Социальные связи и русский культурный архетип

В Киевской Руси господствовал общинно-демократический тип социальных связей и соответствующий соборно-нравственный тип культуры. Перемещение центра Русской земли в Северо-Восточную Русь, татаро-монгольское нашествие привели к деградации Киевской цивилизации. Уже Андрей Боголюбский олицетворял собой отрицание язычески праздничной киевской культуры и становление нового типа социальных связей и нового типа культуры. Наступала пора молитвенного уединения и московской медлительности жизни, заботы сосредоточились на государственном строительстве, а поэзия и мысль принизились. Проявления духа не были крикливыми, молчание сопровождало любые потрясения в жизни людей (А. Леонтьев). В 1174 г. Андрей Боголюбский был убит своими приближенными. Сам факт убийства свидетельствовал о том, что княжеская власть уже к этому времени приобрела явно выраженные монархические черты, что на смену достаточно демократическим отношениям между князем и дружинниками пришли отношения типа «государь-подданные». (Убийство князя - это уже своеобразный дворцовый переворот, ибо равные не убивают, а «изгоняют», убивают - только слуги.) Б XIII в. термин «дружина» вообще исчезает, уступая место слову «двор». По иному уже воспринимается и сам князь. Если в литературе Древней Руси воспевались добродетели князя как «первого среди равных», то в XIII в. мы уже сталкиваемся с открытой апологией княжеской власти. Таким образом, уже накануне татаро-монголь-ского нашествия в Северо-Восточной Руси стал складываться альтернативный тип социальных связей, министериально-подданнического характера. Министериалитет — это служба недоговорного характера, при которой слуга находится в прямой и безусловной зависимости от господина. В победе нового, министериального типа социальных связей в России большую роль сыграл татаро-монгольский фактор. С одной стороны, русские князья в условиях татаро-монгольского ига сохранили власть, свободу действий внутри страны, но с другой - великий князь назначался ордынским ханом. Великий князь должен был оказывать хану внешние формы почтения, которые по русским меркам были просто унизительными. Отношения подданничества по линии хан - великий князь постепенно распространились и на всю систему социальных связей русского общества и стали господствующими в XIV -XVII вв. Становление министериального типа социальных отношений сопровождалось и изменением ментальности и нравственности русского человека. Во-первых, на основе подданнического типа социальных связей сложилось и особое представление о поведении человека в обществе. Оно стало оцениваться и в общественной, и в частной жизни с точки зрения выполнения им своего «чина», то есть в соответствии с его местом в социальной иерархии. Сложилась и особая, холопская психология и нравственность, безответственно-пренебрежительная по отношению к своим подданным ирабски-уничижительная - к своему господину. Формирующееся в XIV - XVI вв. русское общество было социоцентричным. Человек в таком обществе поглощен социумом, что не означает, однако, наличия между индивидом и обществом непримиримого противоречия. В таком обществе существует особый тип социальных связей и мышления, при которых человек не осознает себя личностью, и поэтому для каждого человека в этом обществе существует только одна социальная ниша и доминирует стремление «быть как все». Человек социоцентристского общества идентифицирует себя с социумом. Поэтому часто на этой основе говорят о коллективизме как характерной черте культуры русского человека. Однако совместная деятельность не всегда является коллективной. Подлинный коллективизм основан не только на сотрудничестве и взаимопомощи, но и признании ценности как коллектива, так и личности, осознающей себя частью этого коллектива и связывающей результаты коллективных действий с собственной деятельностью. Русский же человек, втягиваясь в совместные действия, которые лишь внешне обставляются всяческими коллективными ритуалами, никогда не может претендовать на то, чтобы его личное мнение и участие практически что-то да значило. Поэтому коллективизм русского человека - это миф. На самом деле мы сталкиваемся с псевдоколлективизмом, то есть лишь с имитацией «групповой сплоченности», маскирующей на практике иной тип социальных связей и социального управления, основанных на властно-принудительной социальной организации общества, эксплуатирующей развитое чувство конформизма у русского человека. Надо