НЕОКАНТИАНСТВО
Неокантианство
философское направление, которое воспроизводит и развивает идеалистические элементы философии Канта, возникшее во второй половине 19 века в Германии.
Неокантианство
философское течение, возникшее во второй половине XIX века в Германии. Развивало отдельные положения кантовской философии, основываясь на отрицании онтологии и признании философии как критики познания, ограниченного сферой опыта и включающего априорные принципы и нормы.
Источник: Философия науки. Эпистемология. Методология. Культура
Неокантианство
течение в философии 2-ой половины XIX в. – начала XX в., целью которого было возрождение философии И. Канта в духе последовательного идеализма. Общие посылки этого течения: преодоление дуализма И. Канта, утверждение об априорном характере познания. Неокантианство объединяло представителей как объективного, так и субъективного идеализма. Среди представителей неокантианства можно выделить И. Миллера, Ф. Ланге, Г. Гельмгольца, В. Виндельбанда и др.
НЕОКАНТИАНСТВО
обозначение для многих разнородных, распространенных гл. о. в Германии, философских течений 19 в., связанных с именем Канта или с его критицизмом. В Германии неокантианство возникает после 1860 как оппозиция против спекулятивной метафизики нем. идеализма, с одной стороны, и как выражение недовольства ошибками в обосновании исходных положений частных наук-с другой. Рационалистическая разновидность неокантианства выступила в форме метафизики (Фолькельтц Гартман, Вундт), философии ценностей (гейдельбергская, или юго-западная, школа: Риккерт, Виндельбанд, Ласк, Мюнстерберг, Баух), логистики (марбургская школа: Коген, Наторп, Кассирер, Либерт, Форлендер, Штаммлер); эмпирическая разновидность представлена в форме позитивизма (Дильтей), сенсуализма (Гельмгольц, Мах, Риль), фикционализма (Файхингер). Во Франции неокантианцами являются Ренувье, Гамелин и Брюнсвик.
Источник: Философский энциклопедический словарь
НЕОКАНТИАНСТВО
(Neukantianismus) — обозначение для многих разнородных, распространенных главным образом в Германии, философских течений XIX в., связанных с именем Канта или с его критицизмом. В Германии неокантианство возникает после 1860 как оппозиция против спекулятивной метафизики немецкого идеализма, с одной стороны, и как выражение недовольства ошибками в обосновании исходных положений частных наук — с другой (О. Liebmann. Kant und die Epigonen, 1865). Рационалистическая разновидность неокантианства выступила в форме метафизики (Иоганн Фолькельт, Николай Гартман, Макс Вундт), философии ценностей (гейдельбергская, или юго-западная немецкая школа: Риккерт, Виндельбанд, Ласк, Мюнстерберг, Баух), методологизма (марбургская школа: Коген, Наторп, Кассирер, Либерт, Форлендер, Штаммлер); эмпирическая разновидность выступила в форме позитивизма (Дильтей), сенсуализма (Гельмгольц, Мах, Риль), фикционализма (Файхингер). Во Франции неокантианство представлено Ренувье, Гамеленом и Брюнсвиком.
К. Vorländer. I. Kant und sein Einfluß auf das dt. Denken, 1922; G. Lehmann. Gesch. der nachkant. Philos., 1931; H. Rickert. Die Heidelberger Tradition in der dt. Philos., 1931; P. Maerker. Die Ästhetik der südwestdt. Schule, 1973; W. Flach, H. Holzhey (Hgg.). Texte zur Erkenntnistheorie und Logik des N.. 1977; E. Kleppel. Autonomie und Anerkennung, 1978; E. Winter. Ethik und Rechtswissenschaft in der Marburger Konzeption des N.. 1980; К. C. Köhnke. Entstehung u. Aufstieg des N.. 1986; H. L. Ollig (Hg.). Materialien zur N.-Diskussion, 1987.
К. Vorländer. I. Kant und sein Einfluß auf das dt. Denken, 1922; G. Lehmann. Gesch. der nachkant. Philos., 1931; H. Rickert. Die Heidelberger Tradition in der dt. Philos., 1931; P. Maerker. Die Ästhetik der südwestdt. Schule, 1973; W. Flach, H. Holzhey (Hgg.). Texte zur Erkenntnistheorie und Logik des N.. 1977; E. Kleppel. Autonomie und Anerkennung, 1978; E. Winter. Ethik und Rechtswissenschaft in der Marburger Konzeption des N.. 1980; К. C. Köhnke. Entstehung u. Aufstieg des N.. 1986; H. L. Ollig (Hg.). Materialien zur N.-Diskussion, 1987.
Источник: Философский словарь [Пер. с нем.] Под ред. Г. Шишкоффа. Издательство М. Иностранная литература. 1961
Неокантианство
идеалистическое направление, возникшее во второй половине 19 в. в Германии под лозунгом «Назад к Канту» (Либмап, Ланге). Получило распространение также во Франции (Ренувье, Амлен), Италии (Кантони, Токко) и России (Введенский, Челпапов, т. наз. «легальный марксизм»), Н. воспроизводит и развивает идеалистические и метафизические моменты философии Канта, игнорируя ее материалистические и диалектические элементы. «Вещь в себе» или отбрасывается, или истолковывается субъективно-идеалистически, как «предельное» понятие. Полное -выражение Н. получило в двух нем. школах: марбургской (Коген, Наторп, Кассирер) и фрейбургской, или баденской (Випдельбанд, Риккерт). Первая особое внимание уделила идеалистической интерпретации объективных научных понятий и философских категорий, истолковывал их как логические конструкции. В центре интересов второй — обоснование противопоставления естественных и общественных наук на основе кантовского учения о практическом и теоретическом разуме и стремление доказать невозможность научного познания социальных явлений, якобы доступных лишь нормативному и телеологическому рассмотрению. Н. было использовано ревизионизмом в борьбе против марксизма и сделалось чуть ли не официальной философской догмой оппортунистов из II Интернационала (Бернштейн, М. Адлер, Форлендер). Ленин и Плеханов нанесли сокрушительные удары по неокантианскому ревизионизму. В настоящее время Н. пользуется влиянием в буржуазной философии в некоторых течениях аксиологии и в особой ветви кантианства (идущей от Фриза), пропагандируемой В. Крафтом.
Источник: Философский словарь. 1963
НЕОКАНТИАНСТВО
идеалистическое направление, возникшее во второй половине 19 в. в Германии под лозунгом “Назад к Канту!” (О. Либман, Ф. Ланге). Получило распространение также во Франции (Ш. Ренувье, О. Амлен), в Италии (К. Кантони) и России (Введенский, Челпанов, т. наз. “легальный марксизм”). Н. воспроизводит и развивает идеалистические и метафизические элементы философии Канта, игнорируя ее материалистические и диалектические элементы. “Вещь в себе” или отбрасывается, или истолковывается субъективно-идеалистически как “предельное понятие” или познания (понятого как априорное конструирование чувственных данных), или ценностных стремлений. Наиболее полное выражение Н. получило в двух нем. школах: марбургской (Коген, П. Наторп, Кассирер) и фрейбургской, или баденской (Виндельбанд, Риккерт). Первая особое внимание уделяла идеалистической интерпретации научных понятий и философских категорий, истолковывая их как логические конструкции. В центре интересов второй — обоснование противопоставления естественных и общественных наук на основе кантовского учения о теоретическом и практическом разуме и стремление доказать невозможность научного познания социальных явлений, якобы доступных лишь аксиологически-нормативному и телеологическому рассмотрению. Н. было использовано ревизионизмом в борьбе против марксизма и сделалось чуть ли не официальной философской догмой оппортунистов из II Интернационала (Бернштейн, М. Адлер, К. Форлендер). Ленин и Плеханов нанесли сокрушительные удары по неокантианскому ревизионизму. Через воззрения Г. Файхингера Н. марбургской школы стало одним из источников конвенционализма венского кружка неопозитивистов, а эволюция взглядов Кассирера привела к семиотическому варианту философской антропологии. В Германии влияние Н. было подорвано появлением “критической онтологии” Н. Гартман. В настоящее время рецидивы Н. пользуются влиянием в нек-рых течениях аксиологии. Близки к мотивам Н. ныне представители критического рационализма, крайне преувеличивающие роль в познании т. наз. “теоретической нагруженности” эмпирических понятии.
Источник: Философский энциклопедический словарь
НЕОКАНТИАНСТВО
одно из идеалистических философских направлений, возникшее в Германии во 2-й половине 19 в. Энгельс относил его представителей к «выродившемуся потомству классической немецкой философии». Под лозунгом «назад к Канту» объединились философы, психологи, социологи, экономисты, естествоиспытатели. Поэтому Н. включало ряд ответвлений и школ. Основными из них были марбургская школа (Коген, Наторп, Кассирер и др.) и фрейбургская (баденская) школа (Виндельбанд, Рпккерт и др.). Возврат к Канту означал пересмотр его философии с позиций идеализма, устранение из нее материалистических элементов («вещи в себе»), усиление агностицизма. На первый план неокантианцы выдвинули положение Канта о внеопытном, априорном характере наших знаний. Рассматривая науку как систему понятий, сконструированных мышлением по определенным правилам, они заменяли реальный мир мыслительной логической конструкцией, а законы природы считали созданием мыслящего рассудка. Особое внимание уделяли неокантианцы опровержению материалистического понимания истории. Риккерт и Виндельбанд, противопоставляя науки о природе наукам о культуре, пытались обосновать невозможность познания закономерностей общественного развития. В природе, утверждали они, есть повторяемость явлений и, следовательно, там (с помощью т. н. номотетического, генерализирующего, метода) можно обнаружить законы. В истории мы имеем дело с индивидуальными, исключительными явлениями, здесь нет законов, поэтому задача историка лишь систематизировать факты, опираясь на систему вневременных идеальных ценностей (идеографический, индивидуализирующий, метод).
Основную роль в обществе, по мнению неокантианцев, играют мораль, нравственные отношения между людьми. Коген, Наторн и др. создали теорию «этического социализма», рассматривающую социализм как нравственный идеал, к к-рому человечество движется путем постепенного морального совершенствования. Основным содержанием этой теории была проповедь классового соттрудничества и отрицание необходимости революции. Поэтому Н. оказалось удобным идеологическим оружием в борьбе буржуазии против марксизма и революционного рабочего движения. На теоретические положения Н. опирались Бернштейн и другие ревизионисты. В книге «Материализм и эмпириокритицизм» и в других работах, направленных против ревизионизма, Ленин раскрыл классовую сущность, показал теоретическую несостоятельность Н.
Основную роль в обществе, по мнению неокантианцев, играют мораль, нравственные отношения между людьми. Коген, Наторн и др. создали теорию «этического социализма», рассматривающую социализм как нравственный идеал, к к-рому человечество движется путем постепенного морального совершенствования. Основным содержанием этой теории была проповедь классового соттрудничества и отрицание необходимости революции. Поэтому Н. оказалось удобным идеологическим оружием в борьбе буржуазии против марксизма и революционного рабочего движения. На теоретические положения Н. опирались Бернштейн и другие ревизионисты. В книге «Материализм и эмпириокритицизм» и в других работах, направленных против ревизионизма, Ленин раскрыл классовую сущность, показал теоретическую несостоятельность Н.
Источник: Краткий словарь по философии. 1970
Неокантианство
Философское движение второй половины XIX в., возникшее под лозунгом
"назад к Канту" (Zurueck nach Kant). Возобновление интереса к Канту
связано с работами крупнейших историков мысли К.Фишера ("Жизнь Канта
и основы его учения", 1860), Ф.А.Ланге ("История материализма", 1866),
О.Либмана ("Кант и эпигоны", 1865). Объединяет в себе целый ряд
разнородных направлений, общим для которых был интерес к идеям Канта,
рассматривавшимся во многом в качестве противовеса позитивизму и
посткантовскому идеализму.. Часть представителей неокантианства -
кантофилологи (Э.Адикес, Х.Файхингер) - видели главной своей задачей
создание как можно более адекватного образа кантовской философии (этой
цели служила подготовка "Академического издания" работ Канта
(продолжается до сих пор, с 1900 г. вышло 29 томов), основание кантовского
общества (1904 г.) и журнала Kant-Studien (1896г.), а также подробнейшие
комментарии основных сочинений Канта). Другие усматривали в
философии Канта удобный трамплин для собственных эпистемологических,
психологических, онтологических или аксиологических учений. Наиболее
значимые результаты были получены представителями Марбургской
(Г.Коген, П.Наторп, Э.Кассирер) и Баденской (В.Виндельбанд, Г.Риккерт)
школ. Коген и Наторп развивали трансценденталистские мотивы
кантовской философии, причем под трансцендентализмом понималось
выявление логической структуры знания (всякий же "психологизм"
отметался). Изменению в этой связи подверглось и понятие "вещи в себе".
Оно трактовалось как идея завершения опыта, как бесконечная задача
человеческого разума. Трансцендентальный метод Канта предлагалось
распространить за пределы выявления условий возможности
естествознания и математики на все другие сферы духовной деятельности
человека. Баденская школа акцентировала внимание на другом аспекте
кантовской философии: интересе Канта к нормативным принципам. На
основе разработки различных аспектов нормативности была осуществлена
классификация наук и выявлена специфика наук о духе в отличие от наук о
природе. Важнейшими отличительными чертами наук о духе (в противовес
естественным наукам) признавался интерес к индивидуальному, а также
соотнесение духовных фактов с ценностями (добром, красотой и т.п.) В
других течениях неокантианства и близких к нему направлений
предпринимались попытки использовать кантовские разработки учения о
познавательных способностей в психологических и психофизических
учениях (Й. Мейер, Л. Нельсон), а также в построении новых типов
онтологий (Ф. Паульсен, Н. Гартман).
