концепции буржуазных идеологов, призванные доказать жизнеспособность капитализма, создать иллюзию возможности такой эволюции капиталистического общества, при к-рой классовые, социальные противоречия отступают на задний план. С. м. б. предназначены для дискредитации подлинных альтернатив общественного развития, таких, как организованная классовая борьба трудящихся, социалистическая революция, опыт реального социализма. Буржуазное обществоведение и социальную философию нельзя целиком сводить к С. м. б. В них содержатся и элементы, отражающие отдельные стороны объективной реальности, без чего правящий класс капиталистического общества вообще утратил бы способность ориентироваться в мире. Мифологические элементы в сознании имеют тенденцию усиливаться в периоды особого обострения общественных противоречий, когда растет разрыв между политическими целями и установками буржуазии и имеющимися в ее распоряжении средствами, между желаемой и реальной картиной действительности.
Для последних десятилетий характерно сосредоточение социального мифотворчества вокруг научно-технического прогресса (НТП). Как отмечается в Программе КПСС, «вопрос о том, в каких целях будут использованы плоды научно-технической революции, стал одним из главных в современной социально-политической борьбе» (Материалы XXVII съезда КПСС, с. 136). Разнообразные т. н. сциентистские мифы (см. Сциентизм), разрабатываемые в рамках теорий «индустриального» и «постиндустриального общества», ставят НТР в центр совр. эпохи, противопоставляют ее социальной революции как якобы устаревшему способу решения социальных проблем. На этой основе были разработаны такие С. м. б., как теория «деидеологизации» — «ненужности» и «устарелости» идеологии, заменяемой якобы точным научным знанием, «деполитизации» — устарелости политики как «мнимого» социального творчества, заменяемого подлинным — научно-техническим, «конвергенции» — сглаживания различий между противоположными общественными системами, «вынужденными приспосабливаться» к единым требованиям НТП.
Концепции «постиндустриального общества» являются, с одной стороны, развитием тезисов сциентизма и индустриализма на основе абсолютизации роли науки и НТР в жизни общества, а с другой — попыткой сформулировать альтернативу тем явлениям, в к-рых успели обнаружиться противоречивый характер НТП при капитализме, его отрицательные социальные последствия. Так, теории «технотронного общества» (3. Бжезинский) и «программированного общества» (А. Турен) провозглашают переход от примата физического труда, характерного для индустриальной эпохи, к примату творческого, интеллектуального труда и на этой основе— к превращению научно-технической интеллигенции в новый господствующий класс. Концепция «цивилизации услуг» (Ж. Фурастье) утверждает неизбежность преодоления противоречий капиталистического промышленного труда и образа жизни в новом обществе, в к-ром господствующей деятельностью станет производство услуг, а труд и быт примут черты «парадоксально близкие доиндустриальному прошлому»: ремесленнический и общинный характер.
Теории «цивилизации досуга» (Г. Кан и А. Д. Винер, Ж. Дюмазедье, А. Горц) пророчат превращение рабочего времени в «исчезающее малую» величину в будущем «постиндустриальном обществе», массы к-рого, подобно древнеримскому плебсу, будут жить с лозунгом «хлеба и зрелищ». Одновременно предполагается окончательная «деполитизация» и «деидеологизация» их сознания под влиянием наркотического эффекта «индустрии развлечений». Для С. м б. характерно деление общества на элиту, монополизирующую социальную и культурную активность, и пассивную массу. К разновидностям теорий элиты относится концепция «менеджерской революции» (Дж. Бёрнхем и др.), согласно к-рой в качестве периодов человеческой истории выделяются: аграрная цивилизация с господствующей земельной аристократией, капиталистическая цивилизация во главе с «аристократией» владельцев капитала и, наконец, посткапиталистическая цивилизация, возглавляемая аристократией научного знания. В теориях «потребительского общества» и «цивилизации досуга» пропагандируется тип общественного устройства, при к-ром масса наслаждается досугом, а труд становится уделом научно-технической элиты, к-рая кормит общество и управляет им.
На возрастающей роли буржуазного государства в эпоху научно-технического прогресса спекулируют теории «народного капитализма», «общества равных возможностей», «социального благоденствия». Попытка буржуазного государства смягчить остроту экономических кризисов государственно-монополистическим регулированием экономики, а остроту социального недовольства — куцыми социальными реформами подавалась апологетами капитализма в качестве средства, призванного окончательно преодолеть классовый антагонизм. Небывалый по остроте кризис 70-х гг., приход к власти во многих капиталистических странах сторонников «жесткого курса» (см. Неоконсерватизм) сопровождаются крахом буржуазного социального реформаторства, демонтажем социальных программ, объявляемых осн. причиной инфляции, целенаправленным ударом по беднейшим слоям населения. Влиятельные группировки правящего класса призывают к укреплению «реалистических» основ политики, уменьшению «завышенных» потребностей масс, выражая разочарование в целом ряде апологетических С. м. б., косвенно санкционирующих рост социальных требований и притязаний. Буржуазная пропаганда активно использует С. м. б. в «психологической войне» и идеологических диверсиях для дискредитации опыта социалистического строительства в СССР и др. социалистических странах. В этом процессе нашли отражение очевидные слабости буржуазной идеологии и сужение ее социальной базы. «Никакие «модификации» и маневры современного капитализма не отменяют и не могут отменить законов его развития, не могут устранить острый антагонизм между трудом и капиталом, между монополиями и обществом, вывести исторически обреченную капиталистическую систему из состояния всеохватывающего кризиса. Диалектика развития такова, что те самые средства, которые капитализм пускает в ход с целью укрепления своих позиций, неминуемо ведут к обострению всех его глубинных противоречий» (Материалы XXVII съезда КПСС, с. 133).