Неисправимые преступники

- опасный класс преступного населения не поддающийся действию пенитенциарных мер и обративший на себя особенное внимание криминалистов, тюрьмоведов и государственных людей. За последнее, в особенности, время успехи психиатрии обнаружили существование обширного класса лиц, в силу своей телесной организации неспособных испытывать влияние педагогических и пенитенциарных мероприятий и остающихся неизменными в своих антисоциальных свойствах. Н. преступники сделались предметом всестороннего исследования, преимущественно со стороны представителей позитивного направления науки уголовного права. Итальянские антропологи-криминалисты, как Ломброзо, Гарофало и Ферри, связали понятие о Н. с выдвинутым ими учением о типе преступного человека, как особи, отмеченной, на почве атавизма, эпилепсии и нравственного помешательства, особыми признаками физической и духовной организации. С точки зрения этого воззрения неисправимость является роковым и естественным продуктом наследственной почвы, создающей преступного человека с такою же неизбежностью, с которою на той же почве из поколения в поколение передаются зачатки чахотки, рака и других болезней. Профессиональный вор, говорит Маудсли, рождается, а не делается. Вопрос о неисправимых преступниках занял видное место в трудах международного союза криминалистов. В состоявшемся в Брюсселе (1889) заседании этого общества установлено было, что современная система законодательных постановлений, относящихся до рецидива - этого обычного спутника неисправимости - оказывается несостоятельною; в Берне (1890) обществом сделана попытка определить, в его существенных элементах, понятие о Н. пр.: в Христианин (1891) общество вошло в ближайшее исследование самого понятия о Н. пр. и указало те роды преступных посягательств, которые наиболее характеризуют эту категорию преступников. Уголовно-антропологические конгрессы (в особенности 2-й и 3-й), а также международные тюремные конгрессы, также занимались вопросом о Н. пр.; Спб. междун. тюремный конгресс (1890) пришел к заключению, что в принципе нельзя допустить существование вполне Н. пр., но, в виду обращения некоторыми из преступников нарушений закона в привычку, желательно применение к ним особых мер, а именно: а) заключению на достаточный срок в исправительных заведениях или работных домах (напр. для профессиональных нищих, бродяг и др.) и б) долгосрочного заключения или ссылки, с обязательными работами, по системе условного освобождения. Несмотря на все высокое уголовно-политическое значение вопроса о Н. пр. и массу потраченных на него усилий, нельзя сказать, чтобы он получил в литературе достаточное ясное освещение, позволяющее приступить к законодательным мероприятиям для борьбы с Н. пр. По мере развития социальной жизни и изменения живущего в обществе правосознания неизбежно меняется и самое понятие о неисправимости. Наглядным тому примером может служить перемена во взглядах на неисправимость, происшедшая вслед за отменою у нас крепостного права. "Мы все помним, говорит Салтыков, как секли и истязали, и вслед за тем заставляли целовать истязающую руку". Это называлось "благодарностью за науку", а недовольный ученьем рисковал навсегда поступить в разряд "нераскаянных и Н.". В настоящее время можно указать на два главных взгляда на Н. пр. Одни понимают неисправимость в смысле безусловном, как факт, основывающийся на физиологических и психофизических свойствах преступника, никогда и ни при каких условиях неспособного измениться и приноровиться к требованиям социальной жизни. Другие смотрят на неисправимость как на понятие, относительное и видят в фактах, которыми она подтверждается, не неспособность субъекта к исправлению, а лишь не достижение, в каждом данном случае, исправления действием уголовной кары. Этот последний взгляд в сущности приводит к отрицанию существования Н. пр., предполагая, что неисправление наказанного произошло от неудовлетворительности принятых по отношению к нему пенитенциарных мер, а не от личных его свойств. На место биологического критерия неисправимости, защитники второго взгляда выдвигают критерий юридический, заключающийся в рецидиве. Этот признак, однако, не служит надежным показателем к распознанию неисправимости. Неудовлетворительность его заключается в том, что на повторяемость преступных деяний влияют социальные факторы, стоящие вне личности осужденного, а также в том, что под один и тот же критерий подводятся самые разнообразные классы преступного населения, в том числе и многочисленные рецидивисты, совершившие неважные преступные деяния (petite criminalitй); с другой стороны, сюда не подходят те опасные для правовой жизни общества лица, преступность которых высказалась сразу в форме тяжких единичных посягательств. Отсюда разнообразные попытки классификации неисправимости одновременно и по объективным признакам деяния, заключающимся в свойствах его, и по субъективному признаку рецидива. Признание или отрицание класса Н. пр. оказывает громадное влияние на все направление уголовной политики государства. Если существуют Н. пр., то в отношении к ним наказание должно задаваться целями не исправления, а охранения от них общества, вследствие чего ссылка, пожизненное заключение и смертная казнь представляются наиболее целесообразными карательными мерами. Французский закон 27 мая 1885 г. о релегации является выражением такого направления законодательной практики. Наоборот, отрицание существования Н. пр., приводит к поднятию значения пенитенциарных средств воздействия на личность преступников, в видах приурочения их к условиям социальной жизни; получившие в особенности в последнее время большое значение институты условного осуждения и условного освобождения являются неизбежным последствием этого взгляда.
Вл. С.