ОДОЕВСКИЙ Владимир Федорович
Источник: Атеистический словарь
Источник: Эстетика: Словарь
1830-е гг. — расцвет литературного таланта Одоевского, в 1833 выходят «Пестрые сказки», а затем сатирические повести, предвосхитившие сатиру Гоголя и Салтыкова-Щедрина. В салоне Одоевского в течение нескольких десятилетий собирался цвет русской литературы. Единственный среди вынужденного молчания некролог на смерть Пушкина («Солнце русской поэзии закатилось») принадлежал Одоевскому. Повести «Последнее самоубийство», «Город без имени», «Последний квартет Бетховена», «Себастиян Бах» впоследствии были включены в текст романа «Русские ночи» (1844), в котором он отразил идейные искания русской интеллигенции кон. 20-х— 30-х гг. 19 в. В романе дана критика идей А. Смита, Рикардо, Бентама и Мальтуса. В «Эпилоге» Одоевский поддержал славянофильскую идею особой миссии «славянского Востока», считая, что только Россия может спасти душу Европы. Разочарование в религиозной философии, которое утвердилось после встречи с Шеллингом в 1842 в Берлине, привело к коренному перелому в философской эволюции Одоевского, в результате которого к кон. 40-х гг. он отказался от идеализма и пришел к «положительному взгляду на природу» (см. «Русский архив», 1874, ч. 1). Для философских взглядов Одоевского последнего периода характерны элементы позитивизма, сенсуализма, стихийного материализма, в целом они соответствовали т. н. реализму 60-х гг. Проблему человека Одоевский решал в духе психофизического параллелизма и органицизма, переносил законы развития природы на развитие общества.
Для философского творчества Одоевского характерны незавершенность и фрагментарность. Сотни философских рукописей в жанре научных заметок или записных книжек объединены под парадоксальным названием «Житейский быт». Одоевский вошел в историю как видный культурный деятель, просветитель-энциклопедист, немало сил вложивший в народное просвещение. Его издания «Сельское обозрение» и «Сельское чтение» доступно излагали основы общих знаний. Одоевский внес вклад в разработку теории развития личности и некоторых проблем педагогики. В 1860-е гг. как один из первых русских теоретиков музыки занимался изучением, возрождением и популяризацией древнерусского певческого искусства. Одоевский исходил из незыблемости абсолютной монархии в России, но выступал за отмену крепостного права, гласный суд и равенство сословий. Проживая с 1861 в Москве, принимал участие в разработке судебной реформы. Критиковал утопический социализм, резко осуждал террористические акты шестидесятников, особенно непримирим был в отношении общественно-политической позиции Н. Г. Чернышевского.
Соч.: Соч., т. 1—2. M., 1981; Текущая хроника и особые происшествия. Дневник В. Ф. Одоевского, 1859—1869.— «Литературное наследство». М., 1935, т. 22—24; Русские эстетические трактаты 1-й трети 19 в., т. 2. M., 1974; Русские ночи. Л., 1975. Лит.: Сакулин П. Н. Из истории русского идеализма. Князь В. Ф. Одоевский. Мыслитель. Писатель, т. 1, ч. 1—2. M., 1913; Каменский З.А. Московский кружок любомудров. М., 1980; WalickiA. The Slavophile Controversy. Notre Dame (Ind.), 1989. Архивы: ОР ГНБ. 539; PO ИРЛИ. 272.
