РЫНОК
РЫНОК
в наиболее широком смысле рынок – это сфера обмена товарами, в ходе которого индивиды пытаются добиться максимальной выгоды. Рынок служит также координации деятельности людей. Понятие рынка гораздо чаще используется в более узком смысле – в смысле рыночной экономики. Рыночная экономика – это экономика, в рамках которой большая часть экономической деятельности по производству, распределению продуктов и их обмену осуществляется частными лицами или корпоративными организациями, которые подчиняются диктату спроса и предложения. Государственное вмешательство при этом сводится к минимуму.
Источник: Евразийская мудрость от а до Я
РЫНОК
1) место купли-продажи товаров и услуг, заключения торговых сделок; 2) экономические отношения, связанные с обменом товаров и услуг, в результате которых формируются спрос, предложение и цена. Структура рынков чрезвычайно многообразна. По виду продаваемого товара выделяют рынки сырья, материалов, драгоценностей, средств производства, недвижимости, потребительских товаров и услуг, информационного и интеллектуального (духовного) продукта, инноваций, капитала, валюты, ценных бумаг, труда, рабочих мест и рабочей силы. По масштабам охвата территории различают мировой, зональные, региональные, страновые рынки, а применительно к каждой стране — внутренние и внешние рынки. По уровню конкуренции рынки делятся на высококонкурентные (свободные), монополистической конкуренции, олигополистические, монополистические (закрытые). Различают также легальные (официальные) и нелегальные (теневые, черные) рынки. Рынки ценных бумаг делят на первичные и вторичные.
Источник: Словарь науки. Общенаучные термины и определения. 2008 г.
Рынок
– Представь себе, что ты идешь в булочную и покупаешь батон, – сказал мне как‑то один мой приятель‑экономист. – Почему продавец продает его тебе?
– Потому что это его работа…
– Потому что это ему выгодно! Ему гораздо больше нравится иметь твои 4 франка 20 сантимов, чем батон.
– Чему же тут удивляться? Ведь ему батон обошелся намного дешевле…
– Совершенно верно. Теперь скажи: почему ты покупаешь у него батон?
– Потому что мне нужен хлеб…
– Конечно. Но ведь ты мог бы испечь его сам. На самом деле для тебя гораздо лучше иметь батон, чем свои 4 франка 20 сантимов.
– Естественно! Если бы мне вздумалось самому печь хлеб, этот батон с учетом затраченных трудов обошелся бы мне намного дороже!
– Вот теперь ты начинаешь понимать, что такое рынок. Продавец продает потому, что ему это выгодно; ты покупаешь потому, что тебе это выгодно, и каждый из вас преследует собственный интерес. Рынок – это торжество эгоизма!
– По‑моему, это в первую очередь торжество ума. Ну ладно, допустим, хлеб испечь я еще смогу. Но не представляю, как кто‑нибудь стал бы самостоятельно мастерить автомобиль или стиральную машину. Маркс назвал это разделением труда.
– До него об этом говорил Адам Смит. Кстати, Смит в этом смысле гораздо поучительнее Маркса…
– Понимаю, к чему ты ведешь! Сейчас начнется восхваление либерализма…
– Ты лучше постарайся понять. Вернемся к нашей булочной. Ведь ты свободно можешь пойти в другую, конкурирующую булочную. Почему же ты ходишь именно в эту?
– Потому что у них хлеб вкуснее.
– Это значит, что им выгодно выпекать как можно более вкусный хлеб. Но скажи, ты бы стал покупать у них хлеб по любой цене?
– Вряд ли.
– Следовательно, чтобы сохранить тебя в качестве клиента, им в условиях конкурентной экономики выгодно предложить тебе наилучшее из возможных сочетаний качества и цены. Но ведь и ты хочешь того же! Значит, ваши интересы не только взаимно дополняют друг друга, они совпадают!
– Не удивительно, что продавщица всегда так мило мне улыбается…
– Но ведь и ты с ней всегда вежлив! Каждый из вас действует исходя из собственного эгоизма, однако это не только не отталкивает вас друг от друга, а, напротив, сближает друг с другом. С какой стати мы станем хамить тому, кто нам нужен? Но если вдруг хлеб станет хуже или дороже, чем в соседней булочной, или если у тебя вдруг не станет денег, чтобы его покупать, все ваши отношения немедленно прекратятся. Ни ты ничего не должен владельцу булочной, ни он тебе – вы взаимодействуете лишь до тех пор, пока ваши взаимные интересы совпадают. Именно это и называется рынком – встреча спроса и предложения, иначе говоря, свободное совпадение (посредством обмена и при условии конкуренции) эгоизмов. Каждый полезен другому, и никто его к этому не принуждает. Каждый ищет свою выгоду, но найти ее вы можете только вместе. Вот почему в условиях либеральной экономики хлеб вкуснее и его больше, чем при экономическом коллективизме. Совпадение эгоизмов действует эффективнее, чем планирование и жесткий контроль.
