В рамках древних цивилизаций формируется «социум», общество как система разделения труда, совокупность отношений между людьми, обеспечивающая функционирование целостного механизма жизнеобеспечения человеческого коллектива. Этот коллектив – уже не этнос, не род или племя, но зачастую включает в себя разные народы, завоевателей и покоренных, свободных и рабов. Разделение труда может закрепляться системой каст (как, например, в Древней Индии) или замкнутых сословий (знать, жречество, простонародье). Древние цивилизации знаменовали собой становление социума, прагматического отношения к миру и начатки высвобождения технического мироотношения из недр магического обряда.
Новым этапом стала античность: цивилизация, которую многие исследователи рассматривают как предпосылку техногенного пути развития человечества на Западе. Свидетельством постепенной «десакрализации» техники (отделения понимания ее от сакрального, священного, божественного ее источника) является древнегреческая мифология. Если в мифах о Гефесте – боге-кузнеце, создателе самодвижущихся устройств, подносивших олимпийским богам на пирах нектар и амброзию, о Прометее, научившем людей всем искусствам и ремеслам, принеся им с Олимпа божественный огонь, действуют еще боги и титаны, то в мифе о Дедале и Икаре человек сам изобретает крылья для передвижения по небу. Очевидно, античная мифология, оставаясь для большинства греков основой мироотношения, все же перестает совпадать с реальной повседневной жизнью. Человек теперь ищет опору в собственных силах, в «разуме» как способности целерационального поведения, которая обеспечивает его «универсальными», «вечными» алгоритмами. Именно в античной Греции делаются первые попытки определить суть «техне», ее отличие от «фисис», природы. Конечно, «техне» (как и латинское «аре») обозначало одновременно и искусство, и ремесло. Но все же в трудах философов (в первую очередь Аристотеля) на первый план выступает связь «техне» с артефактами, искусство как созидание искусственного, не-природного. Аристотель создает свое знаменитое учение о четырех причинах возникновения «сущего» на примере человеческой деятельности, творящей «искусственное сущее». При строительстве дома, по Аристотелю, сущностная форма дома передается от идеи, пребывающей в душе архитектора, строительному материалу, следовательно, посредством «техне» осуществляется то, форма чего дана в душе. «Техне» для греческого философа – это, во-первых, «такое знание и способность, которые направлены на производство и конструирование и, таким образом, занимают своего рода среднее положение между просто опытом ... и теоретическим знанием». Строясь на опыте, «техне» переходит от многих от дельных случаев к общему понятию. Во-вторых, это «процесс производства, посредством которого нечто реализуется», – замысел, проект, некая конструкция. Можно сказать, что техническое мироотношение в античности определилось как особый способ человеческого бытия в мире, как целерациональное действие, направленное на предметы, опирающееся на ожидание их определенного поведения, их способность служить средством получения намеченных заранее результатов.
Вместе с тем на практике артефакты используются главным образом как орудия, инструменты, оружие, простейшие механизмы (рычаг, блок, «винт Архимеда» при поливе полей, в военном деле – баллисты и катапульты, к концу античности – первые водяные мельницы). Основа же действия – по-прежнему мускульная сила человека, иногда – животных. Начинает использоваться энергия воды, ветра. Изобретения случайны и отнюдь не всегда находят применение. Известно, что Герон из Александрии описал своеобразную «паровую машину» – чайник с двумя носиками, подвешенный над огнем и вращаемый паром. Но это воспринималось как игрушка, курьез, не находя никакого практического использования.
