ТИПЫ НАУЧНОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ
ТИПЫ НАУЧНОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ
понятие, выражающее различное понимание научным познанием принципа тождества мышления и бытия. Выделяют классический, неклассический, постнеклассический типы научной рациональности. Классическому типу рациональности присущи: 1) прямой онтологизм, когда знание непосредственно соотносится с реальностью; 2) монотеоретизм – в основе лежит единая теория; 3) объективизм – устранение из теории все, что связано с субъектом познания. Классический тип абсолютизирует тождество мышления и бытия, способность разума строить на основе его собственных исходных посылок единственную, безусловно правильную, идеальную модель действительности, что обеспечивает постижение истины. Неклассическому типу рациональности (начало XX в.) свойственны: 1) методологизм – содержание знания зависит от метода и средств познания; 2) политеоретизм – допущение сосуществования нескольких теорий, описывающих реальность; 3) неустранимость субъекта из процесса познания. Неклассический тип учитывает влияние на содержание знаний об объекте используемых исследовательских средств и процедур, что ставит под сомнение абсолютное тождество мышления и бытия. Постнеклассический тип научной рациональности признает: 1) принципиально неустранимую зависимость мышления субъекта познания от его жизненных ценностно-целевых установок, как сознательных, так и бессознательных; 2) несовпадение идеальных моделей, вырабатываемых разумом, с реальным миром. Абсолютизация мышления и бытия расценивается здесь как дискриминация иррациональных и внерациональных форм познавательной деятельности.
Источник: Философия науки и техники: словарь
ТИПЫ НАУЧНОЙ РАЦИОНАЛЬНОСТИ
системы онтологических допущений, формирующих ту или иную определенную картину мира и задающих идеалы, нормы и правила научно-исследовательской деятельности. Проблема статуса научной рациональности и ее типологии становится объектом пристального внимания философов и методологов в сер. XX столетия. В философии обращение к анализу зависимости особенностей и результатов научного исследования от различных философских и методологических оснований было подготовлено открытием социальной (К. Маркс) и культурной (О. Шпенглер, А. Тойнби, Н. Я. Данилевский) обусловленности знания, в науке – «кризисом естествознания» рубежа XIX–XX вв. Однако в наиболее явном виде идея зависимости науки от социального, культурного, исторического контекста и соответственно относительности самого понятия «научная рациональность» формулируется в рамках постпозитивистской философии науки. Уже К. Поппер, выдвигая принцип фальсификации, тем самым отрицает возможность выделения содержательных критериев рационального выбора той или иной научной теории в качестве единственно истинной. Таким образом, критический рационализм К. Поппера дает дорогу представлениям о принципиально открытом характере научной рациональности.
В методологии научно-исследовательских программ И. Лакатоса научная рациональность трактуется как та или иная «система правил научной игры». Несмотря на то, что любая научная игра в представлении И. Лакатоса направляется и ограничивается стремлением к истине, а основным критерием, позволяющим предпочесть одну научно-исследовательскую программу другой, является способность предсказывать новые факты, сама научная рациональность теряет однозначный характер и выступает скорее в виде формального регулятивного принципа, наполняемого всякий раз новым содержанием. Изменчивость стандартов научной рациональности утверждается и в концепции «человеческого понимания» Ст. Тулмина, согласно которому «популяции понятий и концептуальных систем» развиваются подобно тому, как эволюционируют биологические виды в теории Ч. Дарвина. В историко-научной концепции Т. Куна действие определенной системы правил и норм научной рациональности ограничивается рамками определенной парадигмы как модели, из которой «возникают конкретные традиции научного исследования». Сами же парадигмы, согласно Куну, являются несоизмеримыми по отношению друг к другу, а переход от господства одной парадигмы к принятию другой оказывается не поддающимся рациональному объяснению скачком. Таким образом, те или иные стандарты научной рациональности оказываются зависимыми от иррационального «выбора научного сообщества». Тенденция релятивизации понятия «научная рациональность» доводится до логического конца в концепции «методологического анархизма» П. Фейерабенда. «Методологический анархизм» предполагает относительность и полное равноправие любых «правил игры», регулирующих не только науку, но и такие формы познания, как мифология и религия. В свою очередь, утверждение этого равноправия становится основанием для парадоксального вывода: установленные стандарты рациональности не только не способствуют прогрессу в науке, но и являются фактором, ограничивающим и в конечном счете убивающим живую научную мысль. В целом можно констатировать, что понимание научной рациональности в философии постпозитивизма колеблется в довольно широком диапазоне – от утверждения необходимости некоего, пусть и меняющегося, образца научной рациональности (К. Поппер) до отрицания рационального характера деятельности ученого (П. Фейерабенд). В отечественной философско-методологической литературе вопрос о критериях и типах научной рациональности получил освещение, в частности, в трудах В. Н . Поруса, П. П . Гайденко, А. Л . Никифорова, Л. Ф . Кузнецовой, В. В. Ильина, Л. М . Косаревой, В. А . Лекторского, А. П. Огурцова, Е. А . Мамчур, В. С . Степина.
