универсальное средство защиты от бесполезного труда. Чаще всего – следствие неуверенности в цели, отсутствия стимулов, просто накопившейся усталости. Чтобы разобраться в лени, нужно уточнить ее суть.
1. Лень выполнять определенную работу. Есть два выхода: отказаться от работы или сделать ее приятной. При попытке отказаться от работы нужно решить, кто другой возьмет на себя эту работу или что случится, если не делать ее совсем. Здесь можно поменяться с кем-то делами, привлечь на помощь или разбить работу на операции, изменить ее технологию и пр. Иногда неприятную работу можно "пересидеть" (так, в армии известен принцип: получив команду, не спеши выполнять – может последовать команда отставить).
2. Чтобы сделать работу приятной, можно: 1) придумать себе систему поощрений; 2) устроить соревнование с коллегами (даже если они об этом не знают); 3) однообразную часть работы довести до автоматизма – тогда она "проскакивает" мимо психики; 4) психологически отстраниться: представить себя актером, вживающимся в образ, или сыщиком, занимающимся промышленным шпионажем (это особенно эффективно при разовых работах); 5) держать в памяти конечные стимулы – заработок, признательность, профессиональный рост, даже окончание неприятной работы – и удовлетворение от стимулов постепенно перенесется на сам процесс работы.
3. Присутствие лени по причинам физическим и душевным. Такие причины могут понемногу возникнуть как бы сами собой: нужно только не делать зарядку, не гулять, не заниматься спортом, есть меньше овощей и фруктов, ложиться слать попозже и побольше курить, и пр... Лень приходит и тогда, когда у человека нет цели, либо он не может определить ее. Стоит попробовать письменно ответить на вопросы: о своих жизненных целях; о том, как хотелось бы провести следующие три-пять лет жизни; о том, как бы шла жизнь, если бы знать, что через полгода она закончится... И выделить для ответов на эти вопросы по две-три минуты. А потом в каждом из списков ответов выделить три главные цели, а из них – самую главную. И посмотреть, похожи ли они на то, чем приходится заниматься изо дня в день. Это и будет обоснованным диагнозом лени и рецептом от нее.
4. У лени есть определенный режим. На тяжелые, ленивые часы нужно перенести самые простые дела. Если тяжелые времена – месяц или сезон, можно разбить их коротким отпуском. Если это "весенняя усталость", следует обратить внимание на витамины, больше бывать на воздухе, на солнце.
5. Кроме названных ситуаций, могут быть иные. Главное – понять истоки лени, сформулировать проблему, наметить пути выхода из нее – и сразу же действовать. Но и не забывать, что кроме лентяев есть и трудоголики, их жизнь может пройти мимо вас, или же их пример может изменить вашу жизнь ...
ЛЕНЬ
ЛЕНЬ
Источник: Евразийская мудрость от а до Я
ЛЕНЬ
порок, характеризующийся уклонением человека от напряженных усилий (духовных или телесных), необходимых для достижения целей. Ленивый человек полностью отдается тем видам препровождения времени, к-рые не требуют активизации воли. Желанным его состоянием является праздность. Л. вносит в жизнь общества в целом и его частных сообществ элементы паразитизма, ограничивая способность их членов содействовать благу ближних. Одновременно Л. разрушительна для нравственности самого ее носителя, поскольку парализует его волю.
В целом для греко-рим. культуры классического периода с ее культом досуга, являвшегося естественной привилегией свободного человека (otium, или «покой в сочетании с достоинством» (Цицерон), обсуждение Л. как ключевого нравственного изъяна было не свойственно. Лишь поздние стоики, придав труду этическое измерение и связав его с добродетелью (напр., «загорелое лицо и мозолистые руки добродетели» у Сенеки), создали основу для придания Л. статуса порока. Средневековая концепция Л. сложилась на основе длительного переосмысления раннего аскетического представления об унынии (греч. оскт)6Ча). Для восточных отцов Церкви Л. как уклонение от труда была лишь одним из моментов, характеризующих уныние. Отождествляя уныние с библейским «полдневным демоном», они видели в ней прежде всего психическое опустошение, к-рое заставляет монаха под любым предлогом, вплоть до свершения дел милосердия, отказываться от своей основной духовной обязанности - молитвенного бдения в затворничестве. Главным выражением этого порока как в прямом, так и в метафорическом смысле являлся сон: душа впадает в сон, а сон ведет к смерти (Ориген). Лишь перенесение схемы восьми дурных помыслов на почву западного коммунитарного монашества при Иоанне Кассиане заострило в трактовках уныния моменты, не связанные напрямую со спецификой затворничества, открыв путь к отождествлению уныния и Л. как безделья. Исходный термин, в результате, оказался менее тесно связан с конкретными видами труда. Именно под наименованием acedia Л. вошла в католические схемы семи основных, или смертных, грехов и семи кардинальных пороков.
