о конечных судьбах человека и мира, Страшном суде и загробном воздаянии за дела людей.

Источник: Философия: словарь основных понятий и тесты по курсу «Философия»

Эсхатология
буквальное значение - «рассуждения о последнем». Эсхатологией называют область религии, повествующую о событиях конца мира и человечества. См. также: А покалипсис.

Источник: Новые религиозные движения.

эсхатология
(от греч. «конец, финал») учение о конечных, «финальных» судьбах мира и человека (о неизбежном «конце света»). Эсхатологическая проблематика характерна для идеалистических, религиозных систем.

Источник: Краткий философский глоссарий

Эсхатология
религиозно-философская концепция, в которой основной стержень, вокруг которого наращиваются ее идеи, - близость грядущего конца света. Э. - это совокупность самых различных учений о неизбежном конце света как Божьей Каре.

Источник: Краткий энциклопедический словарь философских терминов

ЭСХАТОЛОГИЯ
(от греч. eschatos – последний и logos – слово) – учение о «конце света», который непременно должен наступить (согласно христианскому вероучению) недалёком или отдалённом будущем; учение о финальных итогах для отдельных человеческих душ, для всего человечества и мира в целом.

Источник: Культура и межкультурное взаимодействие 2018

Эсхатология
(греч. eschatjs – последний, конечный + logos – слово, наука) – религиозное учение о конечных судьбах мира и человека. Различают индивидуальную эсхатологию как учение о загробной жизни единичной человеческой души и всемирную эсхатологию, т. е. учение о цели космоса и истории и их конце.

Источник: Философия и методология науки (понятия категории проблемы школы направления). Терминологический словарь-справочник 2017

ЭСХАТОЛОГИЯ
учение о последних целях человека, т.е.: 1) относящееся к тому, что должно последовать за нашей собственной смертью (индивидуальная эсхатология); 2) касающееся конца мира, в котором мы живем (коллективная эсхатология). В иудео-христианской традиции эсхатология предстает как Страшный суд, который состоится в конце времен.

Источник: Философский словарь

ЭСХАТОЛОГИЯ
от греч. eschatos последний, конечный и logos - учение) - в христ. догматике учение о последних вещах: о конце мира, о воскресении мертвых, о Страшном суде, о царстве Божием на земле (см. Хилиазм). Различается индивидуальная эсхатология, т.е. учение о загробной жизни единичной человеческой души, и всемирная - учение о цели космоса и истории и их конце.

Источник: Философский энциклопедический словарь

ЭСХАТОЛОГИЯ
религиозное учение о конечных судьбах мира и человека. Эсхатология христианства исходит из того, что эсхатологическое время уже началось с появлением Иисуса Христа, и жизнь продолжается под знаком ожидания второго божественного пришествия и Страшного суда, которые ознаменуют "конец света".
Средневековье в бесчисленных апокрифах и "видениях" создало детализированную картину потустороннего мира.

Источник: История и теория культуры

Эсхатология
греч. eschatos – последний), учение о конечной судьбе мира и человека. Эсхатология рассматривает либо посмертную жизнь отдельного человека, либо жизнь всего человечества после конца света. Христианское учение о загробной жизни касается физической смерти человека, посмертной жизни и состояния человеческой души, воскресения тела и суда над живыми и мертвыми. В отличие от пантеистов и материалистов, христиане верят в продолжение сознательного существования души после смерти.

Источник: Словарь-справочник по философии для студентов лечебного, педиатрического и стоматологического факультетов

ЭСХАТОЛОГИЯ
букв. "учение о конце") – мистическо-религиозное учение о конце мира, о трагической судьбе человечества, о возможности или невозможности спасения. Данные взгляды – существенная характеристика религиозной философии, входящая в догматику христианства. Основные идеи изложены в "Откровении Иоанна Богослова" – части библейского Нового Завета. Главная мысль – о втором пришествии Христа и Страшном суде, где всем праведникам и всем грешникам будет воздано по заслугам. Это и будет означать конец прежнего мира, жуткий апокалипсис, после чего бытие пойдет в новой форме, определенной Богом.

Источник: Философия: конспект лекций и словарь терминов (элементарный курс)

ЭСХАТОЛОГИЯ
(Eschatologie; от греч. eschaton — «последнее» и logos — «учение») — в христианской догматике учение о последних вещах: о конце мира, о воскресении мертвых, о страшном суде, о царстве Божьем на земле (см. Хилиазм).
Р. Althaus. Die letzten Dinge, 1922; J. Taubes. Abendland. E., 1947; K. Löwith. Meaning in History. Chicago; London, 1949, dt. 1953; J. Pieper. Überdas Ende derzeit, 1950; J. Richter. Welt-Ende. Das Problem der E. einst und heute, 1956; R. Bultmann. Gesch. und E., 1958; A. Dempf. Weltordnung u. Heilsgesch., 1958; J. Moltmann. Theologie der Hoffnung, 1964; M. Kehl. E., 1986.

Источник: Философский словарь [Пер. с нем.] Под ред. Г. Шишкоффа. Издательство М. Иностранная литература. 1961

Эсхатология
 (греч. — последний и слово, знание) — религиозное учение о конечных судьбах мира и человечества, о конце света и страшном суде. В основе Э. лежат древн. представления о наличии в природе скрытых действующих сил, борьбе доброго и алого начала, о загробном наказании грешников и награде праведникам. В разлитой .форме идеи Э. встречаются в христианстве (Апокалипсис) и иудаизме. Эсхатологические настроения питались классовыми конфликтами, распространялись особенно широко во время социальных и политических кризисов (Иудея -1 в. л э., Германия — 15— 16 вв., Англия —16—17 вв., Россия — конец 17 — начало 18 в. и т. д.). Э. широко используется церковниками и сектантами и в настоящее время. Для подкрепления Э. совр. богословы используют идеалистически истолковываемые данные естествознания.

Источник: Философский словарь. 1963

Эсхатология
Учение о конце света или конце человечества. Поскольку понятие конечности подразумевает некую цель, то и эсхатология толкуется двояко: с одной стороны, она учит о смерти и конце света; с другой – о страшном суде и воскресении. На практике, однако, эсхатологическими называют исключительно рассуждения религиозного или финалистского характера (Финализм). Небытие ведь лишено собственного смысла. Материалистическая эсхатология, как мы видим это у Лукреция, скорее превращается в антиэсхатологию: во‑первых, потому что вселенная бесконечна («О природе вещей», книга I, 1001), а во‑вторых, потому что ни один мир во вселенной не избежит смерти (там же, книга II, 1144–1174; книга V, 91–125 и 235–415), как и ни одна жизнь в мире (там же, книга III, 417–1094). На спасение надеяться не приходится. Надо работать.

Источник: Философский словарь.

ЭСХАТОЛОГИЯ
греч. eschatos— последний и logos — учение, слово) — религ. учение о конечных судьбах мира и человечества, о конце света и страшном суде. В основе Э. лежат древн. представления о наличии в природе скрытых действующих сил, борьбе доброго и злого начал, о загробном наказании грешников и награде праведникам. В развитой форме Э. присуща иудаизму, христианству, исламу. Эсхатологические настроения распространялись особенно широко во время социальных и политических кризисов (Иудея — 1 в. н. э., Германия — 15—16 вв., Англия — 16—17 вв., Россия—конец 17—начало 18 в. и т. д.). В настоящее время Э. стала одной из ведущих тем религиозной футурологии, к-рая избирательно ассимилирует идеи совр. зап. прогностики об ограниченности прогресса цивилизации, его исторических пределах, грядущих экологической и демографической катастрофах.

Источник: Философский энциклопедический словарь

ЭСХАТОЛОГИЯ
(в переводе с древнегреческого буквально: учение о последнем, конечном) - учение о конечных судьбах мира и человека. Наиболее последовательно эсхатология выражена в религиозных учениях, например в христианстве, которое говорит о неизбежном пришествии страшного суда, наказании грешников и воскрешении праведников. Различают мировую и индивидуальную эсхатологии. Эсхатологические идеи были присуши некоторым философским учениям. Так, древнегреческий философ Эмпедокл в сочинении «О рождении и гибели» писал, что космос, раз возникнув под влиянием любви из первоначальных стихий, рано или поздно, но необходимо сгорит в мировом огне, распадется на первоэлементы под влиянием вражды, и так будет повторяться вечно. Христианский теолог Ориген (III в.) утверждал, что Бог творит вечно, поэтому на смену погибающему в судный день миру приходит другой, подобный же, но более совершенный.

Источник: Краткий философский словарь 2004

Эсхатология
от греч. eschatos — последний, конечный и logos — слово, учение) — религиозное учение о конечных судьбах мира и человека. Обычно различают индивидуальную Э., т. е. учение о загробной жизни единичной человеческой души, и всемирную Э., т. е. учение о цели космоса и истории, об их конце и о том, что зд этим концом последует. В становлении индивидуальной Э. особая роль принадлежит Древнему Египту, а в становлении всемирной Э. — иудаизму, сосредоточенному на мистическом осмыслении истории как разумного процесса, направляемого волей Бога к «грядущему веку». В христианстве индивидуальная Э. становится частью всемирной: наступление «грядущего века» предстает временем воскресения умерших праведников. С наступлением Нового времени функции, мотивы и темы Э. частично перенимаются идеологией утопии.

Источник: Философия. Словарь по обществознанию

ЭСХАТОЛОГИЯ (греч. eschatos -последний, logos — учение)
религ. учение о конечных судьбах мира и человека. Э. уходит своими корнями в др. представления о возникновении и гибели универсума, о скрытой борьбе в природе доброго и злого начал, сил света и тьмы. В развитой форме Э. присуща иудаизму, христианству, исламу. На христ. Э. оказали влияние зороастризм, др.-егип. религия и особенно мессианизм иудаизма. Гл. содержание христ. Э. сводится к представлениям об антихристе, втором пришествии Христа, конце света, страшном суде. Схожие сюжеты получили отражение в Э. ислама. В совр. условиях Э. стала одной из ведущих тем религ. футурологии (К. Ранер, Ю. Мольтман, В. Панненберг, Г. Ваганян). Теологи модернизируют религ. учение (концепции «инструментальности», «несамостоятельности» истории, ее «преодоления»), используя идеи бурж. прогностики об ограниченности история, прогресса, «пределах роста» цивилизации, неизбежности грядущих демогра-фич., экологич. катастроф.

Источник: Атеистический словарь

ЭСХАТОЛОГИЯ
греч. eschatos - последний и logos - учение) - религиозное учение о конце истории и конечной судьбе мира. Впервые Э. получила оформление как стройная система представлений в мессионерской деятельности иудейских пророков. Их пророчества о грядущих исторических событиях должны были иметь значимость для целых регионов. История, при этом, осмысливалась как имеющая конкретную цель, начертанную ей Богом. Христианство унаследовало от ветхозаветных пророков мировую Э. - учение о "новом небе и новой земле". Однако больший уклон в христианстве делается на индивидуальную Э.: после конца истории праведники воскреснут для вечной жизни, а грешники - для вечной смерти. Христианская Э. преодолевает национальную ограниченность Э. иудаизма, с конечной судьбой мира связывается судьба и ответственность не народа (с его малой историей), а каждого конкретного человека (с его индивидуальной жизнью). Во многих христианских течениях (адвентисты, пятидесятники, баптисты) Э. является стержневой основой всего вероучения. К таким эсхатологическим представлениям можно отнести веру в скорое пришествие Христа и наступления на земле тысячелетнего царства, а также веру в армагеддон - последнюю битву между Христом и сатаной.
А.Н. Шуман

Источник: Новейший философский словарь

ЭСХАТОЛОГИЯ

- учение о "последних днях", о "конце света", о финальных итогах для отдельных человеческих душ, всего человечества и мира в целом. "Эсхатология в собственном смысле складывается там, где становится возможным положительное решение личных и вселенских судеб как чего-то абсолютного" (С.Аверинцев). Ею охотно занимались не только теологи, но и религиозные философы. Считая эсхатологическую проблему основной для метафизики, Н.Бердяев писал, что история завершится великой катастрофой и Судом, но ее "конец есть торжество смысла, соединение божественного и человеческого, эсхатологическое завершение экзистенциальной диалектики божественного и человеческого". Вл.Соловьев представил в "Трех разговорах" свой "сценарий" приближения мира к Судному дню, согласно которому мировая империя антихриста вырастет из основных тенденций развития западной цивилизации; христианская культура при этом окажется в конечном счете несостоятельной, но перед лицом грядущего врага христиане смогут, наконец, достойно исповедовать свою веру, мученически пострадать за Христа и примириться между собой. Г.Федотов, однако, отказался признавать, что христианскую культуру постигнет глобальная неудача и высказал надежду, что ее ждет подъем, который будет содействовать духовному возрождению христианства.

