ТОЛСТОЙ Лев Николаевич
Источник: Философский энциклопедический словарь
Источник: Атеистический словарь
"С одной стороны, гениальный художник, давший не только несравненные картины русской жизни, но и первоклассные произведения мировой литературы. С другой стороны, помещик, юродствующий во Христе. С одной стороны, замечательно сильный, непосредственный и искренний протест против общественной лжи и фальши, с другой стороны, "толстовец", т.-е. истасканный, истеричный хлюпик, называемый русским интеллигентом, который, публично бия себя в грудь, говорит: "я скверный, я гадкий, но я занимаюсь нравственным самоусовершенствованием, я не кушаю больше мяса и питаюсь теперь рисовыми котлетками". С одной стороны, беспощадная критика капиталистической эксплоатации, разоблачение правительственных насилий, комедии суда и государственного управления, вскрытие всей глубины противоречий между ростом богатства и завоеваниями цивилизации и ростом нищеты, одичалости и мучений рабочих масс, с другой стороны - юродивая проповедь "непротивления злу" насилием".
Смерть Толстого, наступившая в 1910 г., вызвала большое общественное движение, главным образом, среди интеллигенции и студенчества. /Т. 4/
А.А. Грицанов
Источник: Новейший философский словарь
Источник: Философский энциклопедический словарь
В 1870—80-х гг. пережил глубокий духовный кризис, в ходе которого окончательно обозначились те взгляды на мир, которые давно уже вызревали у него исподволь. О результатах, к которым он пришел. Толстой рассказывает в «Исповеди» (1881), не пропущенной в печать, но получившей широкое хождение в рукописном виде. Толстой пишет здесь, что жизнь привилегированных слоев опротивела ему, потеряла для него всякий смысл. Действия же трудящегося народа представились ему единым настоящим делом. Себя Толстой стал считать адвокатом 100-миллионного земледельческого народа. С этого времени в его творчестве философия и публицистика выходят на первый план. Он пишет ряд значительных по объему и содержанию работ — «Исследование догматического богословия», «В чем моя вера?», «О жизни» и др. Работы эти запрещались, но становились известными по копиям и зарубежным изданиям. Толстой осуждает мир насилия, угнетения и несправедливости, который исторически обречен и должен быть коренным образом преобразован в ближайшее время, чего можно добиться мирными методами. Насилие же должно быть исключено из социального обихода, т. к. оно не способно порождать ничего, кроме нового насилия. Насилию противопоставлялось непротивление, которое не понималось, однако, как исключительно пассивное отношение к насилию. Предполагалась целая система мер, нейтрализующая насилие государственной масти; неучастие в том, что поддерживает существующий строй — в армии, судах, податях, ложном учении и т. п. Толстой критикует догматы христианства, его конфессиональной разновидности — православия. Различные исторические религии, в т. ч. православную, Толстой называет суеверием. Под истинным же христианством он понимает сумму нравственных заповедей, свойственных и другим религиям, и признает не того Бога, который сотворил мир, а такого, который живет в сознании людей. Он считает, что знать Бога и нравственно жить — одно и то же. В 1901 Синод отлучил Толстого от Церкви. Соч.: Поли. собр. соч., т. 1-90. М.-Л., 1928-58. Лит.: Гусев ff. fi. Л. Н. Толстой. Материалы к биографии, кн. 1—4. M., 1954—70; Розанов В. В. Л. Н. Толстой и Русская Церковь.— Соч., т. 1. М., 1990, с. 355—68; Ильин И. А. О сопротивлении злу силою.— В кн.: Он же. Путь к очевидности. М., 1993, с. 5—132; Толстой и ненасилие. М., 1995; Гусейнов A.A. Великие моралисты. М., 1995, с. 196—231; Суме А. Д. Философ ли Л. Н. Толстой?— «История философии», 1999, №4. Архивы: ГМ Толстого; РГАЛИ, ф. 508.
