1922 - 1995) - американский историк науки и философ, один из лидеров исторического направления в философии науки. Широкую известность получила его концепция исторической динамики научного знания, разработанная в книге: "Структура научных революций". История науки представлена в ней как чередование эпизодов конкурентной борьбы между различными научными сообществами. Основой для формирования и функционирования таких сообществ является принятие их членами определенной модели научной деятельности. Безраздельное господство некоторой модели (парадигмы, или "дисциплинарной матрицы") есть период "нормальной науки", который заканчивается, когда парадигма "взрывается" изнутри под давлением проблем, неразрешимых в ее рамках. Наступает кризис, или революционный период, когда создаются новые парадигмы.
КУН ТОМАС СЭМЮЭЛ
КУН ТОМАС СЭМЮЭЛ
КУН ТОМАС СЭМЮЭЛ
(1922-1995) -американский философ, автор концепции научных революций. К. по абсолютному большинству параметров своего философствования — типичный прагматист, т.е. представитель самой главной американской философской традиции. В качестве прагматиста он рассматривал науку как инструментарий по решению научных головоломок. Для прагматизма смысловой стержень науки составляют не верификация и фальсификация (см.), а деятельность людей, объединенных в определенные сообщества. На наш взгляд, основными достоинствами философии К. являются: 1) антикумулятивная модель развития науки; имеется в виду, что процесс роста знания не сводится к его непрерывному накоплению, а включает стадии научных революций; 2) подчеркивание особой роли образцов (парадигм) научной деятельности; 3) привлечение внимания к прагматическим аспектам науки. См. научные революции.
Источник: Философия науки. Краткий энциклопедический словарь. 2008 г.
КУН ТОМАС СЭМЮЭЛ (р. 1922)
амер. историк науки, один из представителей постпозитивизма. В книге “Структура научных революций” разработал концепцию научных парадигм, нормальной науки и научных революций. Согласно этой концепции, на первом этапе той или иной научной дисциплины отсутствует единая система ценностей и согласие относительно целей, теоретических установок, общепринятых методов и фактов. Создание парадигмы означает достижение такого согласия на основе принятия общих образцов теоретических или эмпирических знаний, исследовательской методологии. При этом ученые опираются на особые ценности, используют замкнутый язык и образуют замкнутое сообщество. Переход от одной парадигмы к др. сопровождается коллективным изменением видения, т. е. интерпретации, эмпирических фактов. Полученные в рамках парадигм знания несопоставимы и имеют различный смысл. Сравнение парадигм может происходить не на научном, а на естественном и философском метаязыке. Нормальная наука, развивающаяся в рамках данной парадигмы, ведет к совершенствованию теорий и росту эмпирических фактов. Открытие аномальных фактов, необъяснимых в рамках господствующих воззрений, приводит к научным революциям, в ходе к-рых складываются новые парадигмы. Однако действительного прогресса, связанного с возрастанием объективной истинности научных знаний, К. не признает, полагая, что такие знания могут быть охарактеризованы лишь как более или менее, эффективные для решения соответствующих задач, а не как истинные или ложные. Преувеличивая роль субъективного фактора в развитии науки, К. нередко впадает в иррационализм и субъективизм и склоняется к релятивизму. Осн. соч.: “Коперниканская революция. Планетарная астрономия в развитии западной мысли” (1957), “Структура научных революций” (1963).
Источник: Философский энциклопедический словарь
КУН ТОМАС СЭМЮЭЛ
род. в 1922) - американский философ и историк науки. Родился в Цинциннати. Получил образование в Гарварде и работал некоторое время в радиоисследовательской лаборатории. Но его привлекала научная работа, и в 1961 г. он стал профессором истории науки в университете Беркли, а с 1964 г. - в Принстоне.
Результатом его исследований и размышлений о роли науки в развитии человеческого познания явилась книга «Структура научных революций» (1962), которая содержала новый революционный взгляд на науку.
Кун различает два периода в развитии науки - «нормальную» науку и «революционную». «Нормальный» период науки протекает в спокойном русле, в виде своеобразной иерархии, посредством накопления определенных знаний, решения проблем, научных «головоломок». В этот период любая научная теория функционирует как парадигма, т.е. как совокупность определенных научных установок, которых придерживается конкретное научное сообщество.
Затем в развитии «нормальной» науки наступает такой момент, когда существующая парадигма не выдерживает «натиска» аномалий, т.е. проблем, которые не решаются в рамках существующей парадигмы, и возникает кризис, революционный период в развитии науки, происходит смена парадигмы. Революция в науке приводит в результате конкурентной борьбы к победе одной из вновь возникших парадигм, что свидетельствует о наступлении нового «нормального» периода в развитии науки.
До Куна философы и историки рассматривали развитие науки с известной долей идеализации. Было общепризнано, что наука представляет собой систематическое развитие рациональной мысли, последовательное накопление положительных знаний. Однако Кун показал, что она является менее рациональной деятельностью, чем предполагалось ранее.
Анализ Куна вводит новый подход к пониманию того, на чем основывается доказательность и верность принятой парадигмы. В докуновский период считалось, что это доверие опирается на баланс эмпирических оснований и логической аргументации. Однако Кун показал, что ведущие парадигмы, которых придерживались в науке, первоначально не были обоснованы ни на эмпирическом, ни на дедуктивном уровне. Принятие их скорее представляло собой воображаемый прыжок, который ученые не могли полностью объяснить.
Кун вводит понятие «несоизмеримости» старых и новых научных точек зрения. По его мнению, не существует абсолютных критериев рациональности при определении научного знания, как это утверждали неопозитивисты. Между парадигмами нет общих основ, и поэтому между различными научными сообществами ведется конкурентная борьба. Каждая вновь устанавливаемая парадигма вводит свои критерии рациональности, свои стандарты отличия науки от ненауки, так как не существует фактов, которые не зависят от их истолкования определенной парадигмой. Таким образом, нейтрального языка наблюдений, о котором говорили неопозитивисты, нет.
Работа Куна имела большое значение для исторического понимания науки, деятельности ученых и социологического анализа науки о науке. Однако концепция Куна не является абсолютно истинной во всех случаях развития науки.
