одна из концепций модернист, христ. социализма, в к-рой христианство трактуется как «великая соц. надежда», ибо соц. освобождение, являясь триумфом христ. моральных идеалов, будет одновременно и спасением. Христ. надежда, согласно Т. н., это не только пассивное ожидание будущего, но и действие, направд. на радикальное обновление жизни во имя осуществления еванг. идеалов любви, справедливости и человеч. солидарности. Капиталнстич. порядки противоречат этим идеалам. Поэтому христиане должны сотрудничать с социалистами в борьбе за свержение капиталисгич. строя и осуществление социалнстич. идеала, к-рый соответствует еванг. идеалу. Следовательно, осуществление социалистич. идеала будет означать осуществление царства божьего на земле. Объединение христианства с социализмом, утверждают сторонники Т. в., является историч. необходимостью, поскольку христианство может возродиться, только став религией народных масс, а последние смогут осуществить свои соц. устремления, когда оживет вера в наступление царства божьего. Т. н. носит утопич. характер, ибо стремится отождествить противоположные по своей сущности соцналистич. и христ. идеалы, пытается ввести в русло христ. эсхатологии участие народных масс в борьбе за коренные соц. преобразования, за социализм.
ТЕОЛОГИЯ НАДЕЖДЫ
ТЕОЛОГИЯ НАДЕЖДЫ
Источник: Атеистический словарь
Теология надежды
(Hope, Theology of). В кон. 60 х гг. возникло новое направление в теологии. У его истоков стояли немецкие теологи, к рые пытались найти новый подход к теологической проблематике и осознать миссию Церкви, исходя из изменения перспективы в истолковании вечных истин христианства. Этот новый подход выразился в том, что в центре внимания теологии надежды оказалось понятие воскресения, толкуемое как начало и обетование грядущего мира. Христианин это прежде всего "человек надежды", к рый не хочет мириться со злом и смертью в "веке сем", а Церковь беспокойное единство, противостоящее секулярному обществу со всеми его сугубо человеческими гарантиями, империями и вымышленными абсолютами. Церковь взыскует "будущего града" и потому обличает все "грады рукотворные". Теология надежды ведет диалог с другими, в т. ч. и нерелигиозными направлениями теоретической мысли, ориентированными на прогнозирование будущего, особенно с марксизмом. Теология надежды критикует индивидуализм либеральной (пиетистской) и экзистенциальной теологии. В нек рых отношениях теология надежды стоит на вполне ортодоксальных позициях, однако в сфере политики она может придерживаться довольно радикальных взглядов. Церкви стран третьего мира находятся под сильным ее влиянием.
Центральная фигура этого нового направления в теологии Ю. Мольтманн, а его самое известное произведение "Теология надежды" (1964). Однако это лишь малая часть всего, что он написал. Написанная в тот момент, когда западная культура находилась в стадии брожения, книга отличалась систематичностью и свидетельствовала о напряженной духовной работе. Мольтманн исходит из такого понимания Бога, согласно к-ром у Он впереди нас и творит "все новое". Поэтому мы твердо знаем, что Бог верен своим обетованиям. Теология надежды обращается к миру, ясно осознавая, что незавершенность характерная черта того измерения, в к-ром осуществляет себя человечество и в индивидуальном плане, и в социальном, а надежда в ее человеческом аспекте должна быть укорененной в осмысленном существовании. В контексте этих представлений, опираясь на вновь возродившееся доверие к эсхатологическому или апокалиптическому видению Св. Писания и остро реагируя на индивидуалистические преувеличения теологического экзистенциализма (напр., у Р. Бультмана), Мольтманн и пытался переосмыслить теологию.
Эсхатология в понимании Мольтманна это не последний раздел в учебнике теологии, но перспектива, исходя из крой мы должны понять и наделить смыслом все прочее. Тем самым эсхатология ключ к теологии, ее центральное понятие, вокруг крого выстраивается все христианское учение.
По мысли Мольтманна, вся история Израиля это уникальное историческое странствие, начало к-ром у положила встреча Израиля с Богом. Поэтому понять характер и судьбу Израиля можно лишь в свете обетований Божьих. Во Христе Иисусе грядущее Царство существует, но как грядущее Царство. Воскресение Христа первый плод общего воскресения, и поэтому значимо только в этих смысловых рамках. Христианская жизнь и спасение первые плоды, к рые обретаются в обетовании грядущего Бога во Христе.
