Сумма логики

«СУММА ЛОГИКИ» («Summa logicae») — произведение Уильяма Оккама, написанное в 1323 и впервые изданное в Париже в 1488. Наряду с «Introductiones in logicam» Уильяма Шервуда и «Summulae logicales» Петра Испанского, Оккамова «С. л.» является важнейшим трактатом по средневековой логике и эпистемологии. Об этом свидетельствуют как оживленные дискуссии того времени (можно назвать хотя бы Джона из Родингтона, Уолтера Чаттона, Адама Вудхэма и Роберта Холкота), так и множество кодексов и компиляций. «С. л.» состоит из трех частей: первая часть («De terminis») содержит общую теорию знаков, вторая («De propositionibus») посвящена логике высказываний, а третья («De argumentis») предлагает анализ логического доказательства («De syllogismo simpliciter», «De syllogismo demonstrativo», «De consequentiis») и теорию так называемых ошибочных заключений («De fallatiis»). Хотя структура «С. л.» в целом соответствует схематике аристотелевской логики, трактат является поворотным пунктом от via antiqua к via moderna и свидетельствует о существенных изменениях в философии 14 в.         В «Прологе» к «С. л.», приписываемом другу и ученику Оккама Адаму Вудхэму, логика трактуется как наука о речи (sermocinalis scientia). Эта характеристика соответствует позиции самого Досточтимого Начинателя. Оккам принимает утверждение Авиценны, согласно которому предметом логики выступают так называемые вторичные интенции (secundae intentiones), т.е. понятия о понятиях, знаки знаков. Ведь термины вторичной интенции обозначают не реальные объекты («человек», «дерево», «камень»), а понятия ума или души («род», «вид», «универсалия»).         В «Epistola prooemiales» и в «Prooemium к Expositio in libros artis logicae» Оккам определяет логику как инструмент (instrumentum) для различения истины и лжи во всех искусствах и науках. При этом логика понимается как практическая наука, важнейшей задачей которой является установление правильного значения употребляемых языковых выражений, что позволяет избегать многих проблем (квази-проблем) в теологии и философии. Подвергая решительной критике традиционное представление о том, что каждому слову должен соответствовать некоторый предмет (tot notiones, tot res), Оккам переориентирует философию в сторону критики языка.         Первая часть «С. л.» предоставляет логический инструментарий для анализа языковых выражений, сосредоточиваясь на основных свойствах Терминов (proprietates terminorum). Термин, согласно An. prior, 1.1 Аристотеля, определяется как часть высказывания (pars propositionis). В соответствии с трояким делением речи (oratio) у Боэция, Оккам различает письменные, произносимые голосом и ментальные термины (triplex est terminus, scilicet scriptus, prolatus et conceptus). В отличие от первых двух классов, ментальные термины не принадлежат к какому-либо языку (nullius linguae), но существуют только в уме (tantum in mente manent), обозначая нечто «по природе» (naturaliter) (Оккам У Избранное. М„ 2002. С. 5). Таким образом, Оккам придерживается теории «ментального языка» и проводит различие между ментальными и конвенциональными терминами. Письменные или произносимые голосом термины возникают secundum voluntariam institutionem и у разных народов могут быть различными. Ментальные термины, или понятия, суть интенции, или «претерпевания» души (passiones animae), возникающие в результате взаимодействия разума и познаваемой предметности. Конвенциональное языковое выражение (vox) опосредованно репрезентирует то, что сам интеллект с помощью ментальных терминов (= естественных знаков) обозначает непосредственно, naturaliter. Что означает здесь слово «естественным образом», «по природе»? В учении об универсалиях мы встречаемся с тем же разделением: est universale naturaliter — est universale per voluntariam institutionem (Там же. С. 118—119). Для прояснения термина naturaliter приводятся примеры из физического мира: так, дым обозначает (significat) огонь, стон — страдание больного, смех — внутреннюю радость. Таким образом, «естественность» ментальных знаков (понятий) основывается на каузальных