МЕТАФИЗИКА НРАВОВ

(«Die Mctaphysik dcr Sitten») — трактат И.Канта, изданный в 1797 (Кенигсберг, изд-во Николовиуса); рус. пер. (С.Я.ШейманТопштейн и Ц.Г.Арзаканьяна) — в 1965 (Соч. в 6 т. Т. 4(1). М.: Мысль).
В предисловии к первой части — «Метафизические основные начала учения о праве» — Кант определяет, что метафизика нравов есть систематическое учение, основанное на критике практического разума. Метафизика нравов обосновывается как система познания законов свободы из сугубо априорных понятий, а практическая антропология — как учение, трактующее о субъективных условиях исполнения чистых заповедей нравственности, учреждения моральных принципов в душе человека. Объективный (закон) и субъективный (мотив) моменты нравственности дают основу для разделения метафизики нравов на теорию сугубо объективных юридических законов, отвлекающихся от нравственной мотивации, и теорию полноценно нормативных этических законов, предписывающих долг в качестве мотива их исполнения. Юридическая норма касается лишь внешних действий, этическая же распространяется на всякое долженствование вообще, в т.ч. и на юридическую норму, но только юридический закон может быть предписан внешним образом. Далее Кант дает определения обязательства, императива, закона, лица, долга и дозволенного, а также анализирует различные аспекты вменения. Учение о праве определяется как совокупность законов, для к-рых возможно внешнее законодательство; право — как совокупность условий, при к-рых произволение одного может быть соединено с произволением другого по всеобщему закону; а «всеобщий принцип права» формулируется так: «Всякое действие правомерно, к-рое или по максиме к-рого свобода произволения всякого может быть соединена со свободой каждого по некому всеобщему закону». Сделать правомерность действия максимой требует от человека этика, но отнюдь не право; свобода есть единственное прирожденное право человека. У человека, по Канту, не может быть обязанностей перед Богом, поскольку для них нет внешнего обязывающего субъекта, и перед неразумными существами, по отношению к к-рым не имеется обязываемого субъекта, и относительно к-рых возможна в лучшем случае обязанность перед самим собой. Система права подразделяется на «Частное право в отношении внешних предметов» и «Публичное право». Частное право на предмет есть такое отношение к предмету, при к-ром употребление его другим лицом без моего согласия оскорбляет меня, хотя бы я не состоял в физическом обладании предметом. Возможность такого «интеллигибельного обладания» внешним предметом составляет «правовой постулат практического разума», к-рому посвящен первый раздел частного права: «О способе иметь нечто внешнее в качестве своей принадлежности». Кант выделяет три раздела частного права в соответствии с видами объектов собственности: право на вещь вне меня (вещное право), на употребление произволения другого для известного поступка (личное право); на совокупное состояние лица во внешнем ко мне отношении (вещным образом личное право). Личное право есть владение произволением другого лица, позволяющее мне определять его к известному действию собственным произволением по законам свободы; оно есть поэтому право договорное. Специфичное для кантианского права понятие «вещным образом личное право» есть «право обладания внешним предметом как вещью и употребления его как лица». Это право подразделяется на брачное, родительское и хозяйское право (право господина в отношении со слугой). Особенность его владение как вещью тем, что есть человеческая личность, отношения с к-рой регулирует «право человечности в нашем собственном лице». Этический лейтмотив выдержан наиболее строго в праве родительском: нравственная личность ребенка исключает произвол в отношении его со стороны родителя. «Публичное право» — это совокупность законов, нуждающихся в доведении до всеобщего сведения, для учреждения правового состояния; оно подразделяется на государственное, международное и космополитическое право. Политическая этика Канта категорически осуждает стремление государства содействовать эвдемонистическому «благу государства», оно гораздо удобнее реализуемо в естественном состоянии или при правлении деспотическом.