В современной российской философии науки практически общепринятой является классификация типов научной рациональности, предложенная В. С . Степиным и включающая в себя классический, неклассический и постнеклассический типы научности. Для классического стандарта научной рациональности характерны четкое противопоставление субъекта и объекта исследования, принцип интерсубъективности знания, элиминация из научного исследования любых внешних, заданных культурно-мировоззренческим контекстом целей и ценностей. В рамках классической науки, согласно В. С. Степину, в поле зрения ученого не попадает социокультурная детерминация его собственной деятельности. Неклассический тип научной рациональности в отличие от классического характеризуется учетом роли субъекта, особенностей и средств исследовательской деятельности в формировании знания об объекте. При этом оказывается поставленным под вопрос один из важнейших принципов классической науки – принцип объективности знания. Последняя признается обусловленной особенностями конкретной исследовательской ситуации, однако, как и в классической науке, продолжает выступать в качестве идеала и цели научного познания. Таким образом, главное отличие неклассического типа научной рациональности по сравнению с классическим заключается в невозможности полной элиминации субъекта из познаваемой им реальности.
Наконец, постнеклассический тип научной рациональности отличается прежде всего осознанием включенности научного познания в предельно широкий социокультурный контекст и, как следствие, значительным ослаблением субъект-объектного дуализма. В свою очередь, осознание социальной и мировоззренческой обусловленности как процесса, так и результатов научного исследования неразрывно связано с преобразованием методологического инструментария науки и самих критериев научности. В естествознание начинают проникать методы гуманитарных наук, а научная рациональность связывается не столько с логически-рассудочным мышлением и опорой на свидетельства объективных фактов, сколько со способностью субъекта к осмыслению собственной включенности в познаваемую реальность и, более того, со способностью познающих субъектов «порождать самих себя» в процессе познания (У. Матурана, Ф. Варела). В отличие от наиболее радикальных вариантов постпозитивизма, утверждающих несоизмеримость различных подходов к осмыслению научной рациональности, концепция В. С . Степина опирается на признание определенной общности вышеперечисленных типов научности. Эта общность, согласно В. С . Степину, основана на принятии ряда фундаментальных методологических требований, конституирующих науку как таковую. Речь идет прежде всего о требованиях системности, доказуемости и постоянного приращения научного знания, обеспечиваемого не столько простым экстенсивным расширением сферы познания, сколько открытием качественно новых типов объектов. Сама эволюция идеалов и норм научной рациональности связывается В. С . Степиным с переходом к исследованию новых типов системных объектов: классическая наука сосредоточена на познании простых систем, объектом неклассической науки являются сложные системные объекты, а постнеклассическая наука открывает и исследует закономерности существования сложных саморазвивающихся систем. Развитие представлений о научной рациональности и преемственность между различными ее типами осмысляется B. C . Степиным в контексте представлений о трехуровневой организации системы идеалов и норм науки. Первый уровень представляет собой своего рода инвариант, отражающий качественную специфику науки, на втором уровне располагаются исторически изменчивые нормы, и наконец, третий уровень характеризует специфику стандартов научной рациональности применительно к конкретным видам научных дисциплин. Связь между этими уровнями имеет довольно сложный характер. Изменения, происходящие на втором уровне, в конечном счете оказывают влияние и на представления о сущности и природе науки в целом, и на облик конкретных дисциплин. Вместе с тем на каждом из трех этапов развития наука ориентируется на определенную дисциплину или группу дисциплин, принимаемых в качестве эталона научной деятельности. Так, если классическая и неклассическая наука ориентируются прежде всего на естествознание, в частности на физику как на образец научной дисциплины, то в постнеклассической науке все более отчетливо проявляются тенденции гуманитаризации познания. Е. В. Бакеева
В методологии научно-исследовательских программ И. Лакатоса научная рациональность трактуется как та или иная «система правил научной игры». Несмотря на то, что любая научная игра в представлении И. Лакатоса направляется и ограничивается стремлением к истине, а основным критерием, позволяющим предпочесть одну научно-исследовательскую программу другой, является способность предсказывать новые факты, сама научная рациональность теряет однозначный характер и выступает скорее в виде формального регулятивного принципа, наполняемого всякий раз новым содержанием. Изменчивость стандартов научной рациональности утверждается и в концепции «человеческого понимания» Ст. Тулмина, согласно которому «популяции понятий и концептуальных систем» развиваются подобно тому, как эволюционируют биологические виды в теории Ч. Дарвина. В историко-научной концепции Т. Куна действие определенной системы правил и норм научной рациональности ограничивается рамками определенной парадигмы как модели, из которой «возникают конкретные традиции научного исследования». Сами же парадигмы, согласно Куну, являются несоизмеримыми по отношению друг к другу, а переход от господства одной парадигмы к принятию другой оказывается не поддающимся рациональному объяснению скачком. Таким образом, те или иные стандарты научной рациональности оказываются зависимыми от иррационального «выбора научного сообщества». Тенденция релятивизации понятия «научная рациональность» доводится до логического конца в концепции «методологического анархизма» П. Фейерабенда. «Методологический анархизм» предполагает относительность и полное равноправие любых «правил игры», регулирующих не только науку, но и такие формы познания, как мифология и религия. В свою очередь, утверждение этого равноправия становится основанием для парадоксального вывода: установленные стандарты рациональности не только не способствуют прогрессу в науке, но и являются фактором, ограничивающим и в конечном счете убивающим живую научную мысль. В целом можно констатировать, что понимание научной рациональности в философии постпозитивизма колеблется в довольно широком диапазоне – от утверждения необходимости некоего, пусть и меняющегося, образца научной рациональности (К. Поппер) до отрицания рационального характера деятельности ученого (П. Фейерабенд). В отечественной философско-методологической литературе вопрос о критериях и типах научной рациональности получил освещение, в частности, в трудах В. Н . Поруса, П. П . Гайденко, А. Л . Никифорова, Л. Ф . Кузнецовой, В. В. Ильина, Л. М . Косаревой, В. А . Лекторского, А. П. Огурцова, Е. А . Мамчур, В. С . Степина.