Источник: Термины кантовской философии
НЕОКАНТИАНСТВО
филос. течение, возникшее в Германии и получившее широкое распространение в Европе во второй половине XIX — первой четверти XX вв., для к-рого характерно стремление развивать учение И.Канта в духе трансцендентально-критической методологии. Возобновление интереса к Канту связано с работами К.Фишера и О.Либмана, выдвинувшего лозунг «Назад к Канту». С одной стороны, представители Н. видели своей гл. задачей создание адекватного образа кантовской философии, с др. — развивали собственно гносеологич., психол., онтологич. и аксиологич. учения с учетом исходных положений «критич. метода». Несмотря на ряд общих принципов, внутри самого Н. можно выделить разл. направления. 1) «Физиол. Н.» (И.П.Мюллер, Г.Гельмгольц и Ф.А.Ланге), трактовавшее кантовское учение об априорных формах сознания сквозь призму физиологии внешн. органов чувств, как единство психофизиологической организации познающего субъекта. 2) «Реалистич. Н.» (А.Риль, О.Кюльпе), сохранившее кантовскую вещь в себе в кач-ве необходимой предпосылки познавательного процесса, крое рассматривало рассудок только как оформляющий, но не создающий сами предметы. 3) «Психологич. Н.» (Г.Корнелиус, Л.Нельсон), обосновавшее значимость априорных форм познания с помощью психол. методов интроспекции, к-рое интерпретировало субъект познания в кач-ве эмпирич., а не трансцендентального субъекта. 4) «Трансцендентально-логическое Н.», представленное Марбургской школой (Коген, Наторп, Кассирер), к-рое стремилось утвердить трансцендентальный метод Канта в его чисто логич. форме. По мнению марбуржцев, проблема поиска логич. структуры науки тесно связана с обоснованием единого источника познания. Поэтому следует установить и обосновать внутр. систематич. единство знания через построение т.н. «логики чистого познания», посредством к-рой должна строиться вся система существенных закономерностей познания, или чистое познание, осуществляемое трансцендентальным субъектом. 5) «Трансцендентально-психологич. Н.», представленное Баденской школой (Фрейбургской школой) (Виндельбанд, Риккерт, Ласк), к-рое акцентировало внимание на трансцендентальном обосновании методол. особенностей истор. познания в целом. Характеризуя философию как «учение об общезначимых ценностях», баденцы считали, что для обнаружения многообразия ценностей в культуре, философия должна обратиться к истории, к-рая являет собой процесс осознания и воплощения ценностей. Лит.: Бакрадзе К.С. Очерки по истории новейшей и современной буржуазной философии. Тбилиси, 1960; История философии: Запад—Россия—Восток. М., 1998. Кн. 3. Ч. 1; История философии / Под ред. Ч.С.Кирвеля. 2-е изд., испр. Минск, 2001; История философии / Под ред. В.В.Васильева, А.А.Кротова, Д.В.Бугая. М., 2005; Кант и кантианцы. Критические очерки одной философской традиции. М., 1978; Никулина О.В. Немецкое 79неокантианство: истоки, основные направления, нацоинальные особенности // Философия, наука, образование. Екатеринбург, 2003. Ч. 1. О.В.Никулина
Источник: История и философия науки. Энциклопедический словарь
НЕОКАНТИАНСТВО
философское направление, возникшее в 60-е гг. XIX в. в Германии как реакция на материализм и позитивизм, господствовавшее в интеллектуальной жизни Европы в середине столетия. Разочарование в натуралистическом мировоззрении способствовало возрождению интереса к философии И. Канта, результатом чего и явилось неокантианство. Становление неокантианства было связано с решением проблем, относящихся к трем различным областям: этико-политической, методологии гуманитарного и естественно-научного познания, а также логико-гносеологических проблем познания в целом.
Этико-политическая проблематика характерна уже для раннего неокантианства. Его основоположник Ф.-А. Ланге в книге «Рабочий вопрос» (1865) предложил (в качестве альтернативы марксистской) программу социальных преобразований, направленных на смягчение социальной напряженности, которая исключала революцию и насильственные меры. После Ланге этико-политическая проблематика разрабатывалась марбургской школой неокантианства, которая оформилась в 70-е гг. (Г. Коген, П. Наторп, Э. Кассирер) Главным результатом их деятельности в этом направлении стала так называемая теория «этического социализма», которая давала социализму не экономическую, а этическую трактовку. Считая общественную жизнь сферой духовно-этических, а не материальных отношений, марбуржцы объявляли социализм этическим идеалом, общественным устройством, в котором господствует нравственный закон (категорический императив И. Канта), и достичь которого можно путем нравственного совершенствования.
Другим важным направлением деятельности марбургской школы стало исследование логико-гносеологических оснований научного познания. Отвергнув узкий эмпиризм позитивистов, марбуржцы возродили основополагающий тезис Канта о присущих субъекту априорных формах, лежащих в основе познавательного процесса. Наука (фактически совпадающая для них с математизированной физикой) как теоретическая деятельность осуществляется в соответствии с трансцендентальными категориями, которые конструируют все формы научного знания и выступают его логическим «скелетом». Научное знание, таким образом, не выводится из опыта, как считали материалисты и позитивисты. Более того, сам опыт является результатом, а не началом научного знания. Он также конструируется трансцендентальными логическими формами и в своей конкретной действительности тождественен естествознанию. А поскольку и объект изучения естествознания - природа в пределах известного нам о ней также не выходит за границы естествознания, то логические формы выступают одновременно и логическим «скелетом» природы. Приближаясь в этих своих тезисах к субъективному идеализму, марбургское неокантианство, тем не менее отмежевывалось от него, подчеркивая, что не отрицает объективного существования природы. В то же время марбуржцы, как и многие другие неокантианцы, критически относились к кантовскому понятию «вещь в себе».
В 80-е гг. возникает баденская школа неокантианства, в центре внимания которой находилась проблематика гуманитарного, прежде всего исторического познания. Представители этой школы В.Виндельбанд и Г. Риккерт выступили против общепринятого тогда в Германии разделения наук по объекту изучения на науки о природе и науки олухе и взамен этого предложили различать их по методу, разделяя на науки о природе и науки о культуре, на естествознание и историю. Естествознание пользуется генерализирующим методом и направлено на изучение всеобщего. История же интересуется индивидуальным, причем таким, которое соответствует ценностям, а они лежат в особой сфере действительности - культуре. Разработка аксиологии - учения о ценностях и уточнение на его основе специфики гуманитарного знания стали отличительной чертой теоретической деятельности баденцев. Неокантианство на рубеже ХIХ - XX в. получило широкое распространение в академической сфере Германии, Франции (Л.Брюнсвнк, О.Камелен, Ш.Ренувье и др.), Италии (К. Кэктони, Ф.Токко, Ф. Флорентино и др.).
Этико-политическая проблематика характерна уже для раннего неокантианства. Его основоположник Ф.-А. Ланге в книге «Рабочий вопрос» (1865) предложил (в качестве альтернативы марксистской) программу социальных преобразований, направленных на смягчение социальной напряженности, которая исключала революцию и насильственные меры. После Ланге этико-политическая проблематика разрабатывалась марбургской школой неокантианства, которая оформилась в 70-е гг. (Г. Коген, П. Наторп, Э. Кассирер) Главным результатом их деятельности в этом направлении стала так называемая теория «этического социализма», которая давала социализму не экономическую, а этическую трактовку. Считая общественную жизнь сферой духовно-этических, а не материальных отношений, марбуржцы объявляли социализм этическим идеалом, общественным устройством, в котором господствует нравственный закон (категорический императив И. Канта), и достичь которого можно путем нравственного совершенствования.
Другим важным направлением деятельности марбургской школы стало исследование логико-гносеологических оснований научного познания. Отвергнув узкий эмпиризм позитивистов, марбуржцы возродили основополагающий тезис Канта о присущих субъекту априорных формах, лежащих в основе познавательного процесса. Наука (фактически совпадающая для них с математизированной физикой) как теоретическая деятельность осуществляется в соответствии с трансцендентальными категориями, которые конструируют все формы научного знания и выступают его логическим «скелетом». Научное знание, таким образом, не выводится из опыта, как считали материалисты и позитивисты. Более того, сам опыт является результатом, а не началом научного знания. Он также конструируется трансцендентальными логическими формами и в своей конкретной действительности тождественен естествознанию. А поскольку и объект изучения естествознания - природа в пределах известного нам о ней также не выходит за границы естествознания, то логические формы выступают одновременно и логическим «скелетом» природы. Приближаясь в этих своих тезисах к субъективному идеализму, марбургское неокантианство, тем не менее отмежевывалось от него, подчеркивая, что не отрицает объективного существования природы. В то же время марбуржцы, как и многие другие неокантианцы, критически относились к кантовскому понятию «вещь в себе».
В 80-е гг. возникает баденская школа неокантианства, в центре внимания которой находилась проблематика гуманитарного, прежде всего исторического познания. Представители этой школы В.Виндельбанд и Г. Риккерт выступили против общепринятого тогда в Германии разделения наук по объекту изучения на науки о природе и науки олухе и взамен этого предложили различать их по методу, разделяя на науки о природе и науки о культуре, на естествознание и историю. Естествознание пользуется генерализирующим методом и направлено на изучение всеобщего. История же интересуется индивидуальным, причем таким, которое соответствует ценностям, а они лежат в особой сфере действительности - культуре. Разработка аксиологии - учения о ценностях и уточнение на его основе специфики гуманитарного знания стали отличительной чертой теоретической деятельности баденцев. Неокантианство на рубеже ХIХ - XX в. получило широкое распространение в академической сфере Германии, Франции (Л.Брюнсвнк, О.Камелен, Ш.Ренувье и др.), Италии (К. Кэктони, Ф.Токко, Ф. Флорентино и др.).
Источник: Краткий философский словарь 2004
НЕОКАНТИАНСТВО
философское течение в Германии, развивавшее учение Канта в духе последовательного проведения в жизнь основных принципов его трансцендентально-критической методологии. Появилось в 60-е 19 в. в обстановке глубокого кризиса спекулятивно-идеалистических систем Шеллинга и Гегеля, а также вульгарного материализма, оказавшихся методологически беспомощными в деле философского осмысления результатов быстро развивавшейся науки того времени. В поисках наиболее основательной и надежной философский традиции разработки логико-гносеологических и методологических проблем ученые и философы обращаются к учению Канта, которое объективно отличалось своим крайне выгодным местом и ролью в европейском и особенно немецком духовном развитии. Философия Канта была непосредственно ориентирована на математическое естествознание своего времени и в качестве главной своей цели считала обоснование научного знания и поиски возможных условий его существования. Более того, Кант как бы предшествовал тому ходу развития, которое завело немецкую философию в тупики спекулятивного системотворчества. Появлению Н. во многом способствовали публикации работ Фишера и Э. Целлера, а сам лозунг "Назад к Канту!" был сформулирован в 1865 О. Либманом, опубликовавшим книгу под названием "Кант и эпигоны", каждая из глав которой заканчивалась словами: "Нужно поэтому возвратиться назад к Канту". Определенную роль в возникновении Н. сыграли также новейшие исследования по физиологии внешних чувств, представленные трудами И. Мюллера и Г. Гельмгольца. Один из первых неокантианцев - Ф.А. Ланге, - формулируя программные задачи этого течения, считал центральной из них - противопоставить распространявшемуся в то время среди естествоиспытателей материализму критический идеализм Канта, соответствующим образом переработанный и дополненный результатами физиологических исследований. Начинается тщательная и кропотливая работа по изучению кантовского наследия, появляются новые издания его сочинений, пишутся подробные комментарии к его главному труду - "Критика чистого разума", а с 1897 по инициативе X. Файхингера начинает издаваться специальный журнал "Kant Studien". Постепенно Н. становится одним из господствующих философских учений в университетах Германии и Франции, а оттуда проникает и в Россию, демонстрируя тем самым своеобразную реализацию философской традиции в новых социально-исторических условиях. Несмотря на ряд общих принципов: 1) рассмотрение философии в качестве метода достижения позитивного знания, а не как самого это знания, и следующий отсюда отказ от притязаний онтологии на статус философской дисциплины; 2) признание наличия обусловливающих познание априорных форм; 3) ограничение самого познания сферой опыта и т.д. - Н. никогда не было однородным философским направлением. С первых дней своего возникновения оно представляло собой скорее ряд течений, пытавшихся развить отдельные положения философии Канта. И хотя все они ставили в качестве главной одну и ту же цель - обоснование научного знания и культуры в целом с помощью реформированной кантовской гносеологии, - можно говорить о существовании нескольких, принципиально отличных друг от друга интерпретаций ортодоксального Канта, а, следовательно, и о различных направлениях внутри самого Н.: а) физиологическом, непосредственно связанном с именами Гельмгольца и Ланге, рассмотревшими кантовское положение об априорных формах сознания на основе достижении физиологии внешних органов чувств и превративших эту априорность в единство психофизиологической организации познающего субъекта; б) реалистическом (А. Риль, О. Кюльпе), сохранившем кантовскую "вещь в себе" в качестве необходимой предпосылки познавательного процесса (в виде основания материала ощущений) и рассматривающем рассудок только как оформляющий, но не создающий сами предметы; в силу этого данное направление оказалось наиболее близким к традиционным взглядам своего предшественника; в) психологическом, складывавшемся внутри Н. в начале 20 в. (Л. Нельсон) и обосновывавшем значимость априорных форм познания с помощью психологических методов интроспекции; характерной особенностью этого направления явилась также своеобразная интерпретация субъекта познания в качестве эмпирического, а не трансцендентального; г) трансцендентально-логическом и д) трансцендентально-психологическом, представленных соответственно Марбургской и Баденской (Фрейбургской) школами Н.
Т.Г. Румянцева
Т.Г. Румянцева
Источник: Новейший философский словарь
НЕОКАНТИАНСТВО,
направление идеалистич. философии последней трети 19 - 1-й трети 20 вв., пытавшееся решать осн. филос. проблемы исходя из односторонне идеалистич. толкования учения Канта. Возникло в 60-х гг.; его расцвет относится к 1890-1920м гг., когда оно господствовало в ряде нем. ун-тов и распространилось во Франции (Ш. Ренувье, О. Гамелен, Л. Брюнсвик), России (А. И. Введенский, С. И. Гессен, И. И. Лапшин и др.) и др. странах. В 20-х гг. с появлением новых направлений бурж. философии (философия жизни, неогегельянство, экзистенциализм) Н. постепенно утрачивает влияние. Гл. организац. центры Н.- журн. «Kantstiuiien» и «Кантовское об-во» («Kantgesellschaft», осн. в 1904, распущено нацистами в 1938, воссоздано в 1947).