В этом же разделе Кант развивает учение о неправомерности сопротивления верховной законодательной власти в государстве; «властитель в государстве имеет в отношении подданного одни лишь права и никаких (принудительных) обязанностей»; противозаконные действия органов исполнительной власти могут иметь легальным следствием только обжалование, но не сопротивление (ср. Гражданское неповиновение). Излагая свое понимание уголовного права как права властителя налагать на подданного за его преступление «некую боль», Кант высказывает убеждение в том, что преступление делает человека неспособным оставаться гражданином и трактует наказание сугубо как возмездие. Наказание должно преследовать только цель воздаяния за преступление и не может иметь в виду положительного блага для преступника или для общества, ибо человек не может быть использован как средство реализации намерений другого, человек — не вещь, но обладает прирожденной личностью, а также еще потому, что «справедливость перестает быть справедливостью, если отдается за какую-нибудь цену». Масштаб наказания есть право равного воздаяния — талион. Кант отрицает правомерность помилования неполитических преступников: безнаказанность — величайшая несправедливость. «Право народов» есть право во взаимоотношении государств как моральных личностей; оно начинается с состояния «естественной свободы, а следовательно, также и постоянной войны»; понятия войны, права на войну, во время войны (см. Справедливой войны принципы) и по достижении мира оказываются ключевыми для так понятого международного права; неправовое состояние межгосударственных отношений под воздействием морального императива права преодолевается учреждением лиги наций для защиты от внешних нападок; союз государств для цивилизованного разрешения межгосударственных споров, или межгосударственный арбитраж, не ставит цели положительного совместного законодательства. Мирное общение всех народов Земли дает идею космополитического права: все народы изначально состоят в общности «возможного физического взаимодействия» и вправе установить контакт с любым народом, к-рый не вправе рассматривать чужака как врага. Это право разъезжать по свету в целях общения и обязанность вселенского гостеприимства составляет содержание космополитического права; естественным заключением учения о праве служит идея вечного мира, составляющего «всецелую конечную цель учения о праве в пределах только разума»; идея власти закона может «привести в постепенном приближении к высшему политическому благу: к вечному миру». Во второй части - «Метафизические основные начала учения о добродетели» — Кант обосновывает необходимость метафизики для этики как учении о добродетели. Ключевым в ней оказывается понятие цели, к-рую человек обязан принять в качестве личной цели (цели-обязанности); этика — это система целей чистого практического разума. Цели-обязанности сводятся к двум: собственное совершенство (как деятельная культура разума и воли) и чужое блаженство (долг делать цели других моими собственными). Противопоставление юридической и этической нормативности резюмируется в понятии о последней как предписывающей цели и, следовательно, максимы поступков, и потому не допускающей внешнего принуждения к избранию этих максим; верховный принцип учения о добродетели: «действуй по максиме целей, иметь к-рые может быть всеобщим законом для каждого», и этот принцип означает самоценность человечности в своем и всяком другом лице для каждого человека. У морального сознания имеются «эстетические» предпосылки; в качестве таковых Кант усматривает моральное чувство, совесть, человеколюбие, уважение. Кант оспаривает учение о «золотой середине» добродетели; различие между добродетелью и пороком не степенное, но качественное; не обязанности следует оценивать по человеческой способности закономерного поведения, а способности оценивать мерилом закона, ибо этот закон — категорический императив. Вторая часть делится на учение об элементах (началах) и учение о методе. Первое представляет собой учение об обязанностях — по отношению к самому себе и по отношению к другим. Обязанности перед самим собою подразделяются на негативно-формальные запреты действовать вопреки цели природы в человеке (обязанности морального здоровья) и положительно-материальные предписания сделать себе целью известный предмет ради самоусовершенствования (моральной самокультуры). «Первая заповедь всех обязанностей перед самим собою», по Канту, заключается в следующем: «Познай самого себя не со стороны твоего физического совершенства, но со стороны морального, в отношении твоего долга — твоего сердца — добро ли оно, или зло». Нравственное отношение человека к природе включается в обязанности перед самим собой - обязанности культуры чувства. Кант определяет цель морального совершенства как «чистоту умонастроения долга» и главное ударение ставит на «несовершенстве» обязанности такого морального совершенствования: долг есть стремление к совершенству, но не достижение его, и последнее вообще возможно только в «бесконечном прогрессе». Обязанности перед другими подразделены на такие, исполнение к-рых обязывает и других в отношении нас - вменяемые в заслугу обязанности любви, и такие, соблюдение к-рых не имеет следствием обязательств других - повинные обязанности уважения к другим. Любовь при этом понимается не как чувство, но практически, т.е. как максима благоволения, имеющая своим последствием благодеяние. Уважение — тоже не как чувство, а как максима ограничения нашей самооценки достоинством человечности в лице другого. Человеколюбие есть деятельное благоволение (делать цели других моими собственными), и максима такового есть обязанность всех людей в отношении каждого, независимо от того, находим ли мы ближнего достойным любви; этого требует «этический закон совершенства: Люби твоего ближнего как себя самого». Впрочем, секуляризованный характер этого «закона» позволяет Канту пользоваться им по логике золотого правила: если желаешь благоволения каждого к себе — должен благожелать каждому.