А. Д. Сухов
Источник: Новая философская энциклопедия
(1828-1910) - рус. писатель-реалист и мыслитель идеалистического направления. Интерес Т. к нравственно-философским проблемам (вопросы философии истории, отношения «частного» и «общего» в деятельности людей, жизни и смерти, личной свободы и причинной обусловленности поведения человека) проявляется уже в его художественном творчестве. Героям, воплощающим идеалы его моральной доктрины (самопожертвование и самоотречение), Т. противопоставляет в своих произв. героев-эгоистов, для к-рых личное благо и наслаждение - закон действия, Диалектика борьбы этих принципов завершается в «Войне и мире» (1863-69) апофеозом семьи и крушением эгоизма. В «Анне Карениной» (1873-77) и в «Исповеди» (1879-80) апология семьи ставится под сомнение. Пытаясь решить вопрос о личной свободе и причинной обусловленности действий людей, Т. рассматривает всякое историческое событие как свершившийся факт, детерминированный предшествовавшими фактами, и в этом смысле ояо не свободно, но как принятое в сознании решение о выполнении задуманного действия то же событие свободно. Т. обр., детерминизм «целого» или «общего» для Т. складывается как причинный «итог», суммирующий множество свободных решений и действий отдельных лиц. По содержанию учение Т. представляло собой попытку переоценки всей совр. ему жизни и культуры с т. зр. патриархального крестьянина. Отсюда вытекают отмеченные В. И. Лениным «кричащие» противоречия в учении Т. «„.Беспощадная критика капиталистической эксплуатации, разоблачение правительственных насилий, комедии суда и государственного управления, вскрытие всей глубины противоречий между ростом богатства и завоеваниями цивилизации и ростом нищеты, одичалости и мучений рабочих масс...» (т. 17, с. 209) совмещались в нем с идеализацией строя жизни отсталых народов. Т. рассматривал социальный процесс с т. зр. «вечных», «изначальных» понятий нравственного и религиозного сознания. Не принимая выработанные совр. ему наукой представления о прогрессе и благе об-ва, Т, полагает, что они не связаны с запросами и взглядами народа, воспринимаются последним как нечто чуждое и ненужное. Ответ на вопрос о смысле жизни можно получить, опираясь на разум и совесть, а не на научные исследования. Жизнь может быть предметом познания только в своей неделимой цельности, к-рая открывается самосознанию разумного живого существа. Отказывая науке в возможности такого познания, Т. гл. задачу личности видит в усвоении многовековой народной мудрости и религиозной веры, к-рая якобы одна дает ответ на вопрос о назначении человека. Религия Т. почти целиком сводится к морали любви и «непротивления злу насилием». Согласно Т., в основе как предшествующей истории, так и совр. жизни об-ва лежат насилие человека над человеком, порабощение большинства меньшинством. Т. разделял иллюзию идеалистической этики о возможности преодоления насилия в отношениях между людьми путем полного отказа от к.-л. борьбы, путем нравственного самосовершенствования каждого человека. Он полагал, что не только патриархальное крестьянство, но и весь рус. народ руководится в своей жизни христианской моралью «непротивления». Бичуя лицемерие церкви, расхождение ее совр. учений с первоначальным нравственным учением христианства, гл. грех церкви видит в ее участии в общественном порядке, основанном на насилии и угнетении, в ее стремлении превратить религию в оправдание существующего социального зла. По мнению Т., люди не могут знать, каким должно быть наилучшее устройство об-ва, но даже и при наличии такого знания это устройство не могло бы быть достигнуто политической деятельностью и революционной борьбой, поскольку они основываются на насилии и потому лишь заменяют одну форму рабства и зла др. Считая всякую власть злом, Т. пришел к безусловному отрицанию государства, т. е. к анархизму. Но упразднение государства должно произойти, с т. зр. Т., опять-таки не путем его насильственного разрушения, а путем пассивного воздержания и уклонения каждого члена об-ва от всех государственных обязанностей и должностей, отказа от пользования государственными учреждениями и к.-л. участия в политической деятельности. Религиозно-этические идеи Т. нашли последователей не только в России, но и в различных странах Запада и Востока. В частности, учение Т. о «непротивлении» оказало большое влияние на Ганди и выработанную им программу ненасильственной национально-освободительной борьбы. Учение Т. получило и более полную оценку в работах В. И. Ленина. Осн. произв., в к-рых нашли отражение религиозно-этические воззрения Т.: «В чем моя вера?» (1883), «Царство божие внутри нас» (1891), «Путь жизни» (1910).
