ПЛАСТИЧНОСТЬ ТЕКСТА

(plasticity of text). Пространственные, осязательные, психомоторные свойства текста, которые формируют его чувственное восприятие у читателя. Один текст влечет за собой читателя, не позволяет оторваться, а другой, даже глубокий и содержательный, – отталкивает, вызывает почти физическую неприязнь. Движение мысли родственно движению вообще, то есть нуждается в направленности, последовательности. Текст – это смысловой ландшафт. Корни слов, этимоны, первообразы должны соединяться в некий пластический жест, очерчивать траекторию смысла. Чтение – это продвижение по тексту, который, следовательно, должен задавать направление и открывать перспективу.
Г. В. Ф. Гегель настаивал на том, что философское понятие по мере развития освобождается от всего чувственного и осязаемого. «Для того чтобы представление по крайней мере понимало, в чем дело, следует отбросить мнение, будто истина есть нечто осязаемое» [256]. Но вопреки содержанию гегелевского суждения, отрицающего осязаемость истины, само оно строится из вполне осязаемых представлений, лепит некий пространственный образ бытия (что легко усмотреть и в немецком оригинале, и в русском переводе). «Пред-ставление» – то, что поставлено перед чем-то. «По крайней мере» – на краю, на пределе чего-то. «Понимало» – вбирало в себя. «Следует» – след, оставляемый чем-то, следующий после чего-то. «Отбросить» – здесь осязаемость пространственного жеста говорит сама за себя… Гегелевская фраза очерчивает четкую фигуру в пространстве – и только поэтому мы способны ее ясно воспринять. Философия есть искусство умозрения: ум имеет собственный зрительный навык.
Пластичность мысли – не только ее зрительные и осязательные, но и силовые и двигательные свойства. Кинестезия (от греч. kinesis, движение, и esthesia, чувство, восприятие) – чувство, производимое напряжением и растяжением мышц. Когда мы воспринимаем в тексте его кинестетические свойства, он представляется нам упругим или вялым, гибким или жестким, собранным или разболтанным, плавным или порывистым. По свидетельству Альберта Эйнштейна, даже в наиболее строгом, научном мышлении его связь с языком опосредуется визуальными и двигательными элементами: «Слова языка, в той форме, в которой они пишутся или произносятся, не играют, мне кажется, никакой роли в механизме моего мышления. Психические сущности, которые, по-видимому, служат элементами мысли… существуют для меня в визуальной, а некоторые в двигательной форме…» [257] Мышление – это визуальная и мускульная работа с элементами бытия, отвлеченными от вещественности и тем не менее сохраняющими пластичность, то есть расположенными в пространстве и передвигающимися по таким траекториям, которые определяются в терминах «ближе», «дальше», «выше», «глубже» и т. д.
Как показывают Дж. Лакофф и М. Джонсон («Философия во плоти», 1999) [258], любое понятие, даже самое отвлеченно-философское, включает в себя метафору, основанную на телесных или пространственных представлениях. Мысль выстраивает новое пространство, со своей метрикой. Чтение, как и письмо, – это моторика мышления, которое телесно нащупывает себе путь в пространстве, размечая его первообразами, этимонами слов. Даже наиболее абстрактные термины имеют пространственную основу: «абстрактный» – отвлекающий, оттягивающий; «умозаключать» – как бы запирать, замыкать на замок ума; «представлять» – ставить перед. Такие философские термины, как «развитие», «снятие», «предположение», «утверждение», «связанный», «отвлеченный», содержат пространственный жест, который требует пластической четкости и завершенности. Хороший авторский стиль передает целенаправленное движение смыслов-тел в мыслительном пространстве, образы которого они несут в своем лексическом составе и грамматическом строе. Мы читаем не только умом, но и телом, точнее, наш ум телесен, поскольку формируется навыками движения и самовыражения в пространстве. Чтение философских текстов – это не только логическое понимание, но и бессознательное психомоторное участие в движении понятий.
*Воосязание, Интересное, Секстуальность, Тактильное искусство, Упругость, Хаптика
Пластичность философского текста: почему одни авторы более читаемы, чем другие // Звезда. 2014. № 1. С. 220–225.