В связи с проблемой человеколюбия Кант затрагивает и благотворительность: благотворение есть максима, по к-рой я делаю себе целью счастье других. К этой же рубрике относится также долг благодарности (оказание чести лицу за оказанное благодеяние) и долг ощу255 МЕТАЭТИКА щать участие к судьбе другого. Долг благотворения из сострадания и едва ли не саму моральную оправданность чувства сострадания Кант отрицает, ограничивая косвенный долг в этом смысле обязанностью культивировать в себе естественные сострадательные чувства как средства к состраданию по принципам. Уважение есть практическое признание в другом личного достоинства, в силу к-рого он всегда должен рассматриваться также как цель и никогда только как средство; неисполнение обязанности уважения к другому влечет за собой оскорбление другого в его законных притязаниях, гогда как неисполнение обязанности любви никого не оскорбляет. Обязанности уважения формулируются как безусловные запреты: запрет высокомерия, злословия, издевательского отношения к человеку. Любовь и уважение теснейшим образом соединяются в дружбе, и «дружба между людьми есть долг людей». «Этическое учение о методе» имеет первым своим предметом способы «образования к добродетели» (этическая дидактика). Здесь перечисляются различные методы подачи материала педагогом; обсуждаются дидактические средства в области этики; дается идея «морального катехизиса», изучение коего должно якобы предшествовать познанию истин религии. «Этическая аскетика» говорит о правилах упражнения в добродетели: быть бодрым и радостным душою в исполнении своих обязанностей, выносить неприятности жизни и обходиться без излишних приятностей ее, и сохранять «всегда радостное сердце».
В «Заключении» «М.н.» Кант раскрывает соотношение религии и этики. Формально религия есть рассмотрение всех обязанностей как божественных заповедей, это относится и к этике; но, по Канту, это отношение к Богу есть лишь идеальное отношение к идее Бога, к-рую мы себе составляем; и такое сознание всех своих обязанностей есть лишь долг человека перед самим собой. Материально (т.е. содержательно) религия есть совокупность обязанностей перед Богом, исходящая из непосредственной опытной данности Божества человеку и излагающая особенные и потому постижимые нами только эмпирически обязанности; такая религиозная мораль не составляет части «чистой философской морали». «М.н.» практически не имела отголоска в научном мире, сравнимого с резонансом «Основоположения к метафизике нравов» (если не считать того, что систематический очерк философии права в ней заставляет всякого исследователя этой стороны кантианства опираться преимущественно на «М.н.»); это было обусловлено тем, что кантианцы упредили учителя в построении системы этики (для примера укажем на работы К.Х.Э.Шмида «Опыт философии морали» (1790), «Очерк философии морали» (1793)). Поэтому главное, что внесла в кантианскую лит-ру «М.н.», — это тема соотношения морали и права (автономизация права как нормативной системы от морали, что и отличает «М.н.» от раннекритических взглядов Канта), а также вопрос о материальной этике ценности на кантианских началах. А.К.Судаков