– Но ты же ломишься в открытую дверь!
– Не всегда она была открыта…
– Но уж в последние несколько десятков лет точно открыта! Разве кому‑нибудь взбредет в голову устанавливать цену силой, декретом? Это уже не рынок, а рэкет или полицейское государство. И в обоих случаях начинается расцвет нищеты, а перед почти пустыми магазинами вырастают гигантские очереди…
– Вот видишь, это не я тебе говорю, это ты сам говоришь. Но ведь из этого необходимо делать выводы. То, что ты назвал торжеством ума, на самом деле – торжество рынка.
– По‑моему, это в первую очередь торжество солидарности…
– Опять ты за свои левые идеи и за мораль…
– Да при чем здесь мораль? Если бы я, чтобы получить батон, должен был рассчитывать на великодушие продавщицы, я бы давно с голоду помер! И она, кстати, тоже, если бы надеялась, что я буду давать ей деньги просто так, от щедрости душевной. И наоборот – мы рассчитываем только на взаимный эгоизм и потому никогда не испытываем разочарования.
– Я и называю это рынком.
– А я называю это солидарностью. Солидарность, как я ее понимаю, это не что‑то противоположное эгоизму, как, например, щедрость, а подчиненная правилам социализация эгоизма. Вот почему с точки зрения нравственности щедрость гораздо лучше – она же бескорыстна. И по той же самой причине в социальном и экономическом отношениях солидарность гораздо действеннее.
– Значит, придется признать, что рынок отлично исполняет роль творца солидарности. Твои левые друзья будут от этого вывода не в восторге.
– Может, они просто не в состоянии этого понять? Ты знаешь еще кого‑нибудь, кто мечтал бы о полной национализации всей экономики?
– Пожалуй, нет. А они как раз и верят больше в законы и налоги, чем в рынок и конкуренцию…
– Но это означает, что рынок имеет значение только в том, что касается товаров!
– Товаров и услуг.
– Ну хорошо, скажем так: всего, что покупается и продается. Ведь любая услуга, если она продается, становится таким же товаром, как любой другой. Но как быть со здоровьем? С правосудием? С образованием? Все это что, тоже продается? Попробуй‑ка, предоставь решать эти проблему рынку, и ты увидишь, что останется от нашего общества, от наших идеалов и от прав слабейших. Если же дело обстоит с точностью до наоборот и правосудие не продается, как не продаются свобода, здоровье, образование, достоинство, тогда следует признать, что ничто из перечисленного товаром не является. Следовательно, рынок в приложении ко всем этим вещам неуместен, беззаконен, вообще не важен. Можно пойти и еще дальше. Мир тоже не продается, и правы экологи, заявляя, что мир не является товаром. Даже сам рынок не продается, вот почему существует право торговли. Вот почему мы нуждаемся в политике. Рынок необходим (хотя подлинное развитие он получает только в правовом государстве), но одного рынка недостаточно. Выбросить на рынок то, что не подлежит продаже, – это было бы настоящим безумием! Таким же, как стремление отдать в руки государства выпечку хлеба и улыбки моей продавщицы из булочной.
– Но лекарства‑то продаются…
– Продаются. Но нельзя допустить, чтобы покупать их могли только те, у кого есть деньги. Потому‑то и существует социальное обеспечение.
– И налоги!
– А ты что, предпочитаешь рассчитывать на милосердие богатых? Чтобы только от них зависело, лечиться бедным или нет? А ведь это то же самое, что рассчитывать на щедрость твоей продавщицы из булочной, чтобы она решала, будет у тебя хлеб или нет. Никто не делает взносов в фонд социальной защиты и не платит налоги из щедрости. Все мы делаем это из корысти, поэтому определенный контроль в этом деле необходим. В результате налоговая система и система социальной защиты делают для достижения справедливости гораздо больше, чем рынок и людская щедрость, вместе взятые. Это уже не мораль, а политика. Зачем нам милосердие, если есть солидарность?
– Возможно… Но если бы не было рынка как творца богатства, государству нечего было бы распределять.
– А если бы не было государства как гаранта права собственности и свободы сделок, не было бы и рынка.
– Значит, не надо требовать от государства, чтобы оно создавало богатство – рынок сделает это лучше и быстрее!
– И не надо требовать от рынка, чтобы он творил справедливость – эта задача под силу только государству!
– Следовательно, в экономике необходим либерализм…
– …а в политике – солидарность!
– Потому что это его работа…
– Потому что это ему выгодно! Ему гораздо больше нравится иметь твои 4 франка 20 сантимов, чем батон.
