Лем Станислав

Найдено 2 определения
Показать: [все] [проще] [сложнее]

Автор: [российский] Время: [современное]

ЛЕМ (Lem) Станислав (р. 1921)
польский мыслитель, философ, писатель-фантаст. Основные произведения: "Человек с Марса" (1946); "Астронавты" (1950); "Магелланово облако" (1955); "Диалоги" (1958); "Звездные дневники" (1954, 1958); "Возвращение со звезд" (1961); "Солярис" (1961); "Выход на орбиту" (1962); "Непобедимый" (1964), "Summa technologiae" (1964, 2-е расширенное издание - 1967); "Сказки роботов" (1964); "Кибериада" (1965); "Глас Господа" (1968); "Повести о пилоте Пирксе" (1968); "Философия случайности" (1968); "Фантастика и футурология" (1970); "Абсолютная пустота" (1971); "Мнимая величина" (1973); "Беседы и очерки" (1975); "Маска" (1976); "Насморк" (1976); "Осмотр на месте" (1979); "Мир на Земле" (1987); "Фиаско" (1987); "Философия случая" (в 2 томах, 1988) и др. Философско-футурологический трактат Л. "Сумма технологии" посвящен концептуальному и научному анализу горизонтов и механизмов эволюции человечества. Проблемы, порождаемые экспоненциальным ростом научного знания и стремительным подъемом уровня энергий, освоенного людьми; постановка вопросов о соотношении и взаимообусловленности биологической и технической эволюции в контексте приверженности Л. кибернетическим (читай: синергетическим - А.Г.) контекстам постижения цивилизационных процессов; предположения о возможности направляемых трансформаций самого биологического вида Homo sapiens - эти и многие другие подходы Л. совместили в себе футурологическую респектабельность, характерную для исследований такого рода в 1960-1980-х, с одной стороны, и четко заданную приверженность идеалам гуманизма швейцеровского типа, с другой. Цивилизация, согласно Л., - бытие общества (не обязательно земного) в отличие от бытия биологического вида. Подчеркивая и иллюстрируя при этом в своих фантастических произведениях идею о том, что Космос не есть увеличенная до масштабов Вселенной Земля, что человек всегда будет сталкиваться там с Непостижимым, - Л. акцентирует тезисы о закономерности возникновения разума в Космосе, о принципиальной неограниченности астроинженерного потенциала мыслящих существ, о безграничной множественности путей эволюции цивилизаций Вселенной. Постулируя ряд принципиальных условий осуществимости сценариев выживания человечества в 3-4 тысячелетиях, Л. не только осознанно деидеологизировал облик грядущего социума, оказавшегося в состоянии преодолеть социально-политические антагонизмы и геополитические напряжения середины 20 ст., но и отвел этой (неизбежно аксиологически значимой для философских изысков мыслителей Восточной Европы) проблеме второстепенное место в иерархии вопросов будущего. Само по себе формулирование Л. таких проблем социально-философского порядка (условия возможности доминирования человека современного - логически мыслящего - типа и в будущих эпохах жизни на земле; "космические перспективы разума"; перспективы эволюции "технологии" - "обусловленных состоянием знаний и общественной эффективностью способов достижения целей, поставленных обществом"; достижимость гармонии развития технологии и целей общества), которые "по определению" включали в себя нормы идеологического противоборства в качестве не более чем "фонового шума", сыграло весьма значимую роль в раскрепощении мышления научно-технической и гуманитарной интеллигенции стран социалистического лагеря и особенно Польши и Советского Союза в 1960-1980-х.
А. А.Грицанов

