Поздняя греческая патристика

Христологические споры (полемика о соотношении двух природ во Христе сначала с несторианами, а затем с монофизитами) не оказали столь заметного влияния на философское содержание патристики, как предшествовавшие им тринитарные формы. Тем не менее христологическая проблематика, остававшаяся в центре внимания еще добрые два века после третьего Эфесского и четвертого Халкедонского Вселенских соборов, в известной мере способствовала развитию христианской антропологии. В этой связи могут быть упомянуты епископы Кирилл Александрийский (ум. 444) и Феодорит Киррский (ум. после 458). В то же время сочинения многих авторов этой эпохи, не выделяясь особой оригинальностью, представляют собой ту среду, где элементы неоплатонизма и аристотелизма органически сочетаются с элементами христианской догматики. Довольно упомянуть авторов конца V — начала VI вв. Прокопия и Энея из Газы, Захария Митиленского, известного грамматика и комментатора Аристотеля Иоанна Филопона, крупного полемиста Леонтия Византийского, испытавшего влияние Аристотеля и Оригена.
Высшую степень синтеза неоплатонических и христианских элементов являет группа трактатов рубежа VI в. («О божественных именах», «О мистической теологии», «О небесной иерархии», «О церковной иерархии»), дошедших под именем Дионисия Ареопагита (исторически известный Дионисий Ареопагит был обращен в христианство ап. Павлом и считался первым епископом Афинским). Вопрос об авторстве остается открытым; наиболее вероятным автором с недавних пор считается богослов V в. Петр Ивер, грузин по происхождению.
Сочинения Псевдо-Дионисия написаны под большим влиянием Прокла, вслед за которым автор трактатов различает две теологии — катафатическую и апофатическую. В русле первой теологии перечисляются всевозможные наименования Высшего начала, раскрывающие Его триединую сущность. В русле второй провозглашается сверхразумность Высшего начала, прикосновение к которому тождественно мистическому незнанию. Говоря о Боге, Псевдо-Дионисий пользуется традиционными платоническими парадигмами.
Бог — сверхсущее единое, содержащее в себе принцип всякой множественности. Поэтому, будучи монадой, Бог одновременно является и триадой. Но никакое имя не в силах полностью раскрыть недоступную уму сущность, которая есть источник всякого блага.
Космологическая теория излагается преимущественно в трактате «О небесной иерархии». Мир предстает в нем как иерархическая структура, своего рода "лестница", соединяющая тварное бытие с Творцом. Вершину "лестницы", преддверие Бога, занимают херувимы, серафимы и престолы (первая триада), далее следуют господства, силы и власти (вторая триада), затем — начала, архангелы и ангелы (третья триада).
Зло традиционно понимается как ничто, как умаление блага и бытия. Сущее порождает из себя жизнь, или Божественную Мудрость, Софию. Так неоплатоническое учение об эманации соединяется с христианской идеей творения, ибо мир понимается как создание Высшей воли. Церковная иерархия есть зеркальное отражение небесной. Примечательно, что Христология Псевдо-Дионисия чрезвычайно абстрактна и неразвита. Христос предстает здесь не столько Спасителем, сколько высшим проявлением Божественной природы, главой небесной иерархии.
Несмотря на большой "вес" неоплатонических элементов, а может быть благодаря ему, трактаты Псевдо-Дионисия оказали огромное влияние на средневековую схоластику и мистику, долгое время служили образцом для изучения и подражания, о чем свидетельствуют многочисленные комментарии и переводы.
На Востоке они весьма скоро были признаны образцовыми текстами, чему во многом способствовал Максим Исповедник (ок. 580-662), в творчестве которого догматическая строгость сочеталась с глубокой мистической религиозностью (основные сочинения: «Мистагогия», «О душе», «Вопросо-ответы к Фелассию», комментарии к трактатам Псевдо-Дионисия). Обладая первоклассным теоретическим умом и вкусом к систематизаторству, Максим создал стройное учение о творении мира, в котором полемизировал с Оригеном. Большое внимание он уделил проблеме зла, считая его порождением превратно использованной свободы. Особенно много Максим сделал для развития христианской аскетики и мистики. Сочинения Псевдо-Дионисия приобрели широкую известность в VII в. главным образом благодаря интерпретации Максима Исповедника.
Завершителем традиций патристики, крупным систематизатором и вместе с тем связующим звеном между патристикой и христианской философией средневековья был монашествующий писатель и поэт Иоанн Дамаскин (ок. 675-753). Судьба его сложилась очень необычно. Родом из христианской семьи, он вынужден был жить среди мусульман. Отец Иоанна Сергий был чиновником, которого арабы назначили для надзора за христианскими общинами. Вероятно, именно должность отца унаследовал Иоанн, пользовавшийся расположением халифа в Дамаске. Но последние годы жизни он провел в монастыре св. Саввы в Палестине.
В творчестве Иоанна гармонично соединились два философских направления христианского богословия — неоплатоническое и перипатетическое. Основной его труд — «Источник знания» — состоял из нескольких самостоятельных частей. Первая часть («Диалектика») трактует о самых общих принципах познания и (подобно логике Аристотеля) разъясняет приемы доказательства и смысл логических категорий. Наряду с этим в «Диалектике» излагаются основы онтологии. Написанная под несомненным влиянием Аристотеля, «Диалектика» призвана обосновать тезис о подчиненном положении научного знания и философии перед теологией. Вторая часть («О ересях») посвящена истории и опровержению основных ересей, для чего Иоанн Дамаскин использовал материалы крупных ересиологов — Епифания, Феодорита и Леонтия Византийского. Наконец, третья часть («Точное изложение православной веры») содержит сводку канонических положений христианской догматики. В сочинении «О страстях» Дамаскин обосновывает свободу воли.
Методика Дамаскина во многом предвосхищала приемы европейской схоластики, на которую его труды оказали заметное влияние. Особенно высоким авторитетом Дамаскин пользуется в православной традиции. Латинские переводы трудов Дамаскина (XII в.) служили источником канонических формул и способствовали переориентации средневековой философии на аристотелизм.