– Чему же тут удивляться? Ведь ему батон обошелся намного дешевле…
– Совершенно верно. Теперь скажи: почему ты покупаешь у него батон?
– Потому что мне нужен хлеб…
– Конечно. Но ведь ты мог бы испечь его сам. На самом деле для тебя гораздо лучше иметь батон, чем свои 4 франка 20 сантимов.
– Естественно! Если бы мне вздумалось самому печь хлеб, этот батон с учетом затраченных трудов обошелся бы мне намного дороже!
– Вот теперь ты начинаешь понимать, что такое рынок. Продавец продает потому, что ему это выгодно; ты покупаешь потому, что тебе это выгодно, и каждый из вас преследует собственный интерес. Рынок – это торжество эгоизма!
– По‑моему, это в первую очередь торжество ума. Ну ладно, допустим, хлеб испечь я еще смогу. Но не представляю, как кто‑нибудь стал бы самостоятельно мастерить автомобиль или стиральную машину. Маркс назвал это разделением труда.
– До него об этом говорил Адам Смит. Кстати, Смит в этом смысле гораздо поучительнее Маркса…
– Понимаю, к чему ты ведешь! Сейчас начнется восхваление либерализма…
– Ты лучше постарайся понять. Вернемся к нашей булочной. Ведь ты свободно можешь пойти в другую, конкурирующую булочную. Почему же ты ходишь именно в эту?
– Потому что у них хлеб вкуснее.
– Это значит, что им выгодно выпекать как можно более вкусный хлеб. Но скажи, ты бы стал покупать у них хлеб по любой цене?
– Вряд ли.
– Следовательно, чтобы сохранить тебя в качестве клиента, им в условиях конкурентной экономики выгодно предложить тебе наилучшее из возможных сочетаний качества и цены. Но ведь и ты хочешь того же! Значит, ваши интересы не только взаимно дополняют друг друга, они совпадают!
– Не удивительно, что продавщица всегда так мило мне улыбается…
– Но ведь и ты с ней всегда вежлив! Каждый из вас действует исходя из собственного эгоизма, однако это не только не отталкивает вас друг от друга, а, напротив, сближает друг с другом. С какой стати мы станем хамить тому, кто нам нужен? Но если вдруг хлеб станет хуже или дороже, чем в соседней булочной, или если у тебя вдруг не станет денег, чтобы его покупать, все ваши отношения немедленно прекратятся. Ни ты ничего не должен владельцу булочной, ни он тебе – вы взаимодействуете лишь до тех пор, пока ваши взаимные интересы совпадают. Именно это и называется рынком – встреча спроса и предложения, иначе говоря, свободное совпадение (посредством обмена и при условии конкуренции) эгоизмов. Каждый полезен другому, и никто его к этому не принуждает. Каждый ищет свою выгоду, но найти ее вы можете только вместе. Вот почему в условиях либеральной экономики хлеб вкуснее и его больше, чем при экономическом коллективизме. Совпадение эгоизмов действует эффективнее, чем планирование и жесткий контроль.
– Но ты же ломишься в открытую дверь!
– Не всегда она была открыта…
– Но уж в последние несколько десятков лет точно открыта! Разве кому‑нибудь взбредет в голову устанавливать цену силой, декретом? Это уже не рынок, а рэкет или полицейское государство. И в обоих случаях начинается расцвет нищеты, а перед почти пустыми магазинами вырастают гигантские очереди…
– Вот видишь, это не я тебе говорю, это ты сам говоришь. Но ведь из этого необходимо делать выводы. То, что ты назвал торжеством ума, на самом деле – торжество рынка.
– По‑моему, это в первую очередь торжество солидарности…
– Опять ты за свои левые идеи и за мораль…
– Да при чем здесь мораль? Если бы я, чтобы получить батон, должен был рассчитывать на великодушие продавщицы, я бы давно с голоду помер! И она, кстати, тоже, если бы надеялась, что я буду давать ей деньги просто так, от щедрости душевной. И наоборот – мы рассчитываем только на взаимный эгоизм и потому никогда не испытываем разочарования.
– Я и называю это рынком.
– А я называю это солидарностью. Солидарность, как я ее понимаю, это не что‑то противоположное эгоизму, как, например, щедрость, а подчиненная правилам социализация эгоизма. Вот почему с точки зрения нравственности щедрость гораздо лучше – она же бескорыстна. И по той же самой причине в социальном и экономическом отношениях солидарность гораздо действеннее.
– Значит, придется признать, что рынок отлично исполняет роль творца солидарности. Твои левые друзья будут от этого вывода не в восторге.
– Может, они просто не в состоянии этого понять? Ты знаешь еще кого‑нибудь, кто мечтал бы о полной национализации всей экономики?
– Пожалуй, нет. А они как раз и верят больше в законы и налоги, чем в рынок и конкуренцию…
– Но это означает, что рынок имеет значение только в том, что касается товаров!
