греческий историк и философ-стоик (Апамея, Сирия, ок. 135 — ок. 50 до Р.Х.). Цицерон и Помпеи приезжали на Родос, чтобы послушать его лекции.
ПОСИДОНИЙ
ПОСИДОНИЙ
Источник: Философский словарь
ПОСИДОНИЙ
(Poseidonios) — греческий философ; p. OK. 135 (Апамея, Сирия) — ум. 51 до н. э. (остров Родос); оказавший значительное влияние мыслитель средней Стой, руководитель основанной Панэцием в Родосе школы, где его слушали Цицерон и Помпей; полагают, что он был универсальным для своего времени ученым. Будучи философом, естествоиспытателем, математиком, астрономом, географом, историком и этнографом, он создал сохранившуюся только в отрывках философско-научную эклектическую систему, которая в центре божественной всеобщей природы помещает человека, дуалистически расколотого на тело и душу (за грехи заключенную в теле). «Благодаря сочетанию выраженного в яркой форме осмысления действительности с не менее развитым чувством иррационального в мире и человеческой жизни, а также благодаря остроумной и доходчивой форме изложения своих многочисленных сочинений, он приобрел огромное влияние на чувства и мысли современного ему мира и последующее развитие» (В. Нестле). Тексты: W. Nestle (Hg.). Die Nachsokratiker, II, 1923; Poseidonios — Die Fragmente, 2 Bde., 1981—1982.
P. Reinhardt. R, 1921 ; P. Reinhardt. Kosmos und Sympathie Neue Untersuchungen über P, 1926; P Schubert. Die Eschatologie des P, 1927; K. Schindler. Die stoische Lehre von den Seelenvermögen bei Panaitios und R, 1934; G. Pfligersdorffer. Studien zu P, 1950; K. Schmidt. Kosmolog. Aspekte im Geschichtswerk des R, 1980; J. Malitz. Die Historien des R, 1983.
P. Reinhardt. R, 1921 ; P. Reinhardt. Kosmos und Sympathie Neue Untersuchungen über P, 1926; P Schubert. Die Eschatologie des P, 1927; K. Schindler. Die stoische Lehre von den Seelenvermögen bei Panaitios und R, 1934; G. Pfligersdorffer. Studien zu P, 1950; K. Schmidt. Kosmolog. Aspekte im Geschichtswerk des R, 1980; J. Malitz. Die Historien des R, 1983.
Источник: Философский словарь [Пер. с нем.] Под ред. Г. Шишкоффа. Издательство М. Иностранная литература. 1961
ПОСИДОНИЙ
из Апамей (Сирия) (ок. 135-51/50 до н. э.), др.-греч. философ-стоик и ученый-энциклопедист, представитель т. н. Средней Стои. Ученик Панетия, впоследствии основал на о. Родос свою филос. школу. От соч. П. сохранились лишь немногочисл. фрагменты. Существует множество противоречащих друг другу истолкований филос. взглядов П., к-рый рассматривался как посредник между Востоком и Западом, как родоначальник религиозных и мистических течений в поздней др.-греч. философии и лит-ре, как реформатор стоицизма, как прямой предшественник неоплатонизма и т. п. Вопрос о П. до сих пор во многом не решен. П. испытал сильное влияние Платона и Аристотеля, однако истолковал их в духе стоицизма.
В отличие от Панетия П. признавал учения Древней Стои о периодич. воспламенении мира и о предсказании, однако он ввел нек-рые новые элементы, существенно нарушавшие монистич. характер стоицизма. П. различал бога и природу: бог для П.- это разумная мировая душа (псюхе), к-рая проницает и объединяет весь мир как управляющая им и формообразующая сила; это также идеяформа мира, находящаяся в соответствии с числами, составляющими гармонию. Однако эта численно выражаемая идея, сферич. граница мира, к-рая содержит в себе субстанцию бога, т. е. тело мира (природу), для П. как стоика и сама телесна.
Возражая учению Хрисиппа о единой разумной душе человека, П. считал, что страсти возникают не на основе ложных суждений, а из неразумной части души, и зло, т. о., укоренено в самом человеке. В душе он различал разумную способность и неразумные - вожделеющую и страстную (волевую) - способности. Причиной злосчастной жизни, по П., является то, что человек не следует божеству в себе (разуму), а склоняется к неразумной, животной части души, этим нарушается параллелизм микрокосмоса и макрокосмоса. Назначение человека - жизнь одновременно созерцательная и соустрояющая мировой порядок. Как и Панетий, П. называл благами также богатство и здоровье (стоики считали их безразличными), однако высшим и самодостаточным благом он считал добродетель.
В теории познания П. исходил из принципа: подобное познается подобным. Во взглядах П. на историю представление о золотом веке сочеталось с представлением о первоначальном полуживотном состоянии и о прогрессе человечества.
Прямое влияние П. имело место лишь в течение короткого времени. Для стоиков эпохи империи характерно обращение к авторитетам Древней Стои, однако платонич. тенденции, проявившиеся в учении П., в дальнейшем распространялись и углублялись.
В отличие от Панетия П. признавал учения Древней Стои о периодич. воспламенении мира и о предсказании, однако он ввел нек-рые новые элементы, существенно нарушавшие монистич. характер стоицизма. П. различал бога и природу: бог для П.- это разумная мировая душа (псюхе), к-рая проницает и объединяет весь мир как управляющая им и формообразующая сила; это также идеяформа мира, находящаяся в соответствии с числами, составляющими гармонию. Однако эта численно выражаемая идея, сферич. граница мира, к-рая содержит в себе субстанцию бога, т. е. тело мира (природу), для П. как стоика и сама телесна.
Возражая учению Хрисиппа о единой разумной душе человека, П. считал, что страсти возникают не на основе ложных суждений, а из неразумной части души, и зло, т. о., укоренено в самом человеке. В душе он различал разумную способность и неразумные - вожделеющую и страстную (волевую) - способности. Причиной злосчастной жизни, по П., является то, что человек не следует божеству в себе (разуму), а склоняется к неразумной, животной части души, этим нарушается параллелизм микрокосмоса и макрокосмоса. Назначение человека - жизнь одновременно созерцательная и соустрояющая мировой порядок. Как и Панетий, П. называл благами также богатство и здоровье (стоики считали их безразличными), однако высшим и самодостаточным благом он считал добродетель.
В теории познания П. исходил из принципа: подобное познается подобным. Во взглядах П. на историю представление о золотом веке сочеталось с представлением о первоначальном полуживотном состоянии и о прогрессе человечества.
Прямое влияние П. имело место лишь в течение короткого времени. Для стоиков эпохи империи характерно обращение к авторитетам Древней Стои, однако платонич. тенденции, проявившиеся в учении П., в дальнейшем распространялись и углублялись.
Источник: Советский философский словарь
Посидоний
ок. 135-51 до н.э.) крупнейший древнегреческий философ, стоик. Происходил из г. Апамея, который находился в Сирии, учился в Афинах у Панэция.