В современной российской философии науки практически общепринятой является классификация типов научной рациональности, предложенная В. С . Степиным и включающая в себя классический, неклассический и постнеклассический типы научности. Для классического стандарта научной рациональности характерны четкое противопоставление субъекта и объекта исследования, принцип интерсубъективности знания, элиминация из научного исследования любых внешних, заданных культурно-мировоззренческим контекстом целей и ценностей. В рамках классической науки, согласно В. С. Степину, в поле зрения ученого не попадает социокультурная детерминация его собственной деятельности. Неклассический тип научной рациональности в отличие от классического характеризуется учетом роли субъекта, особенностей и средств исследовательской деятельности в формировании знания об объекте. При этом оказывается поставленным под вопрос один из важнейших принципов классической науки – принцип объективности знания. Последняя признается обусловленной особенностями конкретной исследовательской ситуации, однако, как и в классической науке, продолжает выступать в качестве идеала и цели научного познания. Таким образом, главное отличие неклассического типа научной рациональности по сравнению с классическим заключается в невозможности полной элиминации субъекта из познаваемой им реальности.
Наконец, постнеклассический тип научной рациональности отличается прежде всего осознанием включенности научного познания в предельно широкий социокультурный контекст и, как следствие, значительным ослаблением субъект-объектного дуализма. В свою очередь, осознание социальной и мировоззренческой обусловленности как процесса, так и результатов научного исследования неразрывно связано с преобразованием методологического инструментария науки и самих критериев научности. В естествознание начинают проникать методы гуманитарных наук, а научная рациональность связывается не столько с логически-рассудочным мышлением и опорой на свидетельства объективных фактов, сколько со способностью субъекта к осмыслению собственной включенности в познаваемую реальность и, более того, со способностью познающих субъектов «порождать самих себя» в процессе познания (У. Матурана, Ф. Варела). В отличие от наиболее радикальных вариантов постпозитивизма, утверждающих несоизмеримость различных подходов к осмыслению научной рациональности, концепция В. С . Степина опирается на признание определенной общности вышеперечисленных типов научности. Эта общность, согласно В. С . Степину, основана на принятии ряда фундаментальных методологических требований, конституирующих науку как таковую. Речь идет прежде всего о требованиях системности, доказуемости и постоянного приращения научного знания, обеспечиваемого не столько простым экстенсивным расширением сферы познания, сколько открытием качественно новых типов объектов. Сама эволюция идеалов и норм научной рациональности связывается В. С . Степиным с переходом к исследованию новых типов системных объектов: классическая наука сосредоточена на познании простых систем, объектом неклассической науки являются сложные системные объекты, а постнеклассическая наука открывает и исследует закономерности существования сложных саморазвивающихся систем. Развитие представлений о научной рациональности и преемственность между различными ее типами осмысляется B. C . Степиным в контексте представлений о трехуровневой организации системы идеалов и норм науки. Первый уровень представляет собой своего рода инвариант, отражающий качественную специфику науки, на втором уровне располагаются исторически изменчивые нормы, и наконец, третий уровень характеризует специфику стандартов научной рациональности применительно к конкретным видам научных дисциплин. Связь между этими уровнями имеет довольно сложный характер. Изменения, происходящие на втором уровне, в конечном счете оказывают влияние и на представления о сущности и природе науки в целом, и на облик конкретных дисциплин. Вместе с тем на каждом из трех этапов развития наука ориентируется на определенную дисциплину или группу дисциплин, принимаемых в качестве эталона научной деятельности. Так, если классическая и неклассическая наука ориентируются прежде всего на естествознание, в частности на физику как на образец научной дисциплины, то в постнеклассической науке все более отчетливо проявляются тенденции гуманитаризации познания. Е. В. Бакеева
Источник: История философии науки и техники.