так обычно именуют сюжет «поэмы», к-рую рассказывает Иван Карамазов в гл. V книги V романа Ф.М.Достоевского «Братья Карамазовы».
С легкой руки В.В.Розанова «поэма» была переименована в «легенду». Замена жанровой характеристики произошла не случайно: «поэма» как выражение духовных терзаний героя романа, Ивана Карамазова, став «легендой», приобрела ложную объективацию, отнюдь не входившую в замысел писателя. Данная как вопрос героя, она требовала соразмышления читающей публики, совместного с ним поиска того, что можно считать благом для человека и каковы условия его свободы. А свобода выбора есть принципиальный момент в концепции морали у Достоевского. «Л. о В.и.» глубоко укоренена в культурной традиции. Среди сюжетных и идейных источников «поэмы» можно указать на ветхозаветную легенду о Иосифе Прекрасном, отказавшемся от пути земного преуспеяния, на евангельские тексты, на апокрифы, народные духовные стихи и средневековые моралите, на роман Жан Поля «Зибенкез» (гл. «Речь мертвого Христа»), стихотворение Г.Гейне «Мир», работы Э.Ренана «Жизнь Иисуса», Д.Штрауса «Жизнь Христа» и т.д. Сюжетно ночной приход Великого инквизитора в тюрьму, где заключен по его приказанию Христос, напоминает ключевой эпизод из романа «93 год» В.Гюго (приход командира революционных войск Говэна к приговоренному к смерти священнику Симурдэну). Сочиненная Иваном Карамазовым «Л. о В.и.» стала восприниматься как рус. вопрос, обращенный к западным этическим системам жизнеустроения. Иван ученый и отчасти славянофил, цитирующий Ф.Тютчева, — списывает на католицизм порабощение человека. За героем эту мысль повторяли многие рус. философы, считавшие Достоевского своим «детоводитслем ко Христу» (Розанов, С.Аскольдов и др.). Сам Достоевский, однако, объяснял инквизитора отнюдь не узко конфессионально: в соединении веры в Христа с мирскими целями он видел опасность утраты смысла христианства; такое соединение он находил в институциализованных церквях. Но когда исследователи увидели, что за средневековыми католическими формами сюжета поэмы просматривается и современная проблематика коммунистического миропостроения, тогда впервые была осознана глубина и неординарность поставленных Достоевским этических вопросов — прежде всего о соотношении свободы и блага. Главная проблема, к-рую формулирует Великий инквизитор, — это противопоставление идеи счастья (блага) идее свободы, поскольку путь свободы всегда непредсказуем и требует большого нравственного мужества. Великий инквизитор не требует от человека христианского подвига, тем более готовности к крестному пути, зато обещает людям «тихое, смиренное счастье, счастье слабосильных существ, какими они и созданы». Для рус. мысли идея свободы оказалась центральной, ибо преодолевала реальную несвободу общественной жизни России. По соображению Н.Г.Чернышевского, основного антагониста Достоевского, свобода не составляет какого-нибудь частного вида человеческих благ, а служит одним из необходимых элементов, входящих в состав каждого блага. Но Достоевский усложняет и углубляет этот тезис: свобода - хотя всегда трагедия и страдание, все равно благо, ибо преображает человека из неразумного животного в человека. Эта тема была развита в персонализме Н.А.Бердяева, полагавшего, что дух Христов дорожит свободой больше счастья, дух Антихристов дорожит счастьем больше свободы.