Источник: Словарь по этике
Источник: Эстетика: Словарь
Интерес к философским вопросам присущ Толстому на всем протяжении его творчества. В его произведениях поставлены вопросы философии истории, отношения «частной» и «общей» жизни людей, личной свободы и др. Литературное творчество было для него лабораторией исследования волновавших его философско-этических вопросов, средством пропаганды своих идей. Идеи Толстого можно охарактеризовать как систему «панморализма». В центр философии и социологии выдвигается проблема нравственности. Ответ на главный вопрос знания - о смысле жизни - по Толстому, может быть получен только из разума и совести. Религия Толстого сводится к этике любви и непротивления, поиску добра. Л. Н. Толстой разрывает с церковным истолкованием учения Христа. С огромной силой нравственного осуждения подверг критике государственные учреждения, суд, церковь, аппарат власти и официальную культуру России. Все культурные ценности он ставил в зависимость от степени их доступности простому народу. Носителем истинной веры и чистой нравственности он считал народ; в народной жизни видел залог будущего России.
♦
Толстой не принимал консерватизма славянофилов и радикализма западников. Из западноевропейских мыслителей наибольшее влияние на него оказал Ж.-Ж. Руссо, его критика кулыуры, разлагающей человеческую натуру, его учение о возвращении к естественному состоянию, к природе как условию нравственного здоровья. Толстой восхищался А. Шопенгауэром, он высоко отзывался об И. Канте, но понимал их с позиций своей этики.
Оставался ли Толстой человеком религиозным? Он думал - да, но его вера стала неордотоксальной, рациональной. Он отвергал Христа, воскресшего из мертвых, его чудеса и страшный суд, отвергал церковь, вторгающуюся в мирские дела, подавляющую свободу совести. Но он принял этику христианства. Он убежденно верил в существование абсолютного добра, в «невидимое сознание», «всемирное сознание» - источник безусловных и вечных, всечеловеческих нравственных оснований жизни.
Толстой считал, что это сверхдичное сознание определяет судьбу не только личную, но и народную. Его философия истории, представленная еще в «Войне и мире», исходит из идеи предопределения, неотвратимости наказания за зло и неизбежности торжества праведного народного дела. Мнение не правит миром, даже если это мнение просвещенного лица. Толстой был выше просветительских иллюзий. Он понимал, что народ творит историю, творит, руководствуясь нравственным чувством, безотчетным желанием справедливости.
Как жить, зачем жить, если мир жесток, если саму жизнь неумолимо обрывает смерть? В христианское бессмертие Толстой не верил. А смысл находил в той жизни, которая связана не с выживанием, не с физическим существованием, а с «разумным сознанием» своего «Я». Это «Я» - исчезающе малая величина, растворяющаяся в бесконечном потоке времени и беспредельном пространстве. И все же это «Я» - величина. если человек оставляет след в жизни потомков, если сам он живет для других. Так жить нельзя - без веры во всеспасительную силу сострадания, любви к ближнему. А верить не мистически, но разумно - значит творить добро. Не государство, не его принудительная сила и законы, не церковь с ее предписаниями и запретами, а наша добрая воля, наше нравственное чувство и его разумное понимание - вот основа осмысленного существования. Отвергая всякое насилие, принуждение, Толстой договаривается до отрицания образования, науки, искусства, всякой культуры, которая не является общедоступной и не служит нравственному воспитанию народа («Что такое искусство»).
Доброта от Бога, но не христианского, этого, который заключен в нашей душе и зовется духовной природой человека. Человек существо нравственное, - утверждает Толстой, - и потому жить он призван не по принудительному закону, а по совести. А так жить - значит любить. Это императив Толстого. Но любить трудно. Человек всегда ка краю бездны, бездны самолюбия. Любовь до самозабвения - путь к спасению падших, к воскрешению нравственного начала. Обо всем этом «Воскресение» (1899) - последний роман Толстого, «Путь жизни» - его последние размышления.
Источник: Краткий философский словарь 2004
Т. – не славянофил и не западник. Он философ жизненной повседневности, он сам ее часть и ее выразитель. Центральное понятие его философии – понятие жизни . В юности он испытал увлечение Руссо , всю жизнь восхищался Кантом, Шопенгауэр вызывал у него «неперестающий восторг». Ранняя смерть родителей, по его признанию, «впервые поселила чувство ужаса перед смертью». Страх этот преследовал его всю жизнь. Видимо, поэтому «бытие» для него – не философская абстракция, но само человеческое существование, сконцентрированное в точке пространства-времени «здесь-и-сейчас». «Быть» для Т. означает утверждать себя в жизни, структурировать ее и быть воспринятым, найти отклик. «Бытие» означает жизнь в бесконечном многообразии форм ее человеческого восприятия. Поэтому Т. буквально заполняет собой пространство и время своих произведений. Офицер Оленин в «Казаках», меланхоличный Пьер Безухов, изысканный Андрей Болконский и простой русский человек Платон Каратаев в «Войне и мире», помещик Левин в «Анне Карениной», отец Сергий и князь Нехлюдов – всё это отражения многогранной натуры Т.