Томас Сэмюэл Кун
англ. Thomas Samuel Kuhn; 18 июля 1922, Цинциннати, Огайо — 17 июня 1996, Кембридж, Массачусетс) — американский историк и философ науки, работал на университетской кафедре в Принстоне, преподавал историю и философию науки. Кун был членом Национальной академии наук, Американского философского общества, Американской академии наук и искусств. В 1982 году профессор Кун удостоен медали Джорджа Сартона в области истории науки (the George Sarton Medal in the History of Science). Основные работы: "Коперниканская революция" (1957), «Структура научных революций» (The Structure of Scientific Revolutions, 1962), "Теория черного тела и квантовая прерывность. 1894-1912" (1978) , The Road Since Structure: Philosophical Essays, 1970—1993. Chicago: University of Chicago Press, 2000. Проблемам исторической эволюции научных традиций в астрономии была посвящена первая книга "Коперниканская революция", где на примерах птолемеевской и сменившей ее коперниканской традиций, Кун впервые осуществил реконструкцию содержательных механизмов научных революций. Наиболее яркое выражение его позиция нашла в его следующей книге "Структура научных революций". Анализируя историю науки, Кун говорит о возможности выделения следующих стадий ее развития: допарадигмальная наука, нормальная наука (парадигмальная), экстраординарная наука (смена парадигм,научная революция). В допарадигмальный период наука представляет собой эклектичное соединение различных альтернативных гипотез и конкурирующих научных сообществ, каждое из которых, отталкиваясь от определенных фактов, создает свои модели без особой апелляции к каким-либо внешним авторитетам. Однако со временем происходит выдвижение на первый план какой-то одной теории, которая начинает интерпретироваться как образец решения проблем и составляет теоретическое и методологическое основание новой парадигмальной науки. Парадигма (от греч. ??????????, «пример, модель, образец») выступает как совокупность знаний, методов и ценностей, безоговорочно разделяемых членами научного сообщества. Она определяет спектр значимых научных проблем и возможные способы их решения, одновременно игнорируя не согласующиеся с ней факты и теории. В рамках нормальной науки прогресс осуществляется посредством кумулятивного накопления знаний, теоретического и экспериментального усовершенствования исходных программных установок. Вместе с тем в рамках принятой парадигмы ученые сталкиваются с рядом "аномальных" (т.е. не артикулируемых адекватно в рамках принятой парадигмы) фактов, которые после многочисленных неудачных попыток эксплицировать их принятым способом, приводят к научным кризисам, связанным с экстраординарной наукой. Концепция Куна оказала огромное влияние на современную философию науки. Обоснованные им историко-эволюционистский подход, антикумулятивизм, идея о социокультурной обусловленности научного познания (экстернализм), введенные понятия парадигмы и научной революции в значительной степени способствовали преодолению неопозитивистской традиции в философии науки и оформлению постпозитивизма, социологии и психологии науки.
Источник: Философия справочные материалы для самостоятельной работы студентов и магистрантов
КУН ТОМАС СЭМЮЭЛ
1922-1996) – американский историк и философ, один из лидеров исторического направления в философии науки, физик-теоретик по профессии, автор оригинальной модели развития научного знания: исследовал механизм научных революций, ввел понятие парадигмы, выдвинул идею социокультурной обусловленности научного познания. Основная программная работа – «Структура научных революций» (1963). Применив историко-эволюционный подход, выделил следующие образующие цикл стадии развития науки: допарадигмальная наука, нормальная наука (парадигмальная), экстраординарная наука (внепарадигмальная научная революция). В допарадигмальный период наука представляет собой эклектическое соединение различных альтернативных гипотез и конкурирующих научных сообществ. Со временем на первый план выдвигается определенная теория, которая начинает интерпретироваться как образец и составляет теоретическое и методологическое основание новой парадигмальной науки. Парадигма выступает как совокупность знаний, методов и ценностей, безоговорочно разделяемых членами научного сообщества. Она определяет спектр значимых научных проблем и возможные способы их решения. В рамках нормальной науки прогресс осуществляется путем кумулятивного накопления знания. Вместе с тем в рамках принятой парадигмы ученые сталкиваются с рядом«аномальных» фактов, не поддающихся истолкованию с точки зрения принятой парадигмы, что со временем приводит к научным кризисам, связанным с экстраординарной наукой. Видимость кумулятивной преемственности в развитии знания обеспечивается процессом специального образования и учебниками, построенными на установках господствующей парадигмы. Рассматривая парадигмы как «наборы предписаний для научной группы», он конкретизировал значение данного термина в понятии «дисциплинарная матрица». Ее основными компонентами являются: а) символические обобщения, которые имеют формальный характер или легко формализуются; б) «метафизические (т.е. философские) части», задающие общий способ видения универсума, его онтологические, эвристические, концептуальные и др. моменты; в) ценностные установки, влияющие на выбор и направление исследования; г) «общепринятые образцы» – характерные примеры решения конкретных задач. Заслуга Куна в том, что в понятии «парадигма» он выразил идею предпосылочности знания, т.е. показал, что формирование и развитие знаний осуществляется в некотором пространстве предпосылок, в некоторой порождающей их среде – прежде всего социальной. Среди многих предпосылок (факторов, условий) развития науки он подчеркивает важную роль соответствующих правил и стандартов научной практики. Эта общие установки он называет правилами-предписаниями, или методологическими директивами, на которые опираются члены данного научного сообщества. Кун обращает внимание на то, что, во-первых, данные директивы – лишь один из факторов развития науки и их нельзя абсолютизировать. Во-вторых, они регулируют научную деятельность, препятствуют (если, конечно, они верные) тому, чтобы наука не «сбивалась с дороги». В-третьих, эти директивы имеют многоуровневый характер: самый «верхний их этаж» – философские принципы, представляющие необходимое условие научного познания.
Источник: Философия науки и техники: словарь
КУН Томас Сэмюэл
р. 18.7.1922, Цинциннати), амер. историк и философ науки, один из лидеров т. н. историч. школы в методологии и философии науки. Получила известность его концепция историч. динамики науч. знания, разработанная в кн.: «Структура науч. революций» (1963, рус. пер. 19772). История науки представлена в ней как чередование эпизодов конкурентной борьбы между различными науч. сообществами. Основой для формирования и функционирования таких сообществ является принятие их членами определ. модели науч. деятельности - совокупности теоретич. стандартов, методологич. норм, ценностных критериев, мировоззренч. установок. В рамках этой модели происходит, по К., постепенная кумуляция решений науч. «задач-головоломок». Безраздельное господство нек-рой модели (парадигмы, или «дисциплинарной матрицы») есть период «нормальной науки», к-рый заканчивается, когда парадигма «взрывается» изнутри под давлением «аномалий» (проблем, неразрешимых в ее рамках). Наступает кризис, или «революц.» период, когда создаются новые парадигмы, оспаривающие первенство друг у друга. Кризис разрешается победой одной из них, что знаменует начало нового «нормального» периода, и весь процесс повторяется заново.
Предложенная К. модель историч. эволюции науки направлена как против антиисторизма неопозитивистов, так и критич. рационалистов (Поппер и др.). К. отвергает общее для этих направлений убеждение в единственности, абсолютности и неизменности критериев научности и рациональности. Подобные критерии объявляются К. исторически относительными: каждая парадигма определяет свои стандарты рациональности, к-рые отнюдь не сводятся к простому соблюдению требований формальной логики (хотя и не противоречат им). Демаркационная линия между наукой и ненаукой устанавливается, согласно К., всякий раз заново с утверждением очередной парадигмы.
К. отвергает эмпирицистский «фундаментализм» неопозитивистов: не существует фактов, независимых от парадигмы и, следовательно, не существует теоретически нейтрального языка наблюдения. Напротив, ученые, овладевая содержанием парадигмы, учатся «видеть мир» сквозь ее призму. Не факты судят теорию, а теория определяет, какие именно факты войдут в осмысленный опыт. Отсюда проистекает тезис К. о «несоизмеримости» парадигм, иногда трактуемый как утверждение о невозможности установления к.-л. логич. отношений между сменяющими друг друга теориями. С этим связано отрицание К. преемственности в эволюции науки: знание, накопленное предыдущей парадигмой, отбрасывается после ее крушения, а науч. сообщества просто вытесняют друг друга.