Источник: Краткий религиозно-философский словарь

ЭСХАТОЛОГИЯ
совокупность религиозно-философских доктрин о конечной судьбе человека и мира, о «конце истории». Учение о «конце света», детально разработанное в иудаизме и христианстве. Основные темы эсхатологии – конец мира, истории, воскресение мертвых, Страшный суд и связанные с ними проблемы. Аналогичные представления встречаются и в других восточных религиях (ислам и зороастризм), в верованиях первобытных народов, в средиземноморских и ближневосточных культах. Эсхатологические верования проявляются в двух диаметрально противоположных формах. Отличительной их чертой служит различное отношение к времени и истории, Т.н. мифическая эсхатология изображает извечную борьбу между космосом (порядком) и хаосом (беспорядком). Иными словами, она утверждает вечность космоса и возобновляемость истории. Историческая эсхатология, наоборот, ведет отсчет не от мифического «начала мира», а от конкретно датируемых (обозначаемых) событий, которые считаются ключевыми, осевыми в истории. Таким образом, эсхатология это учение о конечных судьбах мира и человека: 1) относящееся к тому, что должно последовать за нашей, собственной смертью (индивидуальная эсхатология); 2) касающееся конца истории и мира, в котором мы живем (коллективная и космическая эсхатология). В иудео-христианской традиции эсхатология предстает как Страшный суд, который состоится в конце времен.

Источник: Евразийская мудрость от а до Я

Эсхатология
(от греч. eschatos — самый последний, крайний и logos — учение)— религ. учение о «конечных днях» человечества и всего мира. Эсхатологические идеи связаны с древнейшими мифологическими представлениями о возникновении и исчезновении мира, в частности с древневавилонскими о погибающей Вселенной и наступлении мирового хаоса. Эти представления послужили идейным источником при разработке Э. иудаизма, вошедшей в Ветхий завет. Учение о конце света было подвергнуто дальнейшей разработке идеологами кумранской общины. Христ. Э. складывалась в период социального и духовного кризиса рабовладельческих общественных отношений Римской империи. Рабы и социально униженные слои об-ва, охваченные чувством отчаяния, ожидали со дня на день прихода новой эры на земле. Эти настроения в фантастической форме получили свое выражение в «Откровении Иоанна», проникнутом неукротимой ненавистью к Риму, предсказаниями скорого конца света, страшного суда, обещаниями царства небесного для истинно верующих и наказания нечестивцев. Когда христианство становится гос. религией Римской империи, то «конец мира» отодвигается его идеологами на неопределенное время. На первый план выдвигается идея воздаяния в загробном мире. Рисуя перед верующими картины страшного суда, церковники запугивают эксплуатируемые массы, стремятся удержать их в повиновении. К описанию ужасов конца света наиболее часто прибегают проповедники таких реакц. христ. орг-ций, как иеговисты и адвентисты и др.

Источник: Карманный словарь атеиста. Политиздат. 1986 г.

ЭСХАТОЛОГИЯ
от греч. последний, конечный и слово, учение), религ. учение о конечных судьбах мира и человека. Следует различать индивидуальную Э., т. е. учение о загробной жизни единичной человеч. души, и всемирную Э., т. е. учение о цели космоса и истории, об их конце и о том, что за этим концом следует. В становлении индивидуальной Э. особая роль принадлежит Др. Египту, а в становлении всемирной Э.- иудаизму, сосредоточенному на мистич. осмыслении истории как разумного процесса, направляемого волей личного бога: руководимая богом история должна преодолеть себя самое в приходе «грядущего мира». Индивидуальная Э. становится частью всемирной Э., ибо наступление «будущего века» окажется сроком для воскресения умерших праведников. Э. христианства выросла на основе Э. иудейского сектантства, освобожденной от нац. чаяний и дополненной мотивами антич., егип. и зороастрийской Э. Она исходила из того, что эсхатологич. время уже началось с выступлением Иисуса «Христа» («Мессии»). При этом в первом его пришествии история оказывается снятой лишь «незримо» и продолжает длиться, хотя под знаком конца; второе пришествие (в качестве судьи живых и мертвых) должно выявить эту незримую реальность. Э. Нового завета выражает себя в многозначных символах и притчах, избегая наглядности; однако ср.-век. сознание в бесчисл. апокрифах и «видениях» создает детализированную картину потустороннего мира. На уровне чувственно-наглядного мифа Э. часто содержит мотивы, общие для различных религий (ислама, католицизма и т. д.). С наступлением эпохи капитализма функции, мотивы и темы Э. отчасти перенимаются идеологией утопии.

Источник: Советский философский словарь

ЭСХАТОЛОГИЯ (от греч. - последний, конечный, учение)

- религ. учение о конечных судьбах мира и человечества, в основе к-рого лежит концепция о нарушении человеком своих обязательств перед Богом (богами) и последующей расплате за это: гибели Вселенной (наступлении мирового хаоса), отделении грешников от праведников, наказании первых в потустороннем мире, воскрешении (спасении) вторых и т.д. Развитую Э. имели религии др.-вавилон., др.-егип., др.-греч., др.-рим., германо-скандинавская, индуизм, зороастризм, иудаизм, элементы к-рых прослеживаются в наиболее разработанной Э. христианства. Начиная с апокалиптич. "Откровения Иоанна" (I в.) богословская мысль на протяжении всей истории христианства развивала разл. мотивы, сюжеты, образы Э. в многочисл. сочинениях, "видениях", апокрифах и т.д., все более детализируя картину конца света и загробного мира. Особый упор на Э. в ср. века делали идеологи утопий, в Новое время ее носителем являлись сектанты (иеговисты, адвентисты и др.), в наши дни - нек-рые спонтанно возникающие на Западе религ. группы (напр., "народный храм" Дж. Джонса в США с его массовыми самоубийствами). Эсхатологич. сюжеты имеются в буддизме (война Шамбалы) и в исламе (конец света, Страшный Суд, ад и рай, во многом схожие с христ. Э.).
Лит.: Старшая Эдда. М.; Л., 1963; Невелева С.Л. Мифология др.-инд. эпоса. М., 1975; Nicholson R.A. Studies in Islamic Mysticism. Camb., 1921; Dowson J. A Classical Dictionary of Hindu Mythology and Religion, Geography, History and Literature. L., 1957; Bultmann R. History and Eschatology. Edin., 1957; Hummel S. Anmerkungen zur Apokalypse des Lamaismus // Archiv Orientalni. Praha, 1958. V. 26. № 2; Sauter G. Einfuhrung in die Eschatologie. Darmstadt, 1986.
Н.Л. Жуковская

Источник: Культурология. XX век. Энциклопедия

ЭСХАТОЛОГИЯ
(греч. eschatos - последний, logos - учение) - религ. учение о конечных судьбах мира и человека, опирающееся на общехрист. учение о втором пришествии Иисуса Христа, страшном суде, конце света. Выражает как неспособность религ. сознания прогнозировать будущее человечества, Земли, Солнечной системы, Вселенной, так и его страх перед природными катастрофами и социальными потрясениями. В отличие от идеологов традиц. православия, чьи эсхатологии. воззрения носили фаталистич. оттенок и нередко выливались в проповедь страха перед будущим и пренебрежения настоящим, в культивирование безразличия к судьбам реального мира, совр. богословы РПЦ избегают таких крайностей и даже осуждают их. Они порицают тех христиан, к-рые, наблюдая катастрофич. последствия нек-рых видов хозяйств. деятельности, принимают их «за признак близкого «конца света» и впадают в соблазн полного презрения к окружающему миру», «в пассивном ожидании скорого пришествия Христова проникаются равнодушием к ближним, к своим житейским делам и ко всем нуждам мира, истолковывая каждое его бедствие в духе возмездия за грехи людей». По утверждению идеологов совр. рус. православия, «такое настроение никак не согласуется с эсхатологическими упованиями церкви»: «не пассивное ожидание «конца истории», а христианская активность должна быть выражением нашей веры в грядущее преображение твари, покорившейся суете, то есть тлению и смерти, не добровольно, а по воле покорившего ее человека» (ЖМП, 1974, N° 4, с. 38). Налицо явная модернизация эсхатологических воззрении традиц. православия. Тем не менее учение о «конце света», как бы оно ни модернизировалось, обесценивает в глазах верующих их реальное земное бытие, лишает их чувства исторического оптимизма.

Источник: Православие. Словарь атеиста. М. Политиздат 1988.— 272 с. ISBN 5-250-00079-7

ЭСХАТОЛОГИЯ
или эшатология, греч. eschatos-последний и logos -учение) - религиозное учение о конечной судьбе мира. Согласно христианской догматике, история человечества складывается из следующих осн. Моментов, к-рые и предопределяют характер христианского толкования нравственности: бог создал человека по своему образу и подобию, дал ему моральный закон и наделил его свободой воли, сделал, следовательно, его ответственным за свои поступки; прародители людей совершили первородный грех, за что на всем роде человеческом лежит проклятие бога; посланный богом на землю Христос искупил вину человечества (Искупление) и тем самым создал возможность будущего «спасения» людей от греха в «царстве божьем» (религиозная форма трактовки общественного идеала), к-рое наступит после «страшного суда», где будут отделены «праведные» от «неправедных». Из этих мифологических представлений делаются выводы, имеющие моральное значение: человек в своей нравственной деятельности должен надеяться не столько на свои собственные силы, сколько на божественную милость (Смирение): высшая моральная санкция состоит якобы в том, что добродетель вознаграждается, а порок наказуется не в земной, а в загробной жизни (Воздаяние); хотя человек свободен, он уже не может не грешить, поскольку он унаследовал первородный грех; самым страшным грехом против бога являются не преступления против морали, а «гордыня» (Гордость), претензии на преодоление греха и достижение морального совершенства. Хотя а толковании отдельных моментов эсхатологического учения в различных направлениях христианства существуют особенности, в целом оно имеет реакционный характер, обезоруживая людей в борьбе с социальным и моральным злом, настраивая их на пассивное ожидание фатальных «предначертаний».

