О вращениях небесных сфер

«О ВРАЩЕНИЯХ НЕБЕСНЫХ СФЕР» («De Revo-lutiobus Orbiumo coelestium») — труд Николая Коперника, состоящий из шести книг, вышел в свет в 1543 г. (рус. пер. И.Н. Веселовского, под ред. А.А. Михайлова; М., 1964). Главная идея этого сочинения сводилась к тому, что Земля не является центром Вселенной и по своему астрономическому статусу может быть приравнена к другим планетам солнечной системы, а наблюдаемые движения планет и Солнца могут быть объяснены трояким движением Земли. Это полностью опрокидывало точку зрения греческих астрономов и математиков, которые считали, что целью их науки является не раскрытие реального механизма движения небесных тел, а лишь «спасение явлений». Поиск скрытой основы наблюдаемых явлений определяет примат теоретического подхода перед данными астрономического наблюдения. Заслуга Коперника состоит не в открытии новых фактов, но в развитии новой теории. В основе этой теории лежит принцип относительности,, который применяется при изучении всех воспринимаемых движений. Всякое воспринимаемое изменение, согласно Копернику, происходит вследствие движения либо наблюдаемого предмета, либо наблюдателя, либо вследствие движения того и другого. Непонимание этого принципа греческими астрономами и математиками приводило к тому, что их доводы были основаны лишь на кажущемся, пишет Коперник в «Малом комментарии». Так, видимое движение Солнца происходит не от его движения, а от движения Земли и ее сферы. То же самое можно сказать и о видимых простых и попятных движениях планет.         Какова же роль Солнца в гелиоцентрической системе Коперника? Она чрезвычайно велика, но не в механическом ее истолковании. Во-первых, центр планетных движений находится не в самом Солнце, а где-то рядом с ним, так что светило не оказывает никакого механического воздействия на движение планет, как это было и в ари-стотелизме. Специфическая роль Солнца, как ее понимает Коперник (и пифагорейцы), состоит в том, чтобы освещать Вселенную и давать ей тепло и жизнь. Солнце казалось Копернику разумом, который управляет миром и создает его. «Действительно, — пишет он, — в таком великолепнейшем храме кто мог бы поместить этот светильник в другом и лучшем месте, как не в том, откуда он может все освещать». В этом отношении Коперник является продолжателем античной организмической концепции Космоса (пифагорейской и аристотелевской). Особое значение он придает сферичности мира, тому, что мир является шарообразным, поскольку эта форма является самой совершенной из всех и представляет собой цельность, обладая наибольшей вместимостью. Ретик в своем «Первом повествовании» также подчеркивает важность идей Платона и пифагорейцев о сферичности небесных тел, которая является причиной их движения (кругового вокруг Солнца и вращательного вокруг своей оси). Таким образом, Коперник обращается не к одному, а к нескольким источникам древнего происхождения, включая также герметизм и неоплатонизм. В его конструкции мира важнейшую роль играют такие эстетические категории, как совершенство, симметрия, красота, гармония и простота. В плане эпистемологии методология Коперника может быть в значительной мере идентифицирована с аристотелизмом, так как, по словам Ретика, «в физике и астрономии к основным принципам восходить нужно, главным образом, от результатов и наблюдений».         В целом логическую структуру метода Коперника можно реконструировать следующим образом.         1. В эпоху Коперника сложилось твердое убеждение в том, что система Птолемея и другие известные астрономические учения не соответствуют наблюдениям «всех времен» и от них следует отказаться.         2. Решение Коперником специальной проблемы определения продолжительности года и месяца, связанной с реформой календаря, нуждалось в более точных наблюдениях и требовало принятия новых гипотез, которые противоречили «свидетельству наших чувств» и были «как бы противоположны гипотезам древних».         3. Гипотеза тройного движения Земли, принятая в ходе решения специальной проблемы движения Солнца и Луны, в результате тщательных наблюдений была последовательно распространена на остальные светила.         4. Предварительная прикидка к наблюдениям «всех времен» указывала на то, что речь идет не о простом обновлении астрономии (очередной гипотезе, призванной «спасти явления»), но о коренном преобразовании ее оснований.         5. Следующий шаг состоял в математическом выводе возможных следствий из принятых гипотез с целью согласования их со всей совокупностью наблюдений, накопленных астрономией в течение двух тысячелетий.         6. Подтверждение этих следствий возводило принятые гипотезы в ранг законов астрономической науки.         Таким образом, в своем исследовании Коперник опирался преимущественно на гносеологию и методологию Аристотеля, но не на его физику, исходившую из круговых орбит и равномерного движения планет.         