Признавая, что науч. знание относится к объективной реальности, К. в то же время релятивизирует его истинность по отношению к парадигме, отвергает к.-л. направленность развития науки. Прогресс, по К., - понятие, имеющее смысл только для «нормальной науки», где его критерием выступает количество решенных проблем.
Работы К. сыграли важную роль в углублении кризиса неопозитивистской философии науки, явились стимулом для развития динамич. и историч. представлений о науке и деятельности ученых, подчеркнули значение социологич. и социально-психологич. анализа в науковедении. Раскрыв пек-рые диалектич. характеристики развития науки, К. вместе с тем не смог построить его адекватную картину. Он ошибочно противопоставил элементы дискретности и непрерывности, относительности и абсолютности в развитии науч. знания, а также социальную психологию науч. коллективов - объективной логике науч. исследования. Реалистич. тенденции сочетаются у К. с элементами прагматизма и инструментализма, а ого в целом рационалистич. позиция не является последовательной. Подобная эклектичность филос. взглядов К. служит причиной ограниченности его историографич. концепции науки.
Предложенная К. модель историч. эволюции науки направлена как против антиисторизма неопозитивистов, так и критич. рационалистов (Поппер и др.). К. отвергает общее для этих направлений убеждение в единственности, абсолютности и неизменности критериев научности и рациональности. Подобные критерии объявляются К. исторически относительными: каждая парадигма определяет свои стандарты рациональности, к-рые отнюдь не сводятся к простому соблюдению требований формальной логики (хотя и не противоречат им). Демаркационная линия между наукой и ненаукой устанавливается, согласно К., всякий раз заново с утверждением очередной парадигмы.
К. отвергает эмпирицистский «фундаментализм» неопозитивистов: не существует фактов, независимых от парадигмы и, следовательно, не существует теоретически нейтрального языка наблюдения. Напротив, ученые, овладевая содержанием парадигмы, учатся «видеть мир» сквозь ее призму. Не факты судят теорию, а теория определяет, какие именно факты войдут в осмысленный опыт. Отсюда проистекает тезис К. о «несоизмеримости» парадигм, иногда трактуемый как утверждение о невозможности установления к.-л. логич. отношений между сменяющими друг друга теориями. С этим связано отрицание К. преемственности в эволюции науки: знание, накопленное предыдущей парадигмой, отбрасывается после ее крушения, а науч. сообщества просто вытесняют друг друга.
Признавая, что науч. знание относится к объективной реальности, К. в то же время релятивизирует его истинность по отношению к парадигме, отвергает к.-л. направленность развития науки. Прогресс, по К., - понятие, имеющее смысл только для «нормальной науки», где его критерием выступает количество решенных проблем.
Работы К. сыграли важную роль в углублении кризиса неопозитивистской философии науки, явились стимулом для развития динамич. и историч. представлений о науке и деятельности ученых, подчеркнули значение социологич. и социально-психологич. анализа в науковедении. Раскрыв пек-рые диалектич. характеристики развития науки, К. вместе с тем не смог построить его адекватную картину. Он ошибочно противопоставил элементы дискретности и непрерывности, относительности и абсолютности в развитии науч. знания, а также социальную психологию науч. коллективов - объективной логике науч. исследования. Реалистич. тенденции сочетаются у К. с элементами прагматизма и инструментализма, а ого в целом рационалистич. позиция не является последовательной. Подобная эклектичность филос. взглядов К. служит причиной ограниченности его историографич. концепции науки.
Источник: Советский философский словарь
КУН Томас Сэмюэл
(1922—1995) — амер. физик, философ и историк науки, основоположник постпозитивизма. Окончил физ. ф-т Гарвардского ун-та (1943), там же получил степень д-ра в обл. теор. физики (1949); преподавал в Гарвардском, Бостонском и Принстонском ун-тах, проф. истории и философии науки Калифорнийского (1961—64) и Принстонского (1964—79) ун-тов, затем — проф. Массачусетского технол. ин-та (1979—91). Чл. Нац. АН США и Амер. филос. об-ва; награжден почетной медалью Дж.Сартона (1982) и почетными званиями мн. АН и науч.-обществ. организаций. Осн. соч.: «Коперниканская революция» (1957), «Функция измерения в современной физической науке» (1961), «Структура научных революций» (1962), «Функция догмы в научном исследовании» (1963), «Сущностное напряжение» (1977), «Теория черного тела и квантовая прерывность. 1894—1912» (1987), «Путь к структуре: Философские эссе 1973—993» (2000). Обратившись в середине 1950-х гг. к истории науки, К. выступил с критикой методол. принципов неопозитивизма Венского кружка и критич. рационализма К.Поппера. Продолжая начатую Поппером критику узко-эмпирич. модели науч. знания и принципа жесткой демаркации философии и науки, К. заявил о невозможности выявления логики и механизмов роста науки в масштабах отд. взятой дисциплины или отрасли, как это делал основатель фальсификационизма. Стратегия методол. оценки науки, по К., предполагает выстраивание филос.эпистемологич. моделей на материале истории ее развития, движущей силой к-рого явл. научные сообщества. Т.о., логико-методол. факторы развития науки утрачивают свой внеистор. статус, оказываясь в функциональной зависимости от сложного комплекса исторически детерминированной деятельности науч. сообщества. Основой его деятельности выступает парадигма («дисциплинарная матрица»); общий ход истор. развития науки определяется конкуренцией науч. сообществ как носителей разл. парадигм. В этом процессе выделяются след. ключевые эпизоды: 1) период «нормальной науки», связанный с господством к.-л. парадигмы; 2) парадигмальный кризис, связанный с выходом исследовательской деятельности за пределы данной парадигмы (рост фактич. знаний превышает ее объяснительный потенциал); 3) науч. революция — конкуренция альтернативных парадигм, возвышение одной из них; 4) парадигмальный рост, т.е. победа и укоренение одной из парадигм и начало нового этапа «нормальной науки». Важнейшим следствием этой модели науч. развития явл. преодоление тезиса о неизменности критериев науч. рациональности, достоверности науч. знания в целом и способов разграничения науки и вненауч. знания. Согл. К., эти критерии устанавливаются всякий раз заново в период науч. революции. Отсюда же следует, что позитивистская вера в чистоту эмпирич. обоснования науч. теорий неадекватна; К., как и др. постпозитивисты (И.Лакатос, М.Полани, П.Фейерабенд, С.Тулмин), отстаивает принцип «теор. нагруженности» фактич. фундамента науч. знания. Парадигма, ядром к-рой явл. фундаментальные и непроверяемые в ее рамках науч. и филос. теории, предопределяет не только интерпретацию того или иного факта, но и ту сферу действительности, феномены к-рой будут рассматриваться в кач-ве фактов вообще. Отсюда вырастает принцип логич. несопоставимости парадигм, модифицированный в дальнейшем Лакатосом (концепция научно-исследовательской программы) и Фейерабендом (принцип пролиферации теорий). Благодаря этому в развитии науки отсутствует поступательная эволюционная преемственность: количеств. и качеств. показатели науч. теорий, состав науч. знания, ценностно-нормативный и дисциплинарный аспекты его функционирования детерминированы парадигмой. Это значит, напр., что физ. взгляды Платона и Эйнштейна нельзя включить в оппозиции «истинное—ложное», «адекватное—неадекватное», «проверяемое—непроверяемое» и т.