Трудности рационального выражения духовного опыта в средневековой философии

Для людей, имеющих опыт пребывания в обоих мирах, знакомых как с этой, так и с иной реальностью, становится жизненно необходимым определить свое отношение к каждой из них, установить, каково их взаимоотношение. Но при переходе от реального осуществления акта веры к его осмыслению средствами мыслительно-познавательной деятельности, при построении общей картины мира, включающей человека в всем многообразии его жизнепроявлений, одним из которых является акт веры, возникает препятствие, которое очень трудно, а может быть, и в принципе невозможно устранить. Реализуя акт веры, человек перемещается в реальность, совершенно отличную от мира, в котором он обычно живет. В "силовом поле" этой реальности ясно выделяются два момента — его собственное "я" и Бог, — все остальное, если и попадает в поле его зрения, отступает на задний план, находится на периферии сознания. В этот момент он не видит и не хочет видеть ничего, кроме Бога. Он весь устремлен к Богу, но устремлен не так, как устремляются к объекту познания. Не только мир, но и Бог в религиозном акте не выступает как предмет объективного знания. Объект знания находится вне субъекта, который рассматривает его с позиции внешнего наблюдателя, сравнивая и сопоставляя с другими объектами, выделяя в них отдельные характеристики с целью их анализа, классификации и логической обработки, фиксируя результаты аналитической деятельности в языке. Если субъект займет интеллектуально-познавательную позицию по отношению к Богу, акт веры не состоится: ему противопоказана объективистско-рационалистическая установка сознания. При познании объектов внешнего мира человек отстраненно взирает на предмет познания; от последнего не зависят его жизнь и смерть, поэтому он может его спокойно созерцать, может дистанцироваться от него, переходя от созерцания целого к анализу частей, к другим объектам, с которыми тот находится в соотношении. Отсутствие потребности в постоянном, ежемгновенном присутствии предмета, отсутствие связи, накрепко привязывающей к нему и не дающей возможности отойти и оглянуться вокруг, препятствующей свободному, незаинтересованному созерцанию, которое само избирает, на что в данный момент направить свой взор, а что следует исключить из поля зрения, — это обязательная предпосылка объективного познания, т.е. экзистенциального акта, в результате которого человек осознает себя живущим в мире объектов. Отношение к Богу во многих религиозных традициях недаром уподобляется отношению к возлюбленному: душа верующего, согласно метафоре, широко распространенной в христианской литературе, преисполнена любви к Богу, живет ожиданием встречи с Ним, томится и тоскует, не видя Его, подобно невесте в ожидании жениха. Душа, взывающая к Богу, живет в ослеплении любви, неспособная отойти и посмотреть со стороны на того, без кого не может жить. Очевидно, что ни о каком рациональном познании в этот момент не может быть и речи; если слова здесь и возможны, то они слагаются в гимны Красоте, Совершенству, Высшему Благу. Объективно-рассудочному знанию нет и не может быть места в душе, приносящей всю себя в жертву Богу, сгорающей в огне жертвенной любви; реальность, внутри которой живет человек в таком состоянии, радикально отличается от преднаходимой им в акте рационального познания, она не только непознаваема в обычном смысле слова, но и невыразима.
Духовная реальность, постигаемая в религиозном опыте, и реальность мира объектов, в который тотчас попадает человек, осуществляющий акт рационального познания, несовместимы друг с другом, так как нельзя находиться в обоих мирах одновременно: наличие познавательной установки означает невозможность принесения всего себя целиком, включая познавательную способность, в жертву Богу, как это предполагается в акте веры, и наоборот. Духовный мир и мир объектов в одинаковой степени реальны; каждый из них непосредственно осознается любым человеком как нечто самоочевидное и не требующее доказательств при условии, что человек в соответствующем состоянии. Но поскольку нельзя находиться в обоих состояниях одновременно, то пребывание в одном мире фактически ведет к отрицанию в данный момент реальности другого мира. Взаимоисключающий характер двух типов реальности давал повод на протяжении всей истории культуры ставить под сомнение существование одной из них: либо мир объектов квалифицировался как мир неподлинный, иллюзорный, либо, наоборот, признавался единственно реальным.
На первый взгляд может показаться, что религиозная практика опровергает только что сформулированный тезис о взаимоисключающем характере двух типов опыта. Так, например, в Библии, как и в священных книгах других религий, изложение истин веры, указывающих путь в мир религиозно-духовного опыта, переплетается со сведениями исторического, социально-психологического и "естественнонаучного" характера. В Священном Писании представлены фрагменты разных "жизненных миров", различных измерений человеческого существования. Но разве цель Писани заключается в том, чтобы постичь своеобразие каждого из них Безусловно, нет. Его задача — используя все средства, в том числе и представления о мире, исторических событиях и т.п., ввести человека в одно из этих измерений. Характерно, что в Новом Завете вообще нет учения о мире; в нем формулируются (в виде заповедей, притч, иносказаний) предписания, руководствуясь которыми человек достигает духовного состояния, позволяющего ему войти в Царство Небесное. И духовные книги, и ритуал церковного богослужения помогают ему в этом; они как бы перебрасывают мостик, позволяющий верующему переместиться из мира объектов в мир духовного опыта.
Но даже человек, подвизающийся на путях веры, в моменты, когда он не осуществляет религиозный акт, продолжает жить в обычном, рационально-постижимом мире, не говоря уже о людях, для которых иной реальности, помимо "этого" мира, попросту нет. Поэтому неизбежно должен возникнуть вопрос о связи и соотношении двух миров, двух типов реальности. По существу это философская проблема: находясь внутри сферы духовного опыта или объективно-рационального познания, человек просто живет в соответствующей реальности, и альтернативного мира для него не существует. Эта проблема является главной проблемой религиозной философии.
Построить модель их взаимоотношения невозможно, находясь внутри сферы религиозного опыта; это можно сделать только средствами рационального познания. Внутри рационального познания нет места вере как экзистенциальному акту, но характерная черта рационального знания состоит именно в том, что его предметом может быть все, что угодно, поскольку оно позволяет создать (рациональный) образ любого явления, доступный обсуждению и концептуальному анализу.
Очевидно, что эта задача может быть выполнена с привлечением различных концептуальных средств и в принципе не имеет единственного решения. Одна и та же духовная реальность может отображаться с помощью моделей, весьма отличающихся друг от друга, может по-разному вписываться в рациональную картину мира. Нет и не может быть однозначной связи между сферой духовного опыта, недосягаемой для непосредственного усмотрения при рациональной установке сознания, и понятийно структурированной картиной мироздания. Можно быть христианином и видеть этот мир иначе, чем он описан в Библии, можно рассматривать его сквозь призму других концептуальных структур, чем те, что были использованы при создании "естественноисторической" концепции Священного Писания. Но отсутствие прямой и однозначной связи между двумя мирами — миром рационального знания и миром религиозного опыта — было осознано и осмыслено лишь в результате долгого и трудного исторического развития. Только после многовековых усилий доказать приоритет либо веры над разумом, либо разума над верой человечество постепенно приходит к осознанию важности и необходимости двух взаимодополняющих измерений человеческого существования.