Н. в широком смысле включает все школы, ориентирующиеся на «возвращение» к Канту: физиология, направление (Ф. А. Ланге, Г. Гельмгольц); психология, направление, развивавшее взгляды Я. де Фриза и его школы (Л. Нельсон); реалистич. направление (А. Риль, О. Кюльпе, Э. Бехер); марбургскую школу (Г. Коген, П. Наторп, Э. Кассирер и др.); баденскую школу (В. Виндельбанд, Г. Риккерт, Э. Ласк). К Н. в строгом смысле обычно относят лишь первое и два последних направления.
Выдвинув лозунг «следует вернуться назад к Канту» (L i е b m a n n O., Kant und die Epigonen, B., 19122, S. 109), H. усматривало осн. достижение кантовской философии в обосновании положения, согласно к-рому формы наглядного созерцания (пространство и время) и рассудка (категории) суть функции познающего субъекта, а гл. ошибку - в признании объективности «вещи в себе»; возникающее отсюда противоречие «разрешается» сведением в Н. «вещи в себе» к «предельному понятию опыта» - негативному «понятию совершенно проблематичного нечто», к-рое принимается за причину явлений (см. Ф. Ланге, История материализма, пер. с нем., т. 2, К. - Хар., 1900, с. 35). Марбургская школа истолковывала «вещь в себе» как задачу: объект познания не дан, но «задан» - как задается математич. функцией числовой ряд и каждый из его членов. В трактовке баденской школы «вещь в себе» вообще теряет смысл: «...Бытие всякой действительности должно рассматриваться как бытие в сознании» (Р и к к е р т Г., Введение в трансцендентальную философию. Предмет познания, пер. с нем., К., 1904, с. 84).
?. о., ?. выступает как критика Канта «справа», т. е. с позиций более последоват. идеализма. Отказ от кантовского понимания «вещи в себе» привел к укоренению объекта в самом мышлении. Гипертрофированную активность мышления представители Н. превратили в источник сущностных определений самого бытия, толкуя ее как деятельность по конструированию культуры в целом. Так, марбургская школа разрабатывала трансцендентальный метод как учение о конструировании мышлением объектов культуры (науки, этики, иск-ва, религии). Однако «антиметафизич.» тенденция, унаследованная Н. от Канта и позитивизма 19 в., не позволила ему пойти по пути Гегеля и восстановить его абсолют как основу всего бытия, в т. ч. бытия культуры. С др. стороны, Н. отвергает и субъективизм, вытекающий из односторонне понятой активности мышления. Если баденская школа решает это противоречие путем признания объективности ценностей, к-рые хотя и не существуют, но «значат», то марбургская школа, в противоречии со своими исходными установками, вынуждена прибегнуть к допущению бога (Коген) или логоса (Наторп) как объективной основы бытия, мышления и нравственности.
Н. было связано с явлениями кризиса методологич. оснований естеств. и историч. наук 19 в., к-рый получил выражение в физиология., а затем физич. идеализме и критике историч. разума (В. Дильтей). Н. широко использовало кантовскую идею отрицания объективной закономерности природы и выведения познания из субъекта, из самого мышления с его «априорными» законами развития. Именно эта идея легла в основу истолкования «логики чистого познания» в марбургской школе и «логики наук о культуре» в баденской школе. Последняя концепция была связана с идеалистич. интерпретацией историч. науки и противопоставлением ее идеографич. метода номотетич. методу естествознания.
Реакцией на марксистский науч. социализм были зтич, социализм неокантианцев марбургской школы и отрицание законов обществ. развития и социализма в учении баденской школы. В кон. 19 - нач. 20 вв. идеи Н. использовались для ревизии филос. основ марксизма, став методологич. базой ряда идеологов II Интернационала (М. Адлер, Э. Бернштейн, К. Форлендер). Н. оказало большое воздействие на бурж. политэкономию (Р. Штаммлер), социологию (М. Вебер), правоведение. Влияние Н. прослеживается в течениях совр. бурж. философии, в особенности в разработке учения о ценностях (аксиологии); его отзвуки заметны в идеологии нем. социал-демократии.
Н. в широком смысле включает все школы, ориентирующиеся на «возвращение» к Канту: физиология, направление (Ф. А. Ланге, Г. Гельмгольц); психология, направление, развивавшее взгляды Я. де Фриза и его школы (Л. Нельсон); реалистич. направление (А. Риль, О. Кюльпе, Э. Бехер); марбургскую школу (Г. Коген, П. Наторп, Э. Кассирер и др.); баденскую школу (В. Виндельбанд, Г. Риккерт, Э. Ласк). К Н. в строгом смысле обычно относят лишь первое и два последних направления.
Выдвинув лозунг «следует вернуться назад к Канту» (L i е b m a n n O., Kant und die Epigonen, B., 19122, S. 109), H. усматривало осн. достижение кантовской философии в обосновании положения, согласно к-рому формы наглядного созерцания (пространство и время) и рассудка (категории) суть функции познающего субъекта, а гл. ошибку - в признании объективности «вещи в себе»; возникающее отсюда противоречие «разрешается» сведением в Н. «вещи в себе» к «предельному понятию опыта» - негативному «понятию совершенно проблематичного нечто», к-рое принимается за причину явлений (см. Ф. Ланге, История материализма, пер. с нем., т. 2, К. - Хар., 1900, с. 35). Марбургская школа истолковывала «вещь в себе» как задачу: объект познания не дан, но «задан» - как задается математич. функцией числовой ряд и каждый из его членов. В трактовке баденской школы «вещь в себе» вообще теряет смысл: «...Бытие всякой действительности должно рассматриваться как бытие в сознании» (Р и к к е р т Г., Введение в трансцендентальную философию. Предмет познания, пер. с нем., К., 1904, с. 84).
?. о., ?. выступает как критика Канта «справа», т. е. с позиций более последоват. идеализма. Отказ от кантовского понимания «вещи в себе» привел к укоренению объекта в самом мышлении. Гипертрофированную активность мышления представители Н. превратили в источник сущностных определений самого бытия, толкуя ее как деятельность по конструированию культуры в целом. Так, марбургская школа разрабатывала трансцендентальный метод как учение о конструировании мышлением объектов культуры (науки, этики, иск-ва, религии). Однако «антиметафизич.» тенденция, унаследованная Н. от Канта и позитивизма 19 в., не позволила ему пойти по пути Гегеля и восстановить его абсолют как основу всего бытия, в т. ч. бытия культуры. С др. стороны, Н. отвергает и субъективизм, вытекающий из односторонне понятой активности мышления. Если баденская школа решает это противоречие путем признания объективности ценностей, к-рые хотя и не существуют, но «значат», то марбургская школа, в противоречии со своими исходными установками, вынуждена прибегнуть к допущению бога (Коген) или логоса (Наторп) как объективной основы бытия, мышления и нравственности.
Н. было связано с явлениями кризиса методологич. оснований естеств. и историч. наук 19 в., к-рый получил выражение в физиология., а затем физич. идеализме и критике историч. разума (В. Дильтей). Н. широко использовало кантовскую идею отрицания объективной закономерности природы и выведения познания из субъекта, из самого мышления с его «априорными» законами развития. Именно эта идея легла в основу истолкования «логики чистого познания» в марбургской школе и «логики наук о культуре» в баденской школе. Последняя концепция была связана с идеалистич. интерпретацией историч. науки и противопоставлением ее идеографич. метода номотетич. методу естествознания.
Реакцией на марксистский науч. социализм были зтич, социализм неокантианцев марбургской школы и отрицание законов обществ. развития и социализма в учении баденской школы. В кон. 19 - нач. 20 вв. идеи Н. использовались для ревизии филос. основ марксизма, став методологич. базой ряда идеологов II Интернационала (М. Адлер, Э. Бернштейн, К. Форлендер). Н. оказало большое воздействие на бурж. политэкономию (Р. Штаммлер), социологию (М. Вебер), правоведение. Влияние Н. прослеживается в течениях совр. бурж. философии, в особенности в разработке учения о ценностях (аксиологии); его отзвуки заметны в идеологии нем. социал-демократии.
Источник: Советский философский словарь
НЕОКАНТИАНСТВО
философское течение, возникшее в 60-х годах XIX в. в Германии, развивавшее отдельные положения кантовской философии в духе более последовательного идеализма. Основные принципы Н. сводятся к 1) трактовке философии исключительно как критики познания, 2) ограничению познания сферой опыта и отказу от притязаний онтологии на статус основной философской дисциплины, 3) признанию обусловливающих познание априорных норм. Возникновение Н. связано с работами выходцев из гегелевской школы Э. Целлера и К. Фишера, исследованиями по физиологии внешних чувств И. Мюллера и Г. Гельмгольца, а также кн. О. Либмана "Кант и эпигоны" (Kant und die Epigonen. Stuttgart, 1865), где была подвергнута критике послекантовская философия и выдвинут призыв: "Назад к Канту!" В программной для раннего Н. работе Ф.А. Ланге "История материализма" (Geschishte des Materialismus. Bde. 1-2. В., 1866) была сформулирована задача - противопоставить распространявшемуся в то время среди естествоиспытателей материализму критический идеализм Канта, соответствующим образом переработанный и дополненный результатами физиологических исследований. С точки зрения раннего Н., задача, которую ставили перед спекулятивным мышлением нем. идеалисты, - построить всеохватывающую рациональную картину действительности - не может быть решена наукой: познанию доступны лишь части, целое же является предметом "поэзии" (Dichtung), которая, однако, есть "необходимое порождение духа, вырастающее из глубочайших жизненных корней нашего рода" (Ланге). Поэтому, по Ланге, метафизика является сферой того же порядка, что искусство или религия, и представляет собой "поэзию понятий" {Begriffsdichtung). Основную заслугу Канта Ланге видит в выдвижении положения о том, что не наши представления согласуются с познаваемыми предметами, а наоборот. На этом основании Ланге считает, что материализм правомочен лишь как максима естествознания, но не как философское учение о природе объективной действительности, поскольку такие понятия естественнонаучного материализма, как материя, атом, сила и т.п., являются лишь вспомогательными средствами, которые мы сами создаем с целью понять мир. По мнению Ланге, физиология органов чувств показала, что то, что Кант называл априорными формами познания, вытекает из психофизиологических особенностей человеческого организма и поэтому нет основания полагать, что действительность такова, какой мы ее воспринимаем.
В последней четверти XIX в. происходит отход от физиологической интерпретации трансцендентального субъекта и намечается стремление найти в философии Канта основу для разработки объективно-идеалистической философской концепции. Этот процесс связан с образованием марбургской и баденской школ Н. Во главе первой стоял преемник Ланге Коген, делавший упор на логическую сторону кантовского учения и рассматривавший познание как чисто понятийное конструирование предмета. Познаваемую действительность Коген трактовал не как данность, а как "переплетение логических отношений", заданное наподобие математической функции. В баденской школе (Виндельбанд, Риккерт) главное внимание отводилось проблеме ценностей и ее значению для методологии "наук о духе". Разрабатывая свои концепции, представители обеих главных школ Н.столкнулись с непреодолимой проблемой: оказалось, что, исключив из рассмотрения понятие "вещи в себе", невозможно решить столь существенную для гносеологически ориентированного Н. проблему объективности познания. Это привело к отходу многих представителей от основных принципов Н., к разработке онтологических концепций (Н. Гартман), концепции "символических форм" (Кассирер), либо обращению к гегелевской диалектике и переходу к неогегельянству (Я. Кон, Кронер).
В отличие от марбургской и баденской школ, стремившихся исключить из рассмотрения проблему "вещи-в-себе", представители критического реализма (А. Риль, О. Кюльпе) считали "вещь-в-себе" необходимым основанием материала ощущений, поскольку разум не создает предмет, а лишь придает ему априорную форму. Признавая за синтетическим единством трансцендентальной апперцепции статус высшего принципа познания, критические реалисты считали пространство и время не априорными формами созерцания, а определениями самой "вещи-в-себе", более глубокое познание природы которой ими отрицается. Своеобразным возвратом к раннему Н. был психологизм образовавшейся в начале XX в. фризовской школы Н., во главе которой стоял Нельсон. Представители этой школы, воспринимавшие философию Канта через призму взглядов кантианца Я.Ф. Фриза, показывали невозможность нормативной теории познания. Всякая теория познания, цель которой - разработка критериев истинности знания, сама является определенным знанием и, следовательно, уже предполагает наличие такого критерия, т.е. содержит в себе логическую ошибку "порочного круга". Значимость априорных форм познания представители фризовской школы пытаются обосновать не логически, а путем психологической интроспекции.
Во второй половине XIX - начале XX века Н. распространилось и в некоторых других странах Европы. Представителями Н. во Франции были Ш. Ренувье, О. Гамелен, Л. Брюнсвик, в России - А.И. Введенский, СИ. Гессен, И.И. Лапшин, Б.В. Яковенко. Организационные центры Н. - основанный в 1898 журнал "Kant-Studien" и основанное в 1904 "Кантовское общество" ("Kant-Gesellschaft") - в настоящее время являются главным образом центрами по изучению наследия Канта. Приверженцами Н. были и некоторые идеологи II Интернационала (М. Адлер, Э. Бернштейн, К. Форлендер), стремившиеся к критическому пересмотру марксизма и развивавшие концепцию этического социализма. Близкие к Н. взгляды развивали Э. Адикес, Файхингер, Р. Рейнингер, Ф. Паульсен, представители имманентной философии.
Т. Содейка (Вильнюс)
Кант и кантианство. М., 1978; W. Ritzel. Studien Zum Wandel der Kantauffassung-Meisenheim am Glan, 1952.
В последней четверти XIX в. происходит отход от физиологической интерпретации трансцендентального субъекта и намечается стремление найти в философии Канта основу для разработки объективно-идеалистической философской концепции. Этот процесс связан с образованием марбургской и баденской школ Н. Во главе первой стоял преемник Ланге Коген, делавший упор на логическую сторону кантовского учения и рассматривавший познание как чисто понятийное конструирование предмета. Познаваемую действительность Коген трактовал не как данность, а как "переплетение логических отношений", заданное наподобие математической функции. В баденской школе (Виндельбанд, Риккерт) главное внимание отводилось проблеме ценностей и ее значению для методологии "наук о духе". Разрабатывая свои концепции, представители обеих главных школ Н.столкнулись с непреодолимой проблемой: оказалось, что, исключив из рассмотрения понятие "вещи в себе", невозможно решить столь существенную для гносеологически ориентированного Н. проблему объективности познания. Это привело к отходу многих представителей от основных принципов Н., к разработке онтологических концепций (Н. Гартман), концепции "символических форм" (Кассирер), либо обращению к гегелевской диалектике и переходу к неогегельянству (Я. Кон, Кронер).