Техническое знание, за очень редкими исключениями, рецептурно, нетеоретично. Место целерациональных действий в жизни человека пока отнюдь не решающее. Техника не определяет образ жизни, не доминирует в производстве, выступает всего лишь продолжением человеческих органов. И все же десакрализация использования артефактов, отделение техники от магии, разделение в поздней античности искусств на механические и свободные (изящные) – важная предпосылка виртуального взлета техногенной цивилизации в Европе. Конечно, для коренного сдвига время еще не пришло. Человек все еще живет в «космосе» – вечном живом целостном божественном организме, полном богов и демонов, то есть в мифе, пусть и абстрагируется от этого в отдельных сферах повседневной жизни. Необходимы были радикальные изменения ценностных ориентаций, переоценка ценностей. Важный шаг в этом направлении был сделан еще в античности. По всей вероятности, роль спускового крючка сыграло возникновение громадного, просуществовавшего несколько веков и казавшегося «вечным» государственного образования, охватывавшего всю огромную территорию вокруг Средиземного моря – Римской империи. Унифицировав общественные порядки в единый «римский мир», империя как бы «расплющила» отдельные народы огромным катком военной мощи, подвергнув их жизнь и культуру «романизации». Это был грандиозный переворот в судьбе миллионов людей, имевший эпохальные последствия и во многом определивший направление исторического процесса на целых континентах. Речь идет, ни много ни мало, о перевороте в мироотношении человека, послужившем фундаментом новой цивилизации, – точнее, нескольким близким друг к другу цивилизациям. Все это оказалось важной предпосылкой для появления «мировой религии» монотеистического типа (на базе иудаизма) христианства. Христианство положило начало расколдовыванию мира. В идее христианского мировосприятия с самого начала был заложен тот элемент «обезбоживания» окружающего мира, который сыграл существенную роль в становлении техногенной цивилизации Запада, начиная с XVII–XVIII вв.
В христианской религии мир сотворен Богом. Человек – тоже творение, но созданное Богом по своему образу и подобию и поставленное над природой в качестве ее господина, царя. Человеческое невыводимо из природного, противостоит ему – даже в самом человеке. Природа сама по себе не обладает ценностью, но лишь «полезностью», служит для удовлетворения разнообразных человеческих потребностей. Она – не господин над человеком, даже не партнер, чьи пожелания необходимо учитывать, но в лучшем случае слуга, даже орудие, инструмент. Лишь в XVII в. восприятие природы как целостного организма вытесняется ее описанием в виде механизма, наподобие часов. Кроме того, «полезность» природы воспринималась как третьестепенная, имеющая отношение лишь к человеческой телесности – к тому компоненту человеческого существа, который сам по себе не ценился религией. Поэтому и техника, используемая для земных, телесных целей человека, тоже на многие столетия была отодвинута на задний план. В средние века процесс совершенствования техники, тем не менее, осуществлялся, в особенности с XI–XII вв. Но происходило это методом проб и ошибок, случайных открытий. Постепенно распространяются водяные мельницы, затем водяное колесо начинают использовать в качестве подъемника в горном деле и для иных производственных целей (с XI в.), появляются и ветряные мельницы (в Европе – с конца ХII в.)
Важную роль в подъеме сельского хозяйства сыграло изобретение новой упряжи для лошадей, позволявшей использовать их как тягловую силу (хомут, оглобли – в Европе с IX в.) . Мамфорд именует эти века эотехнической» (от Эос – Заря в древнегреческой мифологии) стадией использования природной энергии с помощью техники. В монастырях той эпохи существовало технологическое использование энергии текущей воды для работы зерновой мельницы, сеялки, сукновальных машин, сыромятных – одного устройства за другим136 . Особенно ускорился процесс технического развития в XIII–XIV вв., накануне эпохи Возрождения: усовершенствование рулевого управления кораблей, появление компаса, система шлюзов на реках и каналах, появление тачки, усовершенствование плуга и ткацкого станка, появление прядильного станка, механических часов, книгопечатания, кривошипа и педального механизма, выплавка чугуна вместо ранее употреблявшегося железа вкрицахит.
К семи «свободным искусствам», рассматриваемым в конце античной эпохи Марцианом Капеллой (грамматика, диалектика, риторика, геометрия, арифметика, астрономия и музыка), средние века добавили семь «механических искусств»: земледелие, охота (включая убой скота, поварское искусство и хлебопечение), мореходство, ткацкое дело (включая шитье, раскрой, окраску), оружейное дело (включая фортификацию – сооружение укреплений), врачевание (включая изготовление лекарств, составление диет и оздоровительных упражнений), театральное искусство138. Средневековые мыслители видели в технике своего рода естественную магию и предсказывали возможность использования ее для создания самодвижущихся колесниц, плавания под водой, полета по воздуху и т.п.