B.C. Черняк         Историография книги «О вращениях небесных сфер». Труд Коперника был включен Ватиканом в список запрещенных книг (запрет снят в 1822 г.). Следы коперниканства в России можно обнаружить в «Атласе новом» Г. и И. Блеу, в «Селенографии» И. Гевелия (1647). Пропаганда идей Коперника представлена в работах Д. Бернулли, Л. Эйлера, М.В. Ломоносова. После посещения Торуни в 1902 г. В.И. Вернадский дает ряд высоких оценок творчества Коперника (см.: Вернадский В.И. Избр. труды по истории науки. М., 1981. С. 101—102, 228).         Революционное значение книги Коперника было осознано сразу же после ее издания. И. Кеплер, будучи платоником, в трактате «В защиту Тихо против Урса» в 1600— 1601 гг. (Apologia Tychonis contra Ursum // Kepler I. Opera omnis. Frankfurt am Main, 1858. Vol. 1. P. 215—287) высоко оценивает коперниканский гелиоцентризм и ищет его предшественников в Марциане Капелле, Макробии, Плинии, Витрувии и Платоне. Правда, Лютер назвал Коперника дураком, вознамерившимся перевернуть всю Вселенную, а Меланхтон призвал власти укротить ученого. Ф. Бэкон, отстаивая эмпиристскую, качественную, методологию, выступал против учения Коперника, считая Землю неподвижной (Бэкон Ф. Соч. М., 1978. С. 147). Галилей рассмотрел его учение в «Диалоге о двух главнейших системах мира: птолемеевой и коперниковой» (1632), сочинении, вызвавшем осуждение и отречение Галилея. Т. Гоббс связывает гелиоцентрическую систему Коперника с возвращением к идеям Пифагора, Аристарха и Фи-лолая (Гоббс Т. Избр. произв. М., 1964. Т. 1. С. 45) о круговом движении планет. В «Первоначалах философии» (1644) Р. Декарт называл системы Тихо Браге и Коперника гипотезами, отрицая движение Земли даже с большим тщанием, чем Коперник (Декарт Р. Соч. М., 1989. Т. 1. С. 388). Апологией гелиоцентрического мировоззрения стали «Беседы о множественности миров» Фонтенеля (1686). Хотя в это время и были противники учений Коперника и Ньютона (напр., Ж.Д. Кассини), однако подавляющее большинство историков науки подчеркивали гениальность открытия Коперника (Ж.-С. Байи, Даламбер, Ж. Кювье). Кондорсэ, говоря об успехах развития естествознания в Новое время, заметил: «Коперник воскресил истинную систему мира» (Кондорсэ Ж.А. Эскиз исторической картины прогресса человеческого разума. М., 1936. С. 149). В «Трактате о системах» Кондильяка подчеркнуто, что «гипотеза Коперника была подтверждена как наблюдениями, так и явлениями, которые она объясняла проще всякой другой гипотезы» (Кондилъяк Э.Б. Соч. М., 1982. Т. 2. С. 155). Антиклерикальная направленность «Философских писем» Вольтера выразилась в том, что, выступая против невежества и нетерпимости, он метил в католических иерархов: «Разумеется, инквизиторам, имевшим бесстыдство проклясть систему Коперника не только как еретическую, но и как абсурдную, нечего было страшиться этой системы. Земля, как и другие планеты, могла сколько угодно вращаться вокруг Солнца, они от этого не теряли ни капли своих доходов и почестей» (Вольтер. Филос. соч. М., 1988. С. 159). Он выступает против мнения, согласно которому пифагореизм — источник системы Коперника, называя это «галиматьей, не имеющей ничего общего с возвышенными истинами, поведанными нам Коперником, Галилеем, Кеплером и особенно Ньютоном» (Там же. С. 710).         В «Мыслях о воспитании» Д. Локк, характеризуя наиболее легкий и естественный путь для подготовки учащегося к пониманию движения и теории планет, полагает, что надо ознакомить его с гипотезой Коперника «не только потому, что это простейшая и наименее сложная гипотеза для учащегося, но и потому, что она в то же время и наиболее правдоподобна сама по себе» (Локк Д. Соч. М., 1988. Т. 3. С. 577).         Лейбниц, называя систему Коперника гипотезой, связывает ее с возрождением пифагореизма, который «спустя столько времени где-то у берегов Балтийского моря, к величайшему счастью, вновь вызвал к жизни Николай Коперник» (Лейбниц. Соч. М., 1992. Т. 1. С. 192). Он также подчеркивает, что в Италии, Испании и Германии «по-прежнему продолжают запрещать учение Коперника, к великому ущербу этих народов, которые могли бы сделать прекраснейшие открытия, если бы они пользовались разумной и философски обоснованной свободой» (Лейбниц. Соч. М., 1983. Т. 2. С. 532). Д. Беркли подчеркивает противоположность обыденного восприятия движения Солнца вокруг Земли и учения Коперника, связывая ошибочность обыденного восприятия с ложным выражением в речи, с ошибками языка (Беркли Д. Соч. М., 1978. С. 194).         П. Бейль, воюя с предрассудками своего времени, в том числе и против неприятия учения Коперника со стороны Кассини, писал: «Разве против одного (или почти одного) Коперника, теория которого ныне празднует победу, не выступали все школы и все народы?.. Во всех искусствах, во всех ремеслах мнение малого числа специалистов предпочтительнее мнения многочисленных невежд» (Бейль П. Исторический и критический словарь. М., 1968. Т. 2. С. 364). Система Коперника «была столь гибка, столь проста, механична, что ее должны были предпочесть системе Птолемея» (Там же. С. 174).         