Источник: Новейший философский словарь

Лем Станислав

(1921-2006) польский фантаст, футуролог, философ, культуролог. Окончив гимназию в 1939, Л. поступил на мед. ф-т Львов. ун-та. В годы оккупации Л. вынужден прервать учебу и работает автомехаником, а после войны продолжает учебу в Краков. ун-те. По специальности врач, проживает в Кракове. Первый роман “Непотерянное время” (как реплика прустовскому “В поисках утраченного времени”) выходит в 1955 и посвящен подпольщикам и интеллигентам, ведущим борьбу с нацистами. Первый научно-фантастич. роман — “Астронавты” (1951), за ним следует утопич. роман “Магелланово облако” (1955), “Эдем” (1959), “Солярис”, “Возвращение со звезд”, “Рукопись, найденная в ванне” (все 1961), “Глас Господа” (в советских переводах известный как “Голос неба”) (1968), “Маска” (1976), “Мир на Земле”, “Фиаско”, а также новеллы и повести (“Охота на Сэтавра”, “Сэзам” (1954), “Вторжение из Альдебарана” (1959), “Книга роботов” (1961), “Непобедимый”, “Охота” (оба 1965), “Осмотр на месте” (1982) и сказочные циклы (“Кибериада”, 1965). Л. написал также автобиогр. роман “Высокий замок” (1966), книги по проблемам кибернетики “Диалоги” (1957) и футурологии “Сумма технологии” (1964), “Абсолютная пустота” (1971), “Воображаемый вакуум” (1973), “Фантастика и футурология” (1970) и “Воображаемая величина” (1973). Л. написал также научно-фантастич. детектив “Насморк” (1976). Круг его интересов включает лит-ведение (“Философия случайности”, 1968), философию, кибернетику, астрономию, биологию, физику, химию, астронавтику, космологию. Л. мыслит в русле структурного и системного анализа (Якобсон, Лотман, Леви-Стросс и др.), теории игр. Его подход к феномену культуры сформулирован в “Сумме технологии” и в “Философии случайности”. Л. разделяет общую установку на культуру, свойственную семиотич. подходу: культура — это прежде всего информация, способ передачи и хранения негенетич. информации. Культура (технология) — это вид игры, а в меру своего универсального характера — это еще и метаигра (набор всевозможных игр). Культура играет с Природой, но не всегда содержательно рефлектирует над этой своей игрой (игра не есть рез-т планирования), культура и культурный смысл не равны, культура всегда опережает свой культурный смысл, к-рый обретается только в ходе “самого становления” человеком. Имеет место удвоение целей или даже достижение не поставленных целей. Самосознание, приходящее всегда a posteriori, и не обладающее прогностич. проницательностью относительно уже применяемой технологии (наличной культуры) конфронтируется со своими собственными овеществлениями, опредмечиваниями, олицетворениями и др. рода имитациями, и из них должно вычитывать собственный смысл. Это сознание — всегда сознание опаздывающее и поэтому догоняющее. Осознание — единств. путь самосовершенствования. В “Солярисе” герой вводит гипотезу о боге, “несовершенство к-рого... является подлинной, имманентной чертой. Это должен быть бог, к-рый ограничен в своем всезнании и всемогуществе, к-рый ошибается в прогнозировании своих будущих действий, к-рого может ограничить ход вызванных им явлений. Это ... ущербный бог, к-рый всегда хочет больше, чем он может и не всегда это понимает..., к-рый не имеет ничего общего с сущностью добра и зла”. Нежелание назвать этого бога человеком вводит лишь динамику в диалектику культурного становления и следует из дальнейшего определения человека как бессознательного, силящегося понять собственное происхождение существа (Хари в “Солярисе”, главная героиня “Маски”). Образы, порождаемые в Солярисе океаном, занимающимся отгадыванием своего лица, своей скрытой задачи, кем-то (Творцом) заранее заданной или определенной, подобны “маске” (рассказ “Маска”). Библейский образ человеч. подобия Богу здесь по сути остается в силе. “Человек же... не ставит целей. Их поставляет ему время, в к-ром он рождается. Он может им служить или им сопротивляться, но причина служения или сопротивления дана изнутри. Чтобы ощутить подлинную свободу в выборе целей, нужно быть одиноким, но это невозможно, потому что человек, к-рый не вырос среди др. людей, не может стать человеком”. Игровая активность культуры тем не менее ограничена принципом гомеостазиса (стремление к равновесию вопреки изменениям), ибо гл. задача любой культуры — это выживание, реализация нек-рого минимума правил на каждом уровне игры, а технология культуры служит органом этого гомеостазиса. Форма поведения организма, не помогающая ему выжить, является в итоге ошибкой. Культура, согласно этой теории, создается в рез-те ошибок, промахов. Не преследуемые, но достигнутые цели — это и есть культура. Такая экологизация Культуры оборачивается окультуриванием природы, могущей стать вещью, к-рую можно обменивать, украсть, подарить, а самое главное — дублировать (тиражировать) (см. “Путешествия Ийона Тихого”), т.