отношениях между субъектом и объектом познания. И это отношение не зависит от воли человека, поскольку речь идет о спонтанной реакции человеческого разума на активное присутствие того или иного предмета (как стон есть спонтанная реакция на чувство боли). При образовании понятий следует учитывать психосоматическую структуру человека: понятия заступают место животных инстинктов. С др. стороны, понятия не являются просто отображениями вещей, но всегда уже вплетены в когерентную систему высказываний. Значит, понятия служат связующим звеном между миром (включая естественные диспозиции человеческой способности познания) и языком как медиумом человеческого познания. Такая интерпретация позволяет говорить о неизменности естественных терминов (= ментальных знаков = понятий). Но при этом не следует думать, что Оккам создает некую формальную, совершенно отделенную от языка логику. Скорее, нужно говорить об открытии логической формы естественного языка (Schulthess P. Wilhelm von Ockham: Summa logicae // Interpretationen. Hauptwerke der Philosophic Mittelalter. Stuttgart, 1998. S. 413).         Как произносимые голосом (vocalis), так и ментальные термины разделяются на категорематические и син-категорематические. Первые обладают определенным и точным значением (как имя «человек» обозначает всех людей, а «белизна» — всякую белизну). Вторые же не имеют точного значения и не обозначают какие-либо вещи (такие термины, как «всякий», «ни один», «целое», «кроме того», «только» и т.п.). Только их связь с катего-рематическими терминами придает им четко фиксированное значение в рамках высказываний. Оккам различает, далее, абсолютные и коннотативные имена. Все, что обозначается с помощью абсолютных имен, всегда обозначается первично (aeque primo significatur) и безотносительно к чему-то иному. Абсолютное имя обозначает саму вещь in recto. Таковы имена субстанций («человек», «живое существо», «коза», «камень», т.е. то, что сегодня называют natural kinds) или имена качеств («белизна», «чернота», «сладость»). Коннотативные термины — это такие термины, которые различным образом обозначают различное или тождественное (diversa vel idem diversimode). Примерами классов коннотативных имен могут быть конкретные имена, реляциональные имена (напр., отец = человек, который имеет сына или дочь), категории кроме субстанции и качества, трансценденталии (unum, verum, bonum), имена, обозначающие способности души и т.д.         Но, независимо от этих разделений, все термины суть знаки и логика занимается именно знаками, а не вещами (agit de signis, non de rebus). По Оккаму, знак — это то, что «приводит к познанию чего-то иного и предназначено для того, чтобы подразумевать его [в высказывании]» (quod aliquid facit in cognitionem venire et natum est pro illo supponere) (Оккам У. Избранное. С. 7). Такое определение термина-знака указывает на важное свойство (proprietas), присущее термину в высказывании. Это свойство Оккам называет «суппозицией». Suppositio означает «как бы подстановку вместо другого (quasi pro alio positio), так что когда термин стоит в высказывании вместо чего-либо (quando terminus stat in propositione pro aliquo), то он подразумевает это» (supponit pro illo) (Там же. С. 29). То, что понятие суппозиции интегрируется в учение о знаках можно считать новшеством Оккама.         В аспекте теории ментального языка переосмысливается и проблема универсалий: проблема происхождения, функции и сущности общих понятий. Здесь Оккам выступает жестким критиком гносеологического реализма. На первый взгляд, кажется, что такая позиция противоречит его учению о ментальном языке. Но противоречия не будет, если вспомнить, что по Оккаму, во-первых, мир состоит исключительно из индивидуальных вещей, а, во-вторых, наше знание хотя и является результатом взаимодействия с внешним миром, однако не отображает его непосредственным образом. Если под номинализмом понимать точку зрения, согласно которой общие понятия не существуют вне нашего разума, то Оккам, безусловно, номиналист. Он утверждает, что «никакая универсалия не есть некая субстанция», что «универсалия не есть нечто реальное, обладающее субъективным бытием в душе или вне души» (Там же. С. 119; 129). Но если номиналистами называть тех, кто считает общие понятия только именами, то Оккам не является номиналистом. Ведь он решительно утверждает, что универсалии — это не столько terminus vocalis или scriptus, но, главным образом — terminus mentalis, conceptus или intentio animae. Универсалия, будучи естественным знаком, «не есть что-либо иное, кроме интенции души» (Там же. С. 119). Универсалия есть интеллектуальный акт постижения (actus inteUigendi), определенная форма отношения интеллекта к индивидуальным вещам, к реальности. Своеобразное «существование» этих продуктов (nctum, idolum) интеллектуальной деятельности Оккам обозначает с помощью выражений esse intentionale или esse objectivum. И здесь мы снова находим учение о суппозиции. Разум, постигая единичную вещь, «производит в себе некое познание» (elicit unam cognitionem in se), которое именуется претерпеванием души. «Это претерпевание души может по своей природе подразумевать (supponere) указанную единичную вещь». Произвольно установленное слово «Сократ» подразумевает определенную вещь (конкретного человека). Так что, слыша фразу «Сократ бежит», мы понимаем, что бежит не слово «Сократ», но конкретный человек, обозначаемый этим словом. Но если конвенциональные термины подразумевают индивидуальные вещи на основании соглашений, интеллектуальные акты постигают их естественным образом и не-конвенционально (ipsa intellectio ex natura sua sine omni istitutione supponit pro re, cuius est) (Там же. С. 132—135). Образованные в процессе интеллектуального постижения понятия универсальны, тогда как вещи реального мира — индивидуальны. Такая позиция может быть названа «наивным реализмом» (Flasch К. Das philosophische Denken im Mittelalter. Von Augustin zu Machiavelli. Stuttgart, 1995. S. 454) или разновидностью концептуализма (Schulthess P. Wilhelm von Ockham: Summa logicae. S. 417; Kaufmann M. Begriffe, Satze, Dinge. Referenz und Wahrheit bei Wilhelm von Ockham. Leiden, N.Y., Koln, 1994. S. 69—75). При этом концептуализм Оккама следует отличать от концептуализма Нового времени, поскольку conceptus seu intentio animae понимается не как idea (в смысле представления), но как термин ментального языка.         Утверждение, что функцией понятий или ментальных терминов является не отображение реальных вещей, но указывание на них (сигнификация), приводит к серьезным модификациям теории истины. Формула adaequatio intellectus et rei уже не может признаваться Оккамом без оговорок. У Оккама истина есть нечто иное, как «истинное высказывание». Здесь сигнификативная функция мышления достигает своего апогея. Единство субъекта и предиката в высказывании — это единство на уровне ментальных знаков, не отражающее ни реального тождества, ни реального отношения. Речь идет, скорее, о комбинации знаков языка, обозначающих те или иные единичные вещи. Истинное высказывание имплицирует лишь то, что субъект и предикат относятся к тому же самому предмету, чьи сущностные структуры остаются до конца не познаваемыми.         А.О. Баумейстер         Лит.; Оккам У Избранное. М., 2002; Wilhelm von Ockham. Summe der Logik. Aus Teil I: Uber die Termini. Lateinisch-Deutsch. Hamburg, 1984; Wilhelm von Ockham. Texte zur Theorie der Erkenntnis und der Wissenschaft. Lateinisch/Deutsch. Stuttgart, 1996; Flasch K. Das philosophische Denken im Mittelalter. Von Augustin zu Machiavelli. Stuttgart, 1995; Kaufmann M. Begriffe, Satze, Dinge. Referenz und Wahrheit bei Wilhelm von Ockham. Leiden, N. Y., Koln, 1994; Panaccio С Angel´s Talk, Mental Language, and the Transparency of the Mind // Semiotic and Cognitive Studies. IV. Vestigia, Imagines Verba. Semiotic and Logic in Medieval Theologicals Texts (X Hth — X l Vth Century). Brepols Publishers, 1997; Panaccio С From Mental Word to Mental Language // Philosophical Topics. Vol. 20. № 2. 1992. P., 125—147; Schulthess P. Wilhelm von Ockham: Summa logicae // Interpretationen. Hauptwerke der Philosophie. Mittelalter. Stuttgart, 1998. S. 402—446.