– Товаров и услуг.
– Ну хорошо, скажем так: всего, что покупается и продается. Ведь любая услуга, если она продается, становится таким же товаром, как любой другой. Но как быть со здоровьем? С правосудием? С образованием? Все это что, тоже продается? Попробуй‑ка, предоставь решать эти проблему рынку, и ты увидишь, что останется от нашего общества, от наших идеалов и от прав слабейших. Если же дело обстоит с точностью до наоборот и правосудие не продается, как не продаются свобода, здоровье, образование, достоинство, тогда следует признать, что ничто из перечисленного товаром не является. Следовательно, рынок в приложении ко всем этим вещам неуместен, беззаконен, вообще не важен. Можно пойти и еще дальше. Мир тоже не продается, и правы экологи, заявляя, что мир не является товаром. Даже сам рынок не продается, вот почему существует право торговли. Вот почему мы нуждаемся в политике. Рынок необходим (хотя подлинное развитие он получает только в правовом государстве), но одного рынка недостаточно. Выбросить на рынок то, что не подлежит продаже, – это было бы настоящим безумием! Таким же, как стремление отдать в руки государства выпечку хлеба и улыбки моей продавщицы из булочной.
– Но лекарства‑то продаются…
– Продаются. Но нельзя допустить, чтобы покупать их могли только те, у кого есть деньги. Потому‑то и существует социальное обеспечение.
– И налоги!
– А ты что, предпочитаешь рассчитывать на милосердие богатых? Чтобы только от них зависело, лечиться бедным или нет? А ведь это то же самое, что рассчитывать на щедрость твоей продавщицы из булочной, чтобы она решала, будет у тебя хлеб или нет. Никто не делает взносов в фонд социальной защиты и не платит налоги из щедрости. Все мы делаем это из корысти, поэтому определенный контроль в этом деле необходим. В результате налоговая система и система социальной защиты делают для достижения справедливости гораздо больше, чем рынок и людская щедрость, вместе взятые. Это уже не мораль, а политика. Зачем нам милосердие, если есть солидарность?
– Возможно… Но если бы не было рынка как творца богатства, государству нечего было бы распределять.
– А если бы не было государства как гаранта права собственности и свободы сделок, не было бы и рынка.
– Значит, не надо требовать от государства, чтобы оно создавало богатство – рынок сделает это лучше и быстрее!
– И не надо требовать от рынка, чтобы он творил справедливость – эта задача под силу только государству!
– Следовательно, в экономике необходим либерализм…
– …а в политике – солидарность!
Источник: Философский словарь.
РЫНОК
одна из форм всеобщности, связывающая определенный аспект всего многообразия жизни людей в единое целое, где все элементы в форме деятельности, направленной на производство, потребление, хранение, перемещение и т.д. товаров, включая услуги, постоянно проникаются друг другом. Р. превращает доэкономическое натуральное хозяйство во всеобщую экономическую связь. Случайная хозяйственная связь становится всеобщей. Р.
товаров, капиталов, труда, идей объединяет в единое целое все бесконечное разнообразие производителей и потребителей, ставя производителя в зависимость от его способности производить социально-экономические значимые результаты, приобретаемые через Р. потребителями. Развитие Р. - фактор развития абстрактного мышления, необходимое условие отхода от господства эмоционального пласта в мышлении.
Р. соединяет людей, превращает "чужих" в "свои", развивая всеобщую связь, стимулирует производителей вступать в ассоциации с целью максимально эффективной концентрации ресурсов для производства товаров и услуг, приемлемого распределения между собой результатов их реализации. Р.
позволяет потребителям погружаться идеально и практически в постоянно обновляемый океан новшеств, развиваться вместе с ним и ставить саму возможность выступать в качестве потребителя в зависимость от способности включиться в Р.
своими творческими возможностями, обогатить Р. своими предложениями, ресурсами, возможностями сформировать новые потребности у потребителей. Это позволяет личности развивать свои способности, как приобщаясь к результатам труда общества, близких и далеких народов, так и интенсивно совершенствуя свой труд, формировать позитивные, принимаемые Р. новшества.
Р. в условиях простого товарного производства сохраняет в основном древний вектор конструктивной напряженности, нацеленный на сохранение социальных отношений без изменения. В условиях развитой экономики, при усилении ориентации на развитие и прогресс участие в Р. как покупателей, так и продавцов, как потребителей, так и производителей, участие личности, организаций, ассоциаций, общин, предприятий и т.