Много путешествовал, посетив все Средиземноморье, Египет, Испанию, Англию и другие страны. Во время своих путешествий проводил многочисленные наблюдения за явлениями природы. В сорок лет открыл свою школу в Родосе, которая стала знаменитой. Умер в Риме, отправившись туда, когда ему было уже за восемьдесят. Он оставил после себя много произведений, из которых мало что сохранилось.
Посидоний оказал огромное влияние на последующую философию, что стало выясняться лишь после значительного периода времени при тщательном изучении философских произведений той и последующих эпох.
Тематика работ Посидония самая разнообразная: от естественно-научных проблем до широкого круга философских вопросов.
Посидоний уподоблял философию живому существу, в котором физика - кровь и мясо, логика - кости и мускулы, этика - душа.
В физике Посидоний придерживался представления, согласно которому мир един, конечен и шарообразен с виду. Надлунный мир активен, а подлунный - пассивен (т.е. природа). Бог, разумная космическая душа, пронизывает весь остальной мир, в силу чего все «устрояется умом и провидением». Этот порядок вносится богом не извне, а изнутри. Бог выступает у Посидония как имманентная сила, внутренне присущая миру. Связь между небом и землей, надлунным и подлунным миром Посидоний видит в симпатии, которая выступает как своего рода соответствие, выражающееся в том, что небо - это ведущий элемент, а земля - ведомый (например, влияние Луны и Солнца на приливы и отливы).
Посидоний возрождает стоическое учение об астрологическом предсказании будущих событий, которое несколько поколебал Панэций. В этом также, по мнению Посидония, проявляется симпатия.
Как и Панэций, Посидоний главную роль в своей системе отводит этике. Высшее благо, по его мнению, принадлежит постижению истины, которая достигается на путях философии. Он превозносит философию, дающую, с его точки зрения, нравственную жизнь человеку. Говоря, что душа человека способна воспринимать все разумное и нравственное, Посидоний повторяет положения Платона о необходимости формировать ту часть души, которая заведует страстями.
В своем учении Посидоний соединяет черты платонизма и пифагореизма. Он принимает концепцию о переселении душ. После смерти тела душа, по мнению Посидония, переселяется в надлунный мир и здесь очищается от земных грехов. В высших сферах она существует до того, как мир воспламенится, после этого душа переселяется в новое тело.
В этой связи Посидоний развивает учение о демонах, которое получает у него философское обоснование. Учением о демоническом он пытается обосновать существующую в мире текучесть и взаимные переходы. Нет четких граней между человеком и животным, органическим и неорганическим миром, жизнью и смертью, телом и душой, между свободными и рабами, национализмом и космополитизмом, между ощущениями и мышлением, теорией и эмпирией и т.д.
Значительный интерес вызывает и историческая концепция Посидония, объединяющая представления Гесиода о золотом веке, который прекратил свое существование и перешел в период вырождения, и представления Демокрита и Эпикура о прогрессе человечества, которое достигло современного уровня цивилизации благодаря науке, технике, искусству. В золотом веке господствовали философы, в век же прогресса человечества роль философии выражается в том, чтобы воспитывать людей на основе законов.
Посидоний включает в свои воззрения и учение Гиппократа, утверждавшего, что история человека зависит от климата и почвы. Он также принимает позицию Полибия, считавшего, что человек определяется исторической средой.
Концепции Посидония, как и другого стоика, Панэция, часто оценивают как эклектические, соединявшие в себе все лучшее, что содержалось в философских учениях прошлых времен. Действительно, в их воззрениях содержится многое из платонизма и аристотелизма. Их учение часто называют «стоическим платонизмом». Но это не простая эклектика. Это соединение философских положений, которое породило таких великих представителей римского стоицизма, как Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий.
Много путешествовал, посетив все Средиземноморье, Египет, Испанию, Англию и другие страны. Во время своих путешествий проводил многочисленные наблюдения за явлениями природы. В сорок лет открыл свою школу в Родосе, которая стала знаменитой. Умер в Риме, отправившись туда, когда ему было уже за восемьдесят. Он оставил после себя много произведений, из которых мало что сохранилось.
Посидоний оказал огромное влияние на последующую философию, что стало выясняться лишь после значительного периода времени при тщательном изучении философских произведений той и последующих эпох.
Тематика работ Посидония самая разнообразная: от естественно-научных проблем до широкого круга философских вопросов.
Посидоний уподоблял философию живому существу, в котором физика - кровь и мясо, логика - кости и мускулы, этика - душа.
В физике Посидоний придерживался представления, согласно которому мир един, конечен и шарообразен с виду. Надлунный мир активен, а подлунный - пассивен (т.е. природа). Бог, разумная космическая душа, пронизывает весь остальной мир, в силу чего все «устрояется умом и провидением». Этот порядок вносится богом не извне, а изнутри. Бог выступает у Посидония как имманентная сила, внутренне присущая миру. Связь между небом и землей, надлунным и подлунным миром Посидоний видит в симпатии, которая выступает как своего рода соответствие, выражающееся в том, что небо - это ведущий элемент, а земля - ведомый (например, влияние Луны и Солнца на приливы и отливы).
Посидоний возрождает стоическое учение об астрологическом предсказании будущих событий, которое несколько поколебал Панэций. В этом также, по мнению Посидония, проявляется симпатия.
Как и Панэций, Посидоний главную роль в своей системе отводит этике. Высшее благо, по его мнению, принадлежит постижению истины, которая достигается на путях философии. Он превозносит философию, дающую, с его точки зрения, нравственную жизнь человеку. Говоря, что душа человека способна воспринимать все разумное и нравственное, Посидоний повторяет положения Платона о необходимости формировать ту часть души, которая заведует страстями.
В своем учении Посидоний соединяет черты платонизма и пифагореизма. Он принимает концепцию о переселении душ. После смерти тела душа, по мнению Посидония, переселяется в надлунный мир и здесь очищается от земных грехов. В высших сферах она существует до того, как мир воспламенится, после этого душа переселяется в новое тело.
В этой связи Посидоний развивает учение о демонах, которое получает у него философское обоснование. Учением о демоническом он пытается обосновать существующую в мире текучесть и взаимные переходы. Нет четких граней между человеком и животным, органическим и неорганическим миром, жизнью и смертью, телом и душой, между свободными и рабами, национализмом и космополитизмом, между ощущениями и мышлением, теорией и эмпирией и т.д.
Значительный интерес вызывает и историческая концепция Посидония, объединяющая представления Гесиода о золотом веке, который прекратил свое существование и перешел в период вырождения, и представления Демокрита и Эпикура о прогрессе человечества, которое достигло современного уровня цивилизации благодаря науке, технике, искусству. В золотом веке господствовали философы, в век же прогресса человечества роль философии выражается в том, чтобы воспитывать людей на основе законов.
Посидоний включает в свои воззрения и учение Гиппократа, утверждавшего, что история человека зависит от климата и почвы. Он также принимает позицию Полибия, считавшего, что человек определяется исторической средой.
