САТИРЫ
САТИРА
(от лат. satura — мешанина) — вид комического, особо острая и язвительная форма комедийного; художественное произведение, остро и беспощадно обличающее отрицательные явления действительности.
САТИРЫ
в др.-греч. мифологии — низшие божества, полубоги, первоначально, видимо, лесные и горные духи, олицетворяющие силы природы. Изображались в виде людей с козлиными рогами, ушами и ногами.
Источник: Атеистический словарь
Сатира
лат. satira) – резкое, решительное, безоговорочное осуждение и осмеяние каких-либо отрицательных явлений, приносящих вред человеку и обществу. Сатира, возникшая в народной «смеховой» культуре, проникает во все роды и многие жанры искусства.
САТИРЫ
(satyri) - в представлении древних греков - низшие божества природы, первоначально духи леса. Древние греки полагали, что С. живут в лесах и горах, проводя время в охоте, плясках и игре на флейте. Изображались с приплюснутыми носами, козлиными рогами, ушами и ногами и всклокоченной шерстью. С. считались спутниками бога Диониса и участниками оргий, связанных с его культом как бога вина.
Сатиры
греч.) – низшие лесные божества, демоны плодородия, составляющие свиту Диониса. С. изображали покрытыми шерстью полулюдьми-полукозлами с заостренными ушами, конскими или козлиными копытами и хвостом, с растрепанными волосами и коротким вздернутым носом. С. ленивы, похотливы, драчливы, наглы и влюбчивы, они много пьют, постоянно заняты играми, танцами, преследованием нимф и менад. Постоянные атрибуты С. – тирсы, флейты, мехи или сосуды с вином.
Источник: Мифологический словарь
САТИРЫ
Демоны плодородия, составляющие вместе с силенами свиту Диониса. Они покрыты шерстью, длинноволосы, бородаты, с копытами (козлиными или лошадиными), лошадиными хвостами, с рожками или лошадиными ушами, однако торс и голова у них человеческие, символом их неиссякаемого плодородия является фаллос. Они задиристы, похотливы, влюбчивы, наглы, преследуют нимф и менад. Они забияки, любят вино. С течением времени их изображали в более антропоморфном виде, сохраняя от древнего животного облика пышный лошадиный хвост. Часто отождествляются с силенами. Известен миф о С. или силене Марсии, состязавшемся с Аполлоном.
Источник: Словарь греческой мифологии
САТИР
в Древней Греции один из духов лесов и гор, отождествляемый в римской мифологии с богом Фавном. Сатиры составляли свиту Бахуса (Диониса) и от него приобрели свои козлиные черты: волосатые ноги и копыта, хвосты, бородатые лица и рога. Их брови увиты священным растением Бахуса — плющом. Согласно мифам, сатиры ленивы и распутны. Они проводят время в пьянстве и охоте за нимфами. В системе средневековой и ренессансной аллегории сатиры олицетворяли зло, более конкретно — распутство и похоть. Рога и расщепленное копыто Сатаны произошли именно от сатиров. Вместе с менадами (вакханками) — спутницами Бахуса — они участвуют в оргиастических ритуалах — вакханалиях. Рассказывали, что римский бог Фавн, желая овладеть своей дочерью, опоил ее, но достичь задуманного ему удалось, только превратившись в змею. Поэтому кувшин и змея считаются атрибутами сатира. Источ.: Холл Дж. Словарь сюжетов и символов в искусстве. М., 1999.
Источник: Символы, знаки, эмблемы: энциклопедия
САТИРЫ
В греческой мифологии демоны, вместе с силенами составлявшие свиту бога Диониса. Сатиры косматы и бородаты, ноги у них заканчиваются козлиными (иногда лошадиными) копытами; другие характерные черты облика сатиров — рожки на голове, лошадиный хвост и человеческий торс. Сатиры отличаются неиссякаемой похотью, постоянно преследуют нимф, не прочь выпить и подраться.
Известен миф о том, как сатир Марсий подобрал флейту, брошенную богиней Афиной. Он достиг в игре на флейте столь больших высот, что осмелился вызвать на состязание бога Аполлона. Аполлон, игравший на кифаре, победил Марсия и в наказание содрал с него кожу. Овидий в «Метаморфозах» говорит:
Только один рассказал, как ликийского племени люди
Жизнь скончали, другой о Сатире припомнил, который,
Сыном Латоны в игре побежден на Палладиной флейте,
Был им наказан. «За что с меня ты меня же сдираешь?» —
Молвит. — «Эх, правда, — кричит, — не стоило с флейтою знаться!»
