вера в теории познания и философии науки

ВЕРА В ТЕОРИИ ПОЗНАНИЯ И ФИЛОСОФИИ НАУКИ. — В эпистемологическом смысле понятие « В.» входит в семейство понятий (мнение, убеждение, предположение, вероятное или правдоподобное знание, сомнение и достоверность и т.п.), призванных отразить принятие субъектом каких-либо представлений без достаточных на то эмпирических и рациональных оправданий или оснований. В этом смысле В. — субъективная уверенность, убежденность в чем-либо. В русском языке значение этого понятия несколько затемнено, во-первых, тем, что в нем нет разных слов для обозначения В. в указанном смысле и религиозной В. (в англ., соответственно, belief и faith), и, во-вторых, тем, что в понятии «достоверность», характеризующем несомненно установленное знание, проступает этимологический смысл «достойно В.».         В античной философии достоверное «знание» (episteme), как знание идей или сущностей вещей, противопоставлялось «мнению» (doxa). Знание есть область философии и науки, направленных на вечно сущее, неизменное; мнение и В. отражают текущий мир явлений и относятся к сфере повседневного опыта, языка и риторики, представлений, заимствованных из некритических источников, и т.п.         В философии 17 в. в свете бурного развития экспериментальной науки эта четкая дихотомия знания и мнения (В.) стала размываться. Декарт, Лейбниц и большинство других мыслителей того времени, отчасти сохраняя прежние оценки мнения и В., стали выделять в доступном субъекту знании два уровня. Первый, отвечающий античным стандартам «episteme», включает полностью подвластное контролю мысли знание — математику, лог и к у , определенные истины метафизики («Мыслю, следовательно существую»). Здесь возможна полная, «демонстративная» достоверность, не допускающая никакого сомнения. Второй тип знания и его объекты не зависят целиком от мышления. Это опытное, экспериментальное, фактуальное знание, которое характерно для таких наук, как физика, история и т.п. На этом уровне возможна лишь «моральная достоверность». Так, Декарт отмечал, что предложенная им система физического мира отвечает критериям не математической, но только моральной достоверности и, как таковая, гипотетична. Сам термин «моральная достоверность» был позаимствован натуральной философией 17 в. из теологии и означал высшую степень В. человека в истинность определенных положений. Моральная достоверность основана на твердой, субъективно хорошо обоснованной, но все же В. Обоснованность этой В. складывается из разных источников: собственных наблюдений и экспериментов, согласованных свидетельств других людей, возможности объяснить широкий крут разнородных явлений из нескольких немногих принципов и т.п. Субъективно моральная достоверность может быть очень высокой, но она не достигает аподиктической достоверности суждений логики и математики и соответствует лишь вероятностному знанию.         Следующий существенный шаг в сближении знания и В. был сделан в рамках эпистемологии эмпиризма Юмом, для которого в сферу В. попадает все, что выходит за границы внутреннего опыта и аналитических суждений. При этом Юм подчеркивает отличие познавательной В. от всякого рода вымыслов и фантазий. Так, в своем «Исследовании о человеческом разумении» он подчеркивает: «Если мы заметили, что во многих случаях два рода объектов — огонь и тепло, снег и холод — всегда были соединены друг с другом и если огонь и снег снова воспринимаются чувствами, то наш ум в силу привычки ожидает тепла или холода и верит, что то или другое из этих качеств действительно существует и проявится, если мы приблизимся к объекту. Подобная вера (belief) с необходимостью возникает, когда ум поставлен в указанные условия». Поскольку общие суждения, получаемые с помощью индукции (в том числе и законы природы, выражающие связи причин и действий) являются не более чем такого рода убеждениями, верованиями, то, за исключением логико-математического знания, к В. приходится отнести все остальное знание. При этом Юм не делает исключения и для метафизики: такие ее классические положения, как тезисы о постоянстве вещей, о реальности материального мира, о тождестве личности, наличии чужого сознания и т.п., тоже относятся к области В.         Кант, утверждая дуализм мира феноменов как сферы опыта и мира ноуменального, лежащего за пределами возможного опыта, полагал, что все учения о ноуменальном мире с рациональной точки зрения равно не обоснованы и выбор того или иного из них есть акт В.         