Для мыслителя внутренняя жизнь человека является той единственной областью, изучая которую можно понять природу социальности в ее многообразных проявлениях. Нравственное преображение человечества начинается в сердце отдельного человека. Мысль, согласно которой Царство Божие находится внутри нас, Т. понимает буквально: стоит только каждому проникнуться этой идеей, осознать свои внутренние устои – и внешний мир станет отражением наших преображенных душ. Состояния человеческой души, индивидуальные нравственные установки человека, многократно умноженные, порождают соответствующие им внешние формы социальных отношений: справедливость или несправедливость, богатство или бедность, правовое общество или бесправие. Всякое внешнее усилие, будь то политическая борьба, революция или другие формы насильственных действий, лишь «умаляет жизнь». Тема неспособности человека охватить и осознать бесконечное множество источников, поводов и причин происходящих событий – одна из основных в «Войне и мире».
Т. не приемлет философию истории Гегеля . Для него смысл истории богаче, нежели движение духа. Но история как собрание голых фактов прошлого также бессмысленна. Сам Т. всегда конкретен в анализе свершившейся общественной предопределенности. Вместе с тем проекция настоящего на прошлое, прерываемая его философскими размышлениями, способствует созданию реальности более значительной и конкретной, нежели просто голые факты безвозвратно ушедшего. На основе принципов понимания истории, выдвинутых Т. в его педагогических статьях, вырос роман «Война и мир». Т. утверждает необходимость нового, «человеческого» измерения истории, «как это иногда делает предание, иногда сама жизнь, иногда великие мыслители и художники». «Истории-науке» он противопоставляет «историю-искусство» как метод, «оформляющий», по-своему структурирующий сторию и тем самым ориентирующий читательские восприятия.
Следуя принципам реализма и правды «истории-искусства», Т. дегероизирует героя, который всегда в чем-то превышает норму человеческого; он сводит личность к простому субъекту деятельности, к анонимному деятелю, который, с его точки зрения, является основой и завершением мира. Личность – носитель вневременной, вечной, не терпящей человеческой единичности морали. Так возникает толстовская идея нравственности как основы, источника всего человеческого мира, как свидетельства бессмертия единичной души, как ее причастности общечеловеческому. Конкретность мышления Т.-художника требует образного эталона идеи нравственности, каковым явилось для него коллективное крестьянское сознание как целокупный «вечный человек».
Традиционно-стабильное, консервативное крестьянское сознание для Т. модель, взяв которую за образец можно будет создать «новое небо и новую землю», где, по его мнению, жизнь десакрализуется (обмирщается). Исчезнут поверья, суеверия, легенды; это будет не мир героев – случайных «единичностей», в нем будет царить нравственность – осуществленная актуальность человеческого бессмертия, дающая «блаженство на земле». Максимой толстовской нравственности является принцип: «не делай другим того, чего не хочешь, чтобы делали тебе». Моральная идея Т. проста: он следует библейской заповеди и идеальному человеку Христу, но отрицает в нем божественное начало. «Новая религия» Т. лишена всякой мистики, в ней отсутствует идея загробного блаженства. Надо добиться того, чтобы все в этой жизни вели себя сообразно библейской заповеди. Для этого, с точки зрения Т., необходимо изменить мотивы человеческого поведения.
В отличие от христианского провиденциализма (учения о присутствии Бога в мире и «контроле» над ним), Т. считает, что в этом мире всё погрязло во зле. Под влиянием Шопенгауэра он стремится показать, что человеческая воля направлена ко злу и вызывает страдание, человек лишь прикрывается общепринятыми нормами нравственности. Но осознание этого положения дел приходит к человеку слишком поздно («Смерть Ивана Ильича», «Три старца», «Много ли земли человеку нужно»). Зло окончательно замирает лишь в «религии любви» к ближнему: человеку становится стыдно оставаться равнодушным, когда ближнему причиняют боль. Благодаря «любви» должна измениться вся жизнь общества. Механизмом изменения становится «непротивление злу насилием», что должно стать основой нового справедливого общества, которое будет основано не на признании равноправия людей (к чему пришла европейская философия XVII–XIX вв.), но на «метафизическом тождестве» всех по существу.