требует неуклонного повышения их способности включиться в Р., ставить свою повседневную жизнь, образ жизни в зависимость от своей способности постоянно быть на уровне требований Р. В Р. оказываются неспособными включиться люди, чей менталитет, личностная культура ориентированы на замкнутые локальные миры, которые стремятся решать свои проблемы в системе личностных связей. Они враждебно относятся к торговле, ориентированы на замкнутость, автаркию, на натурализацию отношений. Если Р. вызывает дискомфортное состояние, то он может стать фактором массового возбуждения, объектом удара косой инверсии. Участники и носители Р. могут при этом рассматриваться как спекулянты, эксплуататоры, носители мирового зла. При разрушении Р. его функции берет на себя бюрократия, которая вырабатывает систему административного регулирования в форме плана, а также в форме воплощения принципов чрезвычайных связей и шаха, перерастающего в мат.
Соотношение Р. и плана определяется в конечном итоге степенью способности широчайших масс потребителей и производителей, их сообществ, включая предприятия, объединения, регион, выступать на Р. в соответствующих масштабах. Страх перед колхозным Р. и толкучкой, будучи, видимо, в таких масштабах уникальным явлением в истории, автоматически означает доверие к авторитарному планированию и бюрократическому управлению дефицитом. Для истории России характерно культивирование в массовом сознании негативного отношения к торговле, а следовательно и Р. во всех его формах, что приводило к нарастающему нарушению закона соотношения хозяйственных отраслей, ножницам цен, к нарастанию монополий, живущих за счет принудительной перекачки ресурсов всех видов, к хозяйственному развитию на доэкономической базе. Литература XIX и начала XX века жаловалась на ограниченность рынка, определяемого массовым спросом, на слабость экономической инициативы. Попытки развития Р. встречали возрастающее сопротивление городского и сельского традиционализма, что в конечном итоге привело к мошной антимедиации, подавлению Р. во всех формах, полному переводу хозяйства на дорыночные отношения.
Смещение господствующих в обществе нравственных идеалов как к авторитарному, так и к соборному не совпадает с развитием рыночных отношений. Их развитие может усилить монополию на дефицит, повысить его удушающую власть, лишающую социальной энергии высшие центры власти, города, точки роста и развития.
Следует отметить, что в тех случаях, когда преграды на пути Р.
значительной степени снимались, как, например, при нэпе, общество оказывалось неспособным этим воспользоваться и, спасаясь от возникающих при этом кризисных явлений, бросилось под защиту крайнего авторитаризма.
Считать, что сложное хозяйство может существовать без Р., без экономики (экономика без Р. - это всего лишь технология на костылях бюрократии), - странная иллюзия, которая не стоили бы внимания, если бы не лежала в основе существующего порядка. Без Р. нет человека, способного к реальной интеграции, к развитому мышлению, к реальной свободе, способного обеспечить организационную революцию и реальной прогресс, способного развивать демократию в масштабе большого общества, человека, способного постоянно ограничивать и преодолевать бюрократизм, совершенствовать формы общения.
Для Р. как механизма развития всеобщности необходима постепенность в следовании логике хозяйственного развития. Опасность для общества быстрого, административными методами введения Р. определяется тем, что оно неизбежно приведет к массовому росту дискомфортного состояния в результате возникновения потока новшеств, превышающих шаг новизны, неизбежного изменения социальных связей, перераспределения потоков дефицита, например ослабления потока ресурсов к лицам и организациям, обладающим минимумом средств вплоть до возможного их вытеснения с Р. Сюда могут попасть большие города, значительная часть промышленного производства, выпускающего сложную продукцию, часто чрезмерно дорогую, пострадать "смычка" между отраслями.
Эта угроза социального краха неизбежно вызовет массовый удар по Р.
возврат, полный или частичный, к дорыночным отношениям.
Понятие Р. в условиях перестройки стало утопической оппозицией утопии коммунизма, которые могут инверсионным образом сменять друг друга. Это, разумеется, не означает невозможности Р. как социальной реальности. Но таково его место сегодня в культуре страны. Р. сегодня очередной прожект.
культурном смысле он стоит в одном ряду с прожектами повсеместного посева кукурузы. Социокультурная среда общества не дает возможности надеяться на то, что идея превращения рыночных отношений в господствующие имеет шанс на быструю реализацию. Для этого нужна целая эпоха. Характер среды свидетельствует, что в обществе преобладают ценности традиционализма и умеренного утилитаризма, и лишь ограниченное меньшинство склонно преодолевать пассивное приспособление к среде, связывать ожидание благ не с установлением определенного ритуального отношения к тотему власти, не с собиранием, доставанием, которые значительно превышают стремление искать новые пути для повышения эффективности труда, производства. В этой ситуации, пронизанной нравственно негативным отношением к торговле, а также мощными пластами уравнительных ценностей, могут развиваться лишь простые формы Р., не включающие рынок труда и капитала.
