произведение Марка Аврелия, написанное (2 в.) в жанре исповеди — солилоквии (soliloquia), личного дневника, не предназначенного для публикации. Это — «книга, не помышляющая о читателе». Мысли позднего наследника стоицизма, несмотря на популярную на первый взгляд форму «Н.с с», далеки от трюизмов «житейской мудрости»: фундаментальные стоические темы схвачены и осмыслены им глубоко и остро и доведены до логического конца. Из всех стоических учителей императора наибольшее влияние оказал на него раб Эпиктет.
В центре философских медитаций Марка Аврелия — образ космоса, совершенного существа, идеальной сферы, живущей разумной, законопослушной жизнью и наделенной ощущением единства и гармонии всех своих элементов. Целесообразное, нравственное устройство бытия отражает божественное попечение о нем — это придает смысл и человеческому существованию. На примере Марка Аврелия видно усиление в стоической космологии позднего периода теистических мотивов, почти персоналистское присутствие Божества, его забота о мире и человеке. Отношение самого Марка Аврелия к Богу можно назвать молитвенным. Несмотря на горький привкус, остающийся у тех, кто вместе с философом-императором разделяет духовное причащение к универсуму, теология «Н.с с.» в античном смысле оптимистична: человеческая самость, упраздняя себя в своей физической смерти и в осуществлении нравственного идеала, приобщается к абсолютному смыслу, к-рый исконно задан Богом. Безнадежным могло бы быть существование в космосе, лишенном разума. Присутствие человека в мире осмыслено еще и как исполнение заданной ему роли в величественной драме, созданной и поставленной еще более великим драматургом.
С этим благоговейным отношением к универсуму, над к-рым, правда, постоянно нависает тень хаоса, простирающегося из бесконечного прошлого в бесконечное будущее, контрастирует у Марка Аврелия уничижительно-киническая оценка человеческого индивидуума («мешок с нечистотами» VIII,38). Человек ничего не вносит в совершенство космоса и никак на него не влияет: в добродетельном строе своей жизни он полностью вписывается в моральное тело универсума, не выступая из него; в пороке же человеческое начало обретает избыточную для естественного порядка форму, призрачно выходя за его пределы. Марк Аврелий следует классической стоической концепции, расчленяющей реальность на веши благие, злые и «ни те, ни другие» (II, 11); в сферу «безразличного» (см. Адиафора) попадает все, что не является результатом деятельности души (evepyrina) (VI, 32). Следовательно, добро и зло определяются в соответствии со специфическими расположениями (действиями) морально ориентированного субъекта.
В то же время нравственные ориентиры задаются человеческой душе из пределов объективных структур космоса как ценностно (иерархийно) организованного целого, в к-ром онтологическая полнота сущего соразмерна его аксиологической приоритетности. Одна из оригинальных тем рассуждений Марка Аврелия — проблема «опустошения» эмпирической реальности, где он подхватывает критический пафос кинизма относительно ценностей социально-культурного бытия человека. Фетиши жизненной повседневности развенчиваются посредством аналитических процедур сознания, редукции ценностной предметности к ее составляющим — естественной основе и проекциям в мир гипостазированных установок души. Это позволяет выработать ценностно неангажированный взгляд на вещи, увидеть, «что они такое» сами по себе. Абстрагировав из вещей ценностносмысловой слой, стоический аналитик упраздняет из ценностных суждений их объективное содержание, и они становятся чистыми продуктами сознания: мир превращается в универсум феноменов («жизнь представление», 1V,3; IX, 15). Свою задачу моралист видит в освобождении души от «пристрастий» к этим иллюзорным сущностям, а это возможно путем разрушения механизмов «привязанности». Обнажающий суть вещей взор стоически-кинической мудрости обнаруживает пустоту вещественного мира, приводит человека к состоянию пренебрежения им, а отсюда — к самодовлению и спокойствию души. Патетические начала, способствовавшие предметным интенциям сознания, погашаются. Императорское достоинство и римское гражданство — высшие знаки, к-рыми мог быть отмечен человек в его земной жизни — оказываются лишь инсигниями его эфемерного бытия, хотя и требующими серьезного к себе отношения; но гражданство «древнейшего Града-Полиса» (11,16) требует иного отличения, выраженного в терминах разума и добродетели. Характерное для стоиков отношение к жизни как к сцене (ср. Сенека. De provid.) выявляет глубинные интенции стоического мировоззрения: отношение к миру становится инструментальным, а сама жизнь предстает как среда, выявляющая сокровища души, после упражнения в добродетели. А. Г. Гаджикурбанов «Н.с с.» в собственно этическом аспекте представляют собой рассуждение о том, что является благом, ценностью и надлежащим. Добродетели проистекают из «руководящего начала» человека, все остальное связано с телом или жизненной силой и может иметь в лучшем случае лишь относительную ценность. Основу добродетелей образуют два взаимосвязанных принципа: разумность и гражданственность. Руководящим началом выступает дух, или ум — «внутреннее божество» (5ai|i6viov), подчиняющее себе отдельные стремления и изгоняющее страсти; своего рода гипостазированная совесть. Разумность состоит в согласии с индивидуальной и общей природой. Быть согласным с индивидуальной природой - значит руководствоваться указаниями своего гения: подавлять воображение и воспринимать все, как оно есть; придерживаться героического правдоподобия; сохранять безмятежность (см. Атараксия) в отношении ко всему, вызванному внешними причинами, и бесстрастие, не уступая ни скорби, ни страху, ни боли, ни гневу, ни наслаждению; использовать каждое жизненное препятствие как средство для самосовершенствования; а в целом — исполнять любое дело как последнее в жизни, «с полной и искренней серьезностью» (11,5), приберегая как крайнюю возможность добровольное самоубийство. Оборотной стороной интеллектуалистического возвышения добродетели выступает пренебрежение теми формами душевной деятельности, в к-рых преобладает «патетическое» начало, напр., искусством. Такую активность Марк Аврелий рекомендует подвергать беспощадному анализу, чтобы черпать отсюда презрение к ней (XI,2). Согласие с общей природой выводится из симпатической связи всех вещей и причин в мировом целом. Недовольство судьбой и попытка изменить ее нарушает мировую связь, будучи одновременно и нечестивостью и несправедливостью. Разумное отношение к жизни — это любовь к собственной судьбе как предназначенной лично человеку и имеющей значение для блага целого (V,8). Согласие с индивидуальной и общей природой — не только разумность, но и свобода как независимость духа от телесного и душевного начал, т.е. одна из высших ценностей стоицизма. Гражданственность следует из принадлежности человека к Полису людей и богов, сообществу разумных существ, созданных друг для друга. Она включает в себя благочестие, справедливость и благожелательность. Восхвалением искренней благожелательности Марк Аврелий смягчает традиционный стоический ригоризм. Другим людям следует помогать по мерс собственных возможностей и их заслуг даже в обретении безразличных вещей (У36). К согражданам Мирового Полиса надо относиться кротко и терпеливо, понимая, что они совершают зло не добровольно, а по неведению. Этика Марка Аврелия оказала влияние на гуманистическое содержание римского гражданского права, нравственную доктрину христианства (Августин), моральную философию Нового времени, позднее — на А.Шопенгауэра и экзистенциализм. Лит.: Марк Аврелий. Наедине с собой//Римские стоики: Сенека, Эпиктет, Марк Аврелий. М.: Республика. 1995; Марк Аврелий Антонин. Размышления. Л.: Наука, 1985; Rist J.M. Stoic Philosophy. London: Cambridge U.P., 1969. А.П.Скрипник