Источник: Словарь по этике

ЭСХАТОЛОГИЯ
(от греч. eschatos - крайний, последний и logos - учение) - религ. учение о «конце света». Корни Э. восходят к смутным космогонич. представлениям первобытных людей о возникновении и гибели мира. Эти представления по-разному перерабатывались в разл. религиях древности. Наиболее развитую систему Э. создало христианство в связи с социальным и духовным кризисом рабовладельч. общества, когда самым разл. слоям общества, охваченным настроениями отчаяния, казалось, что близится «светопреставление». Христ. эсхатологии, идеи вращаются вокруг представлений о «втором пришествии», «антихристе», «воскресении мертвых», «страшном суде». Эти идеи и представления во многом заимствованы из иудейского мессианизма, как учения о «пришествии спасителя-мессии» в «гибнущий» мир. Однако на место присущего офиц. иудаизму представления о торжествующем мессии-победителе христианство развило концепцию «страждущего мессии» (Христа), спасающего людей собств. жертвой (ом. Искупление), но не сразу освобождающего мир от зла: представление об окончат, победе над злом отнесено в христианстве на ««второе пришествие». В христ. Э. явственно прослеживаются две струи: нар. Э., в центре внимания к-рой находится изображение предстоящей гибели всех притеснителей и угнетателей, и церк. Э., в основном занимающаяся описанием признаков «второго пришествия». Первая струя прослеживается особенно отчетливо в «Откровении Иоанна» и апокрифич. «Евангелии Петра», вторая намечается в 24-ой главе «Евангелия от Матфея» и в 13-й - «Евангелия от Марка». Церк. Э. более позднего происхождения. Ее появление было вызвано гл. о. стремлением руководителей общин противодействовать росту нетерпения осн. массы христиан, ожидавших торжества их религии.
В Э. первонач. христианства большую роль играл хилиазм - рожденная отчаянием и надеждой, мстительная и утешительная вера в «тысячелетнее царство» Христа и «мучеников за веру». С появлением и усилением в христианство тенденций к примирению с императорами церковь стала осуждать хилиазм как ересь, хотя он был явственным в признанном церковью «Откровении Иоанна». Эсхатологич. представления использовались церковниками отчасти для поддержания в эксплуатируемых массах ложной надежды на близкое «второе пришествие» и установление справедливости, но гл. о. - для запугивания верующих «антихристом» и «страшным судом» в целях укрепления их приверженности церкви. Такие запугивания ныне особенно в ходу у реакц. сектантских проповедников (см. Адвентисты, Иеговисты).

Источник: Краткий научно-атестический словарь. 1964 г.

ЭСХАТОЛОГИЯ
(греч. eschatos – последний, logos – учение) – учение о конце мира и завершении человеческого существования. Э. – это учение о будущем мира и человека, которое возможно только на пути полного разрушения и исчезновения предыдущего несовершенного бытия. Является неотъемлемой частью религиозных представлений. Философская Э. является во многом рационализацией религиозных эсхатологических образов.
Для религиозной Э. характерны образы Нирваны (буддизм), «конца» и «будущего века» (иудаизм), «Страшного Суда» и «Воскресения» (христианство), «Суда» и Конца мира» (ислам). В христианстве после Первого Пришествия Христа-Искупителя история уже фактически закончилась; во Второе Пришествие Христа-Судии «со славою» история окончательно приходит к концу, после которого будет «новое небо и новая земля».
Эсхатологические идеи получили развитие в европейской философии во многом благодаря «целевой» установке европейского мышления, рассматривающего всё существующее по аналогии с человеческой деятельностью: как находящееся в движении, имеющем начало, направление развития и его конец с последующей оценкой результатов. Основные философские проблемы, решаемые с помощью эсхатологических мыслеобразов: проблема сущности и смысла истории, сущности человека и возможностей его совершенствования, свободы и необходимости, возможности и действительности, ряд этических проблем (проблема счастья, добра и зла, смысла жизни).
Философия истории неотделима от эсхатологических мотивов. Их можно обнаружить прежде всего в концепциях линейного, поступательного развития истории (торжество «Града Небесного» Августина , конец человеческой предыстории, сгорающей в огне революционного пожара в марксизме ). Эсхатологические сюжеты присутствуют и в концепциях технологического детерминизма , где «конец истории» – это разрушение старых ценностей и одновременно – установление эпохи всеобщего благоденствия, полного овладения природными силами. Но одновременно наступает конец движения человеческого духа, погружения человека в призрачный мир желаемого, мир симулякров . Циклические концепции истории также предполагают конец истории как гибель самобытной культуры и зарождение новой культуры (Данилевский, Шпенглер, Тойнби ).
Эсхатологические идеи характерны для религиозно-философских построений, рассматривающих конец истории как конец опыта неудач, конец иллюзий человеческого всемогущества. Крушение мира объективированных человеческих притязаний одновременно является вхождением человека в область слияния материального и духовного, земного и божественного (С. Франк, Н. Бердяев ). Учение о конечных судьбах мира, как правило, связано с особым пониманием судьбы человека. Конец земной жизни означает конец отчужденного бытия, конец ограниченного, смертного, неполного человеческого существования, означает преодоление пропасти между душой и телом. Э. в XX в. находит свое место в литературных утопиях. Эсхатологические мотивы сильны в современном экологическом сознании.

Источник: Краткий философский словарь.

ЭСХАТОЛОГИЯ
учение о конечности мира и человека, о том или ином характере "исхода" мировой истории, наличного бытия. Мифическая и религиозная традиции представляют преимущественно сюжетно-образные, символические варианты Э. (многочисленные варианты мифов о потопе, Апокалипсис, или Откровение Иоанна, Рагнарек скандинавской мифологии и т. п.). Философские учения, включающие эсхатологические мотивы, как правило, опираются на определенный тип мифической или религиозной Э. При этом происходит осмысление символов, образов, персонажей традиционной Э. в соответствии с основополагающими метафизическими, антропологическими и историософскими концепциями. Можно говорить о двух основных типах философской Э. в европейской культурной традиции: первый - Э. в рамках собственно религиозной и мистической философии, органично включенная в общий дискурс религиозно-философского синтеза; второй - имплицируемые эсхатологические мотивы в нерелигиозной теоретической философии, развивающиеся преимущественно в историософских и культурологических концепциях. Примером второго типа могут служить практически все классические схемы исторического процесса, взятого в социальнокультурных параметрах. Наиболее фундаментальная предпосылка Э. в контексте философско-теоретической системы - специфический способ мышления о мире и человеке в рамках оппозиций "абсолютное - иное", "первичное - производное", "подлинное - неподлинное". Сущность или смысл феноменального мира оказываются отнесенными к сфере первичного ноуменального бытия, первореальности (какой бы характер ей ни приписывался - идеальный, материальный, божественно-персональный и т. п.) Т. о. вырабатываются специфические основания Э.· в метафизике - принцип относительной самостоятельности сверхбытия и бытия феноменального мира, не обладающего полнотой и совершенством первореальности; в антропологии - принцип несовершенства человеческой природы, отчуждения идеальной человеческой сущности от реального индивида, дихотомии "духовного" и "материального"; в социально-историческом познании - утверждение принципа историзма. Общая логика, обосновывающая вписанность Э. в классическое философско-теоретическое мышление, представляется следующей: отчуждение - становление через диалектику взаимоотчужденных начал - снятие отчуждения. Следует отметить, что Э. или специфические эсхатологические мотивы отнюдь не сводятся к представлениям о "конце света", вселенском катаклизме, глобальной деструкции. Мотив гибели феноменального сопровождается утверждением неизбежности воссоединения отчужденных начал, формирования, кристаллизации некоего нового вселенского строя, универсального в своих манифестациях, характеризуемых единством как результатом -диалектического становления. В этом смысле не столь важно, каково теоретическое и ценностное предпочтение в рамках конкретной философской системы, т. е. каков конечный итог становления: торжество "Града Небесного" над "Градом Земным" (Августин) либо гармонизирующий синтез абсолютного и конкретного (гегелевская схематика процесса самораскрытия Абсолютного Духа).
В методологическом плане вписанность Э. в социально-философский дискурс означает несколько существенных моментов. Прежде всего, это присущее классической европейской традиции предписывание социально-историческому процессу имманентно-трансцендентной логики, предзаданность цели самого процесса и той или иной стратегии ее достижения. Тем самым достигается двойная цель: с одной стороны, господствующий в классической философии (особенно рационалистической и позитивистской) принцип прогресса становится своего рода аксиомой, неверифицируемой и, следовательно, неопровержимой в пределах данной парадигмы логико-теоретического мышления. С другой стороны, подтверждается фундаментальная идея прогностической непогрешимости рационалистического дискурса, базирующегося на категориальных оппозициях. В конечном счете, фактически все схемы исторического, социально-культурного процесса как эволюции, прогресса, поступательно-линейного развития включают характерные мотивы эсхатологического воззрения на мир и человека. Их важность подтверждается и тем, что попытки преодолеть линейнопрогрессивную схематику истории (к примеру, "цивилизационный подход") не изживают ее эсхатологического параметра: миросистемные концепции относительно замкнутых цивилизаций или "культурно-исторических типов" (Н. Данилевский, К. Леонтьев, О. Шпенглер, А. Тойнби), устраняя проблему Э. в универсальном смысле, придают ей смысл "локальный", когда отдельная цивилизация проходит полный цикл своего существования до разложения и гибели.
Антропологический смысл Э. также обладает определенной двойственностью: с одной стороны, эсхатологические концепции основываются на определении наличного человеческого бытия как неподлинного, неполного, нуждающегося в завершении (как через нравственное возвышение индивида, так и через историческое восхождение к высшему уровню существования человечества); с другой стороны, Э. в христианской культуре способствует утверждению антропоцентризма. Обреченность человечества на преодоление собственной ограниченности представляется центральным пунктом универсального процесса (цикла) мирового становления. В религиозно-философской традиции тварный мир гибнет в смысле своей тварности, но "спасается" в смысле своей причастности высшему порядку божественного космоса; и эта причастность утверждается и раскрывается именно в человеческой социально-культурной созидательной деятельности (трансформирующейся в свободном, но провиденциально гарантированном утверждении церкви как идеального сообщества совершенных личностей, соравного в своем совершенстве и единстве Богу). Классическая рационалистическая метафизика трансформирует этот характерный мотив в соответствии с присущими ей логико-понятийными конструктами: Гегель утверждает возможность полного раскрытия Духа через единство культурно-познавательной и социально-исторической деятельности человека. Фактически, сам момент этого раскрытия имплицитно вводит постулат "конца истории" как преодоления отчужденности феноменального и абсолютного. При этом остается некая принципиальная неразрешимость дальнейшей судьбы человека и мироздания, воплотивших синтетический идеал Универсального разума. Европейская культура выдвигает два основных варианта разрешения этой проблемы: Богочеловечество (религиозная традиция) и сверхчеловечество (натуралистический и технологический эквивалент христианской мистики Богочеловечества). Оба варианта тесно связаны с Э. в своих характеристиках преодоления изначальной ограниченности человеческого существа и существования; Богочеловечество предполагает универсальное снятие отчужденности человека и человеческого мира от космического единства, порождаемого и поддерживаемого творческими силами абсолюта; это совершается за счет индивидуально-социального "обожения" (см."Богочеловечество"). Сверхчеловечество (также связанное с антропологической парадигмой христианства) есть преодоление отчужденности посредством технического, научного овладения природой (потенциально - во вселенском масштабе), с чем связано и изменение самого человека - как в смысле физиологическом, так и в социальном, культурном, этическом, мировоззренческом. Радикальный вариант сверхчеловечества дан Ф. Ницше (индивидуально-нравственные мотивы) и Н. Федоровым (социальнотехнологические и космические мотивы). Э., являясь в целом неотъемлемой частью культуры, в ситуации постсовременности приобретает новые параметры, прежде всего экологические. Эсхатологическая проблема может быть осмыслена вне дискурса "сверхреальность - реальность", но в фокусе самоуничтожения.
Д. В. Пивоваров

