Пестрота

Платон, конечно, не подразумевает под пестротой нечто бессвязное и хаотическое. Он допускает ее (и в этом смысле она для него необходима) только как частный пример и осуществление чего-нибудь общего или родового (Phaed., llOd). Поэтому наилучший вид пестроты, по Платону, тот, который выражается в точных числах или объемах с ясно выраженным рельефом, длиной или движением. Тем не менее пестрота (сюда присоединяется п окраска) высоко оценивается Платоном и приравнивается к великолепию, которое он относит, впрочем, больше к небесному миру. Гармония сфер полна для него разных оттенков цвета, и потому пестрота здесь имеет для него подлинный эстетический смысл. Даже в земных впадинах, где живут люди, много разного рода цветовых оттенков и красок, отражающих небесную страну. Но это, как говорит Платон, не те краски, которыми пользуются наши земные художники (Phaed., 109 b, 111Ь).
Пестрота применяется Платоном также и к тем низшим областям жизни, которые он оценивает весьма дурно. Пестры глупейшие измышления софистов (Soph., 226a). Пестра также человеческая чувственность, наполненная низшими страстями, она трактуется Платоном как «пестрый зверь», наподобие химеры, Сциллы или Цербера (R. Р., IX 588 с). Здесь пестрота выступает как принцип не красоты, а безобразия. Такова, например, та разнузданная демократия, в которой каждый следует только своим собственным склонностям и страстям (R. Р., VIII 558 с). Такова бесформенная и разношерстная музыка, избегающая правильности звукового построения (R. Р., III 399с). Такова и душа, находящаяся под влиянием анархических страстей тела (Phaedr., 277с).