Церковь это народ надежды, имеющий опыт надежды в Боге, Который присутствует в своих обетованиях. Грядущее Царство дает Церкви возможность гораздо шире видеть действительность, чем видят те, чья цель только личное спасение. Она должна преодолеть все преграды, воздвигнутые человеком ради своей выгоды и безопасности; а потому бросает вызов всем структурам, придающим себе абсолютный характер, и во имя той реальности, края грядет во Христе Иисусе, преодолевает все преграды, искусственно созданные между людьми. Грядущее Царство дает народу Божьему качественно иное, преображающее вйдение.
Хотя Мольтманн одна из самых ярких фигур в современной теологии, он все же не единственный представитель теологии надежды. Лютеранский теолог В. Панненберг приобрел немалую известность в Германии и в США в кон. 60 х гг. В 1968 г. он издал сборник "Откровение как история ", к рый имел программный характер, а в 1969 г. написал книгу "Иисус Бог и человек", обеспечившую ему значительное место в современной теологии. Среди эссе, к рые задают тон первому сборнику, "Догматические тезисы по поводу учения об откровении", где вся действительность осмысливается в терминах эсхатона. Приход Христа это начало, предваряющее наступление грядущего, а Бог Господь этого грядущего. Апокалипсис ключевая теологическая категория, ибо только в ситуации конца можно узреть Бога как Бога и только в свете этого конца воскресение Христа можно воспринять в универсальном контексте. Скрупулезное исследование Панненберга, посвященное христологии, попытка разработать это важнейшее христианское учение, "исходя из конца". Панненберг настаивает на том, что Христос подлинно Бог и подлинно человек, а воскресение историческое событие, к-рое обретает смысл в контексте Апокалипсиса. Перед нами новая и многообещающая попытка отстоять и подтвердить свидетельство Церкви о Христе как о Боге и человеке.
Католический теолог И. Б. Метц делает акцент на политике. В книге "Теология мира"(1968) он предпринял серьезную попытку переосмыслить назначение Церкви в свете библейской веры, ориентированной на грядущее. Лютеранский теолог К.Браатен, один из главных представителей этого ответвления теологии надежды, подчеркивает, как значима она для теологии и Церкви. Его программный труд "Будущее Бога" (1969).
С нач. XX в., когда вышла книга А.Швейцера "Поиски исторического Иисуса", Церковь осознала всю важность проблем эсхатологии. Но как к ним подойти? Что это как полагал А. Гарнак, всего лишь "понятийная шелуха" 1 в. до н.э., или живой мифологический язык экзистенциальной безусловности (Р. Бультман), или же просто заблуждение, восстановленное Церковью (Луази)? Теологи надежды тщательно и долго исследовали свидетельства Св. Писания, наблюдали за философией своей эпохи и обрели особенно обостренное историческое чутье, глубоко изучив представителей левого к рыла гегельянской традиции (Л. Фейербах, К. Маркс, Э. Блох). Теперь они полагают, что пришло время переосмыслить теологию в свете телоса.
Теологическая рефлексия может пользоваться различными стилями. Можно поставить во главу угла одно учение и, исходя из него, продумывать все остальные насущные вопросы теологии. Тогда учение это станет, образно говоря, втулкой, а другие учения спицами концептуального колеса. Лютер с величайшим мастерством проделал это с учением об оправдании верой; К. Барт с учением о воплощении Сына. Теологи надежды сделали своим концептуальным центром эсхатон. Прежде всего, они сочли нужным подтвердить смысл и значимость Иисуса Христа. Эсхатон не препятствие, напротив, он придает христианству и личное, и универсальное значение в мире, к рый мыслит, планирует и мечтает в терминах грядущих страхов, надежд и проектов. К-ром е того, эта форма построения теологии позволяет увидеть назначение Церкви в свете таких широких проблем, как человек в общине и социальная революция. Чтобы в полной мере оценить результаты, к к рым придет теология надежды, остается ждать, помня о том, что ни одна теологическая модель не может стать абсолютной.