Источник: Современный философский словарь

Эсхатология
(Eschatalogy).
Учение о "последних вещах" (погреч. eschata), т.е. о конечной судьбе человека (включая смерть, воскресение, суд и посмертное существование) или мира. Во втором случае эсхатология иногда ограничивается абсолютным концом мира, за исключением того, что обычно не входит в это понятие. Такое ограничение не обусловлено библейским словоупотреблением еврейское выражение be aharit hayyamim (в LXX: en tais eschatais hemerais  "в последние дни") может означать конец существующего порядка вещей и даже загробную жизнь.
Библейская концепция времени не циклична (иначе эсхатология относилась бы лишь к завершенному циклу) и не линейна(иначе она относилась бы к последней точке на линии), а представляет собой "повторяющийся образец", где суд Божий переплетается с искуплением, пока этот образец не проявится в полной мере. Поэтому эсхатология может указывать на исполнение Божьего замысла независимо от того, совпадает ли она с концом мира (или истории), и от того, окончательно ли это исполнение или оно отмечает этап в развитии этого замысла.
Личная эсхатология в ВЗ. В ВЗ выражена вера в призрачное посмертное существование. Но Иисус говорит, что связь людей с Богом подразумевает бессмертие  Бог "не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы" (Лк 20:38). В в.з. времена это признавали далеко не все. Вероятно, в противовес ханаанейскому культу мертвых ВЗ так мало говорит о загробной жизни. Шеол  это подземный мир, где живут тени; их прошлое положение здесь не много значит. Славословия и хвалы Господу, крым так истово предавались набожные израильтяне на земле, не слышны в Шеоле, ибо он не в Его ведении (Пс 87:1012; Ис 38:18). Но иногда в ВЗ звучит голос надежды. В Пс 72 и 138 человек, живущий с Богом, не может лишиться Его и в смерти: "Взойду ли на небо, Ты там; сойду ли в преисподнюю, и там Ты" (Пс 138:8). Хо?я Иов и его друзья отрицают возможность жизни после смерти (Иов 14:1012) и не верят в то, что радости будущего существования могут возместить земные страдания, все же в минуту просветления Иов восклицает, что если не при жизни, то после смерти увидит Бога, Который восставит его из праха (Иов 19:2527).
Мечта о национальном возрождении Израиля была высказана раньше, чем надежда на личное воскресение. Пророку Иезекиилю в видении является долина сухих костей, и Бог вдыхает в них новую жизнь. Это  символ национального возрождения Израиля: "... кости сии весь дом Израилев." (Иез 37:11). Такое же обетование звучит и в Ис 26:19: "Оживут мертвецы Твои, восстанут мертвые тела!" Надежда на личное воскресение впервые выражена в Дан 12:2.
Преследования мучеников при Антиохе Епифане пробудили новые надежды на воскресение. Вера в будущее воскресение (по крайней мере, праведников) характерна для всего ортодоксального иудаизма, не считая саддукеев, охранявших старую религию от фарисеев и их новшеств. Вместе с возникновением нового религиозного пафоса углубляется различие между посмертной судьбой праведников и грешников, раем и геенной.
Мировая эсхатология в ВЗ. День Господень в ранней израильской религии  это день, когда Господь отомстит за себя и свой народ. Возможно, что он ассоциировался с осенним праздником Кущей, когда народ прославлял БогаЦаря. Об этом празднике свидетельствуют псалмы, "поставляющие на царство" (Пс 92,9499); царственное могущество Божье увековечено в творении, дарах плодородия и урожая, милосердии и суде над Израилем и другими народами. Его верховная воля в этих сферах будет полностью явлена, когда Господь придет "судить вселенную по правде" (Пс 95:13; 97:9).
"День Господень" впервые упоминается в Книге пророка Амоса (Ам 5:1820), крый укоряет израильтян в том, что они с таким нетерпением ждут его, ибо день этот принесет не свет и радость (как они думают), а тьму и плач. Поскольку Господь совершенен и праведен, Его вмешательство означает суд над всякой неправдой, особенно среди Его народа, к-ром у были даны исключительные привилегии и возможности познать Его волю.
Псалмопевцы и пророки признавали, что, хотя власть Господа проявлялась во многом, окружавшая их действительность была далеко не идеальной. Даже в Израиле не все осознавали всемогущество Божье. Но когданибудь разница между идеалом и действительностью исчезнет, в день Господень все народы признают Его Царем, и "земля наполнится познанием славы Господа" (Ис 11:9; Авв 2:14). В Зах 14:39 обрисовано будущее богоявление, когда Господа назовут " Царем всей земли ".
Упадок Давидова царства еще сильнее обнажил контраст между идеалом и реальностью. Эта монархия должна была олицетворять Царство Божье на земле, но политический крах, общественная несправедливость и чужеземный гнет лишь подчеркивали их несходство. Чем несовершенней становилось царство Давида, тем яснее вырисовывался образ грядущего Царя, в Котором исполнятся обетования, данные Давиду, и возродится померкшая слава былых времен (Ис 9:67; 11:110; 32:18; Мих 5:24; Ам9:1112; Иер 23:56; 33:1422).
Эти чаяния мессианского Царства и ожидание постоянного наместника Божьего на земле господствуют в еврейской эсхатологии. В некрых пророчествах о будущем веке царь из рода Давидова уступает первенство священству, как в Иез 46:110 и в более поздних кумранских рукописях, где Мессия из рода Давидова подчиняется первосвященнику.
Даниил выразил эсхатологические чаяния другого рода. В Иерусалиме царствует не монарх, а Всевышний, Он правит царством людей, и будущие владыки земли получают власть по Его воле и царствуют до тех пор, пока Он позволяет им. Эпоха языческих империй близится к завершению; на ее обломках Отец небесный установит свое нерушимое Царство. В Дан 7:13 это вечное и вселенское Царство в конце времен отдано в удел "как бы Сыну человеческому", Который ассоциируется, если не сливается со "святыми Всевышнего" (Дан 7:18,22,27).
Н .з. эсхатология. В.з. эсхатология устремлена в будущее, ее лейтмотивы  надежда и обетование. Они звучат и в НЗ, но узловая тема в нем  исполнение обетований в Иисусе Христе, Который своими страстями и воскресением возродил нас "из мертвых к упованию живому" (1Пет 1:3). Христос разрушил смерть и явил "жизнь и нетление через благовестив" (2Тим 1:10).
Проповедь Его, кратко изложенная в Мк 1:15 ("исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие"), говорит об исполнении в.з. пророчества: "...наступило время, чтобы царством овладели святые" (Дан 7:22). В определенном смысле Царство уже присутствовало в служении Иисуса: " Если же Я перстом Божиим изгоняю бесов, то конечно достигло до вас Царствие Божие" (Лк 11:20; ср. Мф 12:28). С другой стороны, оно настанет в будущем. Иисус учил учеников молиться: "...да приидет Царствие Твое..." (Лк 11:2). Царство придет "в силе" (Мк 9:1); оно ассоциируется с воскресением Сына Человеческого, грядущего "с силою многою и славою" (Мк 13:26).
Выражение "Сын Человеческий" постоянно звучит в учении Иисуса о Царстве Божьем, особенно часто  после исповедания Петра в Кесарии Филипповой (Мк 8:29). Оно перекликается с выражением пророка Даниила: "...шел как бы Сын человеческий..." (Дан 7:13). Вслед за пророком Даниилом Иисус иногда называет себя Сыном Человеческим, " грядущим на облаках небесных " (Мк 14:62), но значительно чаще Он цитирует слова пророка Исаии о "рабе Яхве" (Ис 52:1353:12) и говорит, что Сыну Человеческому надлежит пострадать. Это изображение Сына Человеческого в образе раба особенно отчетливо проявляется в том, что Иисус исполняет все, предсказанное в Св. Писании и о том, и о другом. "Как бы Сын человеческий" у Даниила получает власть от Предвечного, Иисус получает ее от Отца. "Святые Всевышнего" получают власть, Иисус делит свою власть с учениками, с "малым стадом" (Лк 12:32; 22:2930). Но прежде Сыну Человеческому надлежит пострадать (Лк 17:25).
Иногда Иисус употребляет слово "жизнь" или "жизнь вечная" ("жизнь будущего века") как синоним "Царства Божьего"; войти в Царство  значит войти в новую жизнь. Тем самым Он соединяет Царство с будущим веком, когда праведники воскреснут к новой жизни.
Согласно учению апостолов, к жизни вечной можно приобщиться здесь и теперь, хотя полнота ее наступит в будущем. Смерть и воскресение Христа знаменуют новый этап в созидании Царства, в к-ром верующие приобщатся к Его воскресшей жизни уже теперь, на земле, в смертном теле. Между воскресением Христовым и Его Вторым пришествием должен пройти неопределенный период времени, когда будущий век частично совпадает с настоящим. Христиане уже живут в этом будущем веке духовно, хотя временно пребывают в " веке сем". Дух Божий предвосхищает воскресение в "веке грядущем".
Этот взгляд называется "осуществившейся эсхатологией". Но осуществившаяся эсхатология НЗ не исключает грядущего эсхатологического конца.
Осуществившаяся эсхатология. Если "последние вещи"  истинная цель эсхатологических упований  проявились в служении, страстях и торжестве Иисуса, они не могут быть абсолютным концом времен, поскольку с тех пор прошло много времени. В НЗ употребляется слово "последний" (eschatos ) (ср. Откр 1:7; 2:8; 22:13). Сам Иисус  надежда Его народа, благословение всех Божьих обетований.
В "последовательной эсхатологии" А. Швейцера Иисус, считающий себя израильским Мессией, понял, что конец не настал, когда Он ожидал его (ср. Мф 10:23), и принял смерть, чтобы насильно осуществить Второе пришествие Сына Человеческого. Поскольку колесо истории не повиновалось Ему и не повернулось, завершая свой последний оборот, Он бросился на него и погиб. Его неудача привела к Его более решительному господству в истории, чем Он мог бы достичь, если бы свершились Его первоначальныечаяния. По Швейцеру, Его миссия была чисто эсхатологической в том смысле, какой придавала этому понятию примитивная апокалиптика той эпохи. Его этическое учение рассчитано на промежуток времени между началом Его проповеди и явлением в силе и славе. Позднее, когда Его смерть уничтожила эсхатологическую ситуацию, вместо того чтобы ее углубить, проповедь Царства уступила место церковному учению.
Эта интерпретация Христовой миссии односторонняя и предвзятая  была реакцией Швейцера на либеральную экзегезу прошлого века.
Позднее Р. Отто и Ч. Додд предложили другую форму понимания осуществившейся эсхатологии. Додд толкует притчи Христовы как вызов, крый слышали Его слушатели в словах о приближении Царства Божьего. Додд считал, что Царство осуществилось в жизни, смерти и воскресении Христа; излагать эти события в правильной перспективе  значит возвещать Благую весть о Царстве Божьем. Второму пришествию предшествовала искупительная миссия Христа, края стала решающим, или эсхатологическим, явлением могущества Божьего, совершающегося для спасения мира. Сосредоточившись на том, что "последние вещи"  в будущем, мы вернулись бы к еврейским апокалиптическим настроениям, крые сводили благовестив Иисуса к "предварительной " работе. (Позднее Додд стал подчеркивать исполнившиеся во Христе обетования Божьи  воплощение определило смысл и цель человеческого существования; в конце истории человечество встретится с Богом во Христе.) И.Иеремиас, многим обязанный Додду, считал, что притчи Христовы  это эсхатология "в процессе реализации" : они возвещают, что исполнились все обетования, и побуждают слушателей оценить личность и миссию Христа.
Ученик Додда, Дж. А.Т. Робинсон, толкует Второе пришествие не как событие будущего, а как миф или символ того, что Христос придет в любви и силе, явив знаки своего присутствия и крестных мук. Судный день происходит каждый день. Робинсон отрицает, что Иисус говорил о своем возвращении с небес на землю. Его изречения были превратно поняты  в ответе первосвященнику (Мк 14:62) Он говорил об оправдании и каре за грехи. Выражение "отныне" (Лк 22:69; Мф 26:64)  Его подлинные слова. Сын Человеческий, осужденный земным судом, будет оправдан на суде Божьем; "отныне" Его суд и искупление столь же неизбежны, как и оправдание.
Вслед за Г. Флоровским Робинсон говорит об эсхатологии, начинающейся после смерти и воскресения Христа. Эта эсхатология открыла новый этап в созидании Царства Божьего, после крого завершится Божий искупительный замысел. Робинсон называет Христово служение "предваряющей эсхатологией ", поскольку в этом служении зримо присутствуют знамения будущего века.
Заключение. Иисус говорит языком ВЗ, но вкладывает в него новый смысл. Вероятно, Он указывал на свой приход на землю, во время крого Он должен прославиться и разделить славу со своим народом, воскрешенным Его Словом. Исполнившиеся обетования названы "упованием славы"  это надежда на то, что Его народ приобщится к славе воскресшего Господа. Его присутствие поддерживает "упование славы" (Кол 1:27), и это упование запечатлено Духом (Еф 1:1314,1821).
Между "уже" исполнившимся и "еще" не исполнившимся обетованием существует известное напряжение, но они необходимы друг другу. Иоанн Богослов говорит, что закланный агнец победил (Откр 5:5), но возмездие и суд предстоят в будущем (Откр 22:12). Если Иисус теперь "увенчан славою и честию", значит, Бог действительно "все покорил под ноги Его" (Евр 2:89). Его ученики уже участвуют в Его воскресшей жизни, а тот, кто отвергает Его, "ужеосужден" (Ин 3:18). Изчетвертого Евангелия явствует, что суд миру совпал со страстями воплощенного Слова (Ин 12:31) и в будущем совершится воскресение к осуждению и воскресение к жизни (Ин 5:29).
Некрые досконально разобранные вопросы библейской экзегезы, как, напр., хронология Второго пришествия и "великой скорби" (Мк 13:19), образ "человека греха" из 2 Фес 2:38 или Тысячелетнее Царство Христа из Откр 20, представляются второстепенными рядом с центральной проблемой н.з. эсхатологического учения. Эсхатология НЗ хорошо сформулирована в 1 Тим: Христос  надежданаша(1:1).
Е Е Bruce (пер. А. К.) Библиография: G.R. BeasieyMurray,7esu.? and the Future and The Coming of God; R.H. Charles,/! Critical History of the Doctrine of a Future Life; O.Cullmann, Christ and Time; C.H.Dodd, The Parables of the Kingdom, The Apostolic Preaching and Its Developments, and The Coming of Christ; J. E. Fison, The Christian Hope; T. F. Glasson, The Second Advent; J. Jereraias, The Parables of Jesus; W. G. Kummel, Promise and Fulfillment; G. E. Ladd, The Presence of the Future; R. Otto, The Kingdom of God and the Son ofMan; H. Ridderbos, The Coming of the Kingdom; J. A. T. Robinson, In the End, God... and Jesus and His Coming; A. Schweitzer, The Quest of the Historical Jesus; E.F. Sutcliffe, The ОТ and the Future Life; G. Vos, The Pauline Eschatology.
См. также: Апокалипсисы; Второе пришествие Христа; Скорби; Тысячелетнее Царство Христа на земле (взгляды на него); Восхищение церкви; Век; Этот век, Век грядущий; Царство Божье, Царство Небесное, Царство Христа; День Христов, Божий, Господень; Последний день, дни; Суд, Осуждение; Судилище; Суд над народами; Израиль и пророчество.

