(р. 1952) – доктор Высшей школы социальных исследований; руководитель программы в Международном философском коллеже; в 1993 основал лабораторию «Connaissances, Organisations et Systèmes Techniques» в Технологическом университете г. Компьена для исследований когнитивных технологий, связанных с областью текста, изображения и звука и их восприятием; являлся содиректором Национального института аудиовизуальных СМИ, в 2002– 2005 – генеральным деректором Института исследований и координации в сфере акустики и музыки (подразделения Центра Помпиду в Париже, основанного в 1969 П. Булезом). С начала 2006 – директор департамента культурного развития Центра Помпиду. Согласно С., на перекрестке (пост)марксистской критики, философии культуры и теории медиа возникает понятие «нищета символического», обозначающее ситуацию, при которой живой опыт эстетического взаимодействия замещается приятием культурных конвенций, навязываемых маркетинговой системой продвижения товаров. Аудиовизуальные средства воздействия, предлагающие абсолютно ненужные продукты, разрушают то, что в психоанализе называется либидо, а в терминологии С. – «исходным нарциссизмом». Нищета символического – это и нищета либидо, нищета аффективного, это нелюбовь к себе, а значит, нелюбовь к другим, неспособность вместе любить «вещи»: объекты, книги, виллы, языки. Это приводит как к стандартизации: я все менее отличаюсь от другого, – так и к изоляции: каждый заперт в своем «гетто» (коммерческом, промышленном, художественном, индустриальном), что делает невозможным эстетический опыт, предполагающий установление – через взаимодействие, через конфликт – связи между членами сообщества, нахождение другой чувственности (l’altérité du sentir). Эстетическое, трактуемое предельно широко, тождественно политическому, поскольку ставит вопрос о том, как существовать вместе в нашей сингулярности. В плане общественных отношений нищета символического означает отсутствие символической активности, неразвитость индустрии символического как проекта, альтернативного тоталитарной программе потребления. С. подчеркивает, что такой проект должен развиваться профессиональными сообществами на основе общего интереса, а не просто экономических или технологических потребностей. Подход к рассмотрению роли техники в культуре не должен больше быть патерналистским, музейным, ориентированным на прошлое. По его мысли, хотя массмедиа постоянно подвергаются критике, подчеркивающей их негативную роль, сам процесс, приведший к возникновению нищеты символического, не стал предметом анализа. Следует не осуждать развитие техники, а переизобретать ее; при этом не стоит разделять эстетику психофизиологическую, занятую изучением органов чувств, и историю искусства, изучающую артефакты, рассматривая первую как стабильную, а вторую как непрестанно эволюционирующую. Отталкиваясь от идей, высказывавшихся Ж. Симондоном, С. создает представление о человеческой эстетике как о серии постоянных рассогласований между тремя инстанциями, формирующими эстетические возможности человека: его телом и физиологической организацией, его искусственными органами (техникой, инструментами, произведениями искусства) и его социальными организациями как результатом артикуляции артефактов и тел. С. ставит задачу разработки – в рамках общей органологии – генетического подхода, который позволил бы понять, в чем состоит эстетическая эволюция.
Соч.: Эйдос и телевидение // Silentium. Философско-художественный альманах. СПб., 1996. Вып. 3; Passer à l’acte. P., 2003; Aimer, s’aimer, nous aimer: Du 11 septembre au 21 avril. P., 2004; De la misère symbolique. P, 2005; Derrida, J., Stiegler, B. Echographies de la télévision: entretiens filmés // P., 1996. H.H. Сосна