В дальнейшей традиции средневековой мысли сосуществуют и соперничают две концепции acedia: как порока духовного и всеобъемлющего и как порока частного, связанного с естественной телесной тягой человека к отдыху. Так, Фома Аквинский трактует ее и как отвращение от духовного блага вообще, и как отрыв способности желания от волевого усилия, направленного на конкретное благо ввиду телесных лишений, сопровождающих его достижение. Именно последнее толкование, маргинальное для схоластики, стало основанием для создания профанного образа Л., более близкого к современному ее пониманию.
В нем Л. уже окончательно теряет черты недолжного душевного настроя, превращаясь в пренебрежение определенного рода деятельностью. Однако первоначально и этот образ касался прежде всего дел благочестия и нравственных обязанностей христианина, к-рым противостоят различные виды праздности (сон, игры, болтовня и т.д.). Основными следствиями Л. считались невнимательность на богослужении, забвение грехов на исповеди, неисполнение епитимьи. Выдвижение на первый план Л., связанной с производительным трудом, происходит лишь в 14—15 вв., когда подобный труд начинает считаться доминирующей нравственной обязанностью христианина на фоне сословного деления общества. Это представление получает мощное теологическое обоснование, опирающееся на тексты Св. Писания — «и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его» (Быт. 2:15), «человек рождается на страдание [под ним понимался труд], как искры, чтоб устремляться вверх» (Иов 5:7), «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 Фес. 3:10).
В результате, с 14 в. acedia-Л. распространяется уже не только на vita contemplativa и vita activa, но и на «труды человеческого служения» - пахоту, вскапывание и т.д. К привычным добродетелям, противостоящим Л., таким, как «спиритуальная радость» и «сила духа», все чаще добавляется обыкновенная мирская «деловитость». Окончательный переворот в понимании Л. произошел в связи с формированием трудовой этики протестантизма, альфу и омегу к-рой составила именно «деловитость человека, следующего своему призванию» (М.Вебер).
С тех пор как мирская хозяйственная деятельность оказалась основным пробным камнем избранности, нежелание работать стало напрямую связываться с отсутствием благодати. Если Фома Аквинский, комментируя ап. Павла (2 Фес. 3:10), еще трактует отказ от внешнего труда как пренебрежение обязанностью поддерживать жизнь, то теперь Л. и праздность воспринимаются как прямое нарушение ведущего элемента религиозно-нравственного долга, ибо «трудятся не для того, чтобы жить, но живут для того, чтобы трудиться» (Цинцендорф). Л. в протестантской нравоучительной лит-ре - самый тяжкий грех (Р.Бакстер), поскольку «ленивый и нерадивый не может быть истинным христианином. Его удел - погибель и он будет выброшен из улья» (символ веры мормонов). Дальнейшая тенденция в развитии новоевропейского понимания Л. связана с секуляризацией потребности в труде и обязанности трудиться. Вне сугубо утилитарной аргументации игнорирование трудовой деятельности превратилось в нарушение нормативных установок, связанных с профессиональным долгом, представлением о пользе общества или заботе о ближнем. Л. не тождественна жизненной пассивности. Последняя амбивалентна, ибо человек ничего не делающий не делает также ничего плохого; она становится Л. как уклонение от нравственных обязанностей по отношению к себе и к другим (об этом евангельская притча, в к-рой раб, закопавший талант в землю, чтобы сберечь его, назван рабом лукавым и ленивым; см. Мф. 25:26). Л и т.: Вебер М. Протестантская этика и дух капитапизма // Вебср М. Избр. работы. М: Прогресс, 1990. С. 61-273; Сенека Л.А. О счастливой жизни // Римские стоики. М: Республика, 1995; Bloomfield M.W. The Seven Deadly Sins. An Introduction of a Religious Concept with Special Reference to Medieval English Literature. Michigan: State College Press, 1952; Wenzel S. The Sin of Sloth: Acedia in Medieval Thought and Literature. Chapel Hill: The University of North Carolina Press, 1967. А.В.Прокофьев
В целом для греко-рим. культуры классического периода с ее культом досуга, являвшегося естественной привилегией свободного человека (otium, или «покой в сочетании с достоинством» (Цицерон), обсуждение Л. как ключевого нравственного изъяна было не свойственно. Лишь поздние стоики, придав труду этическое измерение и связав его с добродетелью (напр., «загорелое лицо и мозолистые руки добродетели» у Сенеки), создали основу для придания Л. статуса порока. Средневековая концепция Л. сложилась на основе длительного переосмысления раннего аскетического представления об унынии (греч. оскт)6Ча). Для восточных отцов Церкви Л. как уклонение от труда была лишь одним из моментов, характеризующих уныние. Отождествляя уныние с библейским «полдневным демоном», они видели в ней прежде всего психическое опустошение, к-рое заставляет монаха под любым предлогом, вплоть до свершения дел милосердия, отказываться от своей основной духовной обязанности - молитвенного бдения в затворничестве. Главным выражением этого порока как в прямом, так и в метафорическом смысле являлся сон: душа впадает в сон, а сон ведет к смерти (Ориген). Лишь перенесение схемы восьми дурных помыслов на почву западного коммунитарного монашества при Иоанне Кассиане заострило в трактовках уныния моменты, не связанные напрямую со спецификой затворничества, открыв путь к отождествлению уныния и Л. как безделья. Исходный термин, в результате, оказался менее тесно связан с конкретными видами труда. Именно под наименованием acedia Л. вошла в католические схемы семи основных, или смертных, грехов и семи кардинальных пороков.