Источник: Теологический энциклопедический словарь

ЭСХАТОЛОГИЯ
от греч. ??????? – последний, конечный и ????? – слово, учение) – в религ. мировоззренч. системах – учение о конечных судьбах мира и человека. Следует различать индивидуальную Э., т.е. учение о загробной жизни единичной человеч. души, и всемирную Э., т.е. учение о цели космоса и истории, об исчерпании ими своего смысла, об их конце и о том, что за этим концом последует. В религ. и филос. учениях, исходящих из циклич. концепции мировых процессов (напр., брахманистские и пифагорейско-стоич. доктрины вечного возвращения и мирового года), об Э. можно говорить лишь в несобств. смысле, ибо сама идея вечного круговорота исключает что-либо конечное: у мироздания нет ни цели, ни абс. конца; всемирные катастрофы, ритмически уничтожающие космос, лишь расчищают место для следующего. Натуралистич.-гилозоистская мистика, охотно интерпретирующая космос как биологич. организм, естественно представляет смену одряхлевшего космич. тела молодым (учение о периодич. мировом пожаре, о вселенском огне, "мерою возгорающемся и мерою угасающем" – Гераклит, frg. В 30). Поскольку центр. формула древнего умозрения гласит "единое и все", то ритм бытия интерпретируется как смена "выдоха" – перехода "Единого" во "Все" как свое инобытие – "вдохом", т.е. возвращением Всего в самобытие Единого (ср. неоплатонич. триаду "пребывание" – "выступание" – "возвращение", инд. доктрины о возникновении мира из самосущего атмана и возвращении этого мира к своему первоначалу в результате "всеобщей погибели"; см., напр., "Упанишады", М., 1967, с. 39 и 140–41). Хотя апокалиптич. картины мировых катастроф изображаются в ярких тонах (ср. знаменитое "Прорицание вельвы" в "Старшей Эдде"), дело идет не о необратимом исполнении мирового смысла, а лишь о смене циклов. Индивидуальная Э. также легко подчиняется закону вечного круговорота: для мировоззренч. стиля язычества крайне характерны представления о могиле как материнском лоне Земли, подлинной матери всех детей, поэтому смерть и погребение тождественны зачатию, возвращающему покойника обратно в земную жизнь, и языч. погребальные обряды охотно воспринимают в себя сексуальную символику (ср. A. Dieterich, Mutter Erde. Ein Versuch ?ber Volksreligion, Lpz., 1905). У ряда первобытных народов распространена вера в то, что умерший снова приходит на землю в теле новорожденного из своего рода (напр., своего внука); на высоких уровнях культуры эта вера принимает форму филос. теории переселения душ (напр., в буддизме, у орфиков, в пифагореизме, неоплатонизме, в мистич. учениях хасидизма и т.п.). Эти древние мотивы возрождаются в учении Шопенгауэра о неразрушимости волевой сердцевины нашего "Я", после каждой смерти продуцирующей новую жизнь, и в мифологеме вечного возвращения у Ницше. Под знаком блуждания от одного воплощения к другому, перед темной и безличной всезачинающей и всепоглощающей бездной могильного лона грани между "Я" и "не-Я" стираются: "Ту грудь, что некогда питала его, он сжимает, охваченный страстью. В том лоне, что некогда породило его, он предается наслаждению. Та, что была ему матерью, – снова жена; та, что жена, – снова мать... Так в круговороте бытия... блуждает человек..." ("Упанишады", с. 228). Этот непрерывный цикл переселения души, не разрешающийся в к.-л. окончат. и бесповоротное решение ее судеб (по терминологии орфиков, "колесо рождения"), может восприниматься как невыносимая безнадежность (ср. там же, с. 134). Так возникает характерная для буддизма мысль, что душа может прорвать круг перерождений, лишь угасив себя самое (ср. учение Шопенгауэра о сознат. преодолении воли к жизни). Только такой исход странствий души может быть окончательным и абсолютным: хотя в буддизме махаяны развиваются представления о райских и адских пространствах для душ (ср. особенно доктрину о "чистой земле" у адептов Будды Амитабы в Китае и Японии), эти решения судьбы души не изымают ее из-под власти "закона кармы". Последнее может сделать только нирвана, к-рая и оказывается единственно возможным абс. спасением. Э. в собств. смысле складывается там, где становится возможным позитивное решение личных и вселенских судеб как чего-то абсолютного. Особая роль в становлении индивидуальной Э. принадлежит древнему Египту, а в становлении всемирной Э. – иудаизму. Древнеегип. мысль, напряженно работавшая над проблемой смерти и личного бессмертия (одновременно эти же проблемы ставятся в вавилонском эпосе о Гильгамеше, относимом к 22 в. до н.э.), поняла загробную жизнь как положит. бытие, по своей конкретной наполненности не уступающее земной жизни (ср. потусторонние поля Иару с их чудесным плодородием), однако в отличие от нее стоящее под знаком окончат. стабильности и потому неизмеримо более важное. Жизнь во времени должна служить только приготовлением к жизни в вечности. Бесповоротное определение судеб души ("ка", т.е. бестелесно-телесного двойника) осмысляется в морально-религ. плане как суд над ней перед престолом загробного бога и царя Осириса: человек должен принести отчет за свою жизнь, а его сердце сравнивается на весах с Правдой; осужденного пожирает чудище Амама, т.е. "Пожирательница" (ср. идею "пасти Ада" в христ. Э. и иконографии), а оправданный навеки водворяется в местах покоя блаженных, став ипостасью Осириса. Загробный суд своей нелицеприятностью должен был восполнить все дисгармонии земной жизни, в том числе и социальные: "нет там разницы между бедным и богатым" (см. М. Э. Матье, Древнеегип. мифы, М.–Л., 1956, с. 62). Параллельно с этич. пафосом веры в праведный суд развивается интерес к возможности обеспечить себе желат. судьбу на том свете посредством магич. обрядов или правильной информации о том, что ждет умершего (знаменитые "Книги мертвых" и др.). По др. пути идет мышление иудаизма, сосредоточенное не на судьбах индивида, а на судьбах Израиля и мира, на мистич. осмыслении всечеловеч. и всемирной истории как разумного процесса, полагаемого и направляемого волей личного бога. Историч. катастрофы, постигающие иудейский народ (вавилонское пленение 586 до н.э., разрушение Иерусалима римлянами в 70, подавление восстания Бар-Кохбы и кровавые репрессии против иудаизма в 135), усиливают интерес к Э.; руководимая богом история должна трансцендировать себя самое в приходе "нового неба и новой земли" (Исайя, 65, 17), в наступлении "будущего века" (?wlm hb? – талмудич. термин, вошедший в формулу христ. символа веры: "чаю... жизни будущего века"). Отступающая на задний план индивидуальная Э. становится составной частью всемирной Э., ибо наступление "будущего века" окажется сроком для воскресения прежде умерших праведников (вера в такое воскресение защищается фарисеями против саддукеев и окончат. торжествует в первые века н.э.). Вобрав в себя традицию параллельно развивавшегося мистич. осмысления истории в зороастризме, иудаизм интерпретирует эсхатологич. время как окончат. разделение добра и зла, победу первого над вторым (ср. И. Д. Амусин, Рукописи Мертвого моря, 1960, с. 117). В качестве решения всех споров, исполнения всех обещаний и осуществления мирового смысла эсхатологич. время именуется в послебиблейской еврейской лит-ре просто "Концом" (qz); центр тяжести решительно перемещается из настоящего в будущее. Господином и свершителем "Конца" будет бог, но также и его человечески-сверхчеловеч. посланник и "помазанник" (m?jh, в греч. произношении "Мессия", в греч. переводе "Христос"), к-рый положит конец временам "омрачения", соберет рассеянный еврейский народ, "заставит расцвести почиющих в земле" (талмудич. формула, см. Pirge R. Eliezer, 32, 61) и соединит в себе достоинство царя и первосвященника. Трагич. крушение евр. цивилизации в Испании после "Реконкисты" в 15 в. стимулировало парадоксалистское учение о том, что Мессия придет лишь после предельного обострения бедствий (т.н. "родовые муки прихода Мессии"), так что к историч. процессу следует относиться по формуле "чем хуже, тем лучше" (в легендах хасидов чудотворцы-цадики, своей теургич. властью избавляющие людей от бед, нередко получают упрек, что этим они отдаляют приход Мессии). Э. христианства выросла на основе Э. иудейского сектантства, освобожденной от нац.-политич. чаяний и обогащенной мотивами антич., егип. и зороастрийских эсхатологич. доктрин (особую роль в ее подготовке сыграла Э. позднеантич. синкретизма, развивавшаяся в пограничной сфере между иудаизмом, ближневост. и греко-рим. язычеством и выразившаяся в т.н. Сивиллиных книгах, 4-й эклоге Вергилия, т.н. герметич. текстах). Исходной точкой новой веры был тезис, согласно к-рому прорыв мессианского "Конца" уже начался с выступлением Иисуса "Христа" (т.е. "Мессии"), к-рый пришел "в последние времена" (1 посл. ап. Петра, 1, 20) и "победил мир" (Еванг. от Иоанна, 16, 33). Поскольку, однако, эмпирич. реальность истории продолжала существовать, образ "Конца" был с самого начала подвергнут удвоению. Мессия первый раз приходит "в образе раба", как учитель, исцелитель и искупитель, причем отказывается "судить людей" (Еванг. от Матф., 18, 11), второй раз он придет "со славою судить живых и мертвых" (текст Никейско-Константинопольского символа веры). В первом пришествии история оказывается снятой лишь "незримо", лишь для веры верующих: она продолжает длиться, но уже под знаком конца (ср. Апокалипсис, 22, 11–12); второе пришествие должно выявить эту незримую реальность. Эсхатологич. свершение перемещается во внутр. мир человека ("царство божие внутри вас"), однако через доктрину о втором пришествии сохраняется и для внешнего мира. При этом первое и второе пришествия выражают полярное соотношение двух атрибутов божества – милосердия и судящей справедливости, парадоксальным сосущест- вованием к-рых много занимается и Талмуд (ср. Exod R., Schemot III, 6 и др.). Эта сложная Э. Нового завета могла выразить себя лишь в многозначных притчах и символах, избегая наглядной детализации. Однако ср.-век. сознание в бесчисл. апокрифах создает детализированную картину потустороннего мира (ср. визант. апокриф "Хождение Богородицы по мукам", необычайно популярный и на Руси). В этом за ср.-век. христианством следует ислам, раскрашивающий свою Э. в яркие тона вост. сказки. На уровне чувств.-наглядного мифа топика Э. часто оказывается интерконфессиональной (напр., гурии исламского рая аналогичны апсарам буддизма махаяны, исламские представления оказывают влияние на зап.-европ. Э. зрелого средневековья, ср. Р. М. Asin, La escatologia musulmana en la "Divina Comedia", Md, 1919): перед нами течения народной фантазии, пересекавшие все вероисповедные и этнич. границы. Однако в связи с рецепцией мотивов егип. и греко-рим. индивидуальной Э. (напр., мотив взвешивания Осирисом сердца умершего перешел в мотив такого же взвешивания перед лицом архангела Михаила) перед ср.-век. Э. возникла проблема согласования этих мотивов с библейской всемирной Э. Если судьба каждой отд. души решается ее "взвешиванием" на весах Михаила и водворением в Раю или в Аду, мотиву всеобщего воскресения и суда над человечеством в "судный день" конца мира угрожает опасность потерять смысл. Наиболее распространенное решение этой проблемы (известное по "Божеств. Комедии" Данте, но возникшее много раньше) исходило из того, что радости рая и муки ада переживаются душами, разлученными с телом, лишь в предварении и получат свою окончат. полноту лишь после телесного воскресения и Страшного Суда. Этим самым индивидуальная Э. оказывалась расслоившейся уже не на два, а на три момента: если 1) праведник уже в земной жизни через свою встречу с явившим себя Христом сокровенно имеет эсхатологич. "новую жизнь", а 2) после смерти получает в раю "вечную жизнь", то оба эти события вещественно реализуются лишь в 3) завершающем событии воскресения и просветления его плоти на исходе мира. Последнее часто интерпретировалось мистикой как восстановление в первозданном совершенстве всего сотворенного универсума: человек как микрокосм и посредник между природой и богом (ср. L. Thunberg, Microcosm and mediator: The theological anthropology of Maximus the Confessor, Lund, 1965) преодолевает свою расколотость на два пола (древний мотив, известный по "Пиру" Платона), затем перебарывает расколотость мира на земное и ангельское бытие, претворяя землю в рай, затем примиряет в своей сущности чувственное и умопостигаемое и кончает тем, что, воссоединив в себе самом универсум, через любовь отдает его богу и тем исполняет цель бытия. Представления о претворении и "об?жении" плоти особенно характерны для визант. мистики (Ареопагитики, Максим Исповедник, исихасты; см. также Православие); на Западе они наиболее ярко представлены в неортодоксальной Э. Иоанна Скота Эриугены (ср. А. Бриллиантов, Влияние вост. богословия на западное в произв. Иоанна Скота Эригены, СПБ, 1898, с. 407– 414). Идея "апокатастасиса", т.е. всеобъемлющего просветления и возвращения к первозданному состоянию благости, была доведена Оригеном до крайних выводов о необходимом спасении всех согрешивших индивидов, включая Сатану, и, след., о временном характере мук геенны, сохраняющих лишь очистительно-педагогич., но не собственно карательное назначение. Этот крайний оптимизм противоречил как христ. убежденности в окончат. характере эсхатологич. приговоров, так и теистич. вере в свободу воли (ибо для того чтобы постулировать необходимое спасение души, надо отказать ей в свободе произвольно отвергнуть милость бога и тем увековечить свое осуждение). Поэтому учение Оригена об "апокатастасисе" было признано еретическим на V Вселенском соборе в 553 (см. "Деяния Вселенских Соборов", Казань, 1875, с. 463), однако оно находило отголоски в истории христ. мысли от Григория Нисского и Эриугены вплоть до теологии 20 в. (ср. нашумевшую книгу Дж. ?апини "Дьявол" – "Il diavolo", Firenze, 1953). Однако само представление о месте временных очистит. мук, характерное для антич. Э. (ср. 6 книгу "Энеиды" Вергилия), было удержано в католич. теологии параллельно с представлением об аде как месте вечных мук; это зап.-христ. учение о чистилище было отвергнуто православием (впрочем, и визант. традиция знает временные мучения, испытания и странствия разлученной с телом души в виде т.н. "мытарств"). В целом православная Э. сравнительно с католической менее догматически фиксирована и в большей степени выражает себя в многозначной символике церк. поэзии, иконографии и обрядности, что позволяет совр. конфессиональным интерпретаторам православия оставлять дверь приоткрытой для доктрины апокатастасиса (С. Булгаков). В религ. учениях позднеср.-век. хилиазма, выразивших чаяния социальной справедливости и ознаменовавших собой наступление глубоких сдвигов в жизни Европы (Иоахим Флорский, Мюнцер и др.), происходит перенесение интереса от индивидуальной Э. к Э. всемирной. Это характерно и для новейшей религ. философии, поскольку одним из гл. шансов совр. христианства является истолкование кризисных процессов актуальной истории в смысле исполнения эсхатологич. "сроков". Диалог Вл. Соловьева "Под пальмами. Три разговора..." (1899–1900), написанный накануне бурного 20 в., открыл длинный ряд подобных истолкований. Э. как самотрансцендирование ускорившегося хода истории – одна из ведущих тем совр. религ.-мистич. мысли. Лит.: Кулаковский Ю. ?., Смерть и бессмертие в представлениях древних греков, К., 1899; Давыденко В. Ф., Святоотеческое учение о душе человека, X., 1909; Зелинский Ф. Ф., Первое светопреставление, в его кн.: Из жизни идей, 3 изд., т. 1, П., 1916, с. 185–236; его же, Гомер – Вергилий – Данте, там же, т. 4, вып. 1, П., 1922, с. 58–79; Машкин ?. ?., Э. и мессианизм в последний период Рим. республики, "ИАН СССР. Сер. ист. и филос.", 1946, т. 3, No 5; Diеtеriсh ?., Nekyia. Beitr?ge zur Erkl?rung der neuentdeckten Petrusapokalypse, Lpz., 1893; Maass E., Orpheus. Untersuchungen zur griechischen, r?mischen, altchristlichen Jenseitsdichtung und Religion, M?nch., 1895; Rohde E., Psyche. Seelencult und Unsterblichkeitsglaube der Griechen, 2 Aufl., Freiburg, 1898; Vasiliev ?. ?., Medieval ideas of the end of the world: West and East, "Byzantion", 1944, v. 16, p. 462–502; Budge E. A. W., The book of the Dead, N. Y., 1951; Bultmann R., History and eschatology, Edin., 1957. С. Аверинцев. Москва.

Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.

ЭСХАТОЛОГИЯ
в религиозных мировоззренческих системах учение о конечных судьбах человеческой личности и всего сущего в «вечности», т. е. в самой дефинитивной перспективе за пределами истории, биографии, вообще «этого» мира. Следует различать индивидуальную эсхатологию, т. е. учение о посмертных судьбах единичной человеческой души, и универсальную эсхатологию, т. е. учение о цели и назначении космической и человеческой истории, об исчерпании ими своего смысла, об их конце и о том, что за этим концом последует. Индивидуальная эсхатология обычно более или менее существенно соотнесена с универсальной, но степень и модальность этого соотнесения в различных системах весьма различны; разнообразна и степень внимания к эсхатологической проблематике в целом, то оттесняемой на периферию и резервируемой для закрытых мистериальных сообществ как предмет наставления «посвященных», как в классическом греческом язычестве, то выходящей в самый центр предлагаемого всем вероучения, как в христианстве.
Представление о том, что «душа» или «дух» человека имеют какое-то бытие после смерти, то ли прохода одну инкарнацию за другой, то ли влача ущербное даже в сравнении с этой жизнью призрачное существование в каком-то локусе вроде греческого аида или еврейского шеола, распространено у самых разных народов, в самых разных цивилизациях и социокультурных контекстах, вплоть до парамифологии современности (спиритизм, рассказы о привидениях и т. п.). Но подобного рода мотивы сами по себе еще не составляют достаточного признака индивидуальной эсхатологии. В мифологических, религиозных и мистических учениях, более или менее принципиально ориентированных на циклическую парадигму мировых процессов (от задающих тон мифу ритуалов сельскохозяйственного цикла до вполне сознательно артикулированных брахманистских и пифагорейско-стоических доктрин мирового года и вечного возвращения), об эсхатологии вообще можно говорить лишь в несобственном смысле, ибо сама идея вечного круговорота исключает что-либо окончательное; у мироздания нет ни осмысливающей цели, ни абсолютного конца, и всемирные катастрофы, ритмически уничтожающие космос, лишь расчищают место для последующего. Натуралистически-гилозоистская интерпретация космоса в мифе и учении, охотно представляющая его как биологический организм, говорит о смене одряхлевшего мирового тела молодым. Сюда же относится учение о периодическом вселенском пожаре, «мерою возгорающемся и мерою угасающем» (Гераклит, В 30). Поскольку центральная формула архаической мысли в ее греческой философской артикуляции (для которой нетрудно найти аналоги и в других религиях) гласит «единое и все», то ритм бытия интерпретируется в мифах и доктринах как смена «выдоха», т. е. перехода «единого» во «все» как свое инобытие — «вдохом», т. е. возвращением «всего» в самобытие «единого»: в качестве примеров можно назвать неоплатоническую триаду «пребывание» — «выступание» — «возвращение», индийские доктрины о возникновении мира из самосущего атмана и катастрофическом возвращении мира к своему первоначалу, и т. п. Хотя картины мировых катастроф изображаются порой в весьма ярких тонах — примером может служить «Прорицание вельвы» в «Старшей Эдде», рисующее гибель богов, — речь идет не о необратимом исполнении мирового смысла, а лишь о смене циклов.
Индивидуальная эсхатология также легко растворяется в вечном круговороте: для разных типов языческой мысли крайне характерны представления о могиле как материнском лоне Земли, подлинной матери всех детей, в силу чего смерть и погребение предстают тождественными зачатию и возвращающими покойника обратно в земную жизнь; погребальные обряды охотно воспринимают в себя сексуальную символику. На первобытных стадиях культуры была распространена вера в то, что умерший возвращается на землю в теле новорожденного из своего рода (напр., своего внука); затем эта вера оформляется в религиозно-философские доктрины о переселении душ (напр., в буддизме, у орфиков, в пифагореизме, каббалистике и т. п.). Эти древние мотивы переосмысляются в учении Шопенгауэра о неразрушимой волевой сердцевине нашего «я», после каждой смерти продуцирующей новую жизнь, в мифологеме вечного возвращения у Ницше, не говоря уже о темах оккультизма Нового и Новейшего времени. Под знаком блуждания от одного воплощения (с другому грани между «я» и «не-я» стираются, что создает ситуацию некоего всеобщего инцеста. «Ту грудь, что некогда питала его, он сжимает, охваченный страстью. В том лоне, что некогда породило его, он предается наслаждению. ...Так в круговороте бытия... блуждает человек» (Упанишады. М-, 1967, с. 228). Этот непрерывный цикл переселений души, не разрешающийся в какое-либо окончательное решение ее судеб (по терминологии орфиков, «колесо рождения») может восприниматься как невыносимая безнадежность. Отсюда возникаетосновоположнаядлябуддизмамысль, что душа может прорвать порочный круг перерождений, лишь угасив себя самое (ср. учение Шопенгауэра о сознательном преодолении воли к жизни). Только такой исход может быть окончательным и абсолютным; хотя в буддизме махаяны развиваются представления о райских и адских пространствах для душ, эти решения судьбы души не изымают ее из-под власти «закона кармы». Последнее может сделать только нирвана, которая и оказывается единственно возможным окончательным, абсолютным избавлением.
Эсхатология в собственном смысле развивается там, где становится мыслимым содержательное решение личных и вселенских судеб в некоей абсолютной перспективе. Особая роль в разработке влиятельной традиции индивидуальной эсхатологии принадлежит древнему Египту, а в создании парадигмы всемирной эсхатологии — древнему Израилю и затем иудаизму Древнеегипетская мысль, напряженно работавшая над проблемой смерти и личного бессмертия, поняла загробную жизнь как положительное бытие, по своей конкретной наполненности никак не уступающее земной жизни, однако в отличие от нее стоящее под знаком окончательной стабильности и потому несравнимо более важное. Жизнь во времени должна служить только приготовлением к жизни в вечности. Бесповоротное решение судеб души («ка», бестелесно-телесного двойника) осмысляется в плане морально-религиозном как суд над ней перед престолом загробного бога Осириса: человек должен принести отчет за всю свою жизнь, а его сердце взвешивается на весах вместе с «правдой» как эталоном. Осужденного пожирает особое чудище (ср. образ «пасти Ада» в символическом языке христианской эсхатологии), а оправданный навеки водворяется в местах покоя блаженных, соединившись и слившись с Осирисом (ср. христианскую формулу «успение во Христе»). Загробный мир своей нелицеприятностью восполняет все дисгармонии земной жизни: «нет там различия между бедным и богатым». Параллельно с моральной акцентировкой веры в праведный суд развивается интерес к возможностям обеспечить свою судьбу на том свете при помощи обрядов или правильного знания о том, что ждет умершего, как ему вести себя, как отвечать на вопросы и т. п. («книги мертвых», имеющие параллели, напр., в тибетской традиции).
По другому пути идет библейское мышление, сосредоточенное не на судьбах индивида, а на судьбах «народа Божия» и всего человечества, на религиозном осмыслении всемирной истории как процесса, направляемого личной волей единого Бога. Исторические катастрофы, постигающие иудейский народ (т. н. вавилонское пленение 586 до н. э., разрушение Иерусалима римлянами в 70, подавление восстания Бар-Кохбы и кровавые репрессии против веры иудеев при Адриане), усиливают интерес к эсхатологии; предустановленная свыше история должна трансцендировать себя самое в приходе «нового неба и новой земли» (Исайя 65,17), в наступлении «будущего века» (этот термин, характерный для иудейской апокалиптики, вошел в формулу христианского Символа веры: «чаю... жизни будущего века»). Артикулируемая позже индивидуальная эсхатология до конца вписывается в контекст эсхатологии всемирной, ибо наступление «будущего века» окажется временем воскресения прежде умерших праведников, которые получат «долю в будущем веке». Вобрав в себя традиции развивавшегося параллельно библейскому мировоззрению осмысления истории в зороастризме, послебиблейская апокалиптика кумрано-ессейского типа интерпретирует эсхатологическое время как окончательное разделение между добром и злом и победу первого над вторым (ср. Амусин И. Д. Рукописи Мертвого моря. Л., 1960, с. 117). В качестве решения всех споров людей и духов, исполнения всех обещаний Бога и осуществления смысла всего сущего эсхатологическое время именуется в еврейской религиозной литературе просто «концом»; центр тяжести решительно перемещается из настоящего в будущее. Господином и Совершителем «конца» будет Бог, но также и его человечески-сверхчеловеческий посланец и «помазанник» (msjh, в грецизированном арамейском выговоре «Мессия», в греческом переводе «Христос»); он положит конец временам «омрачения», соберет рассеянный по лицу земли «народ Божий», «заставит расцвести почиющих в земле» (Pifge R., Eliezer 32, 61) и соединит в себе достоинство царя и первосвященника. Трагическое крушение еврейской цивилизации в Испании после т. н. реконкисты и другие катастрофы европейского еврейства стимулировали актуализацию парадоксалистского учения о том, что Мессия придет лишь после предельного обострения бедствий (т. н. «родовые муки прихода Мессии»), так что к историческому процессу следует относиться по формуле «чем хуже, тем лучше»; напр., в легендах хасидов чудотворцы («цадики»), своей теургической властью избавляющие людей от бед, нередко получают упрек, что этим они отдаляют приход Мессии.
Христианская эсхатология выросла на основе библейски-мессианского, динамического понимания движущейся к концу священной истории, которое оказалось выведено из этнополитическото контекста «народа Божьего по плоти» к горизонтам «вселенским», всечеловеческим, и обогащено мотивами эллинистического межкультурного синтеза (характерно значение для раннего христианства пророчеств о мировом обновлении в таких греческих и латинских текстах, как т. н. Сивиллины книги или 4-я эклога Вергилия). Исходной точкой новой веры было убеждение первых христианских «благовестников», согласно которому эсхатологическое свершение существенным образом уже началось, поскольку Иисус Христос (т. е. Мессия) пришел в «последние времена» (1 поел. Ап. Петра, 1,20) и «победил мир» (Еванг. от Ио., 16, 33). Однако образ эсхатона оказался с самого начала подвергнут удвоению. Христос в первый раз приходил «в образе раба», чтобы учить, исцелять и своими страданиями искупить, а не судить людей (Еванг. от Матф. 18, 11); второе пришествие Христа будет «со славою», для окончательного суда о живых и мертвых (ср. текст Никейско-Константинополъского символа веры). В первом пришествии история оказалась преодоленной лишь незримо, для веры верующих, эмпирически продолжая идти дальше, хотя уже под знаком конца. В конце Апокалипсиса, последней и самой эсхатологической книги новозаветного канона, сказано: «Неправедный пусть еще делает неправду; нечистый пусть еще сквернится; праведный да творит правду еще, и святый да освящается еще. Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною...» (Откр. Иоанна 22,11— 12). Только второму пришествию предстоит выявить сокровенную реальность первого, но оно должно наступить неожиданно, в сроки, о которых верующим воспрещаются догадки и домыслы, застигая людей в рутине их каждодневного поведения (побудительный импульс к тому, чтобы вносить строгость к себе именно в эту рутину). В силу этого императив эсхатологии заметно интериоризируется, как бы переносится в духовный мир человека и его религиозно-мотивированные отношения с другими людьми («Царство Божие внутри вас».— Лук. 17,21 — слова, которые в греческом оригинале и с учетом семитского лексического субстрата можно понять и «между вами», в праведности вашего межличностного общения); однако через учение о втором пришествии сохраняется и значимость всеобщей, всемирной эсхатологии. При этом первое и второе пришествия Христа выражают полярное соотношения двух свойств Бога — милосердия и судящей справедливости (ср. символику правой и левой руки, напр., в Евангелии от Матфея 25, 33 слл.).
