ШУНЬЯТА-САПТАТИ

(санскр.sunyata-saptati, тиб. stong nyid bdun cu pa, «Семьдесят строф о пустотности») — трактат, обычно признаваемый вторым по значимости среди философских произведений Нагарджуны после «Коренных строф о Срединности» и считающийся кратким конспектом последних, их дополнением, а также введением для новых тем. Именно потому, что это «внутренний» конспект мадхьямиков, его можно отнести к третьему виду текстовой деятельности в нагарджунизме. Несмотря на полемический стиль, «Ш.-с.» всё-таки не годилась на роль учебника и руководства для публичных дебатов с оппонентами. Чтобы убедиться в этом достаточно сравнить «Семьдесят строф» с «Виграхавьявартани». «Ш.-с.» является сжатым (и потому крайне сложным для понимания) собранием возражений против философских основ преимущественно Малой колесницы. Эти возражения позднее были аргументированно разработаны как Нагарджуной в названных и других произведениях, так и Арьядэвой в «Чатух-шатаке». Оригинальный текст сохранился только в тибетских переводах собственно 73 строф, аутентичность которых не оспаривается, и трёх комментариев, которые, согласно колофонам Тенгьюра, принадлежали самому автору карик (строф), Чандракирти и Парахитабхадре — буддийскому мыслителю XI–XII вв., жившему в Кашмире и Тибете. Два первых комментария содержат и основные строфы, причем их тибетская рецензия во втором ближе к рецензии текста, состоящего из одних карик. Но, по мнению К. Линдтнера, прозаическая часть автокомментария (свавритти) сходна с аналогичными частями «Виграха-вьявартани» и «Вайдалья-пракараны». В этом произведении Нагарджуны раскрывается ряд тем буддийской философии. Вначале (строфы 1–6) автор излагает основные положения мадхьямаки, согласно которым все дхармо-частицы и причинно-следственные отношения между ними условны, а в абсолютном смысле их вообще нет, ибо они пусты из-за отсутствия в них самостоятельной природы, или самосущего. Затем (строфы 7–26) он возвращается к традиционному сюжету — двенадцатичленной цепи взаимозависимого происхождения, которую толкует как доктрину. Согласно ей, всё в мире лишено независимого существования и, значит, пусто. Такова же природа всех конвенциональных понятий, установленных по принципу различия и даже диаметральной противоположности. Поэтому и нирвану нельзя определять в такой терминологии. Далее (строфы 27–32) демонстрируется относительный характер терминов и их содержания в некоторых абхидхармических теориях. Карики 33–44 посвящены доктрине кармы, которая объявляется тоже лишенной самосущего. В строфах 45–57 анализируется хинаянское учение о группах (скандха), которые признаются пустыми, а далее (строфы 58–66) самому существованию приписывается пустотность. В заключение (67–73) сообщается, что правильная реализация в практике ключевых мадхьямиковских учений поможет уничтожить лжемнения философов, правильно понять учение о взаимозависимом происхождении и, в конце концов, обрести нирвану. Следует отметить, это поэтическая метрика строф. На санскрите они были составлены размером ария, свойственным фольклору и поэзии индийцев, посвященных эротике и любви, а также каноническому палийскому тексту «Песнопения монахинь» («Тхери-гатхи»). Употребление Нагарджуной этого метра в философских трактатах, вероятно, являлось намеренным принижением мадхьямиками того высокого значения, которое придавалось шастре (в данном случае: философской науке) в индийской культуре. Это можно расценить даже как пародирование шастры, что вполне отвечало задачам Махаяны развенчивать все сложившиеся мирские ценности, в том числе логико-теоретическое мышление философов, и даже собственно мадхьямиковское. Ибо к нему тоже нужно относиться с известной долей иронии, особенно когда оно концептуализируется. Перевод и исследование строф и автокомментария см.: Андросов В.П. Буддизм Нагарджуны…