Разумеется, у критиков теологии надежды возникает немало вопросов. Когда в центре внимания только конец, естественно спросить о начале. Какое место теология надежды уделяет библейским учениям о творении и грехопадении? Может быть, все объясняется очень просто, если принять, что перед нами своеобразный дуализм, а в конце концов " победа будет за Богом " ? Безусловно, никто из теологов надежды не мыслит подобным образом, но вопрос остается. Далее, для Мольтманна представляет определенную трудность проблема грядущего Суда как осуждения. Если событие Христа это "присутствие будущего в настоящем ", если в этом ключ ко всеобщей судьбе человечества, то остается ли Церковь в ее свидетельстве и служении чем-то большим, чем предвестником правды для всех людей? Разве вопрос о грядущем осуждении не требует серьезной дискуссии? Согласно Библии, воскреснуть можно либо в жизнь, либо в осуждение. Быть может, сама эта теология лишь знамение времени? Быть может, изза нашего материализма и нарциссизма мы настолько ослепли, что уже не воспринимаем Бога как живое присутствие, и, пытаясь это объяснить, мы создали теологию, края отодвигает Бога в будущее? А может быть, добродетель надежды порождена печальной необходимостью? Как бы то ни было, подобная справедливая критика теологии надежды не должна зак рывать перед нами возможность размышлять, исходя из "телоса",т.е. конечной цели.
S.M. SMiTH(nep. в.Р.) Библиография: F. Herzog, ed., The Future of Hope; M.E. Marty and D.G. Peerman, eds., New Theology No 5; W. Capps, Time Invades the Cathedral; J. McQuarrie, Thinking about God, ch. 20; D. P. Scaer, "Theology of Hope", in Tensions in Contemporary Theology; J.M. Robinson and J.B. Cobb, Jr., eds., Theology As History.
Центральная фигура этого нового направления в теологии Ю. Мольтманн, а его самое известное произведение "Теология надежды" (1964). Однако это лишь малая часть всего, что он написал. Написанная в тот момент, когда западная культура находилась в стадии брожения, книга отличалась систематичностью и свидетельствовала о напряженной духовной работе. Мольтманн исходит из такого понимания Бога, согласно к-ром у Он впереди нас и творит "все новое". Поэтому мы твердо знаем, что Бог верен своим обетованиям. Теология надежды обращается к миру, ясно осознавая, что незавершенность характерная черта того измерения, в к-ром осуществляет себя человечество и в индивидуальном плане, и в социальном, а надежда в ее человеческом аспекте должна быть укорененной в осмысленном существовании. В контексте этих представлений, опираясь на вновь возродившееся доверие к эсхатологическому или апокалиптическому видению Св. Писания и остро реагируя на индивидуалистические преувеличения теологического экзистенциализма (напр., у Р. Бультмана), Мольтманн и пытался переосмыслить теологию.
Эсхатология в понимании Мольтманна это не последний раздел в учебнике теологии, но перспектива, исходя из крой мы должны понять и наделить смыслом все прочее. Тем самым эсхатология ключ к теологии, ее центральное понятие, вокруг крого выстраивается все христианское учение.
По мысли Мольтманна, вся история Израиля это уникальное историческое странствие, начало к-ром у положила встреча Израиля с Богом. Поэтому понять характер и судьбу Израиля можно лишь в свете обетований Божьих. Во Христе Иисусе грядущее Царство существует, но как грядущее Царство. Воскресение Христа первый плод общего воскресения, и поэтому значимо только в этих смысловых рамках. Христианская жизнь и спасение первые плоды, к рые обретаются в обетовании грядущего Бога во Христе.
Церковь это народ надежды, имеющий опыт надежды в Боге, Который присутствует в своих обетованиях. Грядущее Царство дает Церкви возможность гораздо шире видеть действительность, чем видят те, чья цель только личное спасение. Она должна преодолеть все преграды, воздвигнутые человеком ради своей выгоды и безопасности; а потому бросает вызов всем структурам, придающим себе абсолютный характер, и во имя той реальности, края грядет во Христе Иисусе, преодолевает все преграды, искусственно созданные между людьми. Грядущее Царство дает народу Божьему качественно иное, преображающее вйдение.
Хотя Мольтманн одна из самых ярких фигур в современной теологии, он все же не единственный представитель теологии надежды. Лютеранский теолог В. Панненберг приобрел немалую известность в Германии и в США в кон. 60 х гг. В 1968 г. он издал сборник "Откровение как история ", к рый имел программный характер, а в 1969 г. написал книгу "Иисус Бог и человек", обеспечившую ему значительное место в современной теологии. Среди эссе, к рые задают тон первому сборнику, "Догматические тезисы по поводу учения об откровении", где вся действительность осмысливается в терминах эсхатона. Приход Христа это начало, предваряющее наступление грядущего, а Бог Господь этого грядущего. Апокалипсис ключевая теологическая категория, ибо только в ситуации конца можно узреть Бога как Бога и только в свете этого конца воскресение Христа можно воспринять в универсальном контексте. Скрупулезное исследование Панненберга, посвященное христологии, попытка разработать это важнейшее христианское учение, "исходя из конца". Панненберг настаивает на том, что Христос подлинно Бог и подлинно человек, а воскресение историческое событие, к-рое обретает смысл в контексте Апокалипсиса. Перед нами новая и многообещающая попытка отстоять и подтвердить свидетельство Церкви о Христе как о Боге и человеке.