Критикуя «язвы общества», Т. взывает к состраданию, потому основные понятия его этики не носят обязательного характера, они выражают то, что представляется желательным, то есть великодушным порывом человека, не делающего другому того, чего он не желал бы себе. Однако Т. всё более убеждался, что проповедь совершенствования ни к чему не ведет: история идет своим ходом; сострадание бессильно в борьбе со злом. Ничего не меняет и «религия любви», требующая от каждого «отдавать другому, не учитывая, что ты сам получишь взамен». Сам Т. показывал примеры расточительности своего ума, чувств, воли, состояния на пользу других. У него было много последователей, но проповеди ему самому не приносили самоутешения, душевного мира, успокоения совести, которые он обещал своим последователям. Когда обнаруживается, что у мира, истории есть своя логика, это вызывает растерянность, ведет к депрессии, но и дает стимул к творчеству. Когда же многочисленные последователи, уверовавшие в его идеи, ждали от Т. полной утраты своей «единичности», растворения в мире социальных действий, то это оказалось несовместимым с его «разросшейся личностью» и закончилось трагическим уходом из Ясной Поляны и смертью – последним актом самоутверждения в этом мире.
Источник: Краткий философский словарь.
Источник: Русская философия: словарь
(28 авг. 1828 – 7 нояб. 1910) – рус. писатель и философ. Большую часть жизни провел в своем поместье Ясная Поляна. В 1844–47 учился в Казанском ун-те. В 1851–54 служил в армии на Кавказе, в 1854–55 участвовал в обороне Севастополя. В 1859 организовал в Ясной Поляне собственную школу, был в ней учителем, издавал педагогич. журн. "Ясная Поляна" (1862–63). Некоторое время занимался с. х-вом. С конца 70-х гг. усиливаются социальные и религиозно-филос. искания Т. ("Исповедь", 1882). Приняв участие в переписи московского населения (1882), Т. столкнулся с миром гор. бедноты ("Так что же нам делать?", 1882–86). В религ.-этич. трактатах 80-х гг. ("Критика догматического богословия", "В чем моя вера?", "Царство божие внутри вас" и др.) Т. подверг критике богословие православной церкви, дал свой соединенный перевод четырех евангелий и развил собственное понимание христианства. Отрицая революцию как метод решения социальных вопросов, Т. после 1905 выступил против террора правительств, реакции ("Не могу молчать", 1908, и др.). Интерес к филос. вопросам был присущ Т. на всем протяжении его творчества. В рассказах и повестях Т. 50-х гг., в романах его зрелой поры ("Война и мир", 1865–66; "Анна Каренина", 1875–77) были поставлены вопросы философии истории, отношения "частной" и "общей" жизни людей, личной свободы и причинной обусловленности поведения человека. Героям, воплощающим идеалы отвлеченной доктрины любви ко всем людям, идеалы самопожертвования и самоотречения (княжна Марья Болконская, Соня), противопоставляются герои-"эготисты", для которых личное благо и наслаждение – закон их действия. Диалектика борьбы этих принципов, оставшаяся не решенной в "Казаках" (1863), завершается в "Войне и мире" апофеозом семьи и крушением эготизма как в его низменных формах (Элен и Анатоль Курагины), так и в возвышенной (Андрей Болконский). В "Анне Карениной" и "Исповеди" апология семьи уже ставится под сомнение; на фоне семейного счастья Левина появляются предвестия трагич. обострения противоречий его мировоззрения. С этим связаны и колебания Т. в вопросе о движущих силах историч. процесса ("Война и мир"). Самообольщению деятелей, считающих себя творцами историч. событий, Т. противопоставляет незначит. людей, способных осознавать "общее" только через личные обстоятельства и интересы (Николай Ростов). Люди же, пытающиеся действовать во имя иллюзорно представляемого "общего" интереса, оцениваются как наименее полезные участники этого "общего" (Пьер Безухов). Т. пытается решить вопрос о личной свободе и причинной обусловленности действий людей. Как свершившийся факт историч. процесса всякое событие детерминировано предшествовавшими ему фактами и в этом смысле не свободно, но как принятое в сознании решение о выполнении задуманного действия то же событие – свободно, и т.