В отличие от марбургской и баденской школ, стремившихся исключить из рассмотрения проблему "вещи-в-себе", представители критического реализма (А. Риль, О. Кюльпе) считали "вещь-в-себе" необходимым основанием материала ощущений, поскольку разум не создает предмет, а лишь придает ему априорную форму. Признавая за синтетическим единством трансцендентальной апперцепции статус высшего принципа познания, критические реалисты считали пространство и время не априорными формами созерцания, а определениями самой "вещи-в-себе", более глубокое познание природы которой ими отрицается. Своеобразным возвратом к раннему Н. был психологизм образовавшейся в начале XX в. фризовской школы Н., во главе которой стоял Нельсон. Представители этой школы, воспринимавшие философию Канта через призму взглядов кантианца Я.Ф. Фриза, показывали невозможность нормативной теории познания. Всякая теория познания, цель которой - разработка критериев истинности знания, сама является определенным знанием и, следовательно, уже предполагает наличие такого критерия, т.е. содержит в себе логическую ошибку "порочного круга". Значимость априорных форм познания представители фризовской школы пытаются обосновать не логически, а путем психологической интроспекции.
Во второй половине XIX - начале XX века Н. распространилось и в некоторых других странах Европы. Представителями Н. во Франции были Ш. Ренувье, О. Гамелен, Л. Брюнсвик, в России - А.И. Введенский, СИ. Гессен, И.И. Лапшин, Б.В. Яковенко. Организационные центры Н. - основанный в 1898 журнал "Kant-Studien" и основанное в 1904 "Кантовское общество" ("Kant-Gesellschaft") - в настоящее время являются главным образом центрами по изучению наследия Канта. Приверженцами Н. были и некоторые идеологи II Интернационала (М. Адлер, Э. Бернштейн, К. Форлендер), стремившиеся к критическому пересмотру марксизма и развивавшие концепцию этического социализма. Близкие к Н. взгляды развивали Э. Адикес, Файхингер, Р. Рейнингер, Ф. Паульсен, представители имманентной философии.
Т. Содейка (Вильнюс)
Кант и кантианство. М., 1978; W. Ritzel. Studien Zum Wandel der Kantauffassung-Meisenheim am Glan, 1952.
Источник: Современная западная философия: словарь
НЕОКАНТИАНСТВО
философское направление конца XIX — начала XX вв., отметившееся особым интересом к философии науки. В позитивизме XIX в. доминировала традиция эмпиризма. Реакцией на его засилье явилось Н. с его очевидной рационалистической направленностью. Н. было наиболее популярным в Германии, где образовалось два его центра, на севере (Марбургская школа) и на юго-западе (Баденская школа). Наиболее видными представителями Мар- бургской школы были Г. Коген, П. Наторп и 3. Кассирер (см.), а Баденской — В. Виндельбанд (см.) и Г. Риккерт. Исторически сложилось так, что между марбургцами и баденцами произошло известное разделение труда. Более сильными в области логико-математических наук были марбургцы, а в сфере гуманитарных наук — баденцы. Марбургская школа имела бесспорного лидера, им был Г. Коген. Именно его воззрения рассматриваются ниже. Как известно, Кант (см.) связывал особенность науки с конструированием априорных синтетических положений, позволяющих упорядочивать феномены. Способность созерцания — источник математики, рассудок дает жизнь естествознанию. Успехи математики, физики, физиологии убеждали Когена в необходимости внесения в теорию Канта существенных корректив.
Во-первых, открытие неевклидовых геометрий свидетельствовало об участии в их конструировании рассудка. Следовательно, неверно связывать природу математики с трансцендентальной эстетикой. Инстанцией математики является рассудок. Во-вторых, успехи математического анализа свидетельствовали против эмпиризма. Согласно физиологическому закону Вебера—Фехнера возбуждение воспринимается лишь в случае, если оно достигает некоторого порогового значения. Значит, бесконечно малое, а вместе с ним и вся математика, дана человеку не в чувствах, а в мышлении. В-третьих, математический анализ с успехом используется в физике и химии, следовательно, возможность естествознания определяется не опытом, а рассудком. В-четвертых, в математике доминируют функциональные отношения, а не родовидовые различия. В свете успехов математики задача науки усматривается в конструировании функциональных рядов, в которых используются переменные. Понятие есть закон ряда.
Главная мысль Когена состояла в том, что научную строгость обеспечивает мышление. И неевклидовы геометрии, и математический анализ, и понятие функции — все это продукты свободной деятельности рассудка, а не результат обобщения и абстрагирования чувственных данных. Вещи и чувства не даны нам, а заданы как загадки. Что они собой представляют, человек узнает на основе рассудка. Делая акцент на математическом рационализме, Коген явно недооценивал значение экспериментальной фазы познания. Научный метод марбургцы относили ко всей сфере культурной жизни. По сути, они извлекли его из лона математики. Интересно проследить за тем, как они пытались приспособить его к специфике гуманитарных наук.
Новый проект реализовывался следующим образом. Во-первых, исходили из положения, что основу всех гуманитарных наук составляет этика. Во-вторых, опирались на понятие функционального ряда переменных величин, у которого нет конечного члена. Отсюда следовала этическая формула П. Наторпа и социал-демократического политика Э. Берн- штейна: движение — все, цель — ничто. В-третьих, стремились перевести этику в юридические формы. Так приходили к идее постепенного построения общества товарищеской солидарности (Коген и социал-демократ Ф. Лассаль). Вместо классовой борьбы марбургцы предлагали путь постепенных реформ в интересах трудящихся. Остается заметить, что марбургцам не удалось подвести под общественные науки сколько-нибудь основательную методологическую базу. В этом отношении более марбургцев преуспели представители Баденской школы. Баденская школа. Самое интересное у баденцев — В. Виндельбанда и Г. Риккерта — учение о месте ценностей в познании. Вин- дельбанд обратил особое внимание на необходимое ценностное содержание всякого суждения, в т.ч. и обладающего предикатами истинно или ложно. Истина — это ценность.
В отсутствие ее не было бы резона руководствоваться предикатами истинно и ложно. Виндельбанд пришел к выводу, что есть такие общезначимые ценности (истина, благо и прекрасное), которые являются необходимым условием всякого познания. Он называл их трансцендентальными. Риккерт стремился развить виндельбандовское учение о трансцендентальных ценностях, которые он называл «трансцендентными предметами». Имеется в виду, что ценности ни от кого не зависят. В этом отношении они подобны «вещам-в-себе». О статусе ценностей будут много спорить и после неокантианцев.
Широко распространено мнение, что баденцы своим учением о ценностях придали всему теоретическому познанию характер разновидности практической деятельности, т.е. этизировали его. Это не совсем так. Дело в том, что баденцы соотносили теоретическое познание с ценностью истины, а этику — с ценностью блага. Познание было бы этизировано в случае соотнесения его с ценностью блага, но этого-то как раз и не было. Следует отметить, что обращение с термином «ценность» требует осмотрительности. В современной науке ценности относят к миру аксиологических наук. В этой связи истину неправомерно определять в качестве ценности, ее можно квалифицировать, например, как методологический регулятив знания. Еще одна новация баденцев состояла в характеристике методов наук о природе и духе. Они считали, что для естествознания характерен генерализирующий [от лат. generalis — общий], а для наук о культуре или исторических наук — идеографический [от лат. idios — особенный и grapho — пишу], или индивидуализирующий метод. К сожалению, баденцы не поняли, что ценности являются концептами исторических наук. Они соотносили с ценностями все науки, поэтому им не пришла в голову мысль о концептуально-ценностном содержании исключительно гуманитарных наук. «Историческая наука, —утверждал Риккерт, — имеет дело с ценностями лишь постольку, поскольку объект, понятый индивидуализирующим способом, имеет вообще какое-нибудь значение для ценности» [2. С. 207]. В действительности же в концепте ценности общее соединено столь же органично, как и в понятиях естествознания. Относительно природы ценностей баденцы высказывались весьма неточно, но надо иметь в виду, что в учении о ценностях они были первопроходцами.
Во-первых, открытие неевклидовых геометрий свидетельствовало об участии в их конструировании рассудка. Следовательно, неверно связывать природу математики с трансцендентальной эстетикой. Инстанцией математики является рассудок. Во-вторых, успехи математического анализа свидетельствовали против эмпиризма. Согласно физиологическому закону Вебера—Фехнера возбуждение воспринимается лишь в случае, если оно достигает некоторого порогового значения. Значит, бесконечно малое, а вместе с ним и вся математика, дана человеку не в чувствах, а в мышлении. В-третьих, математический анализ с успехом используется в физике и химии, следовательно, возможность естествознания определяется не опытом, а рассудком. В-четвертых, в математике доминируют функциональные отношения, а не родовидовые различия. В свете успехов математики задача науки усматривается в конструировании функциональных рядов, в которых используются переменные. Понятие есть закон ряда.
Главная мысль Когена состояла в том, что научную строгость обеспечивает мышление. И неевклидовы геометрии, и математический анализ, и понятие функции — все это продукты свободной деятельности рассудка, а не результат обобщения и абстрагирования чувственных данных. Вещи и чувства не даны нам, а заданы как загадки. Что они собой представляют, человек узнает на основе рассудка. Делая акцент на математическом рационализме, Коген явно недооценивал значение экспериментальной фазы познания. Научный метод марбургцы относили ко всей сфере культурной жизни. По сути, они извлекли его из лона математики. Интересно проследить за тем, как они пытались приспособить его к специфике гуманитарных наук.
Новый проект реализовывался следующим образом. Во-первых, исходили из положения, что основу всех гуманитарных наук составляет этика. Во-вторых, опирались на понятие функционального ряда переменных величин, у которого нет конечного члена. Отсюда следовала этическая формула П. Наторпа и социал-демократического политика Э. Берн- штейна: движение — все, цель — ничто. В-третьих, стремились перевести этику в юридические формы. Так приходили к идее постепенного построения общества товарищеской солидарности (Коген и социал-демократ Ф. Лассаль). Вместо классовой борьбы марбургцы предлагали путь постепенных реформ в интересах трудящихся. Остается заметить, что марбургцам не удалось подвести под общественные науки сколько-нибудь основательную методологическую базу. В этом отношении более марбургцев преуспели представители Баденской школы. Баденская школа. Самое интересное у баденцев — В. Виндельбанда и Г. Риккерта — учение о месте ценностей в познании. Вин- дельбанд обратил особое внимание на необходимое ценностное содержание всякого суждения, в т.ч. и обладающего предикатами истинно или ложно. Истина — это ценность.
В отсутствие ее не было бы резона руководствоваться предикатами истинно и ложно. Виндельбанд пришел к выводу, что есть такие общезначимые ценности (истина, благо и прекрасное), которые являются необходимым условием всякого познания. Он называл их трансцендентальными. Риккерт стремился развить виндельбандовское учение о трансцендентальных ценностях, которые он называл «трансцендентными предметами». Имеется в виду, что ценности ни от кого не зависят. В этом отношении они подобны «вещам-в-себе». О статусе ценностей будут много спорить и после неокантианцев.
Широко распространено мнение, что баденцы своим учением о ценностях придали всему теоретическому познанию характер разновидности практической деятельности, т.е. этизировали его. Это не совсем так. Дело в том, что баденцы соотносили теоретическое познание с ценностью истины, а этику — с ценностью блага. Познание было бы этизировано в случае соотнесения его с ценностью блага, но этого-то как раз и не было. Следует отметить, что обращение с термином «ценность» требует осмотрительности. В современной науке ценности относят к миру аксиологических наук. В этой связи истину неправомерно определять в качестве ценности, ее можно квалифицировать, например, как методологический регулятив знания. Еще одна новация баденцев состояла в характеристике методов наук о природе и духе. Они считали, что для естествознания характерен генерализирующий [от лат. generalis — общий], а для наук о культуре или исторических наук — идеографический [от лат. idios — особенный и grapho — пишу], или индивидуализирующий метод. К сожалению, баденцы не поняли, что ценности являются концептами исторических наук. Они соотносили с ценностями все науки, поэтому им не пришла в голову мысль о концептуально-ценностном содержании исключительно гуманитарных наук. «Историческая наука, —утверждал Риккерт, — имеет дело с ценностями лишь постольку, поскольку объект, понятый индивидуализирующим способом, имеет вообще какое-нибудь значение для ценности» [2. С. 207]. В действительности же в концепте ценности общее соединено столь же органично, как и в понятиях естествознания. Относительно природы ценностей баденцы высказывались весьма неточно, но надо иметь в виду, что в учении о ценностях они были первопроходцами.
Источник: Философия науки. Краткий энциклопедический словарь. 2008 г.