И. Ф. Худушина
Источник: Новая философская энциклопедия
Источник: Русская философия: словарь
[30 июля 1803 (по др. данным, 1804) – 27 февр. 1869 ] – русский философ, писатель, популяризатор науч. знаний, муз. критик. Обучался в Моск. университетском благородном пансионе (1816–1821). С 1823 – на гос. службе. В 1826 переселился в Петербург. С 1846 – пом. директора Публичной б-ки и директор Румянцевского музея. В 1823–1826, находясь во главе "любомудров", О. представлял в кружке консервативную социально-политич. линию. Порицая невежество и суетность высшего света, призывая человечество жить трудовой жизнью и достичь "золотого века" ("Разговор двух приятелей", "Моск. телеграф", 1825, ч. 2, No 5; "Разговор двух покойников", там же, ч. 1, No 3, см. отрывки из неопубл. романа "Алциндор и Мария", в кн.: Сакулин П. Н., Из истории рус. идеализма.... т. 1, ч. 1, М., 1913, с. 214–19; "Два дня в жизни земного шара", 1825, напеч. под псевд. Каллидор в "Моск. вестн.", 1828, ч. 10, и др.), О. тем не менее считал естеств. и вечным социальное и экономич. неравенство, выдвигал утопию идиллич. крепостничества, где умный и добрый барин опекает благодарных крестьян. Поэтому неудивительно, что по получении известий о декабрьском восстании 1825 в Петербурге, О. распустил кружок. В философии под влиянием, в частности, лекций Давыдова и М. Павлова О. стал сторонником нем. идеализма, гл. обр. Шеллинга (периода натурфилософии и "Системы трансцендентального идеализма") и Окена. Критикуя материализм, пропагандируя идеи Канта, Фихте, Шеллинга ("Секта идеалистико-элеатическая", в сб. "Мнемозина", ч. 4, М., 1825), рассматривая философию ("любомудрие") как науку, преодолевающую ограниченность опытного знания и придающую ему связанность и единство, О. утверждал идею тождества идеального и реального на основе идеального – "абсолюта", или бога (см. "Афоризмы...", в сб. "Мнемозина", ч. 2, с. 82). Предметы внешнего мира, по О., есть лишь некая эманация всеобщего, осуществляющаяся по "экспансивной" силе; посредством силы "интенсивной" они восходят к всеобщему, что можно понимать также и как познание предмета (см. изложение неопубликов. соч. "Гномы XIX столетия" и "Сущее или существующее", в указ. кн. Сакулина, т. 1, ч. 1, с. 145–48). Восходя по ступеням к познанию абсолюта через познание вещей, человек движется к истине через ее ограниченное постижение, т.е. через заблуждение – "ложь и истина суть две стороны: ...м ы с л и , и л и п о з н а н и я" (там же, с. 147). В области эстетики О. в эти годы также стоял на позициях объективного идеализма: он критиковал классицистич. теорию подражания ("Вестник Европы", 1823, апр., No 7, с. 224, прим.; "Мнемозина", ч. 1, с. 62–67, ч. 4, с. 161–62) и формулировал эстетич. концепцию (в неопубл. "Опыте теории изящных искусств...", отрывки см. вуказ. соч. Сакулина), сознательно основываемую на философии Шеллинга. По этой концепции искусство развивается параллельно с развитием духа, поскольку "основание красоты не в Природе, но в духе человеческом,... в акте духа, созерцающего самого себя в предмете" (цит. по кн.: Сакулин П. Н., Из истории рус. идеализма..., т. 1, ч. 1, с. 162). Анализируя виды искусства, как формы опредмечивания духа, О. впадал в плоский шеллингианский аналогизм (музыка – род, живопись – вид, поэзия – сущность и т.д.). Однако О. стремился преодолеть цельно-филос. понимание иск-ва, характерное для нем. классич. и рус. эстетики (Надеждин, ранний И. Киреевский и др.). По мнению О., единая "теория изящного" едва ли возможна; нужно довольствоваться интуитивным восприятием единичного, отд. произведений иск-ва. Свое прежнее представление о соотношении родов иск-ва О. как бы перевертывает: теперь высшим родом признается не поэзия, в к-рой "дух делается тождественным с предметом", а музыка, освобождающая дух от материальности. Тем не менее художественные взгляды О., поскольку они были направлены против известного схематизма философской эстетики, содержали в себе и много ценного: акцент на относительность идеи прекрасного; внимание к внутренней (в частности, психологической) природе эстетического чувства, стремление дифференцировать общее понятие о господствующем в искусстве "духе времени" и пр. Идеалистич. воззрения О. периода "любомудрия" имели двойств. значение: реакционное, поскольку О. противостоял материализму, отвлекал рус. мысль от развития опытных наук, и прогрессивное, поскольку он подвергал критике метафизику, разрабатывал