Концепции Посидония, как и другого стоика, Панэция, часто оценивают как эклектические, соединявшие в себе все лучшее, что содержалось в философских учениях прошлых времен. Действительно, в их воззрениях содержится многое из платонизма и аристотелизма. Их учение часто называют «стоическим платонизмом». Но это не простая эклектика. Это соединение философских положений, которое породило таких великих представителей римского стоицизма, как Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий.
ПОСИДОНИЙ
UK. 135 до н. э., Апамея, Сирия — ок. 50 до н. э., Родос ?) — ученик Данэтия, крупнейший представитель Средней Стой и наиболее универсальный представитель стоицизма наряду с Хрисиптм. В ранней молодости учился в Афинах у Панэтия. Впоследствии переехал на Родос и открыл свою школу, популярную у молодых римлян (Посидония посещали Цицерон и Помпеи).
По названиям известны: 1. (физика) «Физическое рассуждение», «О космосе», «Основы метеорологаки», «О небесных явлениях», «О судьбе»; 2. (теология, мантика) «О героях и демонах», «О гадании»; 3. (психология) «О душе», «О страстях»; 4. (логика) «О критерии», «Об исследовании вообще против Гермагора», «Введение о.слоге», «О связках»; 5. (этика) «Этическое рассуждение», «О гневе», «О добродетелях», «О надлежащем»; 6. (точные науки и естествознание) «Против Зенона Сидонского», «О величине солнца», «О высказываниях Гомера и Арата о математике», «Об океане», «Перилл»; 7. (история и этнография) «История после Полибия в 52 кн.», «История Помпея», «Тактика»; 8. протрептики и 9. письма. Кроме того, ему приписываются сочинения «О пустоте», «О птицегадании», «Письма к Туберону», «История Марцелла» и комментарии на платоновские «Тимей», «Федр» и «Парменид». Большую часть фрагментов (всего свыше 300 в издании Edelstein — Kidd) нельзя с уверенностью отнести к тому или иному сочинению; применительно к Посидонию особенно остро стоит проблема аутентичности текстов: конечная картина его учения зависит от их подбора.
Разделяя методологические посылки Панэтчя, Посидоний стремился черпать истину везде — у Аристотеля (проблема причин), у Платона (психология), у киников (этика), у Пифагора. Логика низводится им на уровень общей пропедевтики. методы логики и точных наук — лишь средство для построения и проверки любой теории. Посидоний (как и Дионисии из Кирены) считал достоверным знание, полученное аналитическим путем, а конечным критерием — «здравый», или «верный», логос (42 Edelstein—Kidd): к его сфере относятся математические понятия и те «общие представления», которые нельзя вывести из опыта. Доказательность силлогизма основана на формальной корректности (т. e. сводимости к одной из простейших логических аксиом) (191). Логика и точные науки не занимаются исследованием сущего и в строгом смысле не являются частью философии (28). Чтобы знать сущее, надо знать его причины: поэтому «этиология» приобретает особую важность, а теория познания становится органической частью учения о первопричинах (90) в перипатетическом духе.
Физические воззрения Посидония достаточно традиционны (хотя границы физики он сильно расширил за счет прикладных дисциплин — геологии, ботаники, зоологии, географии и этнографии): космос — «система из неба, земли и того, что на них находится» (14), образующаяся из четырех «элементов», разумное живое существо, шарообразное, окруженное пустотой извне (6; 8). Бог — «мыслящая пневма, простирающаяся по всему сущему» (100; 121), Зевс и Логос (5). Посидоний вернулся и к ортодоксальной догме «воспламенения» (23), отвергнутой Панэтиеяг, признавал бессмертие душ (до «воспламенения» —108; 110). Вместе б тем, возможно, впервые в истории стоической догматики он предложил понимать «начала» как умопостигаемые принципы организации сущего, выделяемые лишь «мысленно» ( 92). Распространенное в 1-й пол. 20 в. мнение, что Посидоний использовал платоновское учение об идеях и пифагорейскую числовую мистику, не находит убедительного подтверждения в аутентичных текстах. Так же обстоит дело и с мнимой абсолютизацией мировой симпатии космической, эта концепция лишь косвенно присутствует в естественнонаучных изысканиях Посидония и в традиционном учении о промысле, судьбе и мантике (включая астрологию, которой он увлекался, вероятно, больше, чем кто-либо из стоиков).
В антропологии и психологии-Посидоний принял новации учителя, «отошел от Хрисиппа и следовал скорее Аристотелю и Платону» (144), отвергнув и Хрисиппову схему (страсть = суждение), и Зенонову (страсть = эпифеномен суждения). В алогической способности души Посидоний выделил две разновидности: «пылкую» () и «вожделеющую» (), из которых происходят страсти (34). Низшая ступень () обладает «вожделеющей» способностью; одушевленные существа (ступень ) пользуются еще и «пылкой». Состоящее из этих двух способностей «алогическое» начало, гармонически объединяясь с разумным ( ), образует человеческую душу (33). В определении души использовалось, возможно, пифагорейское понимание души как гармонии (141 а).
По мысли Посидония, построение этики (определение цели и блага, аксиология и др.) зависит от правильного понимания способностей души (150 ab): низшая означает стремление к наслаждению, вторая — к господству и обладанию, третья, разумная, — к нравственной красоте (160). «Первичны» все способности души: к наслаждению, к обладанию и к нравственно-прекрасному (158; 160; 168). Главная задача этики — нравственное воспитание, подчинение аффективного начала ( ) требованиям разума (31). Конечная цель: жить, созерцая истину и стремясь ничего не совершать по велению неразумной части души (С/. Al. Strom. II 21,129).
Место «мудреца» занимает «продвигающийся», для которого воспитание тождественно обретению четырех традиционных добродетелей с предпочтением «величия души» (170; 180). Подобно Панэтию и Гекатону, Посидоний расширил сферу блага за счет «первичного по природе» (и даже просто «внешних» благ— 171; 173). К теории «обязанностей» Посидоний, возможно, добавил раздел о соотношении прекрасного и полезного, в частности о «надлежащем по обстоятельствам» (41 а, с). Особое значение приобрела паренетическая часть этики, в которой Посвдоний выделял описание добродетелей и пороков с их причинами, т. н. «этологию». Идеал нравственного совершенства изображен в культурно-исторической утопии, восходящей к «Государству» Платона и представлениям о «золотом веке»: задача философии — вернуть человечество в состояние исходной чистоты (Sen. Ep. 90=284). Во вспомогательных занятиях историей и этнографией Посидоний, вслед за Полибием и Панэтием, ставил в центр историческую миссию Рима, связывая с ней надежды на нравственное возрождение человечества.