Неокантианство
господствующее течение филос. мысли Германии втор. пол. 19 — перв. четв. 20 в., решавшее осн. вопросы философии путем нового истолкования учения Канта. Возникнув и утвердившись в Германии, затем в Австрии и Швейцарии, Н. распространилось в России (Введенский, Гессен, Лапшин и др.), Франции (Ш. Ренувье, О. Гамелен, Л. Брюнсвик и др.), др. странах. Н. оказало влияние на взгляды нескольких поколений европ. философов, ученых, деятелей культуры и политики, сформировав у них характерное понимание человеч. познания, отношения между философией и наукой, а также соответ. видение природы и культуры, об-ва и истории. Н., с т.зр. социологии науки, — университетско-академич. движение в Германии в 1850-80 гг., связанное с историей развития нем. ун-тов. Интерпретация философии Канта служила своего рода идеол. орудием в стремлении профессуры отстоять автономность ун-тов в гос-ве, полит. нейтральность (с либеральным уклоном) в об-ве и толерантность со стороны церкви. При этом многие из тех, кто в 1860-1900 гг. внес свой вклад в неокантианское движение, не были или не считали себя “неокантианцами” (напр., Э. Арнольд, Г. Ромундт, Ф. Шульце, И. Витте, К. Фишер, Р. Ойкен, К. Гюттлер, И. Ремке, X. Зигварт, К. Штумпф и др.), или даже относились к оппонентам Н., критиковавшим его с позиции гегельянства, позитивизма, филос. пессимизма Шопенгауэра, Э. ф. Гартмана (см. Гартман, Эдуард), других течений (напр., Э. Лаас, Т. Циглер, К. Геринг, Г. Вольф, Ф. Йодль, П. Дойссен, Ю. Бауманн, Дильтей, Ф. Брентано, Я. Фрошаммер, К. Шааршмидт, Р. Зейдель, Г. Ульрики и др.). С 80-х гг. 19 в. до начала Первой мир. войны Н. во все возрастающей мере влияет на культурные и полит. процессы в Германии и др. странах, становясь филос. фундаментом для ревизионизма идеологов II Интернационала (М. Адлер, Э. Бернштейн, К. Форлендер и др.) и связанных с ним полит. партий и групп. Историография Н. представляет собой сплетение множества “историй Н.”, написанных с позиций разных направлений философии, в первую очередь с позиций школ и течений, имевшихся внутри самого Н. Первыми крупнейшими историками Н. были неокантианцы Виндельбанд, Г. Файхингер, Кассирер. В эволюции Н. выделяют три осн. периода: 1) раннее, или физиол., Н.; 2) классич. Н.; 3) позднее Н. К представителям раннего, или физиол., Н. относят прежде всего Ф.А. Ланге и О. Либмана. Классич. Н. датируют с 70-х гг. 19 в. до 1914, причем его наибольший расцвет приходится на 1890-1910 гг., когда Н. завоевало прочные позиции в университетско-академич. среде Германии и начало распространяться в соседних странах. Внутри него выделяются два наиболее влият. направления: марбург. школа (Г. Коген, П. Наторп, Кассирер) и юго-западно-герм., или баденская, или фрейбургская, школа (Виндельбанд, Риккерт, Г. Кон, Э. Ласк). Третье, менее влият. направление — неокритицизм, или неокантианский реализм — представляют А. Риль, О. Кюльпе, Э. Бехер. Для позднего Н. характерен отход от первоначальных идейных установок (напр., Наторп в своей последней работе 1912, Кассирер с начала 20-х гг., поздний Риккерт и др.). Различают также Н. в узком и широком смысле. К первому относят вышеуказанные направления, кроме реалистического. К Н. в широком смысле относят помимо всех перечисленных выше направлений также психологическое, развивавшее взгляды Я. де Фриза и его школы (Л. Нельсон). Однако за рамками любой типологии Н. всегда остаются те или иные видные представители Н., о к-рых вследствие этого забывают. К числу последних относятся, напр., И.Б. Мейер, Ф. Убервег, Ф. Паульсен, Б. Эрдманн, И. Фолькельт, Г. Мюнстерберг, А. Либерт и др. Наиболее заметный след в истории филос., социол. и культурологич. мысли оставили марбург. и фрейбург. школы. Их общие мировоззренч. установки нашли выражение в истолковании (“критике”) учения Канта с позиций более последоват. идеализма. Гл. достижением Канта они считали мысль, что формы наглядного созерцания (пространство и время) и формы рассудка (категории) суть функции познающего субъекта, а главным заблуждением — признание объективно существующей, хотя и непознаваемой “вещи в себе”. Последняя была объявлена ими “предельным понятием опыта”, “задачей чистого мышления”, т.е. продуктом рац. мыслит. деятельности познающего субъекта. Фактич. отказ от “вещи в себе” в кантовском понимании привел Н. к отрицанию онтологии с позиций рационалистич. гносеологизма: активность мышления стала рассматриваться как источник априорных сущностных определений самого бытия и одновременно — как деятельность по конструированию человеч. культуры. Вынужденное считаться с критерием объективности познания, Н. обосновывало его на пути трансцендентализма. Обе школы отмежевывались, с одной стороны, от “метафизики” объективного идеализма (прежде всего — Гегеля), с др. — от “психологизма” субъективно-идеалистического толка. Марбург. школа исходила при этом из “трансцендентально-логич.” толкования учения Канта. Она утверждала примат “теор.” разума над “практическим” и разрабатывала “трансцендентальный метод” как “логику чистого познания”. Фактически ею строился метод интерпретации “фактов культуры”, “заданных” в сферах научного познания, морали, искусства, религии,права. Фрейбург. школа исходила из “трансцендентально-психол.” истолкования учения Канта. Она утверждала примат “практич.” разума над “теоретическим”, доказывала трансцендентальный статус “ценностей”. Последний обосновывался тем, что ценности хотя и не существуют эмпирически, но зато реально “значат”. На базе трансцендентализма обе школы Н. строили культурфилос. концепции, ядро к-рых составляла детально разработанная методология исследования культуры, охватывавшая как “науки о природе” (естествознание), так и “науки о духе” (гуманитарное знание). Поздний Кассирер и баденская школа утверждали методич. автономность обеих. Для “наук о природе” характерен номотетич. (генерализирующий) метод, ориентированный на установление законов. Для “наук о духе”, или истор. наук — идиографич. (индивидуализирующий) метод, ориентированный на установление данных во времени и неповторимых в своей индивидуальности событий действительности. Но если для баденской школы звеном, связующим обе научные сферы, был субъект познания, либо относящий познаваемый предмет к априорным ценностям (в истор. науках), либо нет (в естеств. науках), то Кассирер усматривает всеобщий принцип опосредствования в символич. функции сознания, выражающейся в символизации, обозначении. Пришедшие на смену Н. новые филос., социол. и культурологич. течения — феноменология, экзистенциализм, филос. антропология, социология знания, понимающая социология, формальная социология и др. — не отбросили Н., а выросли на его почве, вобрав в себя наиболее важные идейные разработки неокантианцев. Об этом свидетельствует тот факт, что общепризнанные основоположники указанных течений (Гуссерль, Хайдеггер, Шелер, Мангейм, Вебер, Макс, Зиммель и др.) прошли в молодые годы через школу Н. Лит.: Виндельбанд В. История новой философии в ее связи с общей культурой и отдельными науками. Т. 1-2. СПб., 1902-1905; Он же. Избранное. Дух и история. М., 1995; Он же. Философия культуры и трансцендентальный идеализм // Культурология. XX век: Антология. М., 1995; Риккерт Г. Границы естественно-научного образования понятий. СПб., 1903; Он же. Введение в трансцендентальную философию: Предмет познания. Киев, 1904; Он же. Философия истории. СПб., 1908; Он же. Науки о природе и науки о культуре. СПб., 1911; Он же. Философия жизни. Пг., 1922; Кассирер Э. Познание и действительность. Понятие о субстанции и понятие о функции. СПб., 1912; Он же. Философия символич. форм. Введение и постановка проблемы // Культурология. XX век: Антология. М., 1995; Наторп П. Кант и марбургская школа // Новые идеи в философии. Сб. 5. Теория познания. II. СПб., 1913; Богомолов А.С. Нем. бурж. философия после 1865 г. М., 1969; Кант и кантианцы. М., 1978; Cohen H. Kants Theorie der Erfahrung. В., 1871; Windelband W. Die Erkenntnisslehre unter dem volkerpsychologischen Gesichtspunkte // Zeitschrift fur Volkerpsychologie und Sprachwissenschaft. В., 1874. Bd. 8, Н. 2; Idem. Geschichte der neueren Philosophie in ihrem Zusammenhang mit der allgemeinen Kultur und den besonderen Wissenschaften. Bd. 1-2. Lpz., 1904; Natorp P. Forschungen zur Geschichte des Erkenntnisproblems im Alterthum. В., 1884; Rickert H. Der Gegenstand der Erkenntnis. Ein Beitrag zum Problem der philosophischen Transcendenz. Freiburg, 1892; Cassirer E. Substanzbegriff und Funktionsbegriff. Untersuchungen uber die Grundfragen der Erkenntniskritik. В., 1910; Idem. Das Erkenntnisproblem in der Philosophic und Wissenschaft der neueren Zeit. Bd. 1-4. В., 1920-1957; Idem. Philosophic der symbolischen Formen. Bd. 1-3. Darm., 1980-85; Idem. An Essay on Man. New Haven; L., 1944; Idem. The Myth of the State. New Haven, 1946; Koehnke K.Ch. Entstehung und Aufstieg des Neukantianismus. Die deutsche Universitatsphilosophie zwischen Idealismus und Positivismus. Fr./M., 1986. А.И. Малинкин. Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996
неокантианство
НЕОКАНТИАНСТВО — философское течение второй половины 19 — первой четверти 20 вв., видевшее свою задачу в дальнейшем развитии кантовской философии в новых исторических условиях. Было распространено, главным образом, в Германии, а на рубеже 19 и 20 вв. даже господствовало в нем. университетах; способствовало возникновению в 1896 журнала «Kant-Studien», а в 1904 — «Кантовского общества» (Kant-Gesellschaft). В начале 20 в. получило распространение в некоторых др. европейских странах. Причинами возникновения Н. чаще всего называют разочарование в послекантовских «метафизических» системах нем. идеализма и примыкавших к нему философских направлений, а также неудовлетворенность радикальной критикой метафизики в рамках возникшего позитивизма, опиравшегося на одни лишь факты. Кризис же Н. после Первой мировой войны объясняют как внутренними трудностями самого движения (проблемой обоснования объективности знания и т.д.), так и внешними причинами (гибелью ряда неокантианцев на войне). Имеются различные классификации Н.: как временные (раннее, классическое и позднее), так и содержательные (физиологическое, реалистическое, трансцендентально-логическое и психологическое Н.). Хотя Н. представляло собой неоднородное и многослойное течение, разных его представителей объединяла общая направленность: в той или иной мере все они разделяли программный лозунг «Назад к Канту», выдвинутый в 1865 г. О. Либманом, истолковывали философию преимущественно как ограниченную сферой опыта «теорию познания» (термин введен Э. Целлером в 1862 г. ) и признавали априорность в трансцендентально-логическом, физиологическом, психологическом или ином смысле. Наряду с собственно философской программой в Н. имелась и политическая составляющая (рабочая программа, этический социализм), в связи с чем его идеи разделяли некоторые деятели II Интернационала. Один из основателей неокантианства — Либман — предложил вернуться к кантовской философии и попытаться заново разработать ее проблемы, избежав при этом главной ошибки Канта — признания вещей-в-себе. Он выступил против психологической интерпретации априорности, подчеркивая, что она есть не психологическая субъективность, а нечто «строго необходимое и всеобщее для нас и для любого гомогенного нам разумения, то... что возвышается над эмпирическим субъектом и его эмпирическим объектом и для них обоих дает меру, размер, что главенствует над всем опытом и его объектом» (Liebmann О. Zur Analyse der Wirklichkeit. Strassburg, 1911. S. 98). Ф.А. Ланге, обеспокоенный распространением материализма среди ученых своего времени, выступил в поддержку критического идеализма Канта. Он стоял у истоков физиологического истолкования априорных форм: в полемике с Дж.С. Миллем, считавшим, что все необходимые истины происходят из опыта, Ланге утверждал, что априорные знания являются «не бессознательно приобретенными опытными суждениями, а суждениями, чья необходимость дана посредством психофизической организации человека до всякого особенного опыта, и которая по этой причине выступает при первом опыте без посредничества индукции» (Lange F. A. Geschichte des Materialismus und Kritik seiner Bedeutung in der Gegenwart. Bd. 2. Iserlohn, 1877. S. 30—31). Тем не менее Ланге не проводил строгую границу между физиологической и психологической интерпретацией априорности, ибо априорные формы могут являться следствиями как психофизической, так и сугубо психической организации человеческого организма: «То в нас, понимают ли его психологически или физиологически, что позволяет колебанию струны стать звуком, является априорным в этом процессе опыта» (Ibid. S. 28). Отсюда следовал кантианский вывод о том, что действительность не является такой, какой мы ее воспринимаем благодаря априорным элементам. Сходной точки зрения придерживался и Г. Гельмгольц, который отождествлял у Канта априорное с трансцендентальным (см.: Helmholz H. Die Tatsachen in der Wahrnehmung. Berlin, 1878. S. 6). Значимость же априорных форм только психологически пытался обосновать Л. Нельсон и др. последователи Я.Ф. Фриза. А. Риль считал априорным «знание, которое развивается из формы сознания и не происходит из содержания опыта» (Riehl A. Der philosophische Kritizismus und seine Bedeutung fur die positive Wissenschaft. Bd. 1. Leipzig, 1876. S. 332). Он выступал против смешения априорности и врожденности: врожденность знания является проблемой психологии, а его априорность — проблемой теории познания: «Априори не является представлением, которое... врождено, а есть понятие, которое должно употребляться в отношениях к другим понятиям не как следствие, а как основание. Априорность означает не хронологическое, а логическое отношение среди понятий. Априорным называется понятие, выражающее всеобщее условие познания» (Ibid. Bd. 2(2). Leipzig, 1887. S. 76). Наряду с О. Кюльпе, Риль выступал за сохранение кантовской вещи-в-себе, являющейся необходимым основанием материала ощущений. Своего расцвета Н. достигло в двух школах: Марбургской и Баденской (Юго-западной нем., Фрейбургской); обе можно отнести к трансцендентально-логическому направлению. Именно к этим школам тяготело большинство рус. неокантианцев (А.И. Введенский, И.И. Лапшин, Б.В. Яковенко, Б.