о. детерминизм "целого" пли "общего" складывается как причинный "итог", суммирующий бесчисленное множество свободных решений отд. лиц. Как в своих художеств. произв., так и в дневниках и трактатах Т. пытается ответить на осн. вопрос, к-рый волновал его, – вопрос о смысле пореформенной перестройки рус. жизни. Если по своему содержанию учение Т., как показал Ленин, представляло собой попытку переоценки всей современной ему жизни и культуры с т. ар. патриархального крестьянина, наблюдающего вторжение этой культуры в жизнь деревни, то по своим идейным источникам оно ассимилировало различные течения зап.-европ. мысли. Огромную роль в формировании взглядов Т. на отчуждение человека в бурж. обществе сыграло изучение соч. Руссо. Значительным было также влияние Шопенгауэра с его аскетич. направленностью и высокой оценкой др.-инд. и христ. этики. Т. с огромной силой нравств. осуждения подверг критике гос. учреждения, суд, церковь, весь аппарат власти и всю официальную культуру тогдашней России. Однако критика эта была противоречива. Заключая в себе нек-рые элементы социализма (стремление создать на месте помещичьего землевладения и полицейски-классового гос-ва общежитие свободных и равноправных крестьян), учение Т. вместе с тем идеализировало патриархальный строй жизни и рассматривало историч. процесс с т. зр. "вечных", "изначальных" понятий нравственного и религ. сознания человечества. Неубедительность понятия о прогрессе и благе общества, развитого историками, философами, публицистами, педагогами 19 в., Т. видит в оторванности его от запросов и взглядов народа. Т. сознает, что плоды культуры в западноевропейском и рус. обществе 19 в. остаются недоступными народу и даже воспринимаются им как нечто чуждое и ненужное. Однако правомерная критика существующего распределения культурных благ между различными классами превращается у Т. в критику самих культурных благ вообще. Так, причины того, что блага разделения труда недоступны рус. крестьянину, Т. усматривает в самом существе обществ. разделения труда и приходит к его отрицанию. Критерием полезности разделения труда должно быть не благо общества в целом, а только благо каждого из его членов. Поэтому труд – а естеств. трудом Т. признает лишь деятельность земледельца – должен быть разделен на части или "упряжки", последоват. выполнение к-рых удовлетворяло бы все осн. потребности. Аналогичные противоречия присущи и толстовской критике науки, философии, иск-ва, гос-ва и т.д. Так, недостаточную пользу, приносимую наукой, напр. медициной, в условиях капиталистич. общества, Т. нередко отождествляет с бесполезностью или даже ложностью науки как таковой. Т. полагает, что совр. наука вообще утратила сознание того, в чем назначение и благо людей. Ответ на гл. вопрос знания – о смысле жизни, без к-рого человек теряется в многочисленности существующих и бесконечности возможных знаний, вообще может быть получен только из разума и совести, но не из специальных науч. исследований. Гл. задачу осознавшей себя личности Т. видит в усвоении многовековой нар. мудрости и религ. веры, к-рая одна дает ответ на вопрос о назначении человека. Истинная "наука" – это религия, и подлинными двигателями ее были Кришна и Будда, Конфуций и Лао-цзы, Сократ, Марк Аврелий и Эпиктет, Христос, Магомет. Религия Т. почти целиком сводится к этике любви и непротивления и своей рационалистичностью напоминает учения нек-рых сект протестантизма, обесценивающих значение мифологич. и сверхъестеств. компонентов религ. веры. Критикуя церк. вероучение, Т. считает, что догматы, к к-рым церковь сводила содержание христианства, противоречат элементарнейшим законам логики и разума. Согласно Т., этич. учение первоначально составляло гл. часть христианства, но в