Особенную известность получил в XIII в. Р. Бэкон, которому приписывали изобретение «говорящей головы». Рассказывалось о попытках создания искусственного человека алхимиками и магами («гомункулус», «Голем»). Все это свидетельствует о нарастании интереса к различного рода механизмам и к их использованию в производстве и для осуществления вековых мечтаний человечества. Заметное место в повышении заинтересованности человека в технике следует отвести эпохе Возрождения. Именно ее идеологи – от Данте и Петрарки до Лоренцо Валлы – утверждали, в противовес средневековому «презрению к миру», аскетизму и заботе единственно о спасении души, ценность земной жизни, человеческих потребностей, самостоятельность земных целей, которые не мешают спасению, но готовят человека к нему. Это вело, с одной стороны, к попытке своеобразного синтеза, объединения земных ценностей античной цивилизации с духовными, религиозными ценностями средневековой культуры, но, с другой – к возможности реального оттеснения религиозных идеалов на задний план и распространения антропоцентризма, индивидуализма, зачастую – прагматического мироотношения (см. разработку «техники» господства над людьми в «Государе» Макиавелли и у его продолжателей). Не случайно многие современные религиозные мыслители (достаточно назвать у нас А. Ф . Лосева с его трудом «Эстетика Возрождения», а на Западе – Ж. Маритена или К. Войтылу) резко отрицательно оценивают «титанизм», богоборчество эпохи Возрождения, видя в нем исток всех бед Запада, отхода человека от бога и религии, «обезбоживания» мира человека и наступившего в ХХ в. глобального кризиса.
Мировоззренческая переориентация, происходившая в Италии, начиная с XIV в., а в наиболее урбанизированных (то есть перешедших от сельского образа жизни к обитанию в городе, к занятию ремеслом и торговлей) районах остальной Европы – с конца XV в., сыграла важную роль в подготовке техногенного пути развития европейской цивилизации. Один из гуманистов XV в., Джанноццо Манетти увидел в человеке со-творца, продолжателя божественного творения, создателя зданий, мостов, каналов, городов, новых пород животных и растений. Но само по себе оправдание земной жизни человека еще не меняло отношения к технике.
Напротив, в центре внимания гуманистов – скорее искусство как творческая деятельность, «достоинство» человека, а не его практические успехи. Только в XVI в. такие поздние гуманисты, как Ф. Рабле во Франции, восхваляют «мессира Гастера» (олицетворение земных человеческих потребностей, «господин Желудок») как изобретателя всех наук, искусств и ремесел – но это уже признаки зарождения новой цивилизации в Европе, «техногенной». Особняком стоит величественная фигура Леонардо да Винчи, воплотившего возрожденческое единство искусства, ремесла, нарождающейся инженерной деятельности. Но искусство (в том числе изобразительное) он считает уже наукой, способом познания и воспроизведения природы. Автор ряда гениальных изобретении и проектов он начинает и человека, и природу воспринимать как своеобразные механизмы: взгляд, широко распространившийся примерно спустя век после его смерти, в Новое время.
Но прежде чем такое изменение мировосприятия стало возможным, произошло еще одно эпохальное событие в истории Европы, без которого, возможно, техногенная цивилизация не смогла бы возникнуть, или же это произошло бы значительно позже и иначе. Всемирная история полна такими поворотными пунктами. Это событие – Реформация.
Она, по словам К. Маркса, превратила попов в мирян, превратив мирян в попов. Утверждая ненужность церкви в качестве посредника между людьми и Богом, непосредственную связь каждой личности с Творцом, Реформация признала одинаково ценными для спасения души любые виды человеческой деятельности, любые профессии. Важно иметь призвание, быть «призванным» Богом к той или иной деятельности, и успех в ней будет свидетельством одобрения Богом твоих усилий. Конечно, при этом нельзя увлекаться земными успехами, обращать их в фундамент приятной жизни, ничегонеделания. Лишь вновь и вновь вкладывая полученную прибыль в «дело» своей жизни, ты служишь ему. Так из протестантской этики, по М. Веберу, рождался капитализм. Капитал превратился в цель жизни, а не в средство для хорошей жизни.
