неудачи, связанные с объяснением становления и природы системных признаков на основе взаимодействия частей системы. Мы рассмотрим эту проблематику на биологическом материале, но полученные выводы легко обобщаются на системные признаки небиологической природы. Биологи испытывают немалые трудности при попытке объяснить специфику биологических явлений. Каков тот загадочный закон, который выражает эту специфику? Чаще всего он отождествляется с некоторым представлением о типе целостности, присущем организмам. Тезис о целостности организмов порой понимается как некоторое откровение. По мнению Л.В. Белоусова, феномен целостности в современной биологии — это не общая декларация, а основа для исключительно конструктивной программы. Методология целостности противопоставляется им методологии причинно-следственных связей, но надо ли противопоставлять эти две методологии?
Избегая пространных рассуждений, сформулируем суть проблемных аспектов темы целостности (или системных, как выражается современный исследователь, признаков). Сложные объекты состоят из частей:
объект М состоит из частей A и B. После этой, как представляется, очевидной констатации следуют неожиданные утверждения;
взаимодействие частей A и B не объясняет происхождения системных признаков объекта М;
системные признаки объекта М оказывают влияние на A и B;
признаки биологических объектов являются системными, а признаки их составных частей имеют физическую природу.
В отличие от положения 1 положения 2—4 представляются парадоксальными. Но парадоксы должны преодолеваться, вопрос в том, каким образом они могут быть преодолены. На этот счет интересные мысли высказывал Н.Н. Моисеев (см.), который специально рассматривал проблему возникновения системных признаков. Он полагал, что «жизнедеятельность есть типичное системное свойство, никак не следующее из свойств элементов (курсив наш — В.К.), составляющих живое вещество и возникающее на определенном уровне сложности организации материи» [2. С. 28]. Моисеев не отказывался от объяснения происхождения системных признаков, но истоки их он видел не во взаимодействиях частиц, а в принципе «минимума диссипации»: из множества состояний, допускаемых данными уравнениями, реализуется то, которому отвечает минимальный рост энтропии [2. С. 30]. За возникновение системных свойств ответствены неопределенность, случайность и сложность явлений [2. С. 30—31].
На наш взгляд, Моисеев при объяснении возникновения системных свойств встретился с существенными трудностями, которые ему так и не удалось преодолеть. Он развел в разные стороны а) взаимодействия и описывающие их уравнения; б) сложность, неопределенность, случайность и принцип минимума диссипации (рассеяния). Моисеев сделал такое заключение в силу логики его рассуждений: в уравнениях нет никаких следов принципа минимума диссипации, а возникновение системных свойств хочется объяснить; ради этого объяснения привлекается принцип минимума диссипации. В отличие от Н.Н. Моисеева многие авторы, особенно из числа тех, которые всегда помнят о небесном законодателе, полагают, что происхождение целостности на основе данных науки вообще невозможно объяснить. С такой точкой зрения трудно согласиться тому, кто убежден в силе науки. По нашему мнению, происхождение системных, целостных признаков действительно можно объяснить непротиворечиво, но только в том случае, если должное внимание будет уделено некоторым особенностям научного знания. По поводу последних мы предлагаем вспомнить анализ причинно-следственных связей, проведенный Д. Юмом.
Он обратил внимание на факт, который ему, воспитанному в традициях британского эмпиризма, казался в высшей степени необычным: эмпирически наблюдаются причина и следствие, но не их связь. Рассуждая непротиворечиво, мы вынуждены вслед за Кантом предположить, что причинно-следственная связь конструируется в уме человека. Эта связь существует реально, но постигается она благодаря продуктивной способности ума человека. Может быть, при анализе содержания системных признаков следует в очередной раз вспомнить о творческой силе продуктивного воображения человека? В случае причинно-следственных связей факты таковы: нет причины — нет и следствия, есть данная причина — есть определенное следствие. И тогда человек берет на себя ответственность за умозаключение: причина вызывает следствие. Обратимся теперь к системам. Нет частей системы — нет самой системы и системных признаков; есть части системы — есть система. Что касается принципа минимума диссипации, то он либо должен содержаться во взаимодействии частей системы, либо его самого следует считать результатом этого взаимодействия. В мире природы все естественно: либо явление существует изначально (например, вакуум), либо возникает как результат взаимодействия.
При обсуждении статуса системных признаков надо также учитывать, что они характеризуют не части системы, а ее отношения со средой. «Внутри» системы есть ее части, она же как гомогенное целое отсутствует. «Вне» системы — нет ее частей. Совершенно недопустимо отождествлять «внутри» и «вне» системы. Поясняя ситуацию, рассмотрим в качестве примера молекулу воды. «Внутри» молекулы воды атом кислорода взаимодействует с двумя атомами водорода; соответственно атомы водорода взаимодействуют с атомом кислорода. Ни для атома кислорода, ни для атомов водорода не существует вода с ее особыми свойствами, в т.ч. аномалиями. Эти аномалии не оказывают на составляющие молекулы воды абсолютно никакого влияния.
Вопреки широко распространенному даже среди ученых мнению целое не способно влиять на свои части. Этому ограничительному закону подчиняются все образования, в т.ч. биологические и социальные. Влияние целого на свои части с большим энтузиазмом утверждали герменевты (Р. Шлейермахер, В. Дилыпей, Х.-Г. Гадамер (см.)), но этот энтузиазм не подкреплялся соответствующим научным анализом. Характер соотношения системы со своими частями позволяет оценить возможности обобщения принципа дополнительности Н. Бора, который соотносил его не только с физическими науками: «цельность живых организмов и характеристики людей, обладающих сознанием, а также и человеческих культур представляют черты целостности, отображение которых требует типично дополнительного способа описания» [3. С. 532]. По его мнению, ситуация в биологии напоминает ситуацию в физике [там же]. С этим трудно согласиться. В физике принципом дополнительности руководствуются при описании свойств одного и того же объекта. Если же дополнительными считаются свойства частей системы и самой системы, то, строго говоря, это неправильно, ибо сопоставляются характеристики разных объектов. В начале данного подраздела приводились четыре положения, которые часто приводятся в связи с системным характером организмов. Три из них, а именно положения 2—4, представляются парадоксальными. После проведенного анализа можно констатировать, что все эти положения просто-напросто неверны. Вопреки положению 2 взаимодействие частей системы действительно приводит к появлению системных характеристик.
Вопреки положению 3 системные признаки никак не влияют на части системы. Вопреки положению 4 совсем не обязательно связывать специфику организмов исключительно с системными характеристиками, к ней причастны и части системы. Таким образом, никаких особых системных признаков, которые имели бы более глобальный характер, чем признаки организмов, не существует. Попытка субстанциализировать целостность — это метафизический трюк, который дезориентирует многих исследователей. См. генотип и фенотип, редукционизм.