Каждая клеточка сложившегося общества противостоит рынку: 1. Менталитет массового человека содержит возможность деятельности лишь в рамках исторически сложившихся отношений, как средство, условие сохранения этих отношений. Общество, не пережившее организационной революции, органически противостоит всем формам деятельности, изменяющим сложившиеся отношения, даже если они противостоят повышению эффективности, т.е. открывают возможность лишь ограниченных форм Р. 2. Препятствием Р.
является отсутствие среднего класса, без которого Р. может вызвать резкую поляризацию, ведущую к конфликту. Средний класс - не только результат, но и предпосылка Р. Поэтому движение к Р. должно коррелироваться с развитием среднего класса, его субкультуры. 3. Р. жестко противостоит вся структура народного хозяйства, структура каждой отрасли, каждого предприятия, соответствующие субкультуры, так как они сформированы на основе дорыночных хозяйственных механизмов. Рынку противостоит пронизывающее все общество господство натуральной системы отношений. 4. Существующая гигантская масса техники, как и пути ее воспроизводства, структурированы дорыночными отношениями, приспособлены к административным методам управления, синкретическому государству, к феодальным мирам среднего уровня, к негибкому управлению гигантских производственных единиц, к системе натуральных показателей плана, прежде всего к валу. 5. Сами размеры предприятий, преобладание гигантов со слабой способностью реагировать на изменения, господство этих бронтозавров в производстве означает, что хозяйство приобщено к административному управлению, к системе принудительной перекачки ресурсов, а не "критике" ее рынком. 6. Стойкое присутствие в каждой точке воспроизводства, вошедшее в каждую клеточку структуры и функций общества стремление к консервации условий, средств и целей, лишь в ограниченной степени размываемое утилитаризмом, является мощной преградой Р. 7. Господствующая система монополии на дефицит, псевдоэкономика включают также механизм принудительной перекачки ресурсов, систему дотации, массовое иждивенчество производственных единиц, слабый интерес к снижению издержек и повышенный интерес к накоплению дефицита. 8.
Далеко зашедшая социальная дистрофия, слабость инфраструктуры общества неизбежно противостоят Р., так как малейшие признаки его появления неизбежно ослабляют слабое и усиливают сильное. В обществе с огромным удельным весом бедняков и еще большим удельным весом людей с менталитетом бедняков внедрение Р.
встретит мощный протест. Р. - институт не для нищих, не имеющих собственности. 9. Патологическая система цен - лишь один из узловых элементов этой системы, позволяющих осуществлять принудительную перекачку средств. Их изменение неизбежно приводит к удару по исторически сложившейся социальной структуре, органически связанной со сложившимися потоками обмена дефицитом. Массы потребителей и целые отрасли могут оказаться вне Р.
Фиксированная компенсация определенным слоям за повышение цен может быть в условиях господства монополии на дефицит и при свободных ценах в единый миг поглощена монополиями. 10.
Аналогичная ситуация существует и в потоке капиталовложений, которые в соответствии с принципом Матфея не потекут к "вдовам и сиротам", но навстречу другому капиталу. 11. Мощное препятствие Р. - господство государственной собственности, собственности локальных миров, которая по своей безличностной природе не нацелена на развитие и прогресс, но на закрепление сложившегося порядка. 12. Преграждает путь Р. массовая уравнительность.
Основное заблуждение интеллигенции мешает понять, что надо думать не о том, как открыть пути рынку, а о том, какими путями его можно создать, не вызывая катастрофического взрыва. То, что в результате разгрома административной системы появится Р., -- предмет веры, а не знания. Гораздо больше оснований полагать, что появится еще худшая административная система.
Разумеется, большому обществу, хозяйство которого основано на дорыночных отношениях, грозит гибель. Это требует обоснованной реформы, отражающей не только желания, но и реальные возможности именно этого, а не абстрактного общества. Это требует разработки проекта перехода к рыночным отношениям в рамках общей социокультурной реформы, которая смогла бы учесть необходимость изменения социальных и культурных условий развития Р.
товаров, капиталов, труда, идей объединяет в единое целое все бесконечное разнообразие производителей и потребителей, ставя производителя в зависимость от его способности производить социально-экономические значимые результаты, приобретаемые через Р. потребителями. Развитие Р. - фактор развития абстрактного мышления, необходимое условие отхода от господства эмоционального пласта в мышлении.
Р. соединяет людей, превращает "чужих" в "свои", развивая всеобщую связь, стимулирует производителей вступать в ассоциации с целью максимально эффективной концентрации ресурсов для производства товаров и услуг, приемлемого распределения между собой результатов их реализации. Р.
позволяет потребителям погружаться идеально и практически в постоянно обновляемый океан новшеств, развиваться вместе с ним и ставить саму возможность выступать в качестве потребителя в зависимость от способности включиться в Р.