дальнейшем его развитии центр тяжести переместился из этич. в философскую ("метафизическую") сторону. Бичуя лицемерие церкви, расхождение ее совр. учений с первоначальным нравств. учением христианства, Т. гл. грех церкви видит в ее участии в обществ. порядке, основанном на насилии и угнетении, в ее стремлении превратить религию в оправдание существующего социального зла. И точно так же в безверии и религ. равнодушии Т. осуждает прежде всего признание существующего порядка, примирение с ним: "Религия людей, не признающих религии, есть религия покорности всему тому, что делает сильное большинство, т.е. короче, религия повиновения существующей власти" (Полн. собр. соч., т. 23, 1957, с. 445). Согласно Т., в основе как предшествующей истории, так и совр. жизни общества лежат насилие человека над человеком, порабощение большинства меньшинством. Так, зап. народы и прежде всего покинувшие земледельч. труд гор. классы принуждены "обманом и насилием отнимать для своего пропитания труды восточных народов" (там же, т. 36, 1936, с. 331). Критика капиталистич. форм угнетения, в к-рой сказались лучшие стороны мировоззрения Т. – горячее сочувствие народу, свобода от обольщений и предрассудков либерализма, умение разоблачать софизмы публицистич., филос.-историч. и экономич. апологетики капитализма, не означала, однако, освобождения Т. от всех вообще социальных заблуждений. Т. разделял иллюзию идеалистич. этики о возможности преодоления насилия в отношениях между людьми путем "непротивления", полного отказа от к.-л. борьбы и нравств. самосовершенствования каждого отд. человека; он полагал, что не только патриархальное крестьянство, но весь рус. народ будто бы руководится в своей жизни христ. этикой "непротивления". По мнению Т., люди не могут знать, каким должно быть наилучшее устройство общества, но и при наличии такого знания это устройство не могло бы быть достигнуто политич. деятельностью и революц. борьбой, поскольку они основываются на насилии и потому лишь заменяют одну форму рабства и зла другой. Считая всякую власть злом, Т. пришел к безусловному отрицанию гос-ва, т.е. к учению анархизма. Но упразднение гос-ва должно произойти не путем его насильств. разрушения, а путем мирного и пассивного воздержания и уклонения, отказа каждого члена общества от всех гос. обязанностей и должностей и к.-л. участия в политич. деятельности. В эстетике Т. своеобразно преломляется осн. внутр. противоречие его иск-ва, противоречие между иск-вом "сложным" и "простым". В противоположность разветвленному построению, детализированному психологич. анализу и сложной аналитич. фразе больших романов, Т. в т.н. нар. рассказах 70–80-х гг. и в поздних небольших рассказах тяготеет к простым формам нар. иск-ва, притче и примитивам. Критикуя современный ему эстетизм, Т. в трактате "Что такое искусство" (1898) развивает представление о несовместимости добра и красоты и приходит к ригористич. отрицанию всего иск-ва т.н. "образованных классов" как чуждого и непонятного народу, в т.ч. произведений Шекспира, Бетховена и собств. творчества (кроме нар. рассказов). Рассматривая иск-во как одно из необходимых средств общения людей между собой, Т. усматривает его специфич. природу и назначение в передаче испытываемых художником чувств "посредством движений, линий, красок, звуков, образов, выраженных словами", и "заражении" этими чувствами других людей. Иск-во, согласно Т., не ограничивается собственно проф. иск-вом: вся человеческая жизнь наполнена произведениями иск-в в широком смысле этого слова – от колыбельной песни, шутки, передразнивания, украшений жилищ, одежд, утвари до церк. служб и торжеств, шествий. Признаком подлинного иск-ва является то, что в изображаемых им явлениях оно открывает нечто новое, никем ранее не виденное и сообщает новое отношение к ним. Влияние Т. – художника и моралиста – на развитие мировой культуры было исключительно широким. Религ.