В эпистемологии 20 в. возобладала юмовская перспектива в трактовке отношения знания и В. Так, Рассел трактует В. как то, что имеет место уже на доинтеллектуальном уровне и может проявляться в наших телесных состояниях и в поведении животных. Выше этого расположены другие различные виды В., поэтому В. является широким родовым термином, а состояние В. не отличается резко от близких к нему ментальных состояний. При этом Рассел считает, что знание есть разновидность В. и что к последней применимы характеристики истинности и ложности. В результате всякое знание рассматривается им как пример истинной В., хотя не всякая истинная В. является знанием, поскольку она может оказаться истинной случайно.         Сближение понятий веры и знания характерно для прагматизма. Ч. Пирс рассматривал познание как переход от состояния сомнения к состоянию В. Из различных методов «закрепления В.» наиболее «твердым» является научное исследование, которое ведет к единому решению для всех, кто пользуется научным методом. Согласно У Джеймсу, существуют истины, которые не могут быть окончательно обоснованы, но принимаются на В. в интересах познания и деятельности. Таково, напр., допущение, что природа и впредь будет подчиняться тем же законам, которым она следует сегодня.         В англо-американской эпистемологии в целом принимается стандартное «трехчастное» определение, согласно которому «знание есть истинная и обоснованная (оправданная) В.». Однако в 1963 американский философ Э. Геттиер опубликовал статью «Является ли знанием истинное и обоснованное мнение (belief)?», в которой показал, что это стандартное определение знания через В. не дает необходимых и достаточных условий для того, чтобы квалифицировать определенное суждение как знание. Развернувшаяся после этой публикации дискуссия вокруг этих условий продолжается до сих пор. Влиятельна и точка зрения К. Поппера, который считал, что знание нельзя сводить к субъективным состояниям В., что оно должно рассматриваться как объективное содержание мышления в традиции Платона, Больцано, Фреге. «Философы В.», к которым Поппер относит Декарта, Локка, Юма, Канта, Рассела, упускают из виду специфику мира «объективного знания» (теорий, проблемных ситуаций, критических дискуссий и т.п.), который нельзя редуцировать к ментальным состояниям субъектов, в том числе к их убеждениям и актам В. В противовес этому М. Полани предложил концепцию «личностного знания», в основе которого лежат неартикулированные специализированные навыки и умения. Этот «личностный коэффициент» важен и в науке, г д е он выступает как субъективная приверженность ученого определенным взглядам и традициям, преодолевающая сомнение и критицизм.         В философии позднего Витгенштейна В. и сомнение приобретают смысл только в контексте определенной формы жизни и связанной с ней «языковой игры». Формы жизни порождают сеть плотно связанных друг с другом самоочевидных убеждений типа «Земля существовала до моего рождения», сомнение в которых повергло бы в хаос всю картину мира. Хотя такого рода верования имеют эмпирический характер, их достоверность сравнима с достоверностью математических суждений. В феноменологии Гуссерля сходная по духу трактовка В. связана с понятиями «естественной установки» и «жизненного мира». В естественной установке повседневной жизни основные характеристики реальности имеют само собой разумеющийся характер. Они связываются в целостный мир «доксы» — «жизненный мир», который предстает как интерсубъективный нетематизируемый смысловой горизонт любых специализированных видов деятельности, в том числе и научного познания.         В философии науки феномен В. рассматривается в контекстах неопределенности: выбора гипотез и теорий, научных традиций и парадигм. В. в науке, как догматическая приверженность ученых к определенным предпосылочным структурам, считается важным фактором консолидации научных сообществ и устойчивости познавательных традиций. Наиболее последовательно такая трактовка была выражена в работах Т. Куна, подчеркнувшего роль «догм» в научном познании и считавшего, что решение ученых отстаивать старую парадигму или принимать новую основано на В.         В.П. Филатов         Лит.: Кун Т. Структура научных революций. М., 1975; Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983; Полани М. Личностное знание: На пути к посткритической философии. М., 1985; Сокулер З.А. Проблема обоснования знания: Гносеологические концепции Л. Витгенштейна и К. Поппера. М., 1988; Козлова М.С. Вера и знание: Проблема границы // Вопросы философии. 1991. № 2; Рассел Б. Человеческое познание: Его сфера и границы. К., 1997; Микешина Л.А. Философия познания. М., 2002; Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. СПб., 2004; Armstrong DM. Belief, Truth, and Knowledge. Cambridge, 1973.