сказать, что в псевдоколлективе конформизм является его атрибутом, порождающим очень сильные адаптационные возможности, такие, например, как у русских людей, которые в период становления культурного архетипа в XIV - XVII вв. обнаружили удивительную способность молча приспосабливаться к самым невыносимым условиям существования, вызванным и татаро-монгольским игом и разгулом деспотизма во времена опричнины Ивана Грозного, и в период Смутного времени, и в эпоху беспрерывных войн XVII столетия. Все трудности бытия воспринимались русским человеком в то время как наказание за грехи, поэтому у него сложилось своего рода мистическое отношение к действительности, на основе которого складывалась психология исихазма, установка на катарсис, молчаливое «очищение сердца» слезами. Социоцентристский характер русского общества определял также отношение людей друг к другу. Основу этого отношения составляла антиличностная социальная установка и замещение понятия свободы в ментальности русского человека понятием воли, которые блокировали всякую индивидуальность, «незапрограммированную» активность отдельных людей. Антиличностная установка - «все как один» -порождала и запретительный агрессивный антиип-дивидуализм поведения, основу которого составляли корпоративная зависть и принцип уравнительной справедливости. В русском культурном архетипе стремление «быть как все» трансформировалось в проблему «быть не хуже других», которая, с одной стороны, порождала завистливо неприязненное отношение к « высунувшемуся» собрату, к тем, кто « выше », и, соответственно, стремление сделать их «как все». С другой стороны,- сострадание к тем, кто «ниже», стремление помочь им подняться до уровня «как все». В этом смысле русский стереотип «быть не хуже» резко отличался от западного, где «быть не хуже» порождал такую морально-психологическую установку поведения, которая ориентировала личность на то, чтобы стать лучше, выше преуспевающего соседа, что требовало прежде всего мобилизации собственного индивидуального потенциала. Однако в процессе социализации человек не только овладевает общепринятой системой норм, ценностей и стереотипов поведения, но и осуществляет становление собственного «Я» как единичной, отдельной и особой сущности. Эту потребность в самореализации можно рассматривать в качестве другого человеческого стремления - «быть личностью». Если в российском культурном архетипе преобладало стремление «быть как все», то в западноевропейском — «быть личностью». Сформировавшееся в ходе цивилизационной трансформации в XIV — XVII вв. западноевропейское общество было антропоцентристским, основу которого составили либеральные ценностные ориентации. В фокусе либерального мироощущения находится человек, его неповторимая и уникальная судьба, частная «земная» жизнь. Либерализм - это ощущение личной свободы и личной ответственности, расчет на собственные действия и собственную судьбу. Идеалом либерализма выступает человек-личность, гражданин, который не только осознает, но и жить не может без гражданских прав и свобод, прежде всего права собственности и нрава индивидуального выбора, то есть права на самого себя. Стремление «быть личностью» является не только достоянием новоевропейской культуры, стержнем которой выступает радикальное понимание личности с присущей ей индивидуальной свободой ответственностью. Стремление к личной самоопределенности присуще и человеку социоцентрист-ского общества, но это порождает в нем внутренний конфликт между предопределенностью и свободой. Формами разрешения этого конфликта в России становятся «уход в пустынь» или «юродство в миру». В житейском представлении юродство непременно связано с душевным или телесным убожеством. Это — заблуждение: есть, действительно, юродство природное, а есть добровольное, «Христа ради», и тогда юродство - это есть пребывание «в подвиге ». Юродство имеет две стороны - пассивную и активную. Первая сторона, обращенная на самого юродивого, предполагала аскетическое самоуничижение, мнимое безумие, оскорбление и умерщвление плоти. Активная сторона юродства требовала «ругаться миру», то есть жить среди людей и обличать пороки и грехи сильных и слабых, не обращая внимания на общественные нормы приличия. Таким образом, среди юродивых были не только душевно здоровые люди, но и достаточно образованные. Среди такого рода юродивых было много выходцев из церковной среды. Поэтому юродство в России приобретало зачастую черты ярко выраженного интеллектуального критицизма.