Эта сложная эсхатология Нового Завета могла выражать себя лишь в многозначных притчах и символах, избегая чрезмерной наглядности. Однако средневековое христианство в бесчисленных апокрифах, легендах и видениях творит детализированную картину потустороннего мира (ср. византийский апокриф «Хождение Богородицы по мукам», очень популярный и на Руси). На уровне чувственно-представимого мифа топика эсхатологии часто оказывается de facto интеррелигиозной (напр., исламские представления косвенно влияют на образность «Божественной комедии» Данте, гурии исламского рая аналогичны апсарам буддизма и т. п.); течения народного мифотворчества пересекают все вероисповедные и этнические границы. В христианстве происходит рецепция мотивов индивидуальной эсхатологии египетского и греко-римского происхождения (напр., мотив взвешивания Осирисом сердца умершего был переработан в мотив такого же взвешивания перед лицом архангела Михаила). Аналогичные процессы заметны в области более умственной, где античное понятие «бессмертия души» теснит артикулированное в христианском Символе веры понятие «воскресения мертвых». Тем острее становится проблема согласования подобных мотивов с библейской и начально-христианской всечеловеческой эсхатологией. Если судьба каждой отдельной души решается ее взвешиванием на весах Михаила и водворением ее в раю или в аду, неясно место мотива всеобщего воскресения и суда над человечеством в контексте конца мира. Наиболее распространенное решение этой проблемы (известное по «Божественной комедии», но возникшее много ранее) исходило из того, что радости рая и муки ада переживаются душами, разлученными с телами, лишь в предварении, чтобы получить свою дефинитивную полноту после телесного воскресения и Страшного Суда. Этим самым индивидуальная эсхатология совмещала уже не два, а три логически различимых момента: если праведник 1) уже в земной жизни через свою духовную встречу с явившим Себя Христом сокровенно имеет эсхатологическую «новую жизнь», а 2) после смерти получает в раю «вечную жизнь», то оба эти события полностью реализуются лишь в 3) завершающем событии воскресения и просветления его плоти на исходе мира.
Последнее часто интерпретировалось мистикой как восстановление в первозданном совершенстве всего сотворенного универсума: человек как микрокосм и посредник между природой и Богом (см.: Thunberg L. Microcosm and Mediator: The Theological Anthropology of Maximus the Confessor. Lund, 1965) преодолевает свою расколотость на два пола (древний мотив, известный по «Пиру» Платона), затем перебарывает расколотость мира на бытие земное и ангельское, претворяя землю в рай, затем примиряет в своей сущности чувственное и умопостигаемое и завершает свое посредническое служение тем, что, воссоединив в себе самом все уровни сущего, через любовь отдает их Богу и тем исполняет их назначение. Представления о преображении и тем самым «обожении» плоти особенно характерны для православной мистики (ПсевдоДионисий Ареопагит, Максим Исповедник, исихасты); на Западе они наиболее ярко представлены в нетипичной для западного контекста эсхатологии Иоанна Скота Эриугены (см. Бриллиантов А. Влияние восточного богословия на западное в произведениях Иоанна Скота Эриугены. СПб., 1898, с. 407— 414). Уже Оригеном идея т. н. «апокатастасиса» (греч. «восстановления», здесь — всеобъемлющего просветления и возвращения к первозданному благому состоянию) была доведена до крайних выводов о необходимом конечном спасении всех личных существ, включая сатану, и, следовательно, о временном характере мук ада, сохраняющих лишь очистительно-педагогическое, но не собственно карательное назначение. Этот крайний эсхатологический оптимизм (довольно популярный в сегодняшнем богословии, особенно западном, в контексте борьбы с «репрессивными» тенденциями мысли) нелегко согласовать как с христианским убеждением в окончательном характере эсхатологических приговоров, так и с теистической верой в свободу тли (ибо для того, чтобы постулировать неизбежное спасение души, приходится отказать ей в свободе, произвольно отвергнуть милость Бога и тем увековечить свое осуждение). Поэтому оригеновская доктрина апокатастасиса была признана еретической на 5-м Вселенском соборе в 553, хотя и продолжала находить отголоски в истории христианской мысли от Григория Нисского и Эриугены до теологов новейшего времени. Однако само представление о месте временных очистительных мук (характерное, между прочим, для греко-римской эсхатологии, ср. 6-ю книгу «Энеиды» Вергилия) было удержано в католической теологии в виде концепта чистилища и наряду с доктриной о вечности мук в аду как ином потустороннем локусе. Догмат о чистилище в его католической разработке был отклонен православным вероучением, впрочем, тоже говорящим о т. н. «мытарствах», т. е. временных мучениях, испытаниях и странствиях разлучившейся с телом души. Между тем одинаково важная для православия и католичества практика молитв «о упокоении душ» умерших сама по себе предполагает возможность каких-то временных загробных состояний, еще не прекращенных дефинитивным приговором сразу же после кончины; радикальные направления протестантизма, отвергая мысль о «чистилище» или «мытарствах», вполне логично отменили также молитвы об умерших. Православная эсхатология, имея много общих предпосылок с католической, в целом сравнительно менее догматически фиксирована и в большей степени выражает себя на языке многозначной символики (литургические тексты и песнопения, иконография), что позволяет некоторым православным богословам оставлять дверь приоткрытой для учения об апокатастасисе (о. П. Флоренский, о. С. Булгаков и др.), прибегая к формулировкам намеренно «антиномичным»: «Если ... ты спросишь меня: «Что же, будут ли вечные муки?», то я скажу: «Да». Но если ты еще спросишь меня: «Будет ли всеобщее восстановление в блаженстве?», то опять-таки скажу: «Да» (Флоренский П. А. Столп и утверждение истины. М., 1990, с. 255).
В доктринах и «ересях» европейского христианства на исходе Средневековья и на пороге Нового времени происходит заметное перенесение интереса от индивидуальной эсхатологии к всемирной. Здесь следует отметить прежде всего учение о приходе после сменявших друг друга эр Отца (Ветхий Завет) и Сына (Новый Завет) третьей эры Духа Святого, разработанное Иоахимом Флорским (ум. 1202)-и находившее сторонников в продолжение столетий вплоть до мистиков 20 в. (в частности, русских символистов). Волнения эсхатологического характера легко соединяются с надрывом разочарования в идее теократии, как это можно видеть на примере русского старообрядчества: если русское царство перестает восприниматься как «икона» Царства Божия, оно легко идентифицируется как царство антихриста. Можно отметить роль секуляризуемого «хилиазма» (т. е. восходящего к загадочному месту Апокалипсиса [20,2—7], не принятого церковным вероучением, но влиятельного эсхатологического учения о грядущем тысячелетнем царстве праведных) в становлении ряда идеологий Нового и новейшего времени — пуританского американизма, утопического и марксистского коммунизма (ср. признание и анализ этой связи идей с марксистской точки зрения в нашумевшей кн.: Block E. Das Prinzip Hoffnung, Bd. 1—3. В., 1954—59), нацистской мифологемы «тысячелетнего» третьего рейха (по-немецки то же слово, что библейское «царство») и т. д. Эсхатология как «метаистория», т. е. самотрансцендирование ощутимо ускоряющегося хода истории, — одна из ведущих тем религиозной мысли 20 в., претерпевающая не только всевозможные внерелигиозные переработки утопического или, напротив, «дистопического» и «алармистского» характера, но, особенно под конец века, и повседневную вульгаризацию в т. н. тоталитарных сектах, а также во вполне секулярных средствах массовой информации и наиболее тривиальных видах искусства: «апокалипсис» — сегодня избитая газетная метафора, а «Армагеддон» — нормальный мотив фильма ужасов. Такой же вульгаризации подвергаются вопросы индивидуальной эсхатологии (ср. для 19 в. спиритизм, для 20 в. бестселлеры о «жизни после смерти» вроде книги Р. Муди «Жизнь после жизни», 1975, и т. п.). Евдемонизм «общества потребления» давно уже порождает облегченное отношение к эсхатологии и формы тривиализованного дискурса, для которого «тот свет» — продолжение эмоционального комфорта «здесь» (ср. Каграманов Ю. «...И Аз воздам». О страхе Божием в прошлом и настоящем,— «Континент», № 84, с. 376—396). В области профессионально богословской последнее время замечается, напротив, спад интереса к темам эсхатологии, все чаще становящейся специальностью фундаменталистских и вообще более или менее «маргинальных» религиозных групп и личностей. Ситуация серьезной эсхатологии, оказывающейся в угрожающем пространстве между агрессией и со стороны секуляризма, и со стороны сектантского духа, — проблема для сегодняшнего религиозного мыслителя, какова бы ни была его конфессиональная (или внеконфессиональная) принадлежность.
Лит.: Сахарова. Эсхатологические сочинения и сказания в древнерусской письменности и влияние их на народные духовные стихи. Тула, 1879; Куликовский Ю. А. Смерть и бессмертие в представлениях древних греков. К., 1899; ДавыденкоВ. Ф. Святоотеческое представление о душе человека. Харьков, 1909; Зелинский Ф. Ф. Первое светопредставление.— В кн.: Онже. Из жизни идей, 3-е изд., т. 1. Пг., 1916, с. 185—236; Он же. Гомер — Вергилий — Данте.— Там же, т. 4, вып. 1. Пг., 1922, с. 58—79; Машкин Н. А. Эсхатология и мессианизм в последний период Римской республики.— «Известия АН СССР», серия истории и философии, 1946, т. 3, № 5; VasilievA.A. Medieval Ideas of the End of the World: Vfcst and East.- «Byzantion», 1944, XVI, p. 462—502; FlorovsKyG. The Patristic Age and Eschatology: An Introduction.— «Studia Patristica», II. В., 1956, S. 235-250; Bultmann R. History and Eschatology Edinburgh, 1957; LaddG.E. Jesus and the Kingdom. The Eschatology of Biblical Realism. N.Y, 1964.
С. С. Аверинцев