к. она прежде всего есть самопорождение как имитация “живым сознанием”, сознанием как природой (образ “плазматич. машины” — “Соляриса”, “гениального океана”). “Солярис” предстает как единство сознания и природы. Природа не сознательна, а всего лишь имитативна, но предстает как принцип реальности сознания, реализованная способность воображения по Канту, обладающая реальной физич. мощью (в “Солярисе” все ожившие образы наделены незаурядной физич. силой). Это обусловлено отсутствием готовности к подлинной встрече. Герой “Соляриса” признается: “Мы считаем себя рыцарями святого Контакта. Но мы не ищем никого, кроме людей. Мы не нуждаемся в чужих мирах. Нам нужны зеркала. Мы не знаем, что делать с другими мирами. Нам нужен всего лишь собственный мир, да и тот нас измучил”. Космос как человеч. бессознательное, “анахорет”, отшельник, замкнувшийся в себе, противостоит Земле как рац. Я-Образ. Однако только освоение Космоса (Бессознательного) являет собой перспективу человеч. прогресса. Человек вынужден пробиваться через “демонологию” оживших образов собственного опыта к их осознанию, приданию им знания о собственном происхождении (“Солярис”, “Маска”). Подобная “текстовость” природы (поскольку существует “текст” как закономерность построения данного природного объекта) и гарантирует ее неистребимость; нехватка ресурсов для Л. не проблема, природа неистощима (просвечивает марксистская концепция материи). Здесь Л. впадает в парадокс. С одной стороны, принцип гомеостазиса относится им к планируемому участку технологии (“Солярис” стабилизирует все гравитационное поле планеты, являясь “гомеостатич. океаном”), с другой же стороны, технология включает вероятность достижения непредвиденных целей, в т.ч., самоуничтожения, чему, в свою очередь, Л. ищет объяснение в “злых устремлениях человека”, против к-рых “будущая технология” сможет найти окончат. противоядие, предоставляя гомеостазису единоличную власть. Такой утопич. акцент понятен исходя из общепросвещенческой установки Л. на сопряжение нравственности и рациональности и из проекции технократич. утопии на принцип человеч. веры (понятие “вины” в отношениях с материализованными участками сознания и/или опыта: Крис и Хари в “Солярисе”). Материал, к-рый обыгрывается игрой, это т.н. атмосфера культуры, избыточность информационная (или природная — природы не становится меньше, сколько бы ею не пользовались, она существует) каждой культуры по отношению к минимуму, определяемому Природой (или Культурой для более частных видов игр). Противопоставление Культура — Природа позже трансформируется в оппозицию Культура — Техноэволюция. Внутр. динамика культуры, объяснением к-рой занимается Л., осуществляется через движение от периферии, маргинальной позиции (субкультуры) к центру (культуре), притом ставка игры, ее правила и выигрыш меняются. Это приводит к ломке существующей структуры, дроблению культуры в целом на субкультуры, где каждая субкультура повторяет общий культурогенетич. старт. Поскольку культура — это игра с избыточностью, модель культурной динамики — это модель стохастическая (вероятностная). Язык по концепции Л. — стабилизатор культуры и подчиняется т.о. тому же правилу гомеостазиса. Язык семиотичен, и культурные игры — своего рода сверхъязык (культурный код), технически эффективный, информативно эластичный, и самоорганизаторски автоматич. образование. Отд. культура — “текст”, к-рый случайно осуществил одну из многих возможностей, и в этом смысле уникальна. Понятие кода культуры включает, с одной стороны, операции, из к-рых он складывается, и число к-рых растет и, с др., — смыслы, его обусловливающие, число к-рых уменьшается. В процессе эволюции код трансформируется из однозначного в многозначный, а стабильность многозначности свидетельствует о нестабильности истории. Код культуры не порождает произвольных конструкций, наоборот, описывая межкодовые различия культур (включая субкультуры), код культуры описывает тем самым культурные различия. Код культуры — это избыточное образование, избыточность к-рого в конкр. сообщении уменьшается. Описание культуры — это составление словаря культурем и правил. А культурный механизм определяет специфику функционирования культуры. Культура (в своей игровой активности) означает человека, группу людей или Бога в зависимости от уровня осознания целей и последствий их достижения. Л. в меньшей степени занимается вопросом “что делает культуру культурой”, скорее тем “что и как играет с Культурой”, будь то Природа, техноэволюция или случайность. Л. описывает вероятностную экологию культуры, т.е. занимается факторами, внешними по отношению к имманентной структуре культуры, теми факторами, к-рые играют с культурой. Соч.: Summa technologiae. Krakow, 1967; Filozofia przypadku. Krakow, 1968; Opowiadania wybrane. Krakow, 1978; Biblioteka XXI wieku. Warsz., 1986; Filozofia przypadku: hit w swietle empirii. T. 1-2. Krakow, 1988; Maska. Krakow, 1988; Czlowiek z Marsa. W-wa, 1994; Соч.: В 2 т. М., 1992; Возвращение со звезд: Фантаст. роман.М., 1991; Собр. соч.: В 12 т., М., 1992-1995; Этика технологии и технология этики; модель культуры. Пермь; Абакан,1993. Лит.: Чернов И. Три модели культуры // Quinquagenario.- Tartu, 1972. И. Лейтане (Латвия). Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996

Источник: Большой толковый словарь по культурологии

Найдено научных статей по теме — 3

Читать PDF
591.49 кб

Человек и техника в аксиологии культуры Станислава лема

Савелова Евгения Валерьевна
В статье рассматривается проблема взаимоотношений человека и техники с культурологических позиций и в этой связи анализируется и детализуется известная стохастическая концепция Ст.
Читать PDF
60.25 кб

Человек и техника в аксиологии культуры Станислава Лема

Савелова Е.В.
В статье рассматриваются аксиологические аспекты взаимоотношения человека, культуры и техники в современном информационном обществе. Приводятся примеры оценок этого взаимоотношения с позиций технооптимистов и технопессимистов.
Читать PDF
249.40 кб

Когнитивный потенциал автореференции: самоописания в прозе Станислава Лема

Бразговская Елена Евгеньевна, Смердова Екатерина Андреевна
В статье обсуждаются вопросы определения механизма и когнитивного потенциала автореференции. В качестве автореферентных рассматриваются польскоязычные тексты Станислава Лема «Звездные дневники», «Маска».