-этич. и социальные идеи Т. нашли последователей не только в России, но и в различных странах Запада и Востока, особенно в Индии, Китае. Учение Т. о непротивлении оказало, в частности, большое влияние на Ганди и выработанную им программу ненасильственной нац.-освободит. борьбы – см. Гандизм. В. Асмус. Москва. Соч.: Полн. собр. соч., М.–Л., 1928–58; Собр. соч., т. 1–20, М., 1960–65. Лит.: Ленин В. И., О культуре и искусстве, М., 1956, c. 73–77, 91–109, 111, 400; Грот Н., Нравств. идеалы нашего времени. Ф. Ницше и Л. Т., 2 изд., М., 1893; Михайловский Н. К, Десница и шуйца Л. Т., в кн.: Соч., т. 3, СПБ, 1897; его же, "Что такое искусство?", Полн. собр. соч., т. 8, СПБ, 1914, с. 813–52; Соловьев В. С., Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории, 2 изд., СПБ, 1901; Мережковский Д. С., Л. Т. и Достоевский, т. 1–2, СПБ, 1901–02; Стpахов Н., Критич. статьи, т. 1 – Об И. С. Тургеневе и Л. Н. Т., 5 изд., К., 1908; Письма А. И. Эртеля, М., 1909; Шестов Л., Добро в учении гр. Т. и Ф. Ницше, Собр. соч., 2 изд., т. 2, СПБ, [1911]; Белый ?., Трагедия творчества. Достоевский и Т., [М., 1911]; Леонтьев К., Наши новые христиане. Ф. М. Достоевский и гр. Л. Т., Собр. соч., т. 8, М., 1912; его же, О романах гр. Л. Н. Т. Анализ, стиль и веяние, там же; О религии Л. Т., сб. 2, М., 1912; Дивильковский ?., Т. и Руссо, "Вестн. Европы", 1912, No 7; Иванов В., Л. Т. и культура, в его кн.: Борозды и межи, М., 1916; Иванов-Разумник Р. В., Т. и Достоевский, в его кн.: История рус. обществ. мысли, 5 изд., ч. 6, П., 1918; Федоров ?. ?., Философия общего дела, 2 изд., т. 1, вып. 1, Харбин, 1928; Аксельрод Л. (Ортодокс), Л. Т., Сб. ст., 2 изд. [М.], 1928; Плеханов и Т., Сб. ст., М., 1928; Луначарский А. В., О Т., Сб. ст., М.–Л., 1928; Квитко Д. Ю., Философия Т., М., 1928; Эстетика Л. Т., Сб. ст., М., 1929; Мотылева Т. Л., О мировом значении Л. Н. Т., М., 1957: Бочаров С., Статьи В. И. Ленина о Т. и проблема художеств. метода, "Вопр. лит-ры", 1958, No 4; Манн Т., Гете и Т., Собр. соч., пер. с нем., т. 9, М., 1960; Эйхенбаум Б., Л. Т. Семидесятые годы, М., 1960, ч. 3 и приложение; Асмус В. Ф., Мировоззрение Т., в кн.: Лит. наследство, т. 69, М., 1961; Шифман А. И., Л. Т. и Восток, М., 1960; Купpеянова Е. Н., Эстетика Л. Н. Т., М.–Л., 1966; Dumas G., Tolstoy et la philosophie de l´amour, P., 1893; Schroeder F., Le tolsto?sme, P., 1893; Crosby ?. ?., Count Tolstoy´s philosophy of life, Arena, 1896; его же, Tolstoy and his message, N. Y., 1903; Ossip Louri?, La philosophie de Tolsto?, P., 1899; Maude ?., Tolstoy´s view of art, L., 1902; его же, The teaching of Tolstoy, Manchester, 1900; Pierotti ?., L. Tolstoi. La religione e la morale, Pisa, 1901; Кenworthy J. C., Tolstoy: his life and works, L.–[а. o.], 1902, p. 19–46; Bourdeau J., La philosophie affective, P., 1912; Robertson J. M., Tolstoy, в его кн.: Explorations..., L., [1923]; Markovitch M., J.-J. Rousseau et Tolsto?, P., 1928; его же, Tolsto? et Gandhi, P., 1928; Davis H. E., Tolstoy and Nietzsche: A problem in biographical ethics, N. Y., 1929; Gоurfinkel ?., Tolsto? sans tolsto?sme, P., [1946]; Berdiaev ?. ?.. Рус. идея. Основные проблемы рус. мысли 19 в. и начала 20 в., Париж, 1946; Kaplan ?., Gandhi et Tolsto?. Les sources d´une filiation spirituelle. Nancy, 1949; Воdde D., Tolstoy and China, Princeton, 1950; Berlin I., The hedgehog and the fox: an essay on Tolstoy´s view of history, N. Y.–L., 1957; Weisbein N.. L´?volution religieuse de Tolstoi, P., [1960]. Библ. лит-ры о Л. H. T. 1917–1958, M., 1960; то же, 1959–1961, M., 1905; Jasswkovitch ?., Tolstoi in English. 1878–1929, ?. ?., 1929; Lindstrom T., Tolsto? en France (1886–1910), P., 1952; Carretta ?., Scritti critici italiani su L. Tolstoj (Guida bibliografica), Napoli, 1955; L. N. Tolstoj. Bibliographie Lpz., 1958; Tolstoy. A bibliography of books of and on Tolstoy in Indian languages, New Delhi, 1960. H. Азарова. Москва.
Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.