своими творческими возможностями, обогатить Р. своими предложениями, ресурсами, возможностями сформировать новые потребности у потребителей. Это позволяет личности развивать свои способности, как приобщаясь к результатам труда общества, близких и далеких народов, так и интенсивно совершенствуя свой труд, формировать позитивные, принимаемые Р. новшества.
Р. в условиях простого товарного производства сохраняет в основном древний вектор конструктивной напряженности, нацеленный на сохранение социальных отношений без изменения. В условиях развитой экономики, при усилении ориентации на развитие и прогресс участие в Р. как покупателей, так и продавцов, как потребителей, так и производителей, участие личности, организаций, ассоциаций, общин, предприятий и т.
требует неуклонного повышения их способности включиться в Р., ставить свою повседневную жизнь, образ жизни в зависимость от своей способности постоянно быть на уровне требований Р. В Р. оказываются неспособными включиться люди, чей менталитет, личностная культура ориентированы на замкнутые локальные миры, которые стремятся решать свои проблемы в системе личностных связей. Они враждебно относятся к торговле, ориентированы на замкнутость, автаркию, на натурализацию отношений. Если Р. вызывает дискомфортное состояние, то он может стать фактором массового возбуждения, объектом удара косой инверсии. Участники и носители Р. могут при этом рассматриваться как спекулянты, эксплуататоры, носители мирового зла. При разрушении Р. его функции берет на себя бюрократия, которая вырабатывает систему административного регулирования в форме плана, а также в форме воплощения принципов чрезвычайных связей и шаха, перерастающего в мат.
Соотношение Р. и плана определяется в конечном итоге степенью способности широчайших масс потребителей и производителей, их сообществ, включая предприятия, объединения, регион, выступать на Р. в соответствующих масштабах. Страх перед колхозным Р. и толкучкой, будучи, видимо, в таких масштабах уникальным явлением в истории, автоматически означает доверие к авторитарному планированию и бюрократическому управлению дефицитом. Для истории России характерно культивирование в массовом сознании негативного отношения к торговле, а следовательно и Р. во всех его формах, что приводило к нарастающему нарушению закона соотношения хозяйственных отраслей, ножницам цен, к нарастанию монополий, живущих за счет принудительной перекачки ресурсов всех видов, к хозяйственному развитию на доэкономической базе. Литература XIX и начала XX века жаловалась на ограниченность рынка, определяемого массовым спросом, на слабость экономической инициативы. Попытки развития Р. встречали возрастающее сопротивление городского и сельского традиционализма, что в конечном итоге привело к мошной антимедиации, подавлению Р. во всех формах, полному переводу хозяйства на дорыночные отношения.
Смещение господствующих в обществе нравственных идеалов как к авторитарному, так и к соборному не совпадает с развитием рыночных отношений. Их развитие может усилить монополию на дефицит, повысить его удушающую власть, лишающую социальной энергии высшие центры власти, города, точки роста и развития.
Следует отметить, что в тех случаях, когда преграды на пути Р.
значительной степени снимались, как, например, при нэпе, общество оказывалось неспособным этим воспользоваться и, спасаясь от возникающих при этом кризисных явлений, бросилось под защиту крайнего авторитаризма.
Считать, что сложное хозяйство может существовать без Р., без экономики (экономика без Р. - это всего лишь технология на костылях бюрократии), - странная иллюзия, которая не стоили бы внимания, если бы не лежала в основе существующего порядка. Без Р. нет человека, способного к реальной интеграции, к развитому мышлению, к реальной свободе, способного обеспечить организационную революцию и реальной прогресс, способного развивать демократию в масштабе большого общества, человека, способного постоянно ограничивать и преодолевать бюрократизм, совершенствовать формы общения.
Для Р. как механизма развития всеобщности необходима постепенность в следовании логике хозяйственного развития. Опасность для общества быстрого, административными методами введения Р. определяется тем, что оно неизбежно приведет к массовому росту дискомфортного состояния в результате возникновения потока новшеств, превышающих шаг новизны, неизбежного изменения социальных связей, перераспределения потоков дефицита, например ослабления потока ресурсов к лицам и организациям, обладающим минимумом средств вплоть до возможного их вытеснения с Р. Сюда могут попасть большие города, значительная часть промышленного производства, выпускающего сложную продукцию, часто чрезмерно дорогую, пострадать "смычка" между отраслями.
Эта угроза социального краха неизбежно вызовет массовый удар по Р.
возврат, полный или частичный, к дорыночным отношениям.
Понятие Р. в условиях перестройки стало утопической оппозицией утопии коммунизма, которые могут инверсионным образом сменять друг друга. Это, разумеется, не означает невозможности Р. как социальной реальности. Но таково его место сегодня в культуре страны. Р. сегодня очередной прожект.
