ОСНОВОПОЛОЖЕНИЕ К МЕТАФИЗИКЕ НРАВОВ

(«Grundenlung zur Metaphysik der Sitten») - сочинение И.Канта, в к-ром впервые была систематически представлена моральная теория зрелого периода творчества Канта и сформулирован ее ключевой принцип категорический императив. Издано в Риге в издательстве Харткноха (1785, 2-е изд. — 1786). На рус. яз. впервые переведено Я.Рубаном («Кантово основание к метафизике нравов». Николаев, 1804).
В 1912 — пер. Л.П.Д. под ред. В.М.Хвостова, исправленное издание («Основы метафизики нравственности») — 1965; новейшее издание — 1997 (пер. А.К.Судакова).
В предисловии «О. к м.н.» дается систематика наук с т.з. источников познания, формулируется идея метафизики нравов как чистой моральной философии и задача труда определяется как «отыскание и утверждение верховного принципа моральности». Метод исследования обозначается как аналитическое восхождение к этическим принципам от интуиции обыденного сознания, а затем их обоснование в априорных синтезах разума, имеющих онтологическое измерение и приводящих к метафизике нравственной и разумной личности.
В первом разделе анализируется обыденная интуиция доброй воли как идеал чистоты воли вообще; добрая воля определяется как предмет конечного предназначения человеческого разума. Формулируется понятие долга и в свете его обсуждается нравственное значение ряда ценностей (самосохранение, благотворение, счастье и культура дарований), к-рые значимы для человека не только как нравственные. Моральный момент ценности вообще следует искать не в субъективном намерении действия, но в самом принципе волевого избрания этой ценности. Поэтому долг есть моральная необходимость действия, т.е. его необходимость из уважения к закону, к чистой ценности; уважение же возможно лишь к разумно-деятельной воле. Моральная ценность действия заключена не в ожидаемом результате, но в чистом сознании ценности, «представлении закона самого по себе» как определяющем основании воли. Представление закона должно быть свойственно субъективному мотиву; мотив и законная ценность должны совпасть в поступке воли. Отсюда формулировка морального закона: поступать так, «чтобы я мог также желать, чтобы моя максима стала всеобщим законом». Приведя пример применения такого принципа, Кант затем оценивает его значение в свете общечеловеческой природы моральности. Во втором разделе Кант приступает к выяснению принципа моральной ценности строго критическим «априорным» методом. Определяя волю как способность действовать по представлению закона, Кант выявляет собственно практически-ценностный момент воли в ее более или менее полной зависимости от сознания закона, а практическое принуждение - в принуждении к полноте морально-законного (объективно-доброго). Кант называет это требование объективно-доброго велением разума, формулу же веления императивом. Безусловный, эмпирически независимый императив именуется Кантом категорическим и определяется как формальное качество нравственной воли. Дается подробный анализ трех коренных аспектов этой формы нравственного принуждения: объективно-формального («формула закона»), содержательного, или субъективно-ценностного («формула человечности») и «полного определения» — синтетического понятия нравственности воли («формула автономии и царства целей»).
В первых двух случаях приводятся примеры, послужившие предметом полемики кантоведов в силу следствий их нормативного содержания для стереотипного образа кантианской этики. Подводя итог аналитической части работы, Кант формулирует нравственный идеал человечности как царство целей, возможное по нравственно-безупречным максимам всех личных воль его членов. Действительность этого царства, хотя и зависит от добровольной моральности каждого его члена, в то же время является для каждого безусловным предельным нравственным императивом, удостоверение к-poro и одновременно основа достоинства всякого разумного существа есть автономия (см. Автономия и гетерономия) его воли: «Принцип автономии есть единственный принцип морали». Дается типология «неподлинных» ее принципов, к-рые ставят волю в зависимость от ее случайного объекта. Автономия воли отождествляется с основанием ее моральности. Однако чистая метафизика нравов бессильна постичь основу такого положения дел без моральной критики разума. Начатки для нее должен дать третий раздел работы. Основа объяснения автономии — положительное понятие свободы; закон воли, свободной от чувственных влияний, есть она сама, как автономная. Такое свойство положительной свободы должно быть признано за волей всякого существа, способного действовать не иначе как в самосознании такой свободы, хотя бы философия и не могла подтвердить это сознание в его праве. Метафизика нравственной свободы рассматривается в общем контексте Кантова учения о вещах в себе и явлениях, как специфической онтологии критического наукоучения. Чистая спонтанность разума в его законном целеполагании, превосходящая и синтетическую способность рассудка, оказывается метафизической основой нравственного бытия личности. Категорическое веление нравственности оказывается возможным именно вследствие расхождения законов чистой идеальности умопостигаемого и законов эмпирической необходимости, и вследствие необходимости придания миру последней формы морального мира, и вследствие необходимого синтеза чувственного влечения с идеей чистой воли. Моральное долженствование есть поэтому собственное необходимое воление личности как члена умопостигаемого мира, предназначения же нашего к гражданству в этом мире критическая этика своими средствами обосновать не может, однако необходимо же его предполагает. Последний метафизический синтез морально-практического разума ставит перед философией вопрос о пределе ее правомерной компетенции. Объяснение возможности чистой практической свободы оказывается по ту сторону пределов научной философии; однако тем самым под подозрение в постижимо-нспостижимости попадает и основание чистого практического принуждения. Моральное воление вовеки должно остаться идеалом, его действительность необъяснима для чистой философии, ибо здесь в дело морального разума вторгается метафизическая сила высшей свободы. На этой мысли о постижимо-непостижимости морали для философа и заканчивается «О. к м.н.».
В истории моральной философии «О. к м.н.» выпала судьба основного текста по этике Канта как в научных, так и в университетских кругах. Однако воспринята была скорее буква формулировок работы, чем систематический строй ее; обилие комментаторской литры только способствовало этому. Между тем философы отзывались более на «Критику практического разума», что спровоцировал сам Кант своим ограничительным суждением о значении «О. к м.н.» в предисловии к «Критике». Система этики чистой воли отступила на второй план перед чистой формой нравственного закона, так что в нач. 20 в. историкам философии приходилось как открытие преподносить идею о самой возможности конкретной этики на кантианской основе; рационалистический формализм кантианства оказался доступнее для культуры Европы, чем универсальная безусловность Кантовой морали «О. к м.н.». Лит.: Кант И. Основоположение к метафизике нравов // Кант И. Соч. в 6 т. Т. 3. М.: Московский филос. фонд, 1997; Кант И. Основы метафизики нравственности // Кант И. Соч. в 6т. Т. 4 (1). М.: Мысль, 1965; Скрипник А.П. Категорический императив Иммануила Канта. М.: МГУ, 1974; Wolff R. P. The Autonomy of Reason: A Commentary on Kant's Groundwork of the Metaphysics of Morals. New York: Harper & Row, 1973; Ross WD. Kant's Ethical Theory: A Commentary on the Groundwork of the Metaphysics of Morals. Wsstport, Conn: Greenwood Press, 1978. A.K. Судаков