МЕТАХУДОЖЕСТВЕННОЕ МЫШЛЕНИЕ

одна из особенностей культурологии, отличающих ее от смежных наук. У его истоков — научное творчество М. Вебера. Его “Идеальный тип” — целостный образ, созданный воображением из отдельных, точно установленных черт, примерно так же, как из отд. жизненных наблюдений писателя складываются лит. типы. Это не логически выстроенная модель, а именно типы, образы, взаимоотношения к-рых напоминает символич. драму. В то же время, это имена, к-рыми можно пользоваться как названиями рубрик. Бердяев пользовался именами Ноздрева, Смердякова, Хлестакова как рубриками, описывая силы, столкнувшиеся в 1917-18 в России. Идеальные типы “деят. аскета” и “аскета-созерцателя” очень близки к таким типам-рубрикам, заимствованным из худож. текстов. Идеальный тип не может быть строго определен. Он складывается из слишком многих черт, не всегда согласных друг с другом. Это не факт, не отрезок действительности, иссеченный из целого и связанный с другими отрезками по известным правилам, доступным логически корректной проверке. Границы идеального типа зыбки. Он вырастает из чувства целого, к-рое строгой научной мысли не дано. Можно сказать, что это одна из ипостасей созерцаемой цельности, часть, в к-рой неявно присутствует все целое. Метод идеальных типов позволяет исследовать целое, не разрушая и не рассыпая его на строго установленные факты, между к-рыми остаются зияющие пустоты. Наряду с идеальными типами носителей известной тенденции культуры Вебер создавал также идеальные типы целых культур (Индии, Японии и т.п.). В этой области Вебер выступил как предшественник Шпенглера и Тойнби и возможно повлиял на них. Близость “идеальных типов”, “культурных кругов”, “цивилизаций” к действительности не может быть ни доказана, ни опровергнута. Отд. детали, выбранные Вебером как характерные, на сегодняшний день требуют уточнения. Однако веберовские идеальные типы до сих пор используются в науке. Можно сравнить их нынешнее состояние с постройкой, из к-рой выпали отд. кирпичи, сохраняющей, однако, свой прежний облик. “Культурные круги” Шпенглера в целом достаточно спорны. Но они (как и теория цивилизаций Тойнби) сохраняют значение как постановка вопроса. Культурология оперирует с предметами, к-рые не распадаются на отд. факты, с целостностями разных порядков. Признание культурологии как науки и рост культурологич. сознания связаны с чувством угрозы целому цивилизации и общим поворотом к проблемам целостности об-ва, целостности биосферы (или, в негативном описании, духовного кризиса и экологич. кризиса). В Англии, на родине эмпиризма и логич. атомизма, культурология до сих пор не признана; материал культурологии втискивается в рамки социальной антропологии. Однако в континентальной Европе и в Соединенных Штатах кафедры культурологии учреждены во многих ун-тах. Легко заметить, что в центре внимания социальной антропологии — племенные культуры и реликты племенных обычаев в нар. быту, в фольклоре. Между тем, 20 в. выдвинул новую проблему — сравнит. изучение культурных миров: христ. мира, мира ислама, индуистско-буддийского мира Юж. Азии и конфуцианско-буддийского мира Дальнего Востока. Социальная антропология, этнография, этнология смотрят назад, в мир изолированных племен. Сравнит. исследование цивилизаций смотрит вперед, в процесс интеграции человечества, и культурный мир исследуется не только сам по себе, но как модель вселенской культуры, как достигнутый уровень единства в многообразии. До конца Первой мир. войны неевроп. культурные миры мыслились как отсталые и обреченные исчезнуть, раствориться в цивилизации (тождественной с европ. цивилизацией). Война разрушила зап. комплекс превосходства, и книга Шпенглера “Закат Европы” сразу завоевала всемирную славу. В построениях Шпенглера много фантастического, доступного критике и не выдерживающего критики. Однако книга захватила своим целостным видением “культурных кругов” как живых организмов. Характерно, что Шпенглер был учителем средней школы; с т.зр. академич. науки он дилетант. В какой-то мере, вся культурология может быть воспринята как дилетантизм. Тойнби мог считать себя специалистом в исследовании античности. Но во всем остальном он такой же дилетант, как и Шпенглер. Специалисты набросились на “Закат Европы” Шпенглера и “Исследование истории” Тойнби и нашли там тысячи ошибок. Но остались целостные образы истор. процесса, и единств. убедит. возражением здесь может быть создание альтернативного образа. Создание целостных образов — явление метахудож. сознания, “ученого незнания”, как сказал бы Николай Кузанский, т.е. сосредоточенности на нек-рых фактах, складывающихся в целостность, при пониженном внимании ко всему остальному. Книга Шпенглера — миф о рождении и гибели культурных кругов, построенный на тех фактах (и артефактах), к-рые вдохновили созерцание, и оставляющий в тени другие. Однако ценно и важно восприятие культуры как целого, где все со всем связано. Королевский домен культурологии — белые пятна, оставшиеся между научно установленными фактами. Культурология — наука на полпути к искусству. Эти “полдороги” понимаются каждым по-своему. Вебер ближе к строгой науке. Он аскетически сдержан в своем творч. воображении. Противоположный полюс — безудержный разгул воображения в теории этносов Л.Н. Гумилева. Его этносы — скорее мифология, чем теория, скорее идеология, чем наука. Однако отд. положения теории этносов имеют ценность. Их надо с осторожностью отделять от претензий на идеологическое руководство. Образ мира, создаваемый культурологом, и объективен, и субъективен, почти так же, как образ мира в романе. И так же, как смысл романа проясняется в критике, культурологич. творчество требует критики. Такой систематич. критикой должна, по-видимому, стать история культурологич. опытов, к-рая необходимо приблизится к требованиям строгой науки; но в той же мере она потеряет в творч. силе М.м. Лит.: Вебер М. Избранное: Образ общества. М., 1994; Культурология. XX век: Антология. М., 1995; Померанц Г. Выход из транса. М., 1995. Г. С. Померанц. Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996