В протестантизме спасение души – результат «аскезы» в миру. Но тем самым весь окружающий мир воспринимается в качестве подручного средства, инструмента. Техническое мироотношение получает религиозное подкрепление, что впервые в истории человечества «уравняло» его с прочими способами от ношения к миру. Не случайно протестантизм, капитализм, технический прогресс в течение ряда решающих для генезиса в Европе технической цивилизации столетий идут рука об руку. Лишь к середине ХХ века степень экономического развития «католических» стран начинает приближаться к уровню «протестантских». Но к этому времени религиозная «подпорка» технического мироотношения перестала быть необходимой.
В течение первых двух веков, с середины XVI до середины XVIII века, использование техники носило ограниченный характер, продолжал господствовать ручной труд. Однако предпосылки для промышленного переворота, внедрения в производство машин уже вызревали. Это, прежде всего, рост масштабов производства, переход от античного и средневекового производства «на заказ» к рыночному производству. Чаша средневекового ремесленника – неповторимое произведение его мастерства. Штампуемые тысячами стаканы лишены индивидуальности. Стандартизация продукции открывала дорогу механизации производственных процессов. На крупных мануфактурах все более используют разделение труда, специализацию работников на отдельных механических операциях, снижаются требования к квалификации работников и их мастерству, но зато возрастает роль организаторов производства и сбыта продукции. Их поведение целерационально, связано с расчетом и калькуляцией. Существенной характеристикой мира становится его измеримость, исчислимость, рассчитываемость. Рационализация человеческой деятельности влечет за собой рационализацию мира. Резко возрастает, начиная с XVI в., роль рационального знания в постижении и объяснении природы. Из символа божественных замыслов природа превращается в объект использования и переделки. В ее познании возрастает роль измерений, математики. Зарождается современное естествознание. Философы ставят в центр своего внимания проблему метода познания, выдвигают проблему достижения господства над природой с помощью познания устройства и действия ее механизма. И то, и другое свидетельствует об инструментальном отношении к природе. Воля к господству над природой превращает, по Шпенглеру, человека в техника. Техника, по его словам, – тактика хищника – изобретателя, для которого мир – добыча. И хотя импульс идет как будто от науки, от естествознания, но сама «новая» наука выступает воплощением установки на превращение мироотношения в техническое. На первый план выдвигается критерий полезности. Уже для Декарта «природа – не храм но мастерская, а человек в ней – работник». Широко распространяется взгляд: «Понимать – значит изготовлять» (Мерсенн). Тем самым, техника как особое мироотношение превращается в судьбу западноевропейской цивилизации. Осмысление этой ключевой перемены мы находим в работах М. Хайдеггера.
Техногенная цивилизация становится реальностью, начиная с 60-80-х гг. XVIII в. В результате «промышленного переворота» формируется индустриальное общество. Наряду со станками и машинами, обрабатывающими материалы, теперь артефакты используются и для получения и использования энергии (паровые машины), для выполнения трудовых операций без участия человека. Тем самым впервые рождается современная техника, техника в современном смысле слова, обретающая самостоятельность от человека, самодействие. Она даже строит себя (машиностроение). Лишь выдумывает ее и программирует пока еще человек. Но на следующей ступени, с середины ХХ в., машины включаются в процесс проектирования и конструирования, начинается использование артефактов (компьютеров) и в духовном производстве. Таким образом, техническая эра наступает, когда человек превращается в придаток к технике, уступив ей решающее место в производстве, «обслуживая» ее самодействие. Техногенная цивилизация характеризуется существенно иным мировосприятием и мироотношением, чем все предшествующие человеческие сообщества. М. М . Шитиков