особая составная часть общественной нравственности, социальной этики. Начала формироваться на рубеже Нового времени, когда в результате дезинтеграции прежде сплоченного социума и появления функциональных подсистем произошла автономизация политики в виде многоуровневой специализированной деятельности со своими ин-тами, целями, нормами и ценностями, формализованными связями и кадрами.
В традиционном социуме политические функции легко конвертировались, т.к. осуществлялись правящей элитой наряду с другими формами власти (административной, военной, судебной, хозяйственной и т.п.) и потому не нуждались в каких-то особых регулятивно-ориентационных средствах, а для масс были характерны политическая иммобильность, патриархальная и авторитарная культура.
В таком социуме отношения во властных структурах регулировались с помощью обычного права и обычной нравственности, укорененных традиций и религиозных установлений, к-рые сдерживали аффекты людей власти, ограничивали своеволие политиков, уберегали облик «достойной» власти. Власть была обязана демонстрировать свою приверженность интересам подданных, способность приносить им благо, обеспечивая общественный порядок, правильное судопроизводство, охрану границ и имущества, гарантии помощи при стихийных бедствиях и т.д., жертвуя этими благами разве что только ради легитимизированных «мессианских» задач самой власти. Порочная власть рассматривалась как источник общественного зла, о чем «свидетельствовали» божественное нерасположение и небесная кара (эпидемии, военные поражения и т.п.), что допускало даже тираноборческие санкдии в отношении провинившейся власти.
В процессе выделения политики в самостоятельную сферу отношений и деятельности стала формироваться потребность в регуляторах деятельности, способных ограничить моральный максимализм и вместе с тем содействовать достижению эффективности функционирования политики. Политика, с одной стороны, представляет собой область повышенного морального риска, где легко соблазниться властью над людьми, преимуществами морального цинизма, грязного политиканства, лицемерия, неразборчивости в выборе средств достижения даже вполне нравственных целей. Но, с другой стороны, это область, где прекраснодушное морализирование столь же легко демонстрирует свою полную никчемность. Стоит только политике возжелать воспитывать заблудших подданных в духе возвышенных нравственных принципов, вознамериться вознаграждать добродетельных и карать порочных, как она начинает воспринимать себя как высшую нравственную инстанцию, и тогда ей, рано или поздно, угрожают провалы, ловушки утопичности или приманки тоталитаризма. Нормативно-ценностными источниками П.э., ее отдаленными прообразами могут служить кодексы чести и служения, к-рые опирались на аристократический, рыцарский, патрицианский этосы. Зачатками такой этики можно считать правила, установления, максимы публичной состязательности в реализации права на государственную власть, на отстаивание своих интересов и взглядов, к-рые получили развитие в античной полисной системе и отчасти в ряде городских коммун средневековья. Но только тогда, когда стали возникать ин-ты гражданского общества, правового государства, представительной демократии, когда стала изживаться коллективистская идентичность, произошли глубокие изменения в политической культуре общества. Власть стала утрачивать ореол сакральности и патерналистичности, появились новые способы ее легитимизации, неведомые прошлому формы мобилизации масс, выявилась потребность в профессионализации при исполнении властных полномочий, что и породило новые отношения между массой и политической элитой, а также внутри самой этой элиты. Данные обстоятельства в их исторической динамике и послужили общей предпосылкой возникновения П.э. и ее последующего развития. Содержание П.э. выражено в виде нравственных требований граждан как к облеченным властью профессиональным политикам, причастным к политике и социальному управлению чиновникам, так и ко всем тем, кто по своей воле или против нее оказался вовлеченным в бурные водовороты политической жизни, имел отношение к ее фасадным и закулисным сторонам. Демократические принципы этой жизни предполагают деятелей рационально мыслящих, умеренно настроенных, способных к взвешенным решениям. П.э. демократического общества требует реализации принципа разделенности власти и ответственности за нее, самоограничения власти, толерантности по отношению к инакомыслию, отзывчивости к интересам союзников, различных меньшинств, партнерской верности обязательствам, честности. Она требует отказа от конфронтационности политического поведения везде, где это только возможно, от правил политического радикализма, отдавая предпочтение компромиссам, переговорам, диалогу, сотрудничеству, достижению баланса интересов соперников. Этика подкрепляет нормы деятельности различных властных ин-тов моральными средствами. Постепенно сложились подотрасли П.э. Прежде всего это корпус норм и правил, регулирующих осуществление прав человека в политической жизни; депутатская этика парламентского поведения, политического соперничества и сотрудничества; этика политического активиста и избирателя, регулирующая поведение электората, к-рому вовсе не безразлично, в чьи руки попадет кормило власти и к-рого не может удовлетворить лишь имитация избирательного процесса. Далее можно выделить этику партийной деятельности, нормы и правила различных профессиональных этик: юридической, журналистской и даже научной, экспертно-консультативной деятельности—в той мере, в какой они оказываются причастными к политической власти. Нормы П.э. побуждают политика к деловому и жизненному успеху, но так, чтобы, преследуя собственный интерес (карьера, популярность, слава, стремление к власти, амбиции, игровые побуждения и т.п.), он мог бы гармонизировать подобную ориентацию с ответственностью за свои поступки, за то, чтобы они содействовали общественному благу и приносили бы благо другим лицам, отклоняя мотивы политического гедонизма, желания насладиться властью над людьми и обстоятельствами, демонстрации своих властных возможностей. Тем самым этот вид прикладной этики (см. Прикладная этика) нацеливает на обнаружение смысла политической деятельности, профессионального призвания политика, восприятие им своей деятельности как верного служения делу (к-рое необходимо отличать от фанатического служения самоопьяняющей идее).