Универсализм Посидония был одной из главных причин его влияния: печать посидонианства лежит на всей «римской философии» 1 в. до — 1 в. н. э., особенно это заметно у Цицерона и Сенеки. Однако характерный для 1-й пол. 20 в. взгляд на Посидония как на идейного предтечу неоплатонизма в настоящее время находит мало сторонников. В отличие от ближайших учеников Зенона, Хрисиппа или Панэтия ученики Посидония (Ясон, Фаний, Асклепиодот, Леонид Родосский) оказались третьестепенными фигурами.
Фрагм.: Posidonius. The fragments, ed. by L. Edelstein and I. G. Kidd, vol. 1-2. Leiden-Cambr., 1972-88; 2 ed. Cambr., 1989; Poseidonios, Die Fragmente, hrsg. von W. Theiler, Bd. 1—2. B.-N. Y, 1982.
Лит.: Jaeger W. Nemesios von Emesa. Quellenuntersuchungen zum Neuplatonismus und seinen Anfangen bei Poseidonios. B., 1914; Reinhard K. Poseidonios, Munch., 1921; Heinemann I. Poseidonios metaphysische Schriften, Bd. 1—2. Breslau, 1921—28; Edelstem L. The philosophical system of Posidonius.— «American Journal of Philology», 57, 1936; Solmsen F. Cleanthes or Posidonius? The Basis of stoic physics. Amst., 1961; Laffranque M. Poseidonios dApamee. P., 1964; Kidd I. G. Posidonian Methodology and the Self-Suffieiency of Virtue.— Aspects de la Philosophie Hellenistique. Neuf Exposes suivis de Discussions. Entretiens prepares et presides par H. Flashar et 0. Gigon. Vandoeuvres—Gen., 1986, p. 1—28; Lassem F. Abrege inedit duCommentaire de Posidonios au «Timee» de Platon.— Protagora, Antifonte, Posidonio, Aristotele. Saggi su frammenti inediti e nuove testimonianze da papiri. Firenze, 1986, p. 71—127; Levy С. De Chrysippe a Posidonius: variations stoiciennes sur le theme de la divination.— Oracles et propheties dans lantiquite. Actes du colloque de Strasbourg 15-17 juin 1995, ed. J.-G. Heintz. P., 1997, p. 321—343; WhitlakerJ. Varia Posidoniana.— «Echos du Monde classique. Classical Views» 41, 1997, p. 305-315.
А. А. Столяров
Источник: Новая философская энциклопедия
ПОСИДОНИЙ
???????????) из Апамеи (Сирия) (ок. 135–51 до н.э.) – древнегреч. философ, реформатор стоицизма, опиравшийся на платоно-пифагорейскую традицию, ознаменовавший собой переход в философии от раннего эллинизма к позднему, от раннего стоицизма через стоич. платонизм к неоплатонизму. П. относят обычно к т.н. Средней Стое. До нас не дошел ни один его трактат, а имеется только небольшое количество фрагментов. Тем не менее филологи конца 19 – начала 20 вв. установили большое значение в истории античной философии П., к-рого они сравнивали и с Платоном по глубине мысли и с Аристотелем по энциклопедизму. П. писал не только по всем разделам философии, но и о религии, этике, космологии, географии, астрономии, математике, истории, риторике. В его учении элементы мистики нисколько не снижали значимость науки. В собственно филос. области П. разрабатывал принципы стоич. платонизма. 1) П. учил не просто о божественно-огненной и пневматич. целесообразности мира (Clem. Alex. Strom. II 129, 4; Stob. Eсl. I 34, 26 слл.; ср. Cic. De nat. deor. II 2, 4; Sext. Emp. Adv. math. IX 60 слл.), но и о мировом "уме", к-рый является и всезнающим (Sext. Emp. Adv. math. VII 94) и приводящим все в движение божеством (Cic. De nat. deor. II 11, 31; 9, 23; 16, 43; Sext. Emp. Adv. math. IX 76), миром идей и чисел (Sext. Emp. Adv. math. VII 93), и огненной пневмой одновременно, из к-рой истекают и расходятся по всему миру отдельные огненные зародыши всех вещей, определяющие всякую вещь и по ее материи и по ее смыслу (Diog. L. VII 138. 142. 149). Это – т.н. семенные смыслы (????? ???????????) стоиков. Божество есть мыслящее, огненное дыхание, к-рое не имеет никакого образа (ср. Stob. Eсl. 1, p.133, 8 слл.), но может превращаться во что оно хочет и все делать себе подобным (Aet. I 6, 1), творить и организовывать (Sen. Quaest. nat. II 1). В этом смысле первичная, божественная и разумная пневма как бы расчленяется в мире на действующую сущность и пассивную материю (Diog. L., VII 134), т.о. платонически-пифагорейские идеи и числа выступали здесь натуралистически в виде стоич. огненной пневмы (ср. Cic. De nat. deor. II 9, 24), а мировой огонь стоиков завершался платонич. царством идей и чисел, т.е. натурализм переходил в теорию абсолютизированных понятий. Эта концепция является эклектической, но ее тенденция будет неизменно углубляться, пока не достигнет своего завершения в неоплатонизме. Она заключается в том, что платоновские идеи перестают быть только чем-то запредельным и занебесным, но начинают конкретно и интимно ощущаться, поскольку истекающая из них огненная пневма есть не что иное, как теплое дыхание, т.е. человек (да и вся природа) как бы дышит этими идеями (ср. Sext. Emp. Adv. math. VII, 119). Можно сказать, что на путях разрушения платоновского дуализма стоики сыграли огромную роль своей концепцией пневматич. истечений (будущих эманаций неоплатонизма) и – что то же самое – сперматич. логосов (будущих энергийных эйдосов того же неоплатонизма), и наибольшая роль в этом принадлежит П. Теория всеобщей связи приводила П. к фатализму. Т. к. у П. все пронизывается всем и он учит о мировой "симпатии" (Cic. De nat. deor. II 7, 19; De divin. II 14, 33 слл.; Sext. Emp. Adv. math. IX 78–85), т.е. о полной связанности малейшей части космоса со всем космосом (Cic. De nat. deor. II 45, 115), то идея судьбы вытекает отсюда сама собой (Cic. De divin. I 55, 125; De fato 3; Diog. L. VII 149; Stob. Eсl. 1, p. 78, 15 слл.; Cic. Denat. deor. II 22, 58; 65, 162 и – слл.). Это же самое является и законом природы, оно же воплощается и в человеке как его воля (Sen. Epist. 87, 31; 113, 28). Эта сила воли в человеке, его "господствующее", или "ведущее", – есть залог его полной свободы (Sen. Epist. 87, 31; 113, 28; Cic. De divin. I 55, 126; De nat. deor. II 12, 32; Sext. Emp. Adv. math. IX 76). Она основана на разуме, т.