А. Фохт, СИ. Гессен и др.). Глава Марбургской школы Г. Коген попытался «заново обосновать учение Канта об априорности» (Cohen Н. Kants Theorie der Erfahrung. Berlin, 1871. Vorrede), определяя последнюю как изначальность, продуктивность и имманентность, причем имманентность понималась им не как психофизическая организация (Ланге), физическая субъективность (Фриз), «собственные формы интеллекта» (А. Шопенгауэр) или как врожденность. По мнению Когена, субъективная имманентность априорности обосновывает опыт и означает конституирование субъективности смысла вообще, а трансцендентальная априорность — конституирование объективного смысла как такового. Коген вернулся к кантовской трансцендентальной проблематике; центральным же звеном его философии стал трансцендентальный метод, состоящий из метафизической (констатация априорных элементов) и трансцендентальной стадий (истолкование априорных элементов как элементов сознания, обосновывающих факты науки). Применение трансцендентального метода Коген усматривал преимущественно в исследовании и обосновании естественно-научного знания. Стремясь очистить кантовскую философию от психологизма и догматизма, Коген преобразовывал ее в последовательную логическую систему идеализма. Именно Коген внес решающий вклад в интерпретацию кантовской философии как «теории познания». Отказавшись от вещи-в-себе в кантовском смысле и истолковав ее как полное понятие о предмете, или целенаправленную идею мышления, Коген интерпретировал пространство и время как категории, устранив тем самым дуализм созерцания и мышления, явления и вещи-в-себе. По Когену, мышление порождает не только форму, но и содержание знания; мышление не может иметь истока вне себя, «мышление есть мышление истока, которому ничего не может быть дано» (Cohen H. Logik der reinen Erkenntnis. В., 1914. S. 36). Все наши знания должны быть изменениями, вариациями принципа истока. Исток является не только необходимым началом мышления, но и подтверждает себя во всем последующем движении как действующий принцип. Производство, порождение выражает творческий суверенитет мышления. Само мышление также является целью и предметом своей деятельности. Основными формами мышления Коген считал не формы понятия, а формы суждения; для всех категорий последний фундамент находится им в трех суждениях, законах мышления: в суждении истока, в суждении тождества и в суждении противоречия. Идеи Когена развивал его ученик П. Наторп. Философию Наторп понимал как метод бесконечного творческого развития, в чем он усматривал неразрушимое основание трансцендентального метода как метода идеализма. Хотя Наторп не исключал применения трансцендентального метода к этике, религии и искусству, главный его интерес, как и др. представителей Марбургской школы, был направлен на науку, в особенно на естествознание и математику. Как и неокантианцы из Марбурга, глава Баденской школы В. Виндельбанд подчеркивал трансцендентально-логический характер априорности в его отличии от психологизма и субъективизма. Он также развивал трансцендентальный метод, заслугу которого усматривал в выявлении предпосылок связи мышления и его содержания. Однако Виндельбанд применял его преимущественно для исследования культуры: «Сначала необходимо вскрыть общезначимые предпосылки разумной деятельности, на которой в конце концов покоится все то, что мы называем культурой, затем... установить, какие из этих предпосылок определяются специфически человеческими, в широком смысле слова эмпирическими условиями: полученный остаток будет, таким образом, содержать в себе одну только всеобщую сверхэмпирическую необходимость самого разума. Это абсолютное априори обладает абсолютной значимостью» (Виндельбанд В. Избранное. Дух и история. М., 1995. С. 11—12 Свою позицию Виндельбанд определял как трансцендентальный идеализм, состоящий в утверждении, что все предметы порождены трансцендентальной апперцепцией, этим общезначимым синтезом, и кроме них ничего не существует (Там же. С. 10). Задачей трансцендентального идеализма Виндельбанда является придание единства культурному сознанию: для этого необходимо «постигнуть сущность функции, представляющей собою то общее, что присутствует во всех частных культурных деятельностях, как бы различно ни было обрабатываемое ими содержание; а это означает не что иное, как самосознание разума, самостоятельно порождающего свои предметы и в них царство своей значимости» (Там же. С. 17). В центре исследований последователя Виндельбанда Г. Риккерта — понятие ценности. Трансцендентную ценность он называл априорной; априорность же являлась для Риккерта теоретической ценностью, и эта ценность-«значит». Без нее не был бы возможен ни опыт, ни восприятие, ни какое-либо апостериорное познание. Риккерт различал психофизический, психологический и гносеологический субъекты; лишь последний является субъектом в строгом смысле слова, «так как он противоположен всему, что может стать объектом; следовательно, противоположен не только всем телам, но также всем индивидуальным жизням с включением "моей" в "моем сознании"» (Риккерт Г. Введение в трансцендентальную философию. Предмет познания. Киев, 1904. С. 36). «Гносеологический субъект не может быть назван моим сознанием, а только "сознанием вообще". Риккерт подчеркивал, что материал науки зависит лишь от гносеологического субъекта, и делал вывод, что «гносеологический "субъективизм", утверждающий зависимость материи познания от представляющего субъекта, вовсе не должен упразднять сверхиндивидуальную общеобязательность и необходимость познавания, т.е. его объективность» (Риккерт Г. Границы естественно-научного образования понятий. СПб., 1904. С. 554—555). Риккерт наряду с Виндельбандом предлагал новую классификацию наук в связи с проблемным статусом психологии. Оба мыслителя пытались обосновать гуманитарное знание и исторические науки, приписывая им идиографический метод и индивидуализирующее образование понятий в отличие от естественных наук с номотетическим методом и генерализирующим образованием понятий. В начале 20 в. ряд неокантианцев стал отходить от установок Н. и развивать альтернативные проекты — «философию символических форм» (Э. Кассирер), «критическую онтологию» (Н. Гартман) и др. А.Н. Круглое
НЕОКАНТИАНСТВО
философское направление, возникшее в Германии и получившее широкое распространение в Европе между 1870 и 1920. Хотя тенденция ориентировать философию на Канта спорадически дает о себе знать еще в 1-й пол. 19 в. (см., напр.: Beneke F. E. Kant und die philosophische Aufgabe unserer Zeit, 1832, а также: Weile C. H. In welchem Sinn die deutsche Philosophie jetzt wieder an Kant sich zu orientieren hat, 1847), особенно концентрированно она выступает с кон. 1860-х IT. в программном сочинении О. Либмана «Кант и эпигоны» (Liebmann O. Kant und die Epigonen, 1865), рефрен которого: «Назад к Канту!» стал своеобразньм девизом для всего движения, а также в знаменитой «Истории материализма» Ф. А. Ланге (Lange F. A. Geschichte des Materialismus und Kritik seiner Bedeutung in der Gegenwart, 2 Bde, 1866).
Исторической причиной возникновения неокантианства послужил разрыв и растущая пропасть между философией и естественными науками. Если 1-я пол. 19 в. стояла все еще под знаком немецкого идеализма, даже в послегегельянских явлениях распада последнего, то очевидный уже к середине столетия мощный рост естественных наук оспаривал права этого идеализма не только на познавательную, но и на мировоззрителъную монополию. Ничто в рамках мыслительных потенций университетской философии не указывало на возможность какой-либо продуктивной кооперации между Гегелем и, скажем, Г. Гельмгольцем; философия меньше всего способна была иметь дело с «бильярдными шарами» механики, наука меньше всего могла серьезно считаться с превращениями «абсолютного духа». Налицо оказывалась двоякая угроза: научно несостоятельной философии, с одной стороны, и философски беспризорной науки — с другой. Понятно, что в свете абсолютных притязаний естествознания, его недвусмысленной готовности по-новому разыграть старый сценарий «Константинова дара» и стать престолонаследником агонизирующей религии вторая угроза представляла собой гораздо более серьезную опасность, чем первая, поскольку дело шло уже не о споре факультетов, а о жизненно определяющих ориентирах. Если опасность научно не фундированной философии лежала в ее открытости мистическим соблазнам, то опасность философски не защищенной науки заключалась в стихийных порывах наивно материалистического толкования. Не случайно поэтому, что внешним толчком обращения к Канту послужил т. н. «спор о материализме», в результате которого непримиримость философии и естествознания должна была уступить место их союзу и даже органической связи, при условии, разумеется, что философская сторона представлена не метафизикой Гегеля, а критицизмом Канта (реабилитация Гегеля и равнение на него случится позже, в более зрелый, «марбургский», период. См. Марбургская школа). Весьма симптоматично поэтому, что наиболее ранняя манифестация кантовского ренессанса имела место не в логике, а в физиологии и вошла в историю философии под вызывающим названием «физиологическое неокантианство». Именно на почве физиологии, конкретнее, учения о специфической энергии чувств, была предпринята первая попытка интерпретации естественнонаучного материала в свете кантовской критики познания. Гельмгольц еще в 1855 подчеркивал общность оснований кантовской философии и современного естествознания (HelmfwhfH. Vortrage und Reden, Bd. l. Braunschweig, 1884, S. 368), а О. Либман без всяких оговорок интерпретировал гипотезу И. Мюллера о строении сетчатки глаза как «физиологическую парафразу кантовской априорности пространства» (Zur Analysis der Wirklichkeit. Strassburg, 1911, S. 50) — линия, обобщенная в «Истории материализма» Ланге до фундаментального вывода, согласно которому априоризм Канта есть учение о «физическо-психической организации человека».
Фактором, определившим универсальные притязания неокантианства и его небывалый философский успех, бьшо противопоставление им себя не только стихийному материализму естествоиспытателей, но и всем разновидностям метафизического идеализма. X. Файхингер, автор знаменитой «Философии как если бы» и едва ли не самый энергичный организатор неокантианского движения (он основал в 1896 т. н. Kantstudien, а в 1904 «Общество Канта»), говорит о «сотнях философов, естествоиспытателей, теологов», которых страх перед обеими названными крайностями «гнал в объятия Канта» ( Vaihinger H. Kommentar zu Kants Kritik der reinen Vernunft, Bd. l. Stuttg., 1922, S. 13). Это значит: именно в кантовском критицизме искали спасения как от «наивного реализма» физиков с их верой в «сами вещи», так и от «наивного спиритуализма» метафизиков, гипостазирующих собственные мысли. В программном тезисе Э. Кассирера: «Мы познаем не предметы, а предметно» (Познание и действительность. СПб., 1912, с. 393) — отчетливо обозначена позиция, в той или иной мере исходная для всего направления. Но именно здесь и выявились сложности, лежащие в самом термине «неокантианство». Вставал неизбежный вопрос об отношении этого философского движения к «самому» Канту, вопрос: в какой мере «кантианство» сочетаемо с приставкой «нео»? Некоторые критики (как, напр., И. Э. Эрдманн) ставили под сомнение правомерность самого понятия и требовали его проверки и оправдания для каждого отдельного случая, если уж «в одном случае не подходит «нео», а в другом «кантианец» (Erdmann }. E. Die deutsche Philosophie seit Hegels Tode. B., 1964, S. 764). Достаточно уже сравнить неокритицизм А. Риля с панметодологизмом Г. Когена в пункте истолкования вещие себе, чтобы воздать должное меткости этого требования; если Риль, для которого кантовская вещь «существует в строжайшем смысле слова «существование» (Rieh! A. Der philosophische Kritizismus, Bd. l. Lpz., 1924, S. 552), может быть еще — пусть с массой оговорок — назван «кантианцем», но никак не «нео», то Коген, упразднивший не только «вещь саму по себе», но заодно и «трансцендентальную эстетику», может с полным правом быть назван «нео», но уж никак не «кантианцем».
Т. о., возможность неокантианства, или возможность приложимости приставки «нео» к кантовской философии, зависела в первую очередь от понимания этой последней. «Всякий, кто хочет сделать какой-нибудь шаг вперед в философии, считает первейшей своей обязанностью разобраться в философии Канта» (Наторп П. Кант и Марбургская школа.— В сб. «Новые идеи в философии», 5. СПб., 1913, с. 93). Среди необозримого множества интерпретаций кантовской философии в 19 в. выделяются три центральных направления, под которые можно в той или иной мере подвести неокантианство как таковое. Любопытна уже сама структура этих направлений, как бы расчленяющих трехчастную «Критику чистого разума» и базирующихся соответственно на каждой из ее частей. Первое направление, т. н. критический феноменализм, исходит из «трансцендентальной эстетики» с ее учением об идеальности пространства и времени и находит законченное выражение в философии Шопенгауэра. Из положения Канта о субъективности времени и пространства Шопенгауэр посредством введения малой посылки о пространственно-временном характере всяческого опыта заключает к «миру как представлению». Параллельно осмысление «вещи самой по себе» как воли окончательно вывело кантовскую критику познания из круга вопросов о возможности математики и математического естествознашта, обрамив ее неожиданными горизонтами философии Упанишад и мистически истолкованного платонизма (эта линия — скорее «паракантианская», чем «неокантианская» — нашла спорадическое продолжение у некоторых мыслителей, вроде П. Дойссем и X. Ст. Чемберлена).
Вторая интерпретация, определившая профиль Бадепской школы неокантианства, делает своей точкой отсчета «трансцендентальную аналитику» Канта с ее учением о дедукции чистых рассудочных понятий. Этот труднейший раздел «Критики чистого разума» устанавливает разнородность и разграниченность элементов познания: эмпирически-апостериорного материала и рационально-априорной формы. Дальнейшая судьба кантианства оказалась и в этом случае довольно нетипичной. Э. Ласк, один из ведущих мыслителей школы, тончайшим образом ограничил логически рациональные права кантовской философии выдвижением иррационального момента в ней; форма понятия, по Ласку, лишь внешне логизирует чувственный материал, который продолжает внутренне оставаться иррациональным (Lask E. Die Logik der Philosophie und die Kategorienlehre, 1911). Здесь, как и в поздних рефлексиях Г. Риккерта, явно вырисовывается уклон в сторону «трансцендентального эмпиризма»; в линии, намеченной Ласком, особенное место занимает категория сверхчувственного и переживание трансцендентного — топосы, вполне мыслимые у Плотина, но совершенно немыслимые у Канта. («Логика философии» Ласка перекликается в этом пункте с темой «логических переживаний» во втором томе «Логических исследований» Гуссерля.) Понятно, что и это толкование должно было с другого конца привести Канта ad absurdum.
В третьем направлении, представленном Марбургской школой, отклоняются как первая, так и вторая интерпретации. Исходной точкой здесь оказывается «трансцендентальная Диалектика», с которой, по мнению Г. Когена, главы школы, и начинается собственно критическая философия. Обеим первым частям «Критики чистого разума», «трансцендентальной эстетике» и «трансцендентальной логике», приписывается второстепенное значение (первой к тому же лишь историческое): понять Канта не исторически, а по существу, «из собственного его принципа» (П. Наторп), значит сосредоточить внимание на существенном и принципиальном; существенное же для Канта — трансцендентальный метод, цель которого — систематизация и логическое обоснование единства научного знания. В интерпретации марбургской школы критическая философия начинается с «основоположений чистого рассудка» и продолжается в «трансцендентальной диалектике». Итогом такого прочтения оказалась радикальная идеализация учения Канта с приведением его на этот раз не к Шопенгауэру И не к Плотину, а к Гегелю.