В числе предписаний и запретов П.э. выделяются те, что обеспечивают естественный ход честной игры на политическом поприще. Это предполагает способность достойно выдержать как успех, так и поражение в борьбе, умение работать в контакте с другими политиками, союзниками и партнерами по политическим коалициям, наличие таких моральных качеств, как правдивость, верность письменным и устным обязательствам по политическим векселям, независимо от того, выгодно или же невыгодно это делать в каждом конкретном случае, табуирование политического цинизма в высказываниях и поступках, стойкую неприязнь к скандальному поведению, закулисному интриганству, демагогии, нечистоплотности в деловых отношениях, не говоря уже о прямой коррумпированности. Вместе с тем политическая этика отнюдь не ригористична, не накладывает запретов на хитроумные комбинации и обманные движения в сложных, запутанных политических играх, не осуждает разного рода политическое маневрирование, словесную и поведенческую жесткость, стремление публичных политиков представлять себя в выгодном свете. П.э. основывается на способности сочетания принципиальности с необходимостью идти на вынужденные компромиссы, на реалистическое, а не романтическое понимание интересов и задач политики и политиков, на максимально полном учете последствий принятых решений и совершенных поступков. Поэтому она несет в себе признаки консеквенциональности. Вместе с тем канон П.э. в значительной мере имеет конвенциональный характер его установлений, помещенных в социально значимое договорное пространство.
В «открытом обществе» политик не может проигнорировать предъявляемые каноном требования, не рискуя непоправимой компрометацией, не обрекая себя на политическую изоляцию, утрату респектабельности как особого рода политического капитала, на отказ в доверии к проводимой им политической линии. Систематическое отклонение от норм этики, от правил порядочности поведения на политической сцене приводит к тому, что в обществе укореняется опасный миф относительно занятия политикой как заведомо «грязным делом», что способно только отвадить порядочных людей от вовлечения в политику, от исполнения ими своего гражданского долга. Не менее опасен и миф о возможности радикальной морализации политики, к-рый представляет ее как заведомо «чистое дело». Лит.: Ашин Г.К. Политическое лидерство: оптимальный стиль // Общественные науки и современность. 1993. № 2; Бакштановский В.И., Согомонов Ю.В., Чури/Юв В.А. Этика политического успеха. Тюмень; Москва: Тюм. науч. центр Сиб. отд. РАН. Центр прикл. этики, Фин.-инвсстиц. корпорация «Итра», 1997; Бурдье П. Социология политики. М.: Socio-Logos, 1993; Вебер М. Политика как призвание и профессия // Вебер М. Избр. произв. М: Прогресс, 1990; Гаджиев КС. Политическая наука. М.: Сорос - Международные отношения, 1994; Луман //. Честность политиков и высшая аморальность политики // Вопр. социологии. 1992. Т. 1. № 1; Панарин АС. Философия политики. М.: Новая школа, 1996; Ролз Дж. Теория справедливости. Новосибирск: Изд-во Новосибирского ун-та, 1995; Сартори Дж. Вертикальная демократия // Полис. 1993. № 2; Сутор Б. Политическая этика // Полис. 1993. № 1; Франц А.Б. Политическая анатомия морали: Опыт философии этоса. Екатеринбург: УРО РАН, 1993. В. И. Бакштановский, Ю. В. Согомонов
1.20 мб