е. добродетель вполне изучима (Diog. L. VII 91), а судьба хотя и всемогуща, но не обладает никаким оружием, оружие же против судьбы принадлежит знающему и добродетельному мудрецу (Sen. Epist. 113, 22). Правда, для этого требуется весьма длительное и тщательное воспитание (кроме указанного текста Sen. Epist. 113, 28, см. также95, 65). 2) Другим элементом платонизма философии П. является учение о гармонии сфер, о космич. музыкальных тонах и правильных геометрич. телах с превращением всего космоса в огромный инструмент не только оформленный музыкально и геометрически, но и сконструированный как универсальное живое и разумное существо (Nemes, 43, 13). Для построения этого учения П. использовал платоновский "Тимей". Этим П. также закладывал основу неоплатонизма. Пифагорейско-платонич. космологию П. объединял с огненным пневматизмом стоиков, так что здесь получался круговорот огненного вещества, становящийся гармонией сфер, т.е. космос, целесообразно устроенный при помощи чисел, музыкальных тонов и определенного рода геометрич. тел. 3) Третьим платонически-пифагорейским пунктом философии П. является учение о переселении и перевоплощении душ, совершающих круговорот рождений вместе с периодич. воспламенением вселенной. Согласно этому учению, душа, после оставления ею тела, попадает в надлунный мир, где проходит очищение от земной скверны; после этого она поступает в высшие сферы, где в соответствии со своей природой она проводит время в созерцании идей и вкушает блаженство, пока не наступит период воспламенения всего мира и воспламененный мир вновь не разделится на те или иные сферы и она вновь не найдет в них свое очередное тело. Мотивы из Филолая и Платоновского "Федона" переплетаются здесь с огненной пневматологией древних стоиков и с конструкциями платоновского "Тимея". Итак, если стоицизм П. заключался в учении о первоогне и его превращениях, то платонизм П. выражался в доведении первоогня до степени "ума" (Hyca) как мира идей и чисел, в музыкально-геометрически-числовой теории космоса и в учении о мировом круговороте душ. Свой стоич. платонизм П. интерпретировал также и мистически, вводя в свою философию учение о демонах, мантике (гадании, искусстве предсказывать будущее), астрологии. Новое у П. в демонологии и мантике по сравнению с предшеств. религией греков заключалось в том, что они становятся у него предметом филос. рассуждения, определения и классификации, технически тренированной субъективно-человеч. воли. Демон понимался здесь как некое огненное или эфирное тело (что вполне соответствовало старинной мифологии) со всей той максимальной чувств. конкретностью, к-рая требовалась для демона, и с необходимым для него внутреннесмысловым содержанием. Из своей теории вездесущего и всепроникающего мирового огня стоики делали вывод о мировой "симпатии", т.е. о проникновении единого начала во все мельчайшие вещи и явления в мире и о возникающем отсюда наличии всего во всем. Этот взгляд, как и стоич. учение о всеобщем законе и судьбе, обосновывал теорию мантики П., поскольку здесь оказывалось возможным по отдельным частным явлениям судить обо всем в целом и потому о любых др. частных явлениях. На подобных учениях о мировой симпатии и роке у П. получила обоснование и а с т р о л о г и я, к-рая уже по одному этому была совершенно чужда классич. мысли Греции и к-рая явилась одним из самых ярких продуктов именно эллинистического мышления. В философи и истории П. пытался объединить две филос.-историч. концепции – Гесиода, учившего о золотом веке первобытного человечества, об его постепенном вырождении, и Демокрита, Эпикура и Лукреция, говоривших о прогрессе человечества. П. объединил эти концепции в том смысле, что полуживотное состояние человека он трактовал как невинное и наиболее близкое к божеств. огню, т.е. как золотой век, который к тому же является и царством философов. В дальнейшем начинается развитие наук, ремесел и искусств, – и тут П. повторял то, что нам известно из демокрито-эпикурейской традиции, – но одновременно с этим происходит и падение нравов, так что роль философов становится существенно иной, поскольку они теперь должны воспитывать людей при помощи законов, стараясь пробудить в каждом человеке огрубевшего в нем демона. Являясь защитником историч. прогресса в области наук, ремесел и искусств (см. письма Сенеки, особ. 90-е, а также Quaestiones naturales, особенно VII 24 и Цицерон, Тускуланские беседы, V 7–11 I 62), П. считал, что во время периодич. мировых пожаров погибают и все возможные миры, и все возможные в них живые существа. Т.о., П. синтезировал идеи греч. мифологии и философии досократиков, Платона, Аристотеля, пифагорейцев и стоиков, что, в соответствии с историч. императивом той эпохи, необходимо означало сакрализацию раннеэллинистич. просветительства; и то, что не успел сделать П. на этом пути, с успехом продолжили платоники последующих двух столетий, пока весь этот синтетизм и сакрализация не достигли своего завершения в системе неоплатонизма. Фрагм. в кн.: De Vogel С. J., Greek philosophy, v. 3. Leiden, 1959, p. 247–74; нем. пер. в кн.: Nestle W., Die Nachsokratiker, Bd 2, Jena, 1923, S. 86–144; историч. фрагм. в кн.: Jacoby F., Die Fragmente der Griechischen Historiker, Tl II. A, 87, Leiden, 1961. Лит.: Маркс К. и Энгельс Ф., Из ранних произведений, М., 1956, с. 29; Зелинский ?. ?., Религия эллинизма, П., 1922, гл. 9; История философии, т. 1, [М.], 1940 (по имен. указат.); Лосев А. Ф., Посидоний, в кн.: История греч. лит-ры, т. 3, М., 1960, с. 374–37; Sch?hlein F., Untersuchungen ?ber das Pesidonius Schrift, ???? ??????? Freising, 1901 (Diss.); Arnold M., Quaestiones Posidonianae, Lpz., 1903 (Diss.); Heinemann I., Poseidonios´ metaphysische Schriften, Bd 1–2, Breslau, 1921–28; Reinhardt К., Poseidonios, M?nch., 1921; Edelstein L., The philosophical system of Posidonius, "Amer. J. of Philology", 1936, v. 57, No 227. А. Лосев. Москва.
Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.