Католический теолог И. Б. Метц делает акцент на политике. В книге "Теология мира"(1968) он предпринял серьезную попытку переосмыслить назначение Церкви в свете библейской веры, ориентированной на грядущее. Лютеранский теолог К.Браатен, один из главных представителей этого ответвления теологии надежды, подчеркивает, как значима она для теологии и Церкви. Его программный труд "Будущее Бога" (1969).
С нач. XX в., когда вышла книга А.Швейцера "Поиски исторического Иисуса", Церковь осознала всю важность проблем эсхатологии. Но как к ним подойти? Что это как полагал А. Гарнак, всего лишь "понятийная шелуха" 1 в. до н.э., или живой мифологический язык экзистенциальной безусловности (Р. Бультман), или же просто заблуждение, восстановленное Церковью (Луази)? Теологи надежды тщательно и долго исследовали свидетельства Св. Писания, наблюдали за философией своей эпохи и обрели особенно обостренное историческое чутье, глубоко изучив представителей левого к рыла гегельянской традиции (Л. Фейербах, К. Маркс, Э. Блох). Теперь они полагают, что пришло время переосмыслить теологию в свете телоса.
Теологическая рефлексия может пользоваться различными стилями. Можно поставить во главу угла одно учение и, исходя из него, продумывать все остальные насущные вопросы теологии. Тогда учение это станет, образно говоря, втулкой, а другие учения спицами концептуального колеса. Лютер с величайшим мастерством проделал это с учением об оправдании верой; К. Барт с учением о воплощении Сына. Теологи надежды сделали своим концептуальным центром эсхатон. Прежде всего, они сочли нужным подтвердить смысл и значимость Иисуса Христа. Эсхатон не препятствие, напротив, он придает христианству и личное, и универсальное значение в мире, к рый мыслит, планирует и мечтает в терминах грядущих страхов, надежд и проектов. К-ром е того, эта форма построения теологии позволяет увидеть назначение Церкви в свете таких широких проблем, как человек в общине и социальная революция. Чтобы в полной мере оценить результаты, к к рым придет теология надежды, остается ждать, помня о том, что ни одна теологическая модель не может стать абсолютной.
Разумеется, у критиков теологии надежды возникает немало вопросов. Когда в центре внимания только конец, естественно спросить о начале. Какое место теология надежды уделяет библейским учениям о творении и грехопадении? Может быть, все объясняется очень просто, если принять, что перед нами своеобразный дуализм, а в конце концов " победа будет за Богом " ? Безусловно, никто из теологов надежды не мыслит подобным образом, но вопрос остается. Далее, для Мольтманна представляет определенную трудность проблема грядущего Суда как осуждения. Если событие Христа это "присутствие будущего в настоящем ", если в этом ключ ко всеобщей судьбе человечества, то остается ли Церковь в ее свидетельстве и служении чем-то большим, чем предвестником правды для всех людей? Разве вопрос о грядущем осуждении не требует серьезной дискуссии? Согласно Библии, воскреснуть можно либо в жизнь, либо в осуждение. Быть может, сама эта теология лишь знамение времени? Быть может, изза нашего материализма и нарциссизма мы настолько ослепли, что уже не воспринимаем Бога как живое присутствие, и, пытаясь это объяснить, мы создали теологию, края отодвигает Бога в будущее? А может быть, добродетель надежды порождена печальной необходимостью? Как бы то ни было, подобная справедливая критика теологии надежды не должна зак рывать перед нами возможность размышлять, исходя из "телоса",т.е. конечной цели.
S.M. SMiTH(nep. в.Р.) Библиография: F. Herzog, ed., The Future of Hope; M.E. Marty and D.G. Peerman, eds., New Theology No 5; W. Capps, Time Invades the Cathedral; J. McQuarrie, Thinking about God, ch. 20; D. P. Scaer, "Theology of Hope", in Tensions in Contemporary Theology; J.M. Robinson and J.B. Cobb, Jr., eds., Theology As History.
Источник: Теологический энциклопедический словарь