Источник: Новая философская энциклопедия

Найдено научных статей по теме — 15

Читать PDF
155.44 кб

Эсхатология и восприятие времени

Могилевич М. Н.
Категория времени является одной из ключевых проблем философии. Однако не менее продуктивным является и анализ понятия времени в контексте культуры, в непосредственной взаимосвязи с другими культурными явлениями и представлениями.
Читать PDF
2.09 мб

Эсхатология Иоанна Итала

Щукин Т. А.
Читать PDF
104.16 кб

К вопросу о происхождении термина «Эсхатология» и его интерпретации в концепциях библейской герменев

Гранин Роман Сергеевич
В статье прослеживается происхождение слова «эсхатология», возникшего как богословский термин в первой трети XIX в. в среде немецкого либерального протестантизма.
Читать PDF
136.69 кб

Эсхатология как неотъемлемый элемент жизни и творчества Л. Н. Толстого

Якимова Елена Георгиевна
В работе осуществляется анализ представлений о конечности бытия в жизни и творчестве Л.Н. Толстого на индивидуальном и всемирном уровнях эсхатологии.
Читать PDF
141.29 кб

«Эсхатология спасения» Н. А. Сетницкого в свете трансгуманистического мировоззрения

Дёмин Илья Вячеславович
В статье рассматривается учение об идеале русского философа-космиста Н. А. Сетницкого. Проводится параллель между новым пониманием идеала в концепции Н. А. Сетницкого и мировоззрением современного трансгуманизма.
Читать PDF
169.32 кб

Эсхатология «Скифства»

Голованова Наталия Борисовна
Читать PDF
376.22 кб

И. В. Желтикова, Д. В. Гусев. Ожидание будущего: утопия, эсхатология, танатология

Ремезова И. И.
Читать PDF
111.71 кб

История и эсхатология. Присутствие вечности. VIII. Природа истории (а)

Бультман Рудольф
Читать PDF
83.44 кб

Утопия и эсхатология: два типа философского предвидения

Шелудченко Дарья Андреевна
Утопия и эсхатология рассматриваются как первичные, образные формы философского познания, на основании которых осуществляется рефлексия относительно наличного бытия и его возможных трансформаций в будущем.
Читать PDF
103.92 кб

Антропология, христология и эсхатология Гегеля: современный взгляд

Чепурин Кирилл Валериевич
Статья утверждает важную взаимосвязь антропологии, христологии и эсхатологии в поздней, «берлинской», мысли Гегеля.
Читать PDF
2.65 мб

Вера и эсхатология: критериальный подход к содержанию понятий в их взаимосвязи

Чеснова Елена Николаевна, Якимова Елена Георгиевна
Предметом исследования является смысловое содержание понятий «вера» и «эсхатология». Е. Н. Чесновой разработан критериальный подход к установлению семантического объема и содержательных вариантов этих понятий.
Читать PDF
141.99 кб

Генезис понятия «Эсхатология» в иудео-христианской традиции

Якимова Елена Георгиевна
В статье рассматривается происхождение и последующий процесс развития понятия «эсхатология» как учения о последних вещах и конечных судьбах мира и человека в рамках иудео христианской традиции, раскрываются его основные смысловые
Читать PDF
280.30 кб

Конец истории: эсхатология и этика В. С. Соловьева

М. 3. Мусин
Читать PDF
94.90 кб

Эсхатология как незаконченность дебатов в теологии

Суханова Надежда Анатольевна
Статья посвящена исследованию места и роли эсхатологии в христианском богословии XX в. Рассматриваются пути ее развития в православном, протестантском и католическом богословии.
Читать PDF
0.00 байт

Критериальный подход в определении смыслового содержания понятий «Вера» и «Эсхатология»

Чеснова Елена Николаевна, Якимова Елена Георгиевна
Дается анализ проблемы соотношения феномена религиозной веры и эсхатологических настроений и представлений. Раскрывается смысловое содержание понятий «вера» и «эсхатология» на основе критериального подхода.

Похожие термины:

  • ЭСХАТОЛОГИЯ И КУЛЬТУРА

    работа П. Федотова, впервые опубликованная в журнале «Новый 1рад» (1938, № 13) и вошедшая в посмертное издание: Федотов Г. П. Новый Град. Сб. статей под ред. Ю. П. Иваека. Нью-Йорк, 1952. Работа полемически зао
  • Реализованная эсхатология

    (Realized eschatology). Концепция peaлизованной эсхатологии противостоит другой концепции  футуристической (радикальной) эсхатологии; последняя усматривает в учении Иисуса о Царстве Божьем значительное вл
  • ЭСХАТОЛОГИЗМ

    учение о последних вещах, о конечной судьбе мира и человека; отношение к миру, связанное с представлениями о конечных целях исторического процесса и космоса в целом.
  • ЭСХАТОЛОГИЧЕСКИЕ МИФЫ

    (от греч. зсхатос — «последний»), мифы о конце света. Для архаических мифологий характерно представление о мировой катастрофе, отделяющей мифологические времена первотворения от настоящего — о п
  • ЭСХАТОЛОГИЧЕСКОЕ ХРИСТИАНСТВО

    одно из основных положений учения Н. Бердяева. Эсхатология - это учение о конечных судьбах мира и человека: о страшном суде и воскрешении мертвых, о божьем царстве на земле. Эсхатологическое христи
  • ОПЫТ ЭСХАТОЛОГИЧЕСКОЙ МЕТАФИЗИКИ. Творчество и объективация

    сочинение Бердяева, написанное в последний период его творческой деятельности. Опубликовано в Париже на французском языке в 1946, на русском — в 1947. переведено на английский язык в 1952 в Лондоне и Нью