диалектику (идеи развития, историзма, единства противоположностей), стремясь диалектически обработать различные области философии, гл. обр. эстетику. З. А. Каменский. Москва В 30–40-е гг. О. остро ощущает недостаточность "философии тождества" Шеллинга; однако, стремясь преодолеть ее, он отходит от принципа единства бытия и мышления. На первый план выдвигается теперь интуитивно-цельное, религ. знание; опорой философии признается "внутреннее чувство", независимое от внешнего опыта (см. "Рус. ночи", [М. ], 1913, с. 315). Тем самым О. в известной мере самостоятельно проделывал тот путь, к-рым шел Шеллинг от "философии тождества" к "философии откровения" (это, кстати, подтвердилось во время их личной встречи в 1842); оба резко восставали против "гегелизма", к-рый, по выражению О., "приводит многих к бездне отрицания и никого не удовлетворяет", и противополагали ему теософию, ища при этом поддержки у Сен-Мартена, Ф. Баадера и др. мистиков (см. запись этой беседы в кн.: П. Н. Сакулин, Из истории рус. идеализма..., т. 1, ч. 1, с. 385–87). Являясь в России 30–40-х гг. одним из самых последоват. критиков бурж. идеологии, О. резко нападал на классич. школу в политич. экономии (критика Адама Смита, Рикардо в "Рус. ночах", "Ночь пятая"), на теорию "пользы" И. Бентама (новелла "Город без имени", 1839), на учение Мальтуса о несоответствии роста народонаселения росту материальных благ (новелла "Последнее самоубийство", 1844). Одновременно О. показывал теневые стороны капиталистич. цивилизации; критиковал систему бурж.-демократич. учреждений, предоставляющую гл. выгоды имущим; писал о "возмутительном рабстве негров и беспощадном самоуправстве южных американских плантаторов..." ("Рус. ночи", с. 353). Собств. положит. идеал О. был расплывчат и сводился к идее гармонич. развития человечества. В ряде произведений О., прежде всего в "Эпилоге" к "Рус. ночам", довольно отчетливо прозвучали славянофильские ноты, что вызвало возражения В. Г. Белинского (см. Полн. собр. соч., т. 8, 1955, с. 316 и сл.). Однако и в "Рус. ночах" – итоговом цикле О. – его взгляды не приобрели характера законченности и систематичности. Это создавало предпосылки для дальнейшей эволюции О.: в конце 50–60-х гг. он отдает предпочтение "опытному наблюдению", исключающему все авторитеты, "кроме авторитета фактов" (см. "Рус. архив", 1874, кн. 1, с. 334, 335), противопоставляет свои позиции славянофильской доктрине и т.д. Филос. и науч. интересы О. определяли и его беллетристич. творчество. О. создал в рус. лит-ре особый тип повести, "предметом" к-рой является "...не участь одного человека, но участь общего всему человечеству ощущения" (Предисловие к "Рус. ночам", 1913, с. 26), в к-рой персонаж обрисован постольку, поскольку он представляет определенное мировоззрение, науч. взгляд или метод мышления. Плодотворной была и деятельность О. как редактора и критика. В 1836–37 он помогал Пушкину в редактировании "Современника", в 1839–48 участвовал в "Отечественных записках", в 1843–48 вместе с А. П. Заблоцким-Десятковским издавал книжки для крестьян "Сельское чтение". С именем О. связана проницат. оценка мн. явлений рус. иск-ва: творчества Грибоедова, Пушкина, Гоголя (см., напр., отзыв О. о "Вечерах на хуторе близ Диканьки", в кн.: "Литературоведение. Труды кафедры рус. лит-ры Львовск. гос. ун-та, 1958, вып. 2, с. 72), Островского и др. Особенно значительна деятельность О. как муз. критика, первого истолкователя творчества Глинки. Ю. Манн. Москва. Соч.: Соч., СПБ, ч, 1–3, 1844; Романтич. повести, вступ. ст. О. Цехновицера, Л., 1929; "Текущая хроника и особые происшествия". Дневник... 1859–1869, в кн.: Лит. наследство, [т. ] 22–24, М., 1935; Избр. пед. соч., вступ. ст. В. Я. Струминского, М., 1955; Муз.-лит. наследие, вступ. ст. Г. Б. Бернандта, М., 1956; Повести и рассказы, вступ. ст. Е. Ю. Хин, М., 1959. Лит.: Сумцов Н. Ф., Князь В. Ф. О., X., 1884; Котляревский ?. ?., Князь В. Ф. О., в его кн.: Старинные портреты, СПБ, 1907, с. 133–53; Замотин И. И., Романтизм двадцатых годов XIX столетия в рус. лит-ре, 2 изд., т. 2, СПБ, 1913; Гиппиус В., Узкий путь. Князь В. Ф. О. и романтизм, "Рус. мысль", 1914, кн. 12, с. 1–26; История рус. лит-ры, т. 6, М.–Л., 1953, с. 533–42; Заборова Р. Б., Неизд. статьи В. Ф. О. о Пушкине, в кн.: Пушкин. Исслед. и мат-лы, т. 1, М.–Л., 1956, с. 313–42; Галактионов ?., Никандров П., История рус философии, М., 1961, с. 155–58, 160.
Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.