Для демократа и атеиста Л. Фейербаха «в будущем человечества Коперник так же победит Птолемея в политике, как он его уже победил в астрономии» (Фейербах Л. Избр. филос. произв. М., 1955. Т. П. С. 870). По его словам, «система Коперника является блестящей победой, которую одержал идеализм над эмпиризмом, разум — над чувствами» (Фейербах Л. История философии. М., 1967. Т. 3. С. 244). Она победила систему Птолемея в силу своей естественности, простоты и разумности, провозглашая, что «пусть Коперник будет вашим образцом, и благодаря ему познайте истину...» (Там же. С. 345). Имя Коперника открывает у него список ученых, которые выдвинули новый принцип познания — отношение предмета к самому себе; он называет Спинозу «Коперником новейшей философии» (Там же. Т. 2. С. 147), выступает против системы Тихо де Браге, пытавшегося примирить систему Птолемея с системой Коперника (Там же. С. 260), показывает, какое влияние оказало осуждение системы Коперника католической Церковью на историю мысли, в частности на мышление Декарта (Там же. С. 324).         И. Кант воспринял идеи Коперника как полную революцию в способе мышления, как модель, которая оказалась благоприятной для естествознания и которой следует подражать в метафизике (Кант И. Критика чистого разума // Соч. М., 1964. Т. 3. С. 87, 90—91). Такая же высокая оценка революционного характера идей Коперника представлена у Ф. Энгельса, для которого труд Коперника — «революционный акт, которым исследование природы заявило о своей независимости» и бросило «вызов церковному авторитету в вопросах природы» (Энгельс Ф. Диалектика природы. М., 1955. С. 5). Чешский просветитель А. Сметана в статье «Значение современной эпохи» (1848) назвал Коперника среди «апостолов нового времени» (Антология чешской и словацкой философии. М., 1982. С. 353).         Если в начале 20 в. доминировала кумулятивистская интерпретация космологической теории Коперника, представленная П. Дюэмом, развернувшим историю космологических учений от Платона до Коперника в «L e systeme du monde» (Tt. 1 — 1 0. P., 1954—59), то во второй половине столетия идеи Коперника становятся моделью и образцом научной революции (Hall A.R. The scientific Revolution, 1500—1800. L., 1954; Kuhn T. The Copernician Revolution. Planetary Astronomy in the Development of Western Thought. Cambridge, 1957). С именем Коперника связывают великий поворотный пункт в развитии науки, сдвиг в проблемах и в стандартах профессиональной деятельности ученых, формирования новой парадигмы мышления (Кун Т. Структура научных революций. М., 1975. С. 22, 97). Т. К у н понимает теорию Коперника как новый способ видения проблем физики и астрономии: «После Коперника астрономы стали жить в ином мире» (Там же. С. 152). Причем К у н интерпретирует теории Птолемея и Коперника как несовместимые парадигмы, а возникновение теории Коперника объясняет накоплением аномалий, ставших чем-то большим, чем головоломки, ростом неопределенности в правилах нормальной науки и кризисом прежней парадигмы. Как социолог науки Кун говорит о решающей роли внешних факторов развития науки в становлении гелиоцентрической теории. Для А. Койре теория Коперника тоже является образцом научной революции, однако в отличие от Т. Куна он делает акцент на метафизических, эстетических и религиозных истоках гелиоцентрической астрономии Коперника (Коуге A. La revolution astronomique: Copernic, Kepler, Borelli. Paris, 1961). Он проводит мысль о значимости труда Коперника для гипотетико-дедуктивного метода в физике и астрономии, поскольку тот говорит о принципах и допущениях, называя их гипотезами и отождествляя с постулатами и аксиомами (Койре А. Очерки истории философской мысли. М., 1985. С. 179— 180). Да и сама гелиоцентрическая система Коперника долгое время воспринималась как гипотеза.         В настоящее время основные усилия историков науки посвящены кропотливому изучению идейно-духовных истоков системы Коперника, роли Николая Кузанского, Региомонтана, итальянских неоплатоников, в частности Пико делла Мирандоллы, и пифагореизма в становлении идей Коперника (исследования Л.А. Биркенмайера, монография Г. Блюменберга «Генезис коперниканского мира», 1975), роли воображения и риторических приемов в истории новоевропейской астрономии (Lambert L.B. Imagining the Unimaginable: The Poetics of Early Modern Astronomy. Netherlands, 2002).         А.П. Огурцов         Лит.: Николай Коперник. М. - Л., 1947; Рыбка Е.В., Рыбка Коперник: человек и мысль. М., 1973; Веселовский И.Н., Белый Ю.А. Коперник. М., 1974; Кирсанов В. С. Научная революция XVII века. М., 1987. С. 81—88.