Надежда Пандоры: очерки по поводу реальности исследований науки

«НАДЕЖДА ПАНДОРЫ: ОЧЕРКИ ПО ПОВОДУ РЕАЛЬНОСТИ ИССЛЕДОВАНИЙ НАУКИ» («Pandora´s Hope: Essays on the Reality of Science Studies») — книга Б. Латура, изданная в 1999 в США и переведенная на многие языки. По словам автора, она стала «философским ответом на «научные войны» — острые дискуссии между учеными и социологами науки по поводу научного реализма. Эта работа продолжает и развивает аргументацию, изложенную в двух его более ранних книгах: «Наука в действии» (1987) и «Мы никогда не были современными» (1993). Латур отклоняет обвинения в «социальном конструктивизме» и защищает «новый тип реализма», возникающий в социологических исследованиях науки. «Н. П....» может быть рассмотрена как определенный итог социологических исследований науки и набросок их теоретических перспектив.         Латур противопоставляет исследования науки (science studies) утверждениям «объективизма» о том, что наука открывает объективную реальность «внешнего мира», а также релятивистам, которые считают научные «факты» социально обеспеченными иллюзиями. Он предпочитает средний путь, отвергая две равно ущербные философские позиции — наивный реализм, исключающий культуру из природы, и критицизм, вытягивающий природу из субъекта или общества. Его проект — «реалистический реализм», или «радикальный реализм», — основывается на исходной взаимозависимости материальной и концептуальной сфер и может быть выражен следующим парадоксальным, с точки зрения субъект-объектной парадигмы, утверждением: «Чем больше конструкции, тем больше реальности, чем больше искусственного, тем больше естественного».         Попытки перекинуть мост от сознания к миру, которые предпринимались на протяжении всей истории новоевропейской философии, напоминают, по мнению Латура, попытки установить соответствие между лампой и выключателем, предварительно перерезав провод. Устранение дуалистического разрыва бытия на «природу» и «д у х» (именно устранение, а не «преодоление», поскольку разрыв принципиально непреодолим) имеет место тогда, когда исследователи науки отказываются от бесплодных поисков эпистемологической нормативности и обращаются к анализу тех практических способов и приемов, посредством которых события материального мира становятся научными утверждениями. Ситуативные исследования социологов и этнометодологов не проблематизируют отношение мира к языку, а принимают данное отношение как исходное и само собой разумеющееся, заполняя онтологическую брешь между субъектом и объектом. Однако признание этого очевидного обстоятельства выводит их за рамки таких традиционных дистинкций, как природа культура, факт фетиш и т.п., что вызывает критику как со стороны «объективистов», так и со стороны «субъективистов», потому что ни те, ни другие не способны примирить «историю человеческого участия в создании научных фактов с участием последних в создании человеческой истории». Ни одна из традиционных философских концепций научного познания не позволяет совместить реализм и конструктивизм, хотя научная практика непрерывно их совмещает.         Используя метод включенного наблюдения, Латур вместе с учеными-почвоведами и ботаниками проходит путь от полевых исследований на границе лесов Амазонки до их конечного результата — научной статьи. Пространство между миром (тропическим лесом) и языком (текстом статьи), которое предстает в высшей степени проблематичным для эпистемолога, не выглядит таковым ни для ученого, ни для социолога. Оно заполнено множеством промежуточных шагов, в каждом из которых наличествует общий оператор, обеспечивающий перевод «материи» в «форму» и обратно (напр., педокомпаратор — коробка с ячейками для забора образцов грунта, где реально смешаны научные концепции, технологии и объекты). Термин «круговая референция» указывает на обратимость движения в двух направлениях: от локальности, уникальности, материальности, множественности и непрерывности к универсальности, счисляемости, дискретности, определенности — и наоборот. Научная практика идет не от мира к языку: она пересекает гетерогенные сущности, связывая их в единую цепь событий. Непрерывность цепи является условием обращения референции. Тропический лес, таким образом, претерпевая ряд материально-семиотических трансформаций, переводится на научный язык и встраивается в сеть ученых, институтов и дисциплин. Это типичный пример теории «актор—сеть» (ANT).         Смещение акцента с онтологической периферии («субъекты» и «объекты») на события-гибриды влечет за собой перераспределение ролей между «содержанием» и «контекстом», а также между естественной и искусственной компонентами науки. Исследования науки не избежали бы ловушки «субъект - объектной» модели, если бы вслед за социальным конструктивизмом и экстернализмом попытались выработать социокультурное объяснение принципов, процедур и результатов познания. Но Латур видит специфику их подхода в том, что они начинают с научной практики, а не с априорных различений (таких как «природа» и «культура»). Следуя за круговой референцией, они обнаруживают a posteriori конфигурации действующих лиц (акторов), образующих коллективное тело науки. Такие конфигурации всегда непредсказуемы, поскольку превышают свои условия. Латур использует понятие «события», заимствованное из философии А.Н. Уайтхеда и связывающее элементы в систему отношений. Исследование механизмов перевода социальных терминов в научные, и наоборот, показывает совпадение этих механизмов с процедурой замещения одного актора др., что приводит к появлению третьего, который представляет собой не механическое соединение двух предыдущих, и не ущемление одного в пользу др., а качественно новую (гетерогенную) сущность. Такого рода сущности-события, будучи относительно устойчивыми совокупностями множества акторов, выступают как квази-научные, квази-социальные или квази-природные гибриды. Напр., невозможно отделить логику развития физики элементарных частиц от политических процессов и военно-промышленных задач 20 в., в то время как социально-политические процессы не могут быть поняты, если оставить в стороне открытия радия или урана.         События-гибриды заполняют промежуток между «фактами» и «фетишами», который не может быть заполнен в субъект-объектной модели. Территорию науки населяют «фактиши» — существа, равно не видимые ни объективистами, ни субъективистами. Поэтому тем, кто ратует за чистоту познания, Латур противопоставляет утверждение: «Чем больше связей и отношений, тем устойчивее результат и точнее наука». Иллюстрацией данного принципа служат главы, посвященные рассмотрению экспериментов Л. Пастера, в ходе которых было открыто и, одновременно, изобретено молочнокислое брожение. Заслуга Пастера состояла в том, что он сумел создать такую экспериментальную (следовательно, искусственную) ситуацию, внутри которой объектам была предоставлена возможность действовать автономно. Именно в процессе экспериментов некоторый набор явлений превратился в новую субстанцию (фермент), что позволяет заключить: «Чем больше зависело от Пастера,от его ученых коллег, от условий и технологий эксперимента, тем более ярко выраженным, а значит независимым, становился фермент». Возникая на границах «искусственного» и «естественного», научный факт рождается в качестве уникального события и принадлежит не человеческой только, а всеобщей истории, что Латур и утверждает в характерной для него парадоксальной манере: «Ферменты существовали всегда после того, как в 1867 г. стали научным фактом».         На дне ящика Пандоры, «черного ящика» науки, всегда сохранялась надежда. Это надежда на то, что новоевропейский миф о прогрессе, о власти человека над природой, уступит место коллективной истории как процессу становления людей и вещей в отношении друг друга.         О.А. Столярова