По силе влияния и авторитарности неокантианство не только оставило позади себя прочие современные ему философские школы и течения, но и вышло за рамки только философии в своих претензиях на роль некоего фундаментального мировоззрения, определяющего все без исключения области культурной и социальной жизни, вплоть до теологии, социологии и рабочего движения. Если среди всех «символических форм» культуры наибольшая зрелость и объективность отводилась научному познанию, то ведущая роль принадлежала, бесспорно, форме, определявшей критерии и значимость самого научного познания. Таковьм видело себя неокантианство, сумевшее в течение считанных десятилетий занять по отношению к современной ему культуре позицию, допускающую сравнение разве что с влиянием неоплатонизма на европейскую культуру от Августина до Фичино. Можно без преувеличения говорить о своего рода философской церкви, отождествившей себя с философией как таковой и присвоившей себе право отлучать от философии любые мыслительные усилия, держащие курс не на Каноссу кантовского критицизма, а на самостоятельность. В раскатах 1-й мировой войны, параллельно с концом старой Европы, этому философскому строю мысли суждено было уйти со сцены, освободив место новым и более отвечающим действительности воззрениям.
Лит.: Бакрадзе К. С. Очерки по истории новейшей и современной буржуазной философии. Тбилиси, 1960; Богомолов А. С. Немецкая буржуазная философия после 1865 года. М., 1969; Hartmann E. von. Kritische Wanderungen durch die Philosophie der Gegenwart. Lpz., 1889: Windelband W. Praludien, 2 Bde. Tub., 1919; Hermann K. Einiuhning in die neukantische Philosophie. Halle, 1927; Ollig H.-L. Der Neukantianismus. Stuttg., 1979; Kahnke H. Ch. Entstehung und Aufstieg des Neukantianismus. Fr./M., 1986.
К. А. Свасьян
Исторической причиной возникновения неокантианства послужил разрыв и растущая пропасть между философией и естественными науками. Если 1-я пол. 19 в. стояла все еще под знаком немецкого идеализма, даже в послегегельянских явлениях распада последнего, то очевидный уже к середине столетия мощный рост естественных наук оспаривал права этого идеализма не только на познавательную, но и на мировоззрителъную монополию. Ничто в рамках мыслительных потенций университетской философии не указывало на возможность какой-либо продуктивной кооперации между Гегелем и, скажем, Г. Гельмгольцем; философия меньше всего способна была иметь дело с «бильярдными шарами» механики, наука меньше всего могла серьезно считаться с превращениями «абсолютного духа». Налицо оказывалась двоякая угроза: научно несостоятельной философии, с одной стороны, и философски беспризорной науки — с другой. Понятно, что в свете абсолютных притязаний естествознания, его недвусмысленной готовности по-новому разыграть старый сценарий «Константинова дара» и стать престолонаследником агонизирующей религии вторая угроза представляла собой гораздо более серьезную опасность, чем первая, поскольку дело шло уже не о споре факультетов, а о жизненно определяющих ориентирах. Если опасность научно не фундированной философии лежала в ее открытости мистическим соблазнам, то опасность философски не защищенной науки заключалась в стихийных порывах наивно материалистического толкования. Не случайно поэтому, что внешним толчком обращения к Канту послужил т. н. «спор о материализме», в результате которого непримиримость философии и естествознания должна была уступить место их союзу и даже органической связи, при условии, разумеется, что философская сторона представлена не метафизикой Гегеля, а критицизмом Канта (реабилитация Гегеля и равнение на него случится позже, в более зрелый, «марбургский», период. См. Марбургская школа). Весьма симптоматично поэтому, что наиболее ранняя манифестация кантовского ренессанса имела место не в логике, а в физиологии и вошла в историю философии под вызывающим названием «физиологическое неокантианство». Именно на почве физиологии, конкретнее, учения о специфической энергии чувств, была предпринята первая попытка интерпретации естественнонаучного материала в свете кантовской критики познания. Гельмгольц еще в 1855 подчеркивал общность оснований кантовской философии и современного естествознания (HelmfwhfH. Vortrage und Reden, Bd. l. Braunschweig, 1884, S. 368), а О. Либман без всяких оговорок интерпретировал гипотезу И. Мюллера о строении сетчатки глаза как «физиологическую парафразу кантовской априорности пространства» (Zur Analysis der Wirklichkeit. Strassburg, 1911, S. 50) — линия, обобщенная в «Истории материализма» Ланге до фундаментального вывода, согласно которому априоризм Канта есть учение о «физическо-психической организации человека».
Фактором, определившим универсальные притязания неокантианства и его небывалый философский успех, бьшо противопоставление им себя не только стихийному материализму естествоиспытателей, но и всем разновидностям метафизического идеализма. X. Файхингер, автор знаменитой «Философии как если бы» и едва ли не самый энергичный организатор неокантианского движения (он основал в 1896 т. н. Kantstudien, а в 1904 «Общество Канта»), говорит о «сотнях философов, естествоиспытателей, теологов», которых страх перед обеими названными крайностями «гнал в объятия Канта» ( Vaihinger H. Kommentar zu Kants Kritik der reinen Vernunft, Bd. l. Stuttg., 1922, S. 13). Это значит: именно в кантовском критицизме искали спасения как от «наивного реализма» физиков с их верой в «сами вещи», так и от «наивного спиритуализма» метафизиков, гипостазирующих собственные мысли. В программном тезисе Э. Кассирера: «Мы познаем не предметы, а предметно» (Познание и действительность. СПб., 1912, с. 393) — отчетливо обозначена позиция, в той или иной мере исходная для всего направления. Но именно здесь и выявились сложности, лежащие в самом термине «неокантианство». Вставал неизбежный вопрос об отношении этого философского движения к «самому» Канту, вопрос: в какой мере «кантианство» сочетаемо с приставкой «нео»? Некоторые критики (как, напр., И. Э. Эрдманн) ставили под сомнение правомерность самого понятия и требовали его проверки и оправдания для каждого отдельного случая, если уж «в одном случае не подходит «нео», а в другом «кантианец» (Erdmann }. E. Die deutsche Philosophie seit Hegels Tode. B., 1964, S. 764). Достаточно уже сравнить неокритицизм А. Риля с панметодологизмом Г. Когена в пункте истолкования вещие себе, чтобы воздать должное меткости этого требования; если Риль, для которого кантовская вещь «существует в строжайшем смысле слова «существование» (Rieh! A. Der philosophische Kritizismus, Bd. l. Lpz., 1924, S. 552), может быть еще — пусть с массой оговорок — назван «кантианцем», но никак не «нео», то Коген, упразднивший не только «вещь саму по себе», но заодно и «трансцендентальную эстетику», может с полным правом быть назван «нео», но уж никак не «кантианцем».
Т. о., возможность неокантианства, или возможность приложимости приставки «нео» к кантовской философии, зависела в первую очередь от понимания этой последней. «Всякий, кто хочет сделать какой-нибудь шаг вперед в философии, считает первейшей своей обязанностью разобраться в философии Канта» (Наторп П. Кант и Марбургская школа.— В сб. «Новые идеи в философии», 5. СПб., 1913, с. 93). Среди необозримого множества интерпретаций кантовской философии в 19 в. выделяются три центральных направления, под которые можно в той или иной мере подвести неокантианство как таковое. Любопытна уже сама структура этих направлений, как бы расчленяющих трехчастную «Критику чистого разума» и базирующихся соответственно на каждой из ее частей. Первое направление, т. н. критический феноменализм, исходит из «трансцендентальной эстетики» с ее учением об идеальности пространства и времени и находит законченное выражение в философии Шопенгауэра. Из положения Канта о субъективности времени и пространства Шопенгауэр посредством введения малой посылки о пространственно-временном характере всяческого опыта заключает к «миру как представлению». Параллельно осмысление «вещи самой по себе» как воли окончательно вывело кантовскую критику познания из круга вопросов о возможности математики и математического естествознашта, обрамив ее неожиданными горизонтами философии Упанишад и мистически истолкованного платонизма (эта линия — скорее «паракантианская», чем «неокантианская» — нашла спорадическое продолжение у некоторых мыслителей, вроде П. Дойссем и X. Ст. Чемберлена).
Вторая интерпретация, определившая профиль Бадепской школы неокантианства, делает своей точкой отсчета «трансцендентальную аналитику» Канта с ее учением о дедукции чистых рассудочных понятий. Этот труднейший раздел «Критики чистого разума» устанавливает разнородность и разграниченность элементов познания: эмпирически-апостериорного материала и рационально-априорной формы. Дальнейшая судьба кантианства оказалась и в этом случае довольно нетипичной. Э. Ласк, один из ведущих мыслителей школы, тончайшим образом ограничил логически рациональные права кантовской философии выдвижением иррационального момента в ней; форма понятия, по Ласку, лишь внешне логизирует чувственный материал, который продолжает внутренне оставаться иррациональным (Lask E. Die Logik der Philosophie und die Kategorienlehre, 1911). Здесь, как и в поздних рефлексиях Г. Риккерта, явно вырисовывается уклон в сторону «трансцендентального эмпиризма»; в линии, намеченной Ласком, особенное место занимает категория сверхчувственного и переживание трансцендентного — топосы, вполне мыслимые у Плотина, но совершенно немыслимые у Канта. («Логика философии» Ласка перекликается в этом пункте с темой «логических переживаний» во втором томе «Логических исследований» Гуссерля.) Понятно, что и это толкование должно было с другого конца привести Канта ad absurdum.
В третьем направлении, представленном Марбургской школой, отклоняются как первая, так и вторая интерпретации. Исходной точкой здесь оказывается «трансцендентальная Диалектика», с которой, по мнению Г. Когена, главы школы, и начинается собственно критическая философия. Обеим первым частям «Критики чистого разума», «трансцендентальной эстетике» и «трансцендентальной логике», приписывается второстепенное значение (первой к тому же лишь историческое): понять Канта не исторически, а по существу, «из собственного его принципа» (П. Наторп), значит сосредоточить внимание на существенном и принципиальном; существенное же для Канта — трансцендентальный метод, цель которого — систематизация и логическое обоснование единства научного знания. В интерпретации марбургской школы критическая философия начинается с «основоположений чистого рассудка» и продолжается в «трансцендентальной диалектике». Итогом такого прочтения оказалась радикальная идеализация учения Канта с приведением его на этот раз не к Шопенгауэру И не к Плотину, а к Гегелю.
По силе влияния и авторитарности неокантианство не только оставило позади себя прочие современные ему философские школы и течения, но и вышло за рамки только философии в своих претензиях на роль некоего фундаментального мировоззрения, определяющего все без исключения области культурной и социальной жизни, вплоть до теологии, социологии и рабочего движения. Если среди всех «символических форм» культуры наибольшая зрелость и объективность отводилась научному познанию, то ведущая роль принадлежала, бесспорно, форме, определявшей критерии и значимость самого научного познания. Таковьм видело себя неокантианство, сумевшее в течение считанных десятилетий занять по отношению к современной ему культуре позицию, допускающую сравнение разве что с влиянием неоплатонизма на европейскую культуру от Августина до Фичино. Можно без преувеличения говорить о своего рода философской церкви, отождествившей себя с философией как таковой и присвоившей себе право отлучать от философии любые мыслительные усилия, держащие курс не на Каноссу кантовского критицизма, а на самостоятельность. В раскатах 1-й мировой войны, параллельно с концом старой Европы, этому философскому строю мысли суждено было уйти со сцены, освободив место новым и более отвечающим действительности воззрениям.
Лит.: Бакрадзе К. С. Очерки по истории новейшей и современной буржуазной философии. Тбилиси, 1960; Богомолов А. С. Немецкая буржуазная философия после 1865 года. М., 1969; Hartmann E. von. Kritische Wanderungen durch die Philosophie der Gegenwart. Lpz., 1889: Windelband W. Praludien, 2 Bde. Tub., 1919; Hermann K. Einiuhning in die neukantische Philosophie. Halle, 1927; Ollig H.-L. Der Neukantianismus. Stuttg., 1979; Kahnke H. Ch. Entstehung und Aufstieg des Neukantianismus. Fr./M., 1986.