В этой мысли было выражено характерное для рус. мыслителей категорическое неприятие эвдемонизма и связанного с ним утилитаризма. Весьма существенным уточнением этой т.з. было раскрытие того обстоятельства, что Великий инквизитор пытался по-своему спасти человечество, а не погубить его. Если Христос принес людям страдание свободы, то Великий инквизитор принес людям счастье, лишив их свободы. Т.о., с т.з. утилитаристского эвдемонизма вся правда на стороне инквизитора, ибо люди счастливы в его царстве. Но, по вере рус. мыслителей, человечество существует не для счастья, а для бесконечного совершенствования человека; счастье же ценно потому, что оно идет рядом с этой более высокой целью и содействует ее достижению. И потому вся правда на стороне Христа (М.И.Туган-Барановский). Более того, даже признавая связь Великого инквизитора с дьяволом, исследователи увидели весьма необычную форму этого зла - в ореоле добра, ибо дух погибели выведен Достоевским как гуманист, задавшийся целью создать царство всеобщего счастья, однако без Бога, в противовес ему и наперекор христианской традиции на непреображенной Божьей благодатью Земле (Н.О.Лосский). Но преображение возможно как деяние Богочеловеческое. Земные средства переделки мира означают принуждение. Россия в эти десятилетия была искушаема революционными идеями насильственного устроения всеобщего счастья. Но для Достоевского путь революции не есть путь свободы. Рус. философы, его последователи, отстаивали мысль, что любое насильственное утверждение идеала на земле ведет к катастрофе, ибо убивает Богочеловеческое в человеке, превращая его в бессмысленного скота. Достоевский показал, что основная мысль, определяющая понимание и программу Великого инквизитора, — это идея земного рая, т.е. то, что всегда и везде обещали революционеры и «благодетели человечества». Спасение для мироустроителей подобного типа означает избавление человека от всяческого трагизма, от борьбы и междоусобицы, от сомнений и мук совести (С.Л.Франк). Истинное благо и истинная любовь^достигаются только индивидуальным усилием через свободу. Истинная любовь возможна только в свободе, только как любовь к свободе человека (Г.В.Флоровский). Без свободы личности народ обращается в послушное стадо, готовое к убийству даже Богочеловека, пошедшего на крест за людей, при том, что они знают, кто жертва. Великий инквизитор говорит Христу: «Завтра же Ты увидишь это послушное стадо, которое по первому мановению моему бросится подгребать горячие угли к костру Твоему, на котором сожгу Тебя за то, что пришел нам мешать». Если свобода есть предпосылка морали, то народ «как единое стадо» безнравствен. Это страшное открытие Достоевского в каком-то смысле опровергает его собственные публицистические тексты о «народе-богоносце». Достоевский предлагает выбор: счастье, сытость и обезбоженность или страдание, свобода и богочеловечность-личность. До него с такой остротой подобная проблема в этике не ставилась. Отзвуки проблематики «Л. о В.и.» можно найти у А.Камю («Бунтующий человек»), У.Фолкнера («Притча»), М.Булгакова («Мастер и Маргарита»), А.Кёстлера («Слепящая тьма»), Дж.Оруэлла («1984»), в песнях В.Высоцкого и в других выдающихся творениях 20 в. Л и т.: Розанов ВВ. Легенда о Великом Инквизиторе // Розанов В.В. Мысли о литературе. М.: Современник, 1989. С. 41-157; Франк С.Л. Легенда о Великом инквизиторе // Франк С.Л. Русское мировоззрение. СПб.: Наука, 1996. С. 367-374; Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов: Сб. ст. М.: Книга, 1990; Бердяев НА. Великий Инквизитор; Он же. Миросозерцание Достоевского // Бердяев Н.А. О русских классиках. М.: Высшая школа, 1993. С. 23-46, 107-223; Голосовкер Я.Э. Достоевский и Кант. М.: Изд-во АН СССР, 1963; Ветловская BE. Поэтика романа «Братья Карамазовы». Л.: Наука. 1967; Кантор В.К. «Братья Карамазовы» Ф.Достоевского. М.: Худ. лит-ра, 1983; Miiller L. Der GroSinquisitor / Miiller L. Dostoejewskij. Sein Lebcn. Sein Werk. Sein \fcrmachtnis. Munchen: Erich Wewel Verlag, 1990. В. К. Кантор
83.84 кб