Так он взывал, но уж с рук и с плеч его содрана кожа.
Раною стал он сплошной. Кровь льется по телу струями,
Мышцы открыты, видны; без всяких покровов трепещут
Жилы, биясь; сосчитать нутряные все части возможно,
И обнажились в груди перепонок прозрачные пленки.
Пролили слезы о нем деревенские жители, фавны —
Боги лесов, — и Олимп, знаменитый уже, и сатиры —
Братья, и нимфы, и все, кто тогда по соседним нагорьям
Пас рудоносных овец или скотины стада круторогой,
Залили вовсе его, а земля увлажненная слезы
Тотчас в себя вобрала и впитала в глубинные жилы;
В воды потом превратив, на вольный их вывела воздух.
Вот он, в крутых берегах устремляясь к жадному морю,
Марсия имя хранит, из фригийских потоков светлейший.
Известен миф о том, как сатир Марсий подобрал флейту, брошенную богиней Афиной. Он достиг в игре на флейте столь больших высот, что осмелился вызвать на состязание бога Аполлона. Аполлон, игравший на кифаре, победил Марсия и в наказание содрал с него кожу. Овидий в «Метаморфозах» говорит:
Только один рассказал, как ликийского племени люди
Жизнь скончали, другой о Сатире припомнил, который,
Сыном Латоны в игре побежден на Палладиной флейте,
Был им наказан. «За что с меня ты меня же сдираешь?» —
Молвит. — «Эх, правда, — кричит, — не стоило с флейтою знаться!»
Так он взывал, но уж с рук и с плеч его содрана кожа.
Раною стал он сплошной. Кровь льется по телу струями,
Мышцы открыты, видны; без всяких покровов трепещут
Жилы, биясь; сосчитать нутряные все части возможно,
И обнажились в груди перепонок прозрачные пленки.
Пролили слезы о нем деревенские жители, фавны —
Боги лесов, — и Олимп, знаменитый уже, и сатиры —
Братья, и нимфы, и все, кто тогда по соседним нагорьям
Пас рудоносных овец или скотины стада круторогой,
Залили вовсе его, а земля увлажненная слезы
Тотчас в себя вобрала и впитала в глубинные жилы;
В воды потом превратив, на вольный их вывела воздух.
Вот он, в крутых берегах устремляясь к жадному морю,
Марсия имя хранит, из фригийских потоков светлейший.
САТИРА
лат. satira) – уничтожающее осмеяние действительности, раскрывающейся в художеств. изображении как нечто превратное и внутренне несостоятельное. По классич. определению Ф. Шиллера, впервые рассмотревшего С. не как специфич. лит. жанр, а как универсальную эстетич. категорию, "в сатире действительность как некое несовершенство противополагается идеалу, как высшей реальности" ("О наивной и сентимент. поэзии", см. Статьи по эстетике, М.–Л., 1935, с. 344), причем идеал не обязательно должен высказываться непосредственно: сатирик "...борется за идеал, только не всегда его высказывая" (там же, с. 348). Предметом С. являются не отрицат. стороны единичного реального объекта, но противоречие между идеалом и действительностью в целом; даже в эпиграмматически-афористич. форме С. всегда ориентируется на создание целостной картины превратного мира, частным рефлексом к-рого оказывается непосредств. объект сатирич. изображения. В отличие от внехудожеств. критики и полемики, осн. методом к-рых является логич. доказательство и опровержение, отрицание действительности в С. реализуется в образной структуре, стиле, интонации произведения – как непосредственно созерцаемое саморазоблачение действительности в художеств. образе. Только таким, специфически эстетич. путем осуществляется этич. тенденция С. Идеал как постоянно опровергаемая наличной действительностью возможность лучшего вырисовывается в С. лишь из последоват. развенчания и эстетич. уничтожения несостоятельной в своих ложных притязаниях действительности. См. Комическое. Лит.: Борев Ю. Б., С., в кн.: Теория лит-ры, [кн. 2], М., 1964, с. 363–407; Pannenborg W. ?., Ecrivains satiriques, P., 1955; Baum G., Humor und Satire in der b?rgerlichen ?sthetik, В., 1959; Elliott R. С., The power of satire, Princeton, 1960; Arntzen H., Deutsche Satire im 20. Jahrhundert, в кн.: Deutsche Literatur im 20. Jahrhundert, Bd 1, Hdlb., [1961], S. 224–55; Highet G., The anatomy of satire, Princeton, 1962; Satire: theory and practice, ed. С. A. Allen, G. D. Stephens, Belmont, [1962]; Lazarowicz K., Verkehrte Welt, T?bingen, 1963.
Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.
Сатиры
В древнегреческой мифологии Сатиры (σάτυροι) – лесные и горные духи, олицетворявшие элементарную грубую силу природы, что выражается в звериных атрибутах их внешнего облика. По Гесиоду, они имеют общее происхождение с горными нимфами и куретами и характеризуются поэтом как ничтожная и ни к чему не способная порода. Глупые, плутоватые, склонные к проказам, падкие до вина и женщин, резвые и трусливые, они совмещают в себе свойства стихийных демонических сил и козлиной натуры, на что указывает самое имя σάτυρος (= дор. τιτυρος – козел). Они отличаются сильно развитыми членами, имеют тупой нос, остроконечные козлиные уши, всклокоченную и щетинистую шерсть и сзади небольшой хвост. Они живут в лесах и горах, проводя время в охоте, плясках и занятиях музыкой; порой они вспугивают и разгоняют стада, или подкарауливают нимф, или участвуют в Дионисовых странствиях, прыгают, пьют и совершают разные глупые выходки. Их пляска, называвшаяся сикиннис, состояла из ритмического ряда прыжков, вследствие чего и сами они назывались σκιρτοί, т. е. прыгунами. Музыка сатиров была сельская, пастушеская; инструментами служили сиринга, флейта, цимбалы, кастаньеты и волынка. К людям сатиры были часто враждебны, преследовали женщин, являлись в образе домовых и т. п. В свите Диониса сатиры были непременными участниками оргий и спутниками бога, а потому самыми живыми и типичными представителями Дионисова культа. Вообще козел был животным, посвященным Дионису (тотемом бога), вследствие чего хор исполнителей Дионисовых дифирамбов состоял из сатиров. В связи с этим некоторые (акад. Веселовский, «Три главы из исторической поэтики», СПб., 1899) склонны видеть в сатирах, выступавших на Дионисовых празднествах в качестве исполнителей обрядового действа, – ряженых, костюм которых заимствован у тотема чествуемого бога. Напротив, Виламовиц-Меллендорф («Heracles», I, 1889, стр. 81 слл.) признает сатиров духами Пелопоннесских гор и отрицает исконную связь их с так назыв. сатирическими хорами, полагая, что первоначально аттическими спутниками Диониса были конеобразные Силены (действительно, на вазах VI и V в. обыкновенным является тип сатира с лошадиным хвостом), на которых в VI в. были перенесены атрибуты пелопоннесских сатиров. Участвуя в хорах на Дионисовых празднествах, сатиры положили начало развитию греческой трагедии и, в частности, сатирической драмы. Древнее искусство изображало сатиров старыми, бородатыми существами отвратительной наружности, с обликом диких обезьян или леших. Со временем, однако, создался новый художественный канон сатиров: младшие аттические художники стали изображать их в виде нежных юношей, занятых на лоне природы различными забавами, собиранием винограда, приготовлением вина, музыкальными упражнениями или участвующих в оргиях Диониса в обществе менад. Кроме сатиров, в произведениях искусства встречаются также жены и дети сатиров. Старший из сатиров назывался Силеном (см.). Н. О.
Литература: Muller-Wieseler, «Denkmaler der alten Kunst» (II, Геттинген, 1854—81); Jahn, «Berichte der Sach. Gesellsch. d. Wissensch.» (1846); его же, «Die Satyrn und das Satyrdrama» («Philologus», XXVII, 1—27); Heydemann, «Humoristische Vasenbilder aus Unteritalien» (Winkelman's «Programm», Б., 1870); его же, «Satyr– und Bakchennamen» (т. же, Галле, 1880); Wieseler, «De Pane et Paniscis atque Satyris cornutis in operibus artium Graecarum Bomanarumque repraesentatus» (1875); Furtwangler, «Der Satyr auf Pergamon» («Winkelmannsprogramm». Берл., 1880); Preller-Robert, «Griechische Mythologie» (I, Б., 1894).