К. А. Свасьян
Источник: Новая философская энциклопедия
НЕОКАНТИАНСТВО
ряд течений бурж. философии, возникших во 2-й пол. 19 в. и являющихся попыткой развить и преобразовать трансцендентальную философию Канта; наиболее полно Н. выразилось в реформировании кантовской гносеологии для методологич. обоснования науч. знания (культуры в целом как системы знаний). Н. пережило несколько этапов: период зарождения (60–70-е годы 19 в.), связанный с именами Либмана, Ф. Ланге, Гельмгольца; период расцвета (90-е годы 19 в. – 20-е гг. 20 в.), когда Н. возобладало в ряде нем. ун-тов и его влияние распространилось далеко за пределы Германии; период упадка (с 30-х годов до окончания 2-й мировой войны), связанный с фашистской реакцией против бурж. либерализма, нашедшего в Н. свое теоретич. обоснование. В послевоен. период Н. возрождается в формах, опосредствованных влиянием неогегельянства, феноменологии и др. совр. течений бурж. философии. Направления, существующие в русле Н., развились из различных интерпретаций кантовской философии, из ее противоречивых положений. 1. Физиологич. направление (Гельмгольц, Ланге), к-рое пыталось осмыслить учение Канта об априорных формах сознания на основе достижений физиологии органов чувств, превращая априорность в единство психофизич. организации познающего субъекта. 2. Психологич. направление (Корнелиус, Нельсон), в отличие от др. направлений Н., пыталось истолковать учение Канта психологически, интерпретируя субъект познания как эмпирич. субъект. 3. Реалистич. направление (Риль, Кюльпге), сохраняющее "вещь в себе" в качестве предпосылки познавательного процесса и критикующее метафизику; наиболее близко к традиционному пониманию Канта. 4. Трансцендентально-логич. направление (марбургская школа – Коген, Наторп, Кассирер, Ластвиц, Р. Штаммлер, Форлендер, Штаудингер, Штадлер и ряд теоретиков 2-го Интернационала – К. Шмидт, М. Адлер, Бернштейн и др.). 5. Трансцендентально-психологич. направление ("неофихтеанство", "юго-западная", или баденская школа, – Виндельбанд, Риккерт, Ласк, И. Кон, Христиансен, Мюнстерберг и др.). Из этой школы вышли Баух и один из лидеров неогегельянства Кронер. Как неокантианцы начинали философскую деятельность Фолькельт и Либерт, а также Н. Гартман и Хейдеггер. В России непосредственными последователями марбургской школы были В. Сеземан, В. Савальский, а баденской – С. Гессен, Новгородцев, Кистяковский. Во Франции Н. выступило в форме неокритицизма (см. Ренувье). Призыв "назад к Канту", провозглашенный Либманом (см. "Kant und die Epigonen", Stuttg., 1865) и ставший знамением эпохи, представители различных школ Н. трактуют как формулу отказа от объективного историзма Гегеля, в качестве действенного оружия против к-рого рассматривается трансцендентализм Канта. Однако гносеология Канта для них является лишь отправным принципом – интерпретируя Канта, они так или иначе реформируют его учение. Так, по мнению Когена, "...понимание основных понятий (системы Канта) не только и не столько было потеряно, сколько никогда не было достигнуто" ("Logik der reinen Erkenntnis", В., 1902, S. VII). Прежде всего реформе в Н. (за исключением реалистического направления) подверглась центральная схема кантовской гносеологии – противопоставление трансцендентального субъекта трансцендентному объекту ("вещи в себе"). Такое противопоставление приводит у Канта к тому, что формы отношения познающего субъекта к миру, т.е. априорные формы чувственности, рассудка и разума, выступают как способности субъекта (сколько бы Кант ни настаивал на их трансцендентальном характере) и, т.о., ведут к субъективизму и психологизму. Переосмысление отношения знания и объекта совершается в разл. направлениях Н. по-разному. Нельсон показал, что трактовка субъекта как эмпирического неизбежно низводит понятие опыта до уровня психологич. переживания. Коль скоро так понимаемый внутр. опыт берется как непосредственно исходное, то становится очевидной невозможность выдвинуть к.-л. объективный критерий соотнесения субъекта с объектом, а значит, и невозможность теории познания. В двух центральных направлениях Н. – марбургской и баденской школах – реформация кантовского учения идет по противоположному руслу: в их философии субъект выступает как безличный процесс развития культуры, т.е. как самополагание человеч. разума. Идея такого построения была подсказана трансцендентализмом Канта, но воплощение ее в систему потребовало коренной реформы классич. кантианства. Отказ от кантовского понятия "вещи в себе" требовал обоснования объекта в самом субъекте, но причем так, чтобы сущностные определения последнего были бы критерием объективности. С др. стороны, вместе с отпадением "вещи в себе" различение чувственности, рассудка и разума теряет свою принципиальность; активность рассудка, полагающего, по Канту, форму, но не содержание знания, приобретает в этих школах значение метода обоснования историч. реальности вообще. Поэтому история отождествляется в Н. с культурой, а разработка проблем философии культуры носит подчеркнуто логико-гносеологич. характер, в отличие, напр., от направлений философии культуры. Решительно борясь против психологизма в философии, марбургская школа стремилась истолковать бытие как содержание логич. формы, при этом, согласно трансцендентальному методу, была вынуждена не противопоставлять его субъекту познания, а рассмотреть внутри него, в области трансцендентального. Такое бытие марбуржцы нашли в науке, рассматривая ее как объективно-упорядоченную форму человеч. культуры вообще; т.о., введенный ими термин "ориентирование на науку" означал не что иное как "соотнесение с объектом". Разум выступает здесь производным от науки, а именно ее методом, но сам метод оказывается логич. основанием науки. Источником этого логич. круга является абсолютизация разума, но не прямо, а через абсолютизацию понятия науки. В этой абсолютизации марбуржцы усматривают свое отличие от Гегеля (см. П. Наторп, Кант и Марбургская школа, в сб.: "Новые идеи в философии", СПБ, вып. 5, 1913, с. 117–21). Абс. мышление оказывается здесь десубстантивировано, и возникает задача сконструировать его из него самого, ограниченная условием, что мышление дано только в форме науки (ориентировано ею). Упразднение "вещи в себе" как источника аффицирования чувственности превращает мышление в единств. определение объекта: "Только само мышление может породить то, что может быть обозначено как бытие" (Cohen H., Logik der reinen Erkenntnis, S. 67). Иными словами, метод построения объекта становится самим объектом, а логика развертывания мысли – логикой действительности. Само определение культуры как имманентной логики созидания объектов, к к-рым относится и сам человек с его сознанием (см. П. Наторп, Кант и Марбургская школа, с. 98), вытекает из понимания мира не в его вещной действительности, не как "factum", а как процесса становления, "fieri". С этой т. зр. само противопоставление субъекта и объекта в гносеологии лишается содержания, упраздняется в понятии объекта как гипотезы, проблемы, вечного "икса". Но если объект есть становление, значит познание его (т.е. логическое определение объекта) не включает в себя его вещного определения, а лишь формулировку его как своей задачи. Таков смысл понимания марбургской школой "вещи в себе" как предельного понятия. Движение объекта изначально логизируется, оборачивается чистой логикой, "логосом", разумом, "ration" (там же, с. 99), к-рый "замещает" понятие бытия. Однако у них этот логос – не гегелевская абс. идея, а принцип логич. созидания (das Princip des Ursprung), в к-ром мышление тождественно объекту, ибо объект им порождается. Поскольку "творческое созидание" как логич. начало есть объективация человеч. сущности в факте науки и в этом только смысле объект, постольку логика (закон) этого объекта есть логика не предмета, но теоретич. деятельности, и притом "чистой". Т.о., попытка марбургской школы построить "безобъектную" гносеологич. теорию человеч. деятельности оказалась еще одной разновидностью субъективизма. Однако в поздних работах руководителей марбургской школы предпринимаются попытки преодолеть этот субъективизм, но тем самым нарушаются строгие предписания критич. метода. Так, у Когена ("Die Religion der Vernunft aus den Quellen des Judentums", В., 1924) в качестве объективной предпосылки бытия, логики и нравственности выступает бог; у Наторпа ("Vorlesungen ?ber die praktische Philosophie", Erlangen, 1925) также в противовес "антиметафизич." направленности центральных работ логос выступает абсолютной трансцендентной основой бытия. Т.о., иррациональное из "регулятивной идеи" превращается в абс. предпосылку, и строгая логистичность марбургского Н. (строгая именно в силу своей беспредпосылочности) не только не преодолевает противоречия философии Канта, но оказывается духовно родственной иррационалистич. тенденции в послеклассич. и совр. бурж. философии. В этич. и социологич. работах основоположников марбургской школы – Когена и Наторпа, а также в трудах Штаммлера, Форлендера, Штаудингера и др. получила теоретич. обоснование концепция т.н. этич. социализма. Этика обосновывалась марбургской школой в соответствии с ее пониманием трансцендентального: практич. и теоретич. разум не противопоставляются один другому – они становятся лишь разными видами трансцендентального, т.е. логич., бытия. Как действующее существо человеч. индивид подчинен категории долженствования. Значит, история для него имеет существование в виде социального идеала. Этич. социализм и есть логика этич. бытия. Осуществление "свободы" – это самая логика процесса движения, регулируемая "социальным идеалом", это принцип, которому подчиняется движение человеч. истории. Соответственно, обществ. движения, классовая борьба суть лишь частные и неполные проявления этого принципа – стремления к социальному идеалу. Социал-реформисты нашли в марбургской философии логич. обоснование своей программы. Влияние марбургского Н. на социал-демократич. реформизм 2-го Интернационала подробно охарактеризовано в кн. К. Форлендера "Кант и Маркс" (СПБ, 1909). В отличие от марбуржцев, представители баденской школы Н. делают предметом исследования самый трансцендентальный субъект. Если первые начинают с отождествления объекта и его отображения в науке (в культуре) и тем отрицают проблему отношения субъекта и объекта, то баденцы ставят вопрос о том, как субъект осуществляет это отождествление. Позиция баденской школы Н. в первом приближении выглядит как восстановление в правах классич. кантовского гносеологич. дуализма. Однако проблема познания сразу же превращается в проблему обоснования человеч. культуры – совр. наука не может рассматриваться как фундамент. опора человеч. истории, потому что она не менее преходяща, чем любая др. область культуры (см. В. Виндельбанд, Прелюдии, СПБ, 1904, с. 99). Что же есть устойчивого в человеч. культуре, благодаря чему последняя объективируется? Кант обосновал невозможность трансцендентного объекта ("вещи в себе") как объекта познания. Тем не менее познание есть отношение субъекта к объекту. Однако именно потому, что они коррелятивны, необходимо нечто "третье" как предпосылка возможности самого этого отношения. Но это третье, поскольку оно есть предпосылка познания, должно стоять за его пределами, выступать как нечто первичное по отношению к логическому. Это "третье" Виндельбанд находит в понятии ценности, понимаемом в смысле фихтевского долженствования: ценность есть истина, к-рая "оправдывает" совпадение субъекта и объекта познания. Неудача, к-рую потерпел абс. субъективизм Фихте, привела баденцев к мысли построить систему категорий, заданную не субъективно, но объективно, т.е. предполагая гносеологич. отношение субъекта и объекта уже данным. Но поскольку первоначальность субъект-объектного отношения оказывается логически не обосновываемой, то под сомнение ставится сама возможность гносеологии. Риккерт старается осуществить гносеологич. систему, исходя из обеих составляющих – из объекта и из субъекта. Противопоставлением объективи- рующего и субъективирующего методов он показывает несостоятельность каждого из них как самостоятельного. Отсюда делается вывод, что противополагание субъекта и объекта есть опосредствованное отношение. Таким значительно более сложным путем Риккерт приходит к проблеме, уже поставленной Виндельбандом: как логически сконструировать структуру этого опосредствования, чтобы из нее вывести гносеологич. отношение. Внутри самого этого отношения открывается неразрешимое противоречие: с одной стороны, субъект и объект соотносительны ("имманентны") по самой принадлежности к этому отношению; с др. стороны, они взаимно трансцендентны, опять-таки по условию гносеологич. отношения. Субъект, начинающий с действительности, все равно – трансцендентной или имманентной ему, есть психологич. субъект, т.е. вещь среди вещей. Ему в философии Риккерта принципиально противопоставлен гносеологич. субъект, к-рый есть субъект чистой логич. формы, или категорий. Истина, или знание, отождествляется с миром логич. формы. Значимость, или ценность, как гносеологич. определение истины, есть собственно объективное, и в этом смысле трансцендентное определение. Однако в таком виде она выступила бы как метафизич. реальность. Отнесение же ценности к гносеологич. субъекту, для к-рого ценность выступает как суждение, – акт его активности, обращает истину вновь в психологич. реальность, хотя бы эта психология и была трансцендентальной. Риккерт, под несомненным влиянием марбургской школы и особенно Гуссерля, попытался определить акт суждения как чистую форму, к-рая конституирует значение или ценность. Эту форму он называет смыслом. Получается такая конструкция: область трансцендентного становится, как предпосылка, чисто формальной (а не действительной) – это область смысла. Из нее следует трансцендентальный субъект, к-рый посредством акта суждения преобразует смысл в субъектную форму – ценность (значение). Но тогда объект оказывается производным от ценностей, поскольку они выступают как долженствования. И снова оказывается неразрешенной проблема – как обосновать, что долженствование есть действительность, т.е. что оно трансцендентно, а не субъективно. Все попытки Риккерта решить эту задачу, выразившиеся в глубоком и тонком логич. анализе ее, оказались тщетными. Неразрешимость задачи единства субъекта и объекта, заключает он, есть плод логич. рефлексии. Они соединены дорефлективно. Но признание их дорефлективного единства есть совершенно некритич. позиция "детского", дотеоретич. переживания, "иррациональная" стадия [по иронич. характеристике Риккерта, "детский рай" (Kinderparadies) – см. "Gegenstand der Erkenntnis",3 Aufl.,1915, S. 301 ff. ]. Получается парадоксально-безвыходная ситуация: первонач. единство сознания и бытия, к-рое есть решение гносеологич. проблемы, остается перед входом в критич. философию. Последняя же самой своей логикой, к-рой она и отличается от "докритич." позиции, исключает решение осн. проблемы гносеологии. Если у Риккерта неизбежность покинуть трансцендентальную позицию есть отрицат. результат, то у Ласка этот вывод следует из самого принципа построения системы категорий. В основание этого построения он кладет кантовское противопоставление содержания и формы, при этом отвлекается от деления трансцендентальной области на эстетику (учение о чувственности) и логику. Чувственность выступает у него содержанием по отношению к формам (категориям) бытия, последние образуют содержание по отношению к формам (категориям) ценностей. Но поскольку содержанием выступают категории чувств. бытия, постольку им могут выступить и категории бытия сверхчувственного – метафизические. Все дело лишь в том, чтобы они получили свое логич. оформление. Т.о., доведенная до предела Ласком крайняя формализация логич. позиции Н. обнаружила, что пафос борьбы против догматизма и метафизики, свойственный Н., был в основе своей ложным – Н. оказалось философией без позиции. Несмотря на наметившиеся к 30-м гг. признаки кризиса Н., вызванного искусственностью и "сконструированностью" основ гл. направлений Н. и обнаруженного не только критикой со стороны Гуссерля, но и "самокритикой", Н. было далеко от заката, когда пришедшие к власти нацисты прекратили деятельность двух гл. организац. центров Н. – издания "Kantstudien" (осн. Файхингером в 1896) и Кантовского об-ва ("Kantgesellschaft", осн. им же в 1904). Возобновление деятельности обоих этих центров относится только к периоду после 2-й мировой войны: "Kantstudien" (с 1946); "Kantgesellschaft" (с 1947). Однако в наст. время "ортодоксальное" Н. фактически не сохранилось. По своей историч. судьбе Н. оказалось как бы рациональным обоснованием филос. "неизбежности" выхода в иррационализм (философская антропология, неогегельянство, философия культуры и т.д.). Лит.: M?nchener philosophische Abhandlungen, Lpz., 1911; Przywara ?., Kant heute, M?nch. – В., 1930; Ebbinghaus J., Kant und das 20 Jahrhundert, "Studium Generale", 1954, No 9. См. также лит. при ст. Баденская школа, Марбургская школа, Виндельбанд, Кассирер, Коген, Ланге, Ласк, Наторп, Нельсон, Риккерт. М. Туровский. Москва.
Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.