В дальнейшей традиции средневековой мысли сосуществуют и соперничают две концепции acedia: как порока духовного и всеобъемлющего и как порока частного, связанного с естественной телесной тягой человека к отдыху. Так, Фома Аквинский трактует ее и как отвращение от духовного блага вообще, и как отрыв способности желания от волевого усилия, направленного на конкретное благо ввиду телесных лишений, сопровождающих его достижение. Именно последнее толкование, маргинальное для схоластики, стало основанием для создания профанного образа Л., более близкого к современному ее пониманию.
В нем Л. уже окончательно теряет черты недолжного душевного настроя, превращаясь в пренебрежение определенного рода деятельностью. Однако первоначально и этот образ касался прежде всего дел благочестия и нравственных обязанностей христианина, к-рым противостоят различные виды праздности (сон, игры, болтовня и т.д.). Основными следствиями Л. считались невнимательность на богослужении, забвение грехов на исповеди, неисполнение епитимьи. Выдвижение на первый план Л., связанной с производительным трудом, происходит лишь в 14—15 вв., когда подобный труд начинает считаться доминирующей нравственной обязанностью христианина на фоне сословного деления общества. Это представление получает мощное теологическое обоснование, опирающееся на тексты Св. Писания — «и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать его и хранить его» (Быт. 2:15), «человек рождается на страдание [под ним понимался труд], как искры, чтоб устремляться вверх» (Иов 5:7), «если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 Фес. 3:10).
В результате, с 14 в. acedia-Л. распространяется уже не только на vita contemplativa и vita activa, но и на «труды человеческого служения» - пахоту, вскапывание и т.д. К привычным добродетелям, противостоящим Л., таким, как «спиритуальная радость» и «сила духа», все чаще добавляется обыкновенная мирская «деловитость». Окончательный переворот в понимании Л. произошел в связи с формированием трудовой этики протестантизма, альфу и омегу к-рой составила именно «деловитость человека, следующего своему призванию» (М.Вебер).
С тех пор как мирская хозяйственная деятельность оказалась основным пробным камнем избранности, нежелание работать стало напрямую связываться с отсутствием благодати. Если Фома Аквинский, комментируя ап. Павла (2 Фес. 3:10), еще трактует отказ от внешнего труда как пренебрежение обязанностью поддерживать жизнь, то теперь Л. и праздность воспринимаются как прямое нарушение ведущего элемента религиозно-нравственного долга, ибо «трудятся не для того, чтобы жить, но живут для того, чтобы трудиться» (Цинцендорф). Л. в протестантской нравоучительной лит-ре - самый тяжкий грех (Р.Бакстер), поскольку «ленивый и нерадивый не может быть истинным христианином. Его удел - погибель и он будет выброшен из улья» (символ веры мормонов). Дальнейшая тенденция в развитии новоевропейского понимания Л. связана с секуляризацией потребности в труде и обязанности трудиться. Вне сугубо утилитарной аргументации игнорирование трудовой деятельности превратилось в нарушение нормативных установок, связанных с профессиональным долгом, представлением о пользе общества или заботе о ближнем. Л. не тождественна жизненной пассивности. Последняя амбивалентна, ибо человек ничего не делающий не делает также ничего плохого; она становится Л. как уклонение от нравственных обязанностей по отношению к себе и к другим (об этом евангельская притча, в к-рой раб, закопавший талант в землю, чтобы сберечь его, назван рабом лукавым и ленивым; см. Мф. 25:26). Л и т.: Вебер М. Протестантская этика и дух капитапизма // Вебср М. Избр. работы. М: Прогресс, 1990. С. 61-273; Сенека Л.А. О счастливой жизни // Римские стоики. М: Республика, 1995; Bloomfield M.W. The Seven Deadly Sins. An Introduction of a Religious Concept with Special Reference to Medieval English Literature. Michigan: State College Press, 1952; Wenzel S. The Sin of Sloth: Acedia in Medieval Thought and Literature. Chapel Hill: The University of North Carolina Press, 1967. А.В.Прокофьев
Источник: Этика. Энциклопедический словарь. М. Гардарики 2001