ПОСИДОНИЙ
ПОСИДОНИЙ (???????????) из Апамеи (2-я пол. 2 в. - сер. 1 в. до н. э.), крупнейший представитель Средней Стой, ученик Панетия. Жизнь. П. происходил из сирийской Апамеи (или - что менее вероятно - с Родоса: Suda s. ?. ???????????; ? 1 a; 2ab Edelstein-Kidd). Если принять, что П. прожил 84 года (Т 4) и посещал Рим при консуле Марке Марцелле (Suda s. ?.), т. е. в 51 до н. э., то год его смерти - не ранее 51/50, а год рождения - ок. 135/134. В молодости П. учился у Панетия (Т 9-10; учеба у Антипатра, упомянутая в ? 11, невозможна хронологически). Видимо, в сер. 90-х П. много путешествовал и, в числе прочего, посетил Италию, Испанию, Галлию и Германию. Некоторое время провел в Риме и получил доступ в высшие круги римского общества, в т. ч. в семейства Брутов и Марцеллов. Затем поселился на Родосе, открыл там философскую школу, был почтен пританией и, возможно, в 87/86 приезжал в Рим к Марию в составе родосского посольства. Школа П. быстро приобрела популярность у римлян. В 77 его посетил Цицерон (Т 29, ср. ? 31-32). Через Цицерона с П. познакомился Помпеи, в 66 и 62 навещавший его (Т 35-36; 39). Сочинения сохранились только во фрагментах, подавляющая часть которых не может быть с уверенностью отнесена к определенным трактатам. Применительно к П. остро стоит проблема аутентичности текстов; в зависимости от их подбора заметно меняются многие нюансы учения. Эдельстейн и Кидд учитывают лишь те тексты, аутентичность которых несомненна или близка к таковой, - всего немногим более 300 фрагментов (на это издание ориентируется и данная статья). Собрание В. Тайлера расширяет корпус П. за счет сомнительных текстов (всего до 450), что делает его менее надежным. Основные доксографы — Страбон, Гален, Афиней, Диоген Лаэртий, Цицерон, Сенека. Известно о следующих сочинениях П.: 1) Логика и методология: «О критерии», «Об общих основах исследования против Гермагора» (???? ??? ??????? ???????? ???? ?????????), «Введение о словесном выражении», «О [логических] связках» (fr. 45); «Против Зенона Сидонского» (fr. 46), «Сравнение мнений Гомера и Арата об астрономии» (fr. 48 а); 2) Физика и естественные науки: «Физика» (??????? ?????), «О мире» (???? ??????), «О богах», «Основы метеорологики», «О небесных явлениях» (???? ????????), «О судьбе», «О героях и демонах», «О гадании»; «О величине солнца», «Об океане», «Перипл»; 3) Психология и этика: «О душе» (fr. 28 а), «О страстях» (fr. 30), «О гневе» (fr. 36), «Этическое рассуждение», «О добродетелях» (fr. 38), «О надлежащем»; 4) История и этнография: «История» (возможно, продолжавшая труд Полибия), «История Помпея»; 5) Прочее. «Протрептики», «Тактика» и Письма; 6) Сомнительные: «О пустоте», «О птицегадании», «Письмо к Туберону», «История Марцелла» и сочинения, посвященные платоновским «Тимею», «Федру» и «Пармениду» (fr. 84-86 е). При большом объеме написанного П. (в отличие, напр., от Хрисиппа) заботился о слоге - красочном и вместе с тем точном (о чем свидетельствуют Цицерон, Страбон и Сенека - ? 103-107). Учение. П. - наиболее универсальный представитель стоической школы наряду с Хрисиппом, «стоический Аристотель», питавший интерес (помимо трех нормативных школьных дисциплин) к математике и геометрии, естественным наукам - геологии, ботанике, зоологии, географии, этнографии и истории: «Самый многознающий из наших философов» (Strab. XVI 2, 10). Печать посидонианства лежит на всей «римской философии» с 1 в. до н. э. по 1 в. н. э., особенно это заметно у Цицерона и Сенеки, по словам которого П. - «один из тех, кто больше всего принес философии» (Ер. 90, 20 ср. ? 69; 84). Подобно Панетию, П. стремился черпать истину везде - у Пифагора, Платона (которых ценил особенно высоко - ? 91; 95 сл.), Аристотеля (проблема причин - ? 96; 100), киников (в этике - D. L. VII 91) — и без колебаний выражал несогласие с крупнейшими авторитетами стоической школы (Т 92-94). Начиная, как и Панетий, изложение философии с физики (D. L. VII 41 = fr. 91), П., насколько можно предположить, отдал дань наметившейся в школе тенденции считать логику не столько полноправной частью учения, сколько общей пропедевтикой. Методы логики, как и методы точных наук, суть лишь средство для построения и проверки физических концепций. П. шел тем же путем, что Дионисий из Кирены: достоверным является лишь знание, полученное строгим логическим путем. Критерием он, возможно, считал уже не столько «каталептическое впечатление», сколько конечную «одобряющую» инстанцию - «здравый», или «верный», логос (VII 54 = fr. 42). К сфере логоса относятся все исходные математические понятия (и, вероятно, первичные «общие представления»), которые не могут быть выведены из опыта. П. принял живое участие в антиэпикурейской полемике, выступая с тех же позиций, что и Дионисий. В пользу этого - фрагменты соч. «Против Зенона Сидонского» (46-47) и, вероятно, соч. «О величине солнца». Для того чтобы знать сущее, надо знать его причины. Логика и точные науки, предлагая методологический фундамент, сами не занимаются исследованием причин, а потому в строгом смысле не являются частью философии (Sen. Ер. 88, 21 сл.). Поэтому этиология вырастает до раздела первостепенной важности (ср. fr. T 85: традиционное определение мудрости как знания вещей божественных и человеческих П. снабжает добавлением «и их причин»). Физические воззрения П. вполне традиционны, хотя границы физики он заметно расширил за счет естественно-научных дисциплин. Типическая картина космоса показана в «Физическом рассуждении», в трактатах «О мире», «О небесных явлениях». Космос един, он есть «система из неба, земли и того, что на них находится» (fr. 14). Традиционны учение о началах и четырех «элементах» (5; 93 а), о механизме космогонии (23). Бог -огненная «мыслящая пневма, простирающая по всему сущему», он же -Зевс и Логос, разумное живое существо. Космос конечен, шарообразен, лишен внутренних пустот и окружен пустотой извне (6; 8), которая не беспредельна - в той степени, в какой предназначена для вмещения мироздания после того, как оно «растворится» в огне (84/97 а). Т. обр., в отличие от Панетия П. признавал школьное учение о «воспламенении» и космических циклах (ср. 13). Вероятно, в этой связи П. говорит о видах возникновения и уничтожения: возможна лишь трансформация из сущего в сущее, но не из не-сущего или в не-сущее (96). Звезды определяются как божественные эфирные тела, Солнце - чистый огонь, больше Земли и шарообразно; Луна ближе к Земле и похожа на нее; Солнце, Луна и все светила питаются испарениями: Солнце из моря, а Луна, по близости к Земле, испарениями пресных вод (9-10; 17; 118; 122; 127). П. специально занимался размерами небесных тел (соч. «О величине солнца» опровергает эпикурейскую гносеологию, показывая, что Солнце гораздо больше Земли, хотя представляется размером в одну ступню 19; 115-116), изучал восходы и заходы Солнца, роль Луны в затмениях Солнца, затмения