Литература: Muller-Wieseler, «Denkmaler der alten Kunst» (II, Геттинген, 1854—81); Jahn, «Berichte der Sach. Gesellsch. d. Wissensch.» (1846); его же, «Die Satyrn und das Satyrdrama» («Philologus», XXVII, 1—27); Heydemann, «Humoristische Vasenbilder aus Unteritalien» (Winkelman's «Programm», Б., 1870); его же, «Satyr– und Bakchennamen» (т. же, Галле, 1880); Wieseler, «De Pane et Paniscis atque Satyris cornutis in operibus artium Graecarum Bomanarumque repraesentatus» (1875); Furtwangler, «Der Satyr auf Pergamon» («Winkelmannsprogramm». Берл., 1880); Preller-Robert, «Griechische Mythologie» (I, Б., 1894).
Источник: Энциклопедия классической греко-римской мифологии. 2015 г.
САТИРА
от лат. satura — мешанина) — вид комического, особо острая и язвительная форма комедийной, т. е. эмоционально-эстетической критики, отрицающая саму сущность осмеиваемого явления путем противопоставления его высоким эстетическим идеалам, бичующее изобличение всего, что стоит на пути к их осуществлению; специфический способ худож. воспроизведения действительности, раскрывающий ее как нечто несообразное, несостоятельное с помощью преувеличения, заострения (порой доводящего облик изображаемого явления до деформации), гиперболизации, гротеска. В качестве эстетической категории С. впервые осмыслил Шиллер, подчеркнув, что в ней «действительность как некое несовершенство противополагается идеалу». Но идеал в сатирическом произв. утверждается как бы от противного, через обличение «антиидеала». С., по словам Чернышевского, «не просто смешит публику, а заставляет ее содрогнуться», возбуждая отвращение, гнев. По образному выражению И, А. Гончарова, «сатира — плеть, ударом обожжет». Поэтому возможна С. без смеха, но невозможна без остроумия. Существенные особенности С. исторически и национально своеобразны. Они менялись от эпохи к эпохе в зависимости от изменения самой действительности как объекта С. и исходной позиции сатирического анализа. В европ. худож. культуре С. выступает как особый тип эстетического отношения человека к действительности (Отношение эстетическое). Первоначально сатирическая критика велась с т. зр. «Я», т. е. ее исходной позицией было личное впечатление. С развитием государственности возникает нормативность мышления и оценок, четкое разделение добра и зла. Исходной точкой сатирического анализа жизни становятся нормативные представления о целесообразном миропорядке (напр., творчество римского сатирика Юве-нала). В эпоху Возрождения отправным началом сатирического обличения выступает человеческая природа, представление о человеке как мере состояния мира. Так, в «Похвальном слове глупости» Эразма Роттердамского глупость выступает не только как объект, но и как субъект осмеяния. «Нормальная», «умеренная» человеческая глупость, глупость «в меру», судит и казнит, уничтожает и осмеивает глупость безмерную, неразумную, бесчеловечную. В эпоху классицизма С. исходила из абстрактных нравственных и эстетических норм и объектом сатирического осмеяния был персонаж, концентрирующий в себе отрицательные черты, противоположные добродетели. В С. эпохи Просвещения острие критики направляется против несовершенства мира и человеческой природы. У Дж. Свифта здравый смысл становится мерой сатирического анализа эпохи («Путешествие Гулливера»), В иск-ве критического реализма XIX в. С. проникает в самую сердцевину худож. анализа действительности; критика ведется с позиций развернутого эстетического идеала, вобравшего в себя народные представления о жизни, о человеке, о целях общественного развития и наилучших формах устройства об-ва. С. сопоставляет свой объект с жизнью народа (Народность искусства). Модернизм XX в. создал «антисатиру», оценивающую действительность с т. зр. эгоцентрической, замкнутой в себе личности, для к-рой жизнь абсурдна (Абсурда искусство, Абсурдизация). Модернистская С. не ставит целью выявить источники и носителей общественного зла, а лишь обличает последствия его существования. Само же зло выступает в ней как нечто иррациональное и непознаваемое. В советском иск-ве С. направлена против всего того, что враждебно личности, мешает общественному прогрессу. В С. Маяковского будущее предстает как эстетический идеал, с позиции к-рого рассматриваются теневые стороны настоящего, оцениваются достоинства и пороки современности.
Источник: Эстетика: Словарь