культурном смысле он стоит в одном ряду с прожектами повсеместного посева кукурузы. Социокультурная среда общества не дает возможности надеяться на то, что идея превращения рыночных отношений в господствующие имеет шанс на быструю реализацию. Для этого нужна целая эпоха. Характер среды свидетельствует, что в обществе преобладают ценности традиционализма и умеренного утилитаризма, и лишь ограниченное меньшинство склонно преодолевать пассивное приспособление к среде, связывать ожидание благ не с установлением определенного ритуального отношения к тотему власти, не с собиранием, доставанием, которые значительно превышают стремление искать новые пути для повышения эффективности труда, производства. В этой ситуации, пронизанной нравственно негативным отношением к торговле, а также мощными пластами уравнительных ценностей, могут развиваться лишь простые формы Р., не включающие рынок труда и капитала.
Каждая клеточка сложившегося общества противостоит рынку: 1. Менталитет массового человека содержит возможность деятельности лишь в рамках исторически сложившихся отношений, как средство, условие сохранения этих отношений. Общество, не пережившее организационной революции, органически противостоит всем формам деятельности, изменяющим сложившиеся отношения, даже если они противостоят повышению эффективности, т.е. открывают возможность лишь ограниченных форм Р. 2. Препятствием Р.
является отсутствие среднего класса, без которого Р. может вызвать резкую поляризацию, ведущую к конфликту. Средний класс - не только результат, но и предпосылка Р. Поэтому движение к Р. должно коррелироваться с развитием среднего класса, его субкультуры. 3. Р. жестко противостоит вся структура народного хозяйства, структура каждой отрасли, каждого предприятия, соответствующие субкультуры, так как они сформированы на основе дорыночных хозяйственных механизмов. Рынку противостоит пронизывающее все общество господство натуральной системы отношений. 4. Существующая гигантская масса техники, как и пути ее воспроизводства, структурированы дорыночными отношениями, приспособлены к административным методам управления, синкретическому государству, к феодальным мирам среднего уровня, к негибкому управлению гигантских производственных единиц, к системе натуральных показателей плана, прежде всего к валу. 5. Сами размеры предприятий, преобладание гигантов со слабой способностью реагировать на изменения, господство этих бронтозавров в производстве означает, что хозяйство приобщено к административному управлению, к системе принудительной перекачки ресурсов, а не "критике" ее рынком. 6. Стойкое присутствие в каждой точке воспроизводства, вошедшее в каждую клеточку структуры и функций общества стремление к консервации условий, средств и целей, лишь в ограниченной степени размываемое утилитаризмом, является мощной преградой Р. 7. Господствующая система монополии на дефицит, псевдоэкономика включают также механизм принудительной перекачки ресурсов, систему дотации, массовое иждивенчество производственных единиц, слабый интерес к снижению издержек и повышенный интерес к накоплению дефицита. 8.
Далеко зашедшая социальная дистрофия, слабость инфраструктуры общества неизбежно противостоят Р., так как малейшие признаки его появления неизбежно ослабляют слабое и усиливают сильное. В обществе с огромным удельным весом бедняков и еще большим удельным весом людей с менталитетом бедняков внедрение Р.
встретит мощный протест. Р. - институт не для нищих, не имеющих собственности. 9. Патологическая система цен - лишь один из узловых элементов этой системы, позволяющих осуществлять принудительную перекачку средств. Их изменение неизбежно приводит к удару по исторически сложившейся социальной структуре, органически связанной со сложившимися потоками обмена дефицитом. Массы потребителей и целые отрасли могут оказаться вне Р.
Фиксированная компенсация определенным слоям за повышение цен может быть в условиях господства монополии на дефицит и при свободных ценах в единый миг поглощена монополиями. 10.
Аналогичная ситуация существует и в потоке капиталовложений, которые в соответствии с принципом Матфея не потекут к "вдовам и сиротам", но навстречу другому капиталу. 11. Мощное препятствие Р. - господство государственной собственности, собственности локальных миров, которая по своей безличностной природе не нацелена на развитие и прогресс, но на закрепление сложившегося порядка. 12. Преграждает путь Р. массовая уравнительность.
Основное заблуждение интеллигенции мешает понять, что надо думать не о том, как открыть пути рынку, а о том, какими путями его можно создать, не вызывая катастрофического взрыва. То, что в результате разгрома административной системы появится Р., -- предмет веры, а не знания. Гораздо больше оснований полагать, что появится еще худшая административная система.
Разумеется, большому обществу, хозяйство которого основано на дорыночных отношениях, грозит гибель. Это требует обоснованной реформы, отражающей не только желания, но и реальные возможности именно этого, а не абстрактного общества. Это требует разработки проекта перехода к рыночным отношениям в рамках общей социокультурной реформы, которая смогла бы учесть необходимость изменения социальных и культурных условий развития Р.
Источник: Социокультурный словарь по книге Критика исторического опыта