Луны (119, 123—126), интересовался природой Млечного Пути и кометами (130-132). При этом П. был противником гелиоцентрической системы Аристарха Самосского и традиционно считал Землю центром космоса (14/21). Кроме того, П. специально изучал феномены радуги, грома и молнии, природу ветра (134-135 ср. 137а). В трактате «Об океане» говорится о делении земной поверхности на пять климатических зон, расположенных по широте, со своим животным и растительным миром Обитаемая суша окружена океаном, наибольшую протяженность (ок. 70 тыс. стадий — приблизительно 2/5 всей земной окружности в 180 тыс. стадий) он имеет по оси север — юг, сужаясь к западу и востоку (49). Специально исследовались приливы и отливы в связи с фазами Луны, глубина океана, подъемы уровня океана в связи с вулканической деятельностью (214—221; 227—228), возможно, причины разливов Нила (222). В «Физическом рассуждении» (кн. 8) - специально о сейсмологии: классификация землетрясений по их причинам (12; 230 сл.); здесь же, возможно, специальные вопросы геологии и минералогии (234-240а), наконец, специальные вопросы географии -описания климатических ландшафтов со специальными же ботаническими и зоологическими экскурсами (241-251). Этими материалами широко пользовался Сенека в «Исследованиях о природе». Деятельность огненного логоса в физическом космосе, до последних глубин пронизанном пневмой, свидетельствует о божественности мироздания и взаимосвязи всех космических процессов, или «мировой симпатии» (106). Космос управляется благим промыслом (21). Доказательством тому — идеальное устроение причинных связей, «судьба» (25). Формальное определение причины совпадает с традиционным школьным (95), равно как и функциональное разделение причин (17; 190). На этом фундаменте П. по традиции базирует мантическое искусство: благодаря всеобщей каузальной связи по предшествующим явлениям (знакам) можно строить предположения о последующих (26-27; ПЗаЬ). Возможно, что деление гадания на два вида, «естественное» и «техническое», - собственная разработка П. (ПО); весьма вероятно, что именно у П. Цицерон заимствовал обоснование мантики «симпатией», деление ее на виды, рассуждение о роли сновидений (106 сл.). Большая роль отводилась астрологии, которой П. увлекался, вероятно, больше других стоиков. По словам Августина, «астролог и философ», «чрезвычайно преданный астрологии» (Aug. Civ. D. V 2; 5 = 111), П. считал, что судьба человека определена расположением звезд в момент рождения Психология. П. отверг учение Хрисиппа о страсти как суждении и самопротивном, «алогическом» движении логоса. Он «отошел от Хрисиппа и следовал, скорее, Аристотелю и Платону» (Galen. PHP V, 338, 15 = 144), -причем больше Аристотелю, т. к. речь идет не о «частях» души, а о различных ее «способностях». П. отверг и мнение Зенона, согласно которому страсть - эпифеномен суждения, но сохранил его определение страсти: ???? ??????????? («чрезмерно сильный порыв» - 34). В алогической способности души он выделил две разновидности: «пылкую» (?????????) и «вожделеющую» (????????????), из которых и происходят страсти (34). Низшая ступень природы (?????) обладает только «вожделеющей» способностью; одушевленные существа (ступень ????) пользуется еще и «пылкой». Состоящее из этих двух способностей «алогическое» начало, гармонически объединяясь с разумным (????????? ????), образует человеческую душу, которая помещается в сердце (33-34; 142; 146) и определяется в платоно-пи-фагорейском духе как «числовая гармония» (141 а). В отличие от Панетия П. признавал бессмертие душ, которые после смерти тела собираются в эфирной сфере, где пребывают до «воспламенения» (Cic. Divin. I 64; ПО; 115; 129 = 108; 110 - тексты, однако, далеки от ясности). Из психологии следовали важные доводы для э ? и к и, т. к., по мысли П., построение этики (цель, определение блага, аксиология и т. д.) во многом зависит от правильного понимания способностей души (150ab). Низшая способность означает стремление к наслаждению, вторая - к превосходству, господству, обладанию, третья, разумная, - к нравственной красоте (160, ср. 158). Тем самым реформируется учение о «первичной склонности»: «первичными» оказываются все способности души: ???? ?????????? (158; 160; 168). Если страсти суть «движения... неразумных способностей» (152; 161), то причина «чрезмерности» порыва заключена в ел едущем: иррациональные импульсы, сами по себе естественные, набирают под влиянием ошибочных представлений такую силу, что разум (особенно незрелый или ослабленный) не может с ними совладать (157; 164). Стремление положить природный психологический дуализм в основу этики означает более реалистический взгляд на действительные возможности человека; понимание того, какие силы в самом субъекте противостоят нравственному решению, заставляет уделять акту нравственного выбора особое внимание. «Семя зла» - в душе человека: ответственность лежит только на нем, а не на внешних обстоятельствах (169 ср. 33). П. продолжил реформирование этики, начатое Панетием. Если в душе сосуществуют разнонаправленные способности, речь должна идти не об устранении неразумного начала, а о его формировании. Главная задача этики - нравственное воспитание, цель которого - подчинить аффективное начало (?? ????????? ??? ?????) требованиям разума (163). Воспитание тождественно росту знания, ибо знание не рождается из «неразвитых» способностей. В идее воспитания заложена энциклопедическая программа П. Соответственно формулируется и конечная цель: жить, созерцая истину и стремясь к тому, чтобы ничего не совершать по велению неразумного начала души (Clem. Strom. II 21, 129 = 186). Воспитательная программа П. требовала чрезвычайно внимательного отношения к душевной жизни человека. Он провел тщательную классификацию страстей по причинам их возникновения на душевные (влечение, страх, гнев, фр. 155), телесные (лихорадка и подобные болезни) и два подвида - телесные, берущие начало из души (бледность, дрожь, всякое изменение облика под влиянием душевной страсти), и душевные, берущие начало из тела (меланхолия и т. п., фр. 154). Мудрец в его традиционном облике для П. вообразим, быть может, только в «золотом веке» (Sen. Ер. 83, 9 сл.; 90, 5). Его место прочно занимает «продвигающийся» (?????????), который мало чем отличается от мудреца как нравственного идеала (40; 174). Примеры успешного «продвижения» (Сократ, Диоген, Антисфен) свидетельствуют о принципиальной достижимости добродетели (29). Для «продвигающегося» воспитание тождественно упражнению (???????, 150; 168). Четыре добродетели, очевидно, те же, что и у Панетия, с тем же предпочтением «величия души» (38; 170; 180). Подобно Панетию и Гекатону, П. склонен расширить сферу блага за счет «первичного по природе» (и даже просто «внешних» благ - D. L. VII 103; 128 = 171; 173), хотя есть свидетельство противоположного характера (Sen. Ер. 87, 31 сл.). Теория «обязанностей» («О