п. В общем развитии науки К. выделял три осн. парадигмы, связанные с фундаментальными физ. и филос. воззрениями: аристотелевская (доклассич.), ньютоновская (классич.) и эйнштейновская (неклассич.). При этом науч. революции, приведшие эти парадигмы к господству, происходили в разл. истор. сроки, вовлекали разл. соц. субъекты и приводили к разл. результатам в рамках соотношения самих парадигмальных теорий. Соч.: Замечания на статью И.Лакатоса // Структура и развитие науки. М., 1978; Объективность, ценностные суждения и выбор теории // Современные философия науки: знание, рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада. М., 1996; Структура научных революций. М., 2001; Сущностное напряжение: Избранные исследования научных традиций и новаций. М., 2002. Лит.: Поппер К. Нормальная наука и опасности, связанные с ней // Кун Т. Структура научных революций. М., 2001. Е.В.Гутов Л
Источник: История и философия науки. Энциклопедический словарь
КУН Томас Сэмюэл (1922-1996)
американский философ и историк науки, один из лидеров современной постпозитивистской философии науки. В отличие от логического позитивизма, занимавшегося анализом формально-логических структур научных теорий, К. одним из первых в западной философии акцентировал значение истории естествознания как единственного источника подлинной философии науки. Проблемам исторической эволюции научных традиций в астрономии была посвящена первая книга К. "Коперниканская революция" (1957), где на примерах птолемеевской и сменившей ее коперниканской традиций К. впервые осуществил реконструкцию содержательных механизмов научных революций. Коперниканский переворот при этом рассматривается им как переход научного сообщества к принципиально иной системе мировидения, что стало возможным благодаря не только внутринаучным факторам развития, но и различным социальным процессам ренессансной культуры в целом. Свою конкретизацию и наиболее яркое выражение позиция К. нашла в его следующей книге "Структура научных революций" (1962), которая инициировала постпозитивистскую ориентацию в современной философии науки и сделала К. одним из ее наиболее значимых авторов. Анализируя историю науки, К. говорит о возможности выделения следующих стадий ее развития: допарадигмальная наука, нормальная наука (парадигмальная), экстраординарная наука (внепарадигмальная, научная революция). В допарадигмальный период наука представляет собой эклектичное соединение различных альтернативных гипотез и конкурирующих научных сообществ, каждое из которых, отталкиваясь от определенных фактов, создает свои модели без особой апелляции к каким-либо внешним авторитетам. Однако со временем происходит выдвижение на первый план какой-то одной теории, которая начинает интерпретироваться как образец решения проблем и составляет теоретическое и методологическое основание новой парадигмальной науки. Парадигма (дисциплинарная матрица) выступает как совокупность знаний, методов и ценностей, безого-
ворочно разделяемых членами научного сообщества. Она определяет спектр значимых научных проблем и возможные способы их решения, одновременно игнорируя не согласующиеся с ней факты и теории. В рамках нормальной науки прогресс осуществляется посредством кумулятивного накопления знаний, теоретического и экспериментального усовершенствования исходных программных установок. Вместе с тем, в рамках принятой парадигмы ученые сталкиваются с рядом "аномальных" (т.е. не артикулируемых адекватно в рамках принятой парадигмы) фактов, которые после многочисленных неудачных попыток эксплицировать их принятым способом, приводят к научным кризисам, связанным с экстраординарной наукой. Эта ситуация во многом воспроизводит допарадигмальное состояние научного знания, поскольку наряду со старой парадигмой активно развивается множество альтернативных гипотез, дающих различную интерпретацию научным аномалиям. Впоследствии из веера конкурирующих теорий выбирается та, которая, по мнению профессионального сообщества ученых, предлагает наиболее удачный вариант решения научных головоломок. При этом, приоритет той или иной научной теории отнюдь не обеспечивается автоматически ее когнитивными преимуществами, но зависит также от целого ряда вненаучных факторов (психологических, политических, культурных и т.п.). Достижение конвенции в вопросе выбора образцовой теории означает формирование новой парадигмы и знаменует собой начало следующего этапа нормальной науки, характеризующегося наличием четкой программы деятельности и искусственной селекцией альтернативных и аномальных смыслов. Исключение здесь не составляет и тот массив знаний, который был получен предшествующей историей науки. Процесс принятия новой парадигмы, по мнению К., представляет собой своеобразное переключение гештальта на принципиально иную систему миро-видения, со своими образами, принципами, языком, непереводимыми и несоизмеримыми с другими содержательными моделями и языками. Видимость кумулятивной преемственности в развитии знания обеспечивается процессом специального образования и учебниками, интерпретирующими историю науки в соответствии с установками, заданными господствующей парадигмой. В силу этого достаточно проблематично говорить о действительном прогрессе в истории естествознания. Усовершенствование и приращение знания отличает только периоды нормальной науки, каждый из которых формирует уникальное понимание мира, не обладающее особыми преимуществами по сравнению с остальными. К. предпочитает говорить не столько о прогрессе, сколько об эволюции (наподобие биологической), в рамках которой каждый организм занимает свою нишу и обладает своими адаптационными возможностями. Куновская интерпретация научного прогресса вызвала всплеск критических публикаций, и его последующие работы были связаны с уточнением исходных положений, сформулированных в "Структуре научных революций". В своей монографии "Теория черного тела и квантовая прерывность. 1894-1912" (1978) К. анализирует социально-психологические и теоретико-методологические факторы революции в квантовой физике, на примере которой показывает парадоксальную перманентность революционных открытий, психологию гештальт-переключения при создании новых научных сообществ. Концепция К. оказала огромное влияние на современную философию науки. Обоснованные им историко-эволюционистский подход, антикумулятивизм, идея о социокультурной обусловленности научного познания (экстернализм), введенные понятия парадигмы и научной революции в значительной степени способствовали преодолению неопозитивистской традиции в философии науки и оформлению постпозитивизма, социологии и психологии науки. [См. "Структура научных революций" (Кун), Парадигма.
