Шпенглер: морфология культуры. Символ

Эта идея развития, применяемая к конкретным историческим индивидуумам, всякий раз повторяющая себя (словно маска, восемь раз наложенная на различные культуры), во многих отношениях ограниченна и скудна. В то же время картины мировых цивилизаций (культур) в "Закате Европы" поражают обилием образов, многосторонним проникновением в характерную символику культуры. Шпенглер ставит перед собой задачу — вскрыть взаимосвязь самых разнопорядковых явлений одной культурной эпохи — экономических, политических, социальных, художественных, организационных, технических — и в итоге выделить немногие, предельно обобщенные, но тем более яркие многозначительные черты, которые уже сами по себе являли бы "физиономию", т.е. историческую неповторимость культуры, Шпенглер акцентирует здесь все то, что, по его убеждению, не может быть унаследовано и даже верно воспринято другими культурами, хотя подчас, как это имеет место в Западной Европе по отношению к античности, и вызывает страстное желание подражать, назвать себя преемниками утвердить единую генетическую линию истории и культуры.
В конечном счете, культура — это отличающее эпоху, превращаюшее ее в целостность определенное единство форм мышления, единстве стилистики, запечатленное в формах экономической, политической, духовной, религиозной, практической, художественной жизни. Анализ этого единства форм — основной способ рассмотрения Шпенглером истории. В противоположность догматическим, на его взгляд, принципам научного познания, Шпенглер (ссылаясь на Гете), обосновывает приоритет "лирического начала", "чувства жизни" в подходе к историческому целому как к развивающемуся живому организму. Вслед за Гете, Шпенглер стремится выявить в мире "всеобъемлющую символику". Именно прасимвол — одно из центральных понятий шпенглеровской философии — лежит в основе каждого исторического культурного индивидуума и внутренне скрепляет его единство. Шпенглер считает возможным дать универсальное объяснение всей картины жизни и деятельности эпохи путем указания на один основной прасимвол, определивший у истоков культуры последующее ее развитие и расцвет. Выявление символического строя для Шпенглера есть прежде всего способ смысловой организации эпохи (тысячелетнего периода). Надо помнить, что при этом он неизменно отталкивается от своей оценки ситуации современной ему Европы.
"Символ" Шпенглера очень рельефен и впечатляющ. Для античного ("аполлоновского", пластического) мира таким символом Шпенглер считает "тело": для этого символа характерны статуарность, объемность, статичность. Ему, согласно Шпенглеру, абсолютно противоположно щемящее чувство от беспредельного субъективно переживаемого "пространства" (символа западноевропейской культуры, воплотившей ищущий, беспокойный дух "фаустовского" человека). В отличие от этих культур прасимвол загадочной египетской культуры — "дорога", то неведомое, что она таит в себе, и т.д.
Большое достоинство метода Шпенглера — воссоздание облика культуры в его целостности. То обстоятельство, что история и культура Шпенглером не дифференцируются, свидетельствует, разумеется, об игнорировании им специфики исторического, но не только. В учении Шпенглера совершенно очевидны попытки осуществления системного подхода к культуре в ее развитии. Существенные черты структурного метода выразились в стремлении Шпенглера отказаться от традиционного идеологически-смыслового, ценностного подхода к явлениям культуры. Место отдельных феноменов определяется, по Шпенглеру, исключительно "большей чистотой и силой их языка форм, напряженностью их символического звучания — безотносительно к добру и злу, высокому и низкому, пользе или идеалу". "Физиогномика" в его философии есть не столько метод интуитивной концентрации, выделения, обособления главного, сколько феноменология всего обозримого: это обозримое и должно быть связано воедино через интерпретацию любым способом. Однако провозглашенные им принципы морфологического анализа — метода, сделавшего книгу Шпенглера явлением исключительным в исследовании культуры, — соблюдались далеко не всегда. Чтобы, исходя из политических задач, доказать полную "повторяемость" некоторых существенных моментов истории, Шпенглеру приходилось становиться на путь предельной формализации культурных эпох, заниматься однотипной периодизацией, структурные "срезы" целиком переносить из тысячелетия в тысячелетие, равно применять одну и ту же хронологическую "таблицу" к Индии и к Западной Европе, к Греции и к Китаю...
Шпенглер стремится выявить тесное морфологическое "сродство" всех феноменов историко-культурной жизни. Поразительно его упорное стремление не упустить из виду ни единой детали, ни одного факта. Все они включены в шпенглеровскую систему; эта механическая взаимообусловленность — пассивный материал для его "первоидеи", для его смыслообразующего диктата. Опасность субъективизма в морфологии в подобных случаях очень велика. Морфология истории может попросту обернуться мифом.
В то же время невозможно отрицать исключительное значение для культурологии шпенглеровской установки на выявление общего языка культуры, культурной символики. Этот благодатный материал — собственно, весь "Закат Европы". Главное же, — если мы обратимся к текстам Шпенглера, — это отмеченные замечательным чувством целого очерки культурных эпох, во всем — от характерного пейзажа до художественной среды — проникнутые единым, одухотворяющим началом.