надлежащем») вряд ли выходит за рамки намеченного Панетием, хотя П., возможно, добавил раздел о соотношении прекрасного и полезного, в частности, о «надлежащем по обстоятельствам» (41а, с). С П. давно наметившееся общее смягчение и переосмысление первоначального школьного ригоризма стало очевидным. Вряд ли можно усматривать в Посидониевом дуализме нечто вроде спиритуализма с антитезой душа / тело. Некоторый повод к этому может, впрочем, дать Sen. Ер. 92, 10=184. Особое значение приобрела паренетическая часть этики. Паренетика высокого стиля, содержалась, видимо, в «Протрептиках», где речь должна была идти об изучимости добродетели вообще (1-2). Наибольшую важность получала, конечно, практическая паренетика - этот раздел П. выделял специально (Sen. Ер. 95, 65 = 176). В него входила своеобразная теоретическая часть - наглядное описание добродетелей и пороков с их причинами, -то, что П. называл «этологией». История и этнография. Идеал нравственного совершенства П., в отличие от прочих стоиков, реализовал в своеобразной культурно-исторической утопии, несомненно, восходившей в своем замысле к платоновскому «Государству» и традиционным представлениям о «золотом веке». Основной источник - 90-е письмо Сенеки (fr. 284). Первоначально люди во всем следовали добродетели и подчинялись мудрецам. Последние (к ним П. причисляет Ликурга и Солона) установили идеальные законы; мудрецам человечество обязано также техническими изобретениями. Затем мудрецы отошли от практической деятельности и возвысились до чистого созерцания; вслед за этим материальному прогрессу стал сопутствовать упадок нравов. Благородная задача философии - вернуть человечество в состояние нравственной чистоты. Этим теоретическим историко-культурным построениям сопутствовали серьезные занятия историей и этнографией. Суда упоминает «Историю», которая должна была доходить как минимум до Митридатовых войн (кон. 80-х 1 в. до н. э.). Это сочинение (последний из сохранившихся отрывков которого относится к 49-й книге) было энциклопедическим и сообщало об обычаях, нравах, событиях (57-78, ср. 252-284). Скорее всего, П., вслед за Полибием и Панетием, ставил в центр историческую миссию Рима, связывая с нею надежды на нравственное возрождение человечества. В пользу этого говорит пристальное внимание к римским обычаям и добродетелям — религиозным и государственным (53; 257; 265-266). Возможно, что, подобно Панетию, П. видел залог успеха в главенстве выдающихся людей вроде Помпея (предположительный предмет «Истории Помпея»). «Сверхзадача» истории П. - показать причинную связь различных событий и явлений, подвластных промыслу. «Физиогномика» каждого народа должна была занять определенное место в цепи причин и следствий. Особой отраслью исторических штудий П. оказалась поэтому своеобразная «историческая этнография», материалы для которой он собирал в путешествиях. С этой целью, например, подробно описаны обычаи кельтов, германцев и других народов. Ученики и влияние. В отличие от учеников Зенона, Хрисиппа или Панетия, ученики П. не сыграли сколько-нибудь заметной роли в истории Стой. Ясон из Нисы занимался в основном историей школ («Преемства») и написал историю Родоса (Suda. s. ?. ?????; ISHerc, col. 52 = ? 40). Асклепиодот, пересказывавший воззрения учителя, неоднократно цитируется Сенекой (напр., Nat. qu. II28, 6 = ? 41а). С большой вероятностью можно считать учеником П. астронома Гемина, сделавшего выдержки из метеорологических трактатов П. («Введение в астрономию»), и упомянутого у Диогена Лаэртия (VII 41 = ? 43) Фания, который занимался изданием и комментированием лекций учителя (сочинение «Уроки Посидония»). К окружению П. примыкал, возможно, стоик Леонид Родосский (Strab. XIV 2, 13). Между тем сам П. по широте учения и универсальности влияния занимает особое место в истории школы. С ним популярность Стой в Римском мировом государстве начала приближаться к своему пику. Влияние П. выходит, вероятно, даже за рамки собственно стоической школы. Универсалистские тенденции, использование пифагорейских, платонических и перипатетических концепций побудили некоторых авторов (Jaeger) видеть в нем идейного предтечу неоплатонизма, хотя вопрос о принципиальной возможности и масштабах влияния П. в данной сфере получает в настоящее время, скорее, отрицательный ответ. Самостоятельным предметом исследования учение П. стало лишь в 19 в., после появления в 1810 первого собрания фрагментов Посидония: Bake J. Posidonii Rhodii Reliquiae Doctrinae. Leiden: Haak. Фрагм.: Posidonius. The fragments. Ed. by L. Edelstein and I. G. Kidd. Vol. I. Leiden; Camb., 1972 (19892). Vol. II. Camb., 1988; Poseidonios. Die Fragmente. Hrsg. von W. Theiler. Bd. 1-2. В.; N. Y, 1982. Лит.: Jaeger W. Nemesios von Emesa. Quellenuntersuchungen zum Neuplatonismus und seinen Anf?ngen bei Poseidonios. В., 1914; Rudberg G. Forschungen zu Poseidonios. Uppsala, 1918; Reinhard К. Poseidonios. M?nch., 1921; Heinenann I. Poseidonios´ metaphysische Schriften. Bd. 1-2. Breslau, 1921-1928; ReinhardK. Kosmos und Sympathie. M?nch., 1926; Edelstein L. The philosophical system of Posidonius, - AJPh 57, 1936, p. 286-325; Pfligersdorffer G. Studien zu Poseidonios. W., 1959; Solmsen F. Cleanthes or Posidonius? The Basis of Stoic physics. Amst., 1961; Laffranque M Poseidonios d´Apam?e. P., 1964; Kidd I. Posidonius on Emotions, - Problems in Stoicism. Ed. A. Long. L., 1971, 200-215; Dragona-Monachou M. Posidonius «Hierarchy» between God, Fate and Nature, - Philosophia 4, 1974, p. 286-301 ; Alsina J. Un enigma de la filosiofia greca: Posidoni, - Annuario de la Filologia V, Barcelona, 1979, p. 1-18; MalitzJ. Die Historien des Poseidonios. M?nch., 1983; Schaublin С. Cicero, «De divinatione» und Poseidonios, - MusHelv 42, 1985, p. 157-167; Van der Waerdt P. A. Peripatetic soul-division, Posidonius and Middle-Platonic moral philosophy, - GRBS 26, 1985, p. 373-394; Kidd I. G. Posidonian Methodology and the Self-Sufficiency of Virtue, -ENTRETIENS 32. Aspects de la Philosophie Hell?nistique. Neuf Exposes suivis de Discussions. Pr?p. et pr?s, par H. Flashar et O. Gigon. Vandv.; G?n., 1986, p. 1-28; Lassere F. Abr?g? in?dit du Commentaire de Posidonius au «Tim?e» de Platon, - Saggi su frammenti inediti e nuove testimonianze da papiri. Fir., 1986, p. 71-127; Kidd I. G. Posidonius as Philosopher-Historian, - Philosophia Togata. Essays on Philosophy and Roman Society. Ed. by M. Griffin, J. Barnes. Oxf, 1989, p. 38-50; Hahm D. E. Posidonius´ Theory of Historical Causation, -ANRW И, 36, 3, 1989, p. 1325-1363; Whi?taker J. Varia Posidoniana, -EMC41, 1997, 305-315; Levy С. De Chrysippe ? Posidonius: Variations sto?ciennes sur la th?me de la divination, -Oracles et proph?ties dans l´antiquit?. Actes du colloque de Strasbourg 15-17 juin 1995. Ed. J.-G. Heintz. P., 1997, p. 321-343; ЛОСЕВ, ИАЭ V Ранний эллинизм, 2000, с. 805-859. А. А. СТОЛЯРОВ