ворочно разделяемых членами научного сообщества. Она определяет спектр значимых научных проблем и возможные способы их решения, одновременно игнорируя не согласующиеся с ней факты и теории. В рамках нормальной науки прогресс осуществляется посредством кумулятивного накопления знаний, теоретического и экспериментального усовершенствования исходных программных установок. Вместе с тем, в рамках принятой парадигмы ученые сталкиваются с рядом "аномальных" (т.е. не артикулируемых адекватно в рамках принятой парадигмы) фактов, которые после многочисленных неудачных попыток эксплицировать их принятым способом, приводят к научным кризисам, связанным с экстраординарной наукой. Эта ситуация во многом воспроизводит допарадигмальное состояние научного знания, поскольку наряду со старой парадигмой активно развивается множество альтернативных гипотез, дающих различную интерпретацию научным аномалиям. Впоследствии из веера конкурирующих теорий выбирается та, которая, по мнению профессионального сообщества ученых, предлагает наиболее удачный вариант решения научных головоломок. При этом, приоритет той или иной научной теории отнюдь не обеспечивается автоматически ее когнитивными преимуществами, но зависит также от целого ряда вненаучных факторов (психологических, политических, культурных и т.п.). Достижение конвенции в вопросе выбора образцовой теории означает формирование новой парадигмы и знаменует собой начало следующего этапа нормальной науки, характеризующегося наличием четкой программы деятельности и искусственной селекцией альтернативных и аномальных смыслов. Исключение здесь не составляет и тот массив знаний, который был получен предшествующей историей науки. Процесс принятия новой парадигмы, по мнению К., представляет собой своеобразное переключение гештальта на принципиально иную систему миро-видения, со своими образами, принципами, языком, непереводимыми и несоизмеримыми с другими содержательными моделями и языками. Видимость кумулятивной преемственности в развитии знания обеспечивается процессом специального образования и учебниками, интерпретирующими историю науки в соответствии с установками, заданными господствующей парадигмой. В силу этого достаточно проблематично говорить о действительном прогрессе в истории естествознания. Усовершенствование и приращение знания отличает только периоды нормальной науки, каждый из которых формирует уникальное понимание мира, не обладающее особыми преимуществами по сравнению с остальными. К. предпочитает говорить не столько о прогрессе, сколько об эволюции (наподобие биологической), в рамках которой каждый организм занимает свою нишу и обладает своими адаптационными возможностями. Куновская интерпретация научного прогресса вызвала всплеск критических публикаций, и его последующие работы были связаны с уточнением исходных положений, сформулированных в "Структуре научных революций". В своей монографии "Теория черного тела и квантовая прерывность. 1894-1912" (1978) К. анализирует социально-психологические и теоретико-методологические факторы революции в квантовой физике, на примере которой показывает парадоксальную перманентность революционных открытий, психологию гештальт-переключения при создании новых научных сообществ. Концепция К. оказала огромное влияние на современную философию науки. Обоснованные им историко-эволюционистский подход, антикумулятивизм, идея о социокультурной обусловленности научного познания (экстернализм), введенные понятия парадигмы и научной революции в значительной степени способствовали преодолению неопозитивистской традиции в философии науки и оформлению постпозитивизма, социологии и психологии науки. [См. "Структура научных революций" (Кун), Парадигма.
Источник: История Философии: Энциклопедия
КУН (Kuhn) Томас Сэмюэл
1922-1995) - амер. историк науки и философ, один из лидеров исторического направления в философии науки. Первоначально изучал физику, но под влиянием прослушанного курса истории науки стал заниматься историей и философией науки. Первая его книга посвящена истории коперниканской революции. Концепция исторической динамики научного знания К. в значительной мере сложилась под влиянием работ по истории науки Койре, Мейерсона, Мецжер, А. Майера. Кн. польского ученого Флека "Возникновение и развитие научного факта", а также идеи Витгенштейна способствовали разработке его центрального понятия "парадигма". Его трактовка научной революции как изменения взгляда на мир и идея несоизмеримости парадигм во многом стимулировались работами в области гештальтпсихологии, лингвистики (гипотеза Сепира-Уорфа), логики (концепция онтологической относительности Куайна). Свои взгляды К. отстаивал и уточнял в полемике со сторонниками стандартной модели науки, восходящей к неопозитивизму, а также с критическими рационалистами попперовской школы. В центре дискуссий оказалась проблема соотношения философии и истории науки. Стратегия, выдвинутая К., заключалась в том, что именно история науки должна стать источником и пробным камнем эпистемологических концепций. Он предложил отказаться от господствовавшего в неопозитивистской и попперианской философии образа науки как системы знаний, изменение и развитие которой подчинено канонам методологии и логики, и заменить его образом науки как деятельности научных сообществ. Специфика этого образа состояла в том, что логико-методологические факторы развития науки утрачивали свою надысторическую нормативность и ставились в функциональную зависимость от господствующего в те или иные исторические периоды способа деятельности научного сообщества.
В 1962 вышла его главная кн. "СТРУКТУРА НАУЧНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ", в которой этот круг идей был изложен и обоснован на историко-научном материале. Работа была переведена на многие языки и вызвала широкий резонанс. Наиболее оригинальным и важным в ней считается рассмотрение когнитивного аспекта науки в неразрывной связи с динамикой научного сообщества. Согласно К., научное сообщество состоит из специалистов определенной области науки, получивших сходное образование и исследовательские навыки, усвоивших одну и ту же учебную литературу и отвечающих за развитие своей дисциплины, включая обучение научной смены. Цели сообщества имеют разный характер в период нормальной науки и в период научной революции. Основной единицей процесса развития науки выступает парадигма - концептуальная схема, которая признается членами научного сообщества в качестве основы их исследовательской деятельности. Научная революция связана с полной или частичной заменой парадигмы. Общий ритм этого процесса представляет собой диахроническую структуру, включающую ряд последовательных этапов: генезис научной дисциплины (допарадигмальный период), нормальную науку (парадигмальный период), кризис нормальной науки, научную революцию (смену парадигм). Допарадигмальный период характеризуется соперничеством различных школ и отсутствием общепринятых концепций и методов исследования. На определенном этапе эти расхождения исчезают в результате победы одной из школ. С признанием парадигмы начинается история научной дисциплины как развитие и совершенствование научной традиции. В это время ученые заняты нормальной наукой - решением конкретных и специальных задач ("головоломок") на основе принятой парадигмы. Однако постепенно накапливаются "аномальные факты", которые не поддаются объяснению на основе данной парадигмы. Это порождает состояние профессиональной неуверенности в научном сообществе, наступает кризис парадигмы. В этой ситуации резко возрастает интерес к поиску новых идей, которые могли бы послужить основой новой парадигмы. В результате этого в конечном счете происходит научная революция - вытеснение старой парадигмы новой. Процесс смены парадигм, согласно К., не поддается логико-методологической реконструкции. Сам он объясняет его в социально-психологических терминах, уподобляя его обращению в новую веру или переключению гештальта.
Философский смысл концепции научных изменений К. состоит в критике идейного стержня нормативистской эпистемологии - убеждения в единственности, абсолютности и неизменности критериев научности и рациональности. Эти критерии объявляются им исторически относительными: каждая парадигма определяет свои стандарты рациональности, которые отнюдь не сводятся к соблюдению требований формальной логики, хотя и не противоречат им. Поэтому линия демаркации, отделяющая рациональную науку от нерациональных форм интеллектуальной деятельности устанавливается всякий раз заново с утверждением очередной парадигмы. К. отвергает эмпирицистский фундаментализм, считая, что не существует фактов, независимых от парадигмы, и, следовательно, не существует теоретически нейтрального языка наблюдения. Ученые, овладевая содержанием парадигмы, учатся видеть мир сквозь ее "призму". Не факты судят теорию, а теория определяет, какие именно факты войдут в осмысленный опыт. Отсюда тезис К. о несоизмеримости парадигм - утверждение о невозможности установления строгих логических отношений между сменяющими друг друга фундаментальными теориями. С этим связано отрицание К. кумулятивизма и преемственности в эволюции науки: знание, накопленное предыдущей парадигмой, отбрасывается после ее крушения, а научные сообщества просто вытесняют друг друга. Признавая, что научное знание относится к объективной реальности, К. в то же время релятивизирует его истинность по отношению к парадигме, отвергает предзаданную направленность развития науки. Прогресс, по К., - понятие, имеющее смысл только для "нормальной науки", где его критерием выступает количество решенных проблем. После выхода "Структуры научных революций" К. вернулся к историко-научной работе, в частности, возглавлял коллективный исследовательский проект по сбору и изучению источников, документирующих период возникновения и становления квантовой теории. В целом его работы сыграли существенную роль в преодолении неопозитивистской философии науки, стимулировали развитие динамических и исторических представлений о научном знании, подчеркнули значение социологических и социально-психологических аспектов научной деятельности.
В. Н. Порус, В. С. Черняк
Структура научных революций. М., 1975, 1977; Замечания на статью И. Лакатоса // Структура и развитие науки. М.. 1978; Объективность, ценностные суждения и выбор теории // Современная философия науки. М., 1994; Copernican Revolution. Cambridge, 1957; Sources for History of Quantum Physics. Philadelphia, 1967; The Essential Tension. Selected Studies in Scientific Tradition and Change. Chicago, L., 1977.
В 1962 вышла его главная кн. "СТРУКТУРА НАУЧНЫХ РЕВОЛЮЦИЙ", в которой этот круг идей был изложен и обоснован на историко-научном материале. Работа была переведена на многие языки и вызвала широкий резонанс. Наиболее оригинальным и важным в ней считается рассмотрение когнитивного аспекта науки в неразрывной связи с динамикой научного сообщества. Согласно К., научное сообщество состоит из специалистов определенной области науки, получивших сходное образование и исследовательские навыки, усвоивших одну и ту же учебную литературу и отвечающих за развитие своей дисциплины, включая обучение научной смены. Цели сообщества имеют разный характер в период нормальной науки и в период научной революции. Основной единицей процесса развития науки выступает парадигма - концептуальная схема, которая признается членами научного сообщества в качестве основы их исследовательской деятельности. Научная революция связана с полной или частичной заменой парадигмы. Общий ритм этого процесса представляет собой диахроническую структуру, включающую ряд последовательных этапов: генезис научной дисциплины (допарадигмальный период), нормальную науку (парадигмальный период), кризис нормальной науки, научную революцию (смену парадигм). Допарадигмальный период характеризуется соперничеством различных школ и отсутствием общепринятых концепций и методов исследования. На определенном этапе эти расхождения исчезают в результате победы одной из школ. С признанием парадигмы начинается история научной дисциплины как развитие и совершенствование научной традиции. В это время ученые заняты нормальной наукой - решением конкретных и специальных задач ("головоломок") на основе принятой парадигмы. Однако постепенно накапливаются "аномальные факты", которые не поддаются объяснению на основе данной парадигмы. Это порождает состояние профессиональной неуверенности в научном сообществе, наступает кризис парадигмы. В этой ситуации резко возрастает интерес к поиску новых идей, которые могли бы послужить основой новой парадигмы. В результате этого в конечном счете происходит научная революция - вытеснение старой парадигмы новой. Процесс смены парадигм, согласно К., не поддается логико-методологической реконструкции. Сам он объясняет его в социально-психологических терминах, уподобляя его обращению в новую веру или переключению гештальта.
Философский смысл концепции научных изменений К. состоит в критике идейного стержня нормативистской эпистемологии - убеждения в единственности, абсолютности и неизменности критериев научности и рациональности. Эти критерии объявляются им исторически относительными: каждая парадигма определяет свои стандарты рациональности, которые отнюдь не сводятся к соблюдению требований формальной логики, хотя и не противоречат им. Поэтому линия демаркации, отделяющая рациональную науку от нерациональных форм интеллектуальной деятельности устанавливается всякий раз заново с утверждением очередной парадигмы. К. отвергает эмпирицистский фундаментализм, считая, что не существует фактов, независимых от парадигмы, и, следовательно, не существует теоретически нейтрального языка наблюдения. Ученые, овладевая содержанием парадигмы, учатся видеть мир сквозь ее "призму". Не факты судят теорию, а теория определяет, какие именно факты войдут в осмысленный опыт. Отсюда тезис К. о несоизмеримости парадигм - утверждение о невозможности установления строгих логических отношений между сменяющими друг друга фундаментальными теориями. С этим связано отрицание К. кумулятивизма и преемственности в эволюции науки: знание, накопленное предыдущей парадигмой, отбрасывается после ее крушения, а научные сообщества просто вытесняют друг друга. Признавая, что научное знание относится к объективной реальности, К. в то же время релятивизирует его истинность по отношению к парадигме, отвергает предзаданную направленность развития науки. Прогресс, по К., - понятие, имеющее смысл только для "нормальной науки", где его критерием выступает количество решенных проблем. После выхода "Структуры научных революций" К. вернулся к историко-научной работе, в частности, возглавлял коллективный исследовательский проект по сбору и изучению источников, документирующих период возникновения и становления квантовой теории. В целом его работы сыграли существенную роль в преодолении неопозитивистской философии науки, стимулировали развитие динамических и исторических представлений о научном знании, подчеркнули значение социологических и социально-психологических аспектов научной деятельности.
В. Н. Порус, В. С. Черняк
Структура научных революций. М., 1975, 1977; Замечания на статью И. Лакатоса // Структура и развитие науки. М.. 1978; Объективность, ценностные суждения и выбор теории // Современная философия науки. М., 1994; Copernican Revolution. Cambridge, 1957; Sources for History of Quantum Physics. Philadelphia, 1967; The Essential Tension. Selected Studies in Scientific Tradition and Change. Chicago, L., 1977.
Источник: Современная западная философия: словарь
КУН Томас Сэмюэл
18 июля 1922, Цинциннати, шт. Огайо — 17 июня 1996, Кембридж, Масс., США) — американский историк и философ, один из лидеров историко-эволюционистского направления в философии науки. Докторская степень по физике (1949), работал в университете Гарварда (1946—56), Калифорнийском университете (1956—64), в 1961—64 — руководитель проекта по источникам истории квантовой физики, с 1964— в Принстоне, в 1968—70— президент историко-научного общества, с 1972 — сотрудник Института общих проблем. Разработал концепцию исторической динамики научного знания, которая легла в основу теории научной рациональности, радикально отличающейся от логико-позитивистских и «критико-рационалистических» представлений о науке.
Кун выступил критиком индукгивистских и кумулятивистских моделей реконструкции истории науки, свойственных логическому позитивизму Наука в его представлении не есть постепенное накопление истин, обретаемых в «чистом» (т. е. не зависящем от теоретических предпосылок и гипотез) опыте.
Рациональность науки не сводится к сумме логических правил образования и преобразования научных суждений, ценность которых удостоверяется в процессах «верификации» (опытной проверки) и редукции к наблюдениям, результаты которых можно представить в виде «базисных» («протокольных») предложений. Историк, некритически воспринимающий позитивистские ориентации, обречен на искажение действительной истории науки, более того, на непонимание того, что является содержанием и сутью научной деятельности. Кун отверг логико-позитивистское решение проблемы «демаркации», т. е. проведение жесткой разграничительной линии между наукой и не-наукой, сводившееся к применению логических и «верификационных» критериев к анализу языка научных теорий.
Он выступил и против критериев «демаркации», предлагавшихся «критическими рационалистами» во главе с К. Поппером. Суть их подхода заключалась в требовании: границы науки должны совпадать с границами рациональной критики. Последняя основывается на логике и методологическом императиве: выдвигать «смелые» (т. е. охватывающие объяснением максимальный круг известных явлений) гипотезы и подвергать их самым жестким опытным проверкам, опровергнутые гипотезы отбрасывать как ложные и выдвигать им на смену новые; этот процесс бесконечен, и в нем реализуется направленность познания к истине. Деятельность, не отвечающая этим требованиям, не может считаться научной в строгом смысле и не является вполне рациональной. То, что ученые не всегда соблюдают требования научной рациональности, объясняется психологией научного творчества или какими-либо «вне-научными» факторами, но это не имеет отношения к теории научной рациональности, на основе которой строится нормативная модель развития науки.
Кун не отрицал значимости проблемы «демаркации», но искал для нее иное решение. Главное отличие науки от прочих сфер духовной и интеллектуальной деятельности, по Куну, в том, что только в науке существуют рациональные процедуры проверки опытных суждений, причем рациональность этих процедур принимается как нечто бесспорное и не подлежащее сомнению. Критика и рациональность образуют единство в рамках того, что не подлежит критике — принятых образцов научной деятельности. Когда же критика обращается на сами эти образцы, она порывает с принятыми критериями рациональности и вынуждена искать новую опору Пока такой опоры нет, рациональная критика невозможна. Однако в истории науки (в отличие, напр., от истории философии) практически не бывает периодов критериального вакуума. Напротив, пространство выбора между различными системами критериев рациональности даже слишком заполнено, и потому выбор может совершаться под воздействием не только «когнитивных» факторов, но напрямую зависит от убеждений, авторитетов, социально-психологической атмосферы и традиций «научных сообществ», а также от многих других социокультурных воздействий. Такие ситуации он назвал «экстраординарной» или «революционной» наукой. Попадая в такие ситуации, наука не просто не обнаруживает differentia specifica, а, наоборот, становится похожей на другие сферы умственной активности, напр. на споры философов или ценителей искусства, астрологов или психоаналитиков. Только в периоды «нормальной» научной деятельности можно строго отличить науку от того, что наукой не является.
Кун различал два рода критики. Рациональная критика — это критика, опирающаяся на принятые критерии рациональности. Нерациональная критика возникает в периоды кризисов, когда сами критерии рациональности проблематизируются. Т. о., рациональность науки ставится в зависимость от решении «эзотерического» круга лидеров, авторитетов, экспертов, которые навязывают свое понимание рационального — через систему обучения и профессиональной подготовки — остальным участникам научного сообщества.
Цель деятельности ученого не истина (этот термин оказывается излишним при описании научной деятельности), а решение концептуальных или инструментальных «головоломок». Успех вознаграждается признанием соответствующего научного сообщества; мнение людей, не включенных в это сообщество, вообще игнорируется или учитывается в незначительной мере. Поэтому, с одной стороны, научное сообщество крайне консервативно в своих оценках собственной рациональности (эта консервативность — условие единства и общности), с другой стороны, оно настроено почти всегда на полное отрицание «иной» рациональности, претендующей на решение тех же «головоломок».
нятие прогресса науки, основанное на представлении о возрастающей истинности научных суждений, по Куну, исключается из философско-методологической рефлексии. Основания наиболее важных решений (напр., связанных с выбором фундаментальной научной теории), принимаемых ученыМ1[, в первую очередь следует искать в социологических и психологических обстоятельствах их деятельности, в особенности тогда, когда на роль инструментов объяснения претендует сразу несколько научных теорий. Логический анализ ситуаций выбора может оказаться совершенно бесполезным, поскольку «парадигмы» (господствующие образцы решения научных проблем — «головоломок») задают и свою собственную лотку, а у разных парадигм могут быть разные логики.
Психология и социология (а не нормативная «логика научного исследования») призваны объяснить, почему в «нормальные» периоды ученые упорно держатся за принятые ими теоретические основания, при этом часто игнорируя объяснительный потенциал конкурирующих «парадигм», иногда даже не обращая внимания на противоречия между опытом и объяснениями, получаемыми в рамках «своей парадигмы», либо пытаясь устранить эти противоречия за счет гипотез ad hoc, а в периоды «кризисов» мучительно ищут возможности «гештальтпереключений» (это можно сравнить с тем, как человек, увидевший в рисунке психологического теста «утку», с большим трудом заставляет себя увидеть в том же рисунке «кролика»).
Научный процесс, как его понимал Кун, осуществляется не в «чистом мире идей и проблем», существующем независимо от того, воздействует ли на этот мир чье-либо человеческое сознание, участвует ли оно в истории этого мира. Решения научных сообществ принимаются в условиях конкурентной борьбы между ними, а также под влиянием всей социальнокультурной жизни общества, в котором научные коллективы составляют небольшую часть. Отсюда социально-культурная (в первую очередь — социально-психологическая и социологическая) обусловленность критериев рациональности, которые суть реальные продукты мыслительных процессов, подверженных историческим изменениям.
Образ науки, предложенный Куном, — это отход от классического рационализма, попытка уместить рациональность в ряду человеческих пристрастий и особенностей конкретных культурных эпох. Рациональность наполняется прагматическим смыслом: человек вынужден постоянно доказывать свою рациональность не ссылками на истинный Разум, а успехами своей деятельности. Поэтому, достигая успеха, он вправе называть свою деятельность разумной, отстаивая этот взгляд перед лицом конкурирующих воззрений о разумности и успешности действий. Каждое «научное сообщество» само судит о своей рациональности. Но свобода и рациональность отдельного индивида ограничены коллективным действием и умом «сообщества»; в этом Кун продолжает традицию классической социологии знания и социологии науки (Э. Дюркгейм, М. Шелер).
Позиция Куна неоднократно подвергалась критике за ее «иррационализм» и «релятивизм»; однако эти обвинения осмысленны только с позиции классического рационализма. Кун был ориентирован на поиск более гибкого и приближенного к «реальности» рационализма. В основании этого поиска — как и иных современных ревизий рационализма — разочарование в безусловных ориентирах культурной истории и склонность к мозаическому, калейдоскопическому и плюралистическому видению мира и места человека в нем. Концепция Куна может быть поставлена в ряд мыслительных опытов, соответствующих социокулътурной критике, которой была подвергнута «философия субъекта», восходящая к классическому европейскому трансцендентализму В ряде моментов эта концепция перекликается с идеями постмодернистской философии.
Соч.: Структура научных революций. М., 1975; Объективность, ценностные суждения и выбор теории. — В кн.: Современная философия науки. Хрестоматия. М., 1994; Логика науки или психология исследования? — В кн.: философия науки. Вып. 3. Проблемы анализа знания. М., 1997; Copernical revolution: Planetary Astronomy in tile Development f Western Tliouhgt. N.Y, 1957; The essential tension. Selected Studies in scientific Tradition and Change. Chi.—L., 1977; Black-body Theory and the quantum Discontinuity. 1894-1912. Oxf., 1978.
Лит.: Никифоров А. Л. От формальной логики к истории науки. М., 1983; Кузнецова Н. И. Наука в ее истории. М., 1987; В поисках теории развития науки (очерки западноевропейских и американских концепций XX века). М., 1982; Morion R. The Sociology of Science. An Episodic Memoir. — The Sociology of Science in Europe. L.—Amsterdam, 1977, p. 3—141; Criticism and the Growth of Knowledge. Cambr.,1970; Barnes B. Th. S. Kuhn and social Science. N.Y, 1981; Paradigms and Revolutions: Appraisals and Applications of Thomas Kuhns Philosophy of Science. L., 1980.
В. Н. Парус
Кун выступил критиком индукгивистских и кумулятивистских моделей реконструкции истории науки, свойственных логическому позитивизму Наука в его представлении не есть постепенное накопление истин, обретаемых в «чистом» (т. е. не зависящем от теоретических предпосылок и гипотез) опыте.
Рациональность науки не сводится к сумме логических правил образования и преобразования научных суждений, ценность которых удостоверяется в процессах «верификации» (опытной проверки) и редукции к наблюдениям, результаты которых можно представить в виде «базисных» («протокольных») предложений. Историк, некритически воспринимающий позитивистские ориентации, обречен на искажение действительной истории науки, более того, на непонимание того, что является содержанием и сутью научной деятельности. Кун отверг логико-позитивистское решение проблемы «демаркации», т. е. проведение жесткой разграничительной линии между наукой и не-наукой, сводившееся к применению логических и «верификационных» критериев к анализу языка научных теорий.
Он выступил и против критериев «демаркации», предлагавшихся «критическими рационалистами» во главе с К. Поппером. Суть их подхода заключалась в требовании: границы науки должны совпадать с границами рациональной критики. Последняя основывается на логике и методологическом императиве: выдвигать «смелые» (т. е. охватывающие объяснением максимальный круг известных явлений) гипотезы и подвергать их самым жестким опытным проверкам, опровергнутые гипотезы отбрасывать как ложные и выдвигать им на смену новые; этот процесс бесконечен, и в нем реализуется направленность познания к истине. Деятельность, не отвечающая этим требованиям, не может считаться научной в строгом смысле и не является вполне рациональной. То, что ученые не всегда соблюдают требования научной рациональности, объясняется психологией научного творчества или какими-либо «вне-научными» факторами, но это не имеет отношения к теории научной рациональности, на основе которой строится нормативная модель развития науки.
Кун не отрицал значимости проблемы «демаркации», но искал для нее иное решение. Главное отличие науки от прочих сфер духовной и интеллектуальной деятельности, по Куну, в том, что только в науке существуют рациональные процедуры проверки опытных суждений, причем рациональность этих процедур принимается как нечто бесспорное и не подлежащее сомнению. Критика и рациональность образуют единство в рамках того, что не подлежит критике — принятых образцов научной деятельности. Когда же критика обращается на сами эти образцы, она порывает с принятыми критериями рациональности и вынуждена искать новую опору Пока такой опоры нет, рациональная критика невозможна. Однако в истории науки (в отличие, напр., от истории философии) практически не бывает периодов критериального вакуума. Напротив, пространство выбора между различными системами критериев рациональности даже слишком заполнено, и потому выбор может совершаться под воздействием не только «когнитивных» факторов, но напрямую зависит от убеждений, авторитетов, социально-психологической атмосферы и традиций «научных сообществ», а также от многих других социокультурных воздействий. Такие ситуации он назвал «экстраординарной» или «революционной» наукой. Попадая в такие ситуации, наука не просто не обнаруживает differentia specifica, а, наоборот, становится похожей на другие сферы умственной активности, напр. на споры философов или ценителей искусства, астрологов или психоаналитиков. Только в периоды «нормальной» научной деятельности можно строго отличить науку от того, что наукой не является.
Кун различал два рода критики. Рациональная критика — это критика, опирающаяся на принятые критерии рациональности. Нерациональная критика возникает в периоды кризисов, когда сами критерии рациональности проблематизируются. Т. о., рациональность науки ставится в зависимость от решении «эзотерического» круга лидеров, авторитетов, экспертов, которые навязывают свое понимание рационального — через систему обучения и профессиональной подготовки — остальным участникам научного сообщества.
Цель деятельности ученого не истина (этот термин оказывается излишним при описании научной деятельности), а решение концептуальных или инструментальных «головоломок». Успех вознаграждается признанием соответствующего научного сообщества; мнение людей, не включенных в это сообщество, вообще игнорируется или учитывается в незначительной мере. Поэтому, с одной стороны, научное сообщество крайне консервативно в своих оценках собственной рациональности (эта консервативность — условие единства и общности), с другой стороны, оно настроено почти всегда на полное отрицание «иной» рациональности, претендующей на решение тех же «головоломок».
нятие прогресса науки, основанное на представлении о возрастающей истинности научных суждений, по Куну, исключается из философско-методологической рефлексии. Основания наиболее важных решений (напр., связанных с выбором фундаментальной научной теории), принимаемых ученыМ1[, в первую очередь следует искать в социологических и психологических обстоятельствах их деятельности, в особенности тогда, когда на роль инструментов объяснения претендует сразу несколько научных теорий. Логический анализ ситуаций выбора может оказаться совершенно бесполезным, поскольку «парадигмы» (господствующие образцы решения научных проблем — «головоломок») задают и свою собственную лотку, а у разных парадигм могут быть разные логики.
Психология и социология (а не нормативная «логика научного исследования») призваны объяснить, почему в «нормальные» периоды ученые упорно держатся за принятые ими теоретические основания, при этом часто игнорируя объяснительный потенциал конкурирующих «парадигм», иногда даже не обращая внимания на противоречия между опытом и объяснениями, получаемыми в рамках «своей парадигмы», либо пытаясь устранить эти противоречия за счет гипотез ad hoc, а в периоды «кризисов» мучительно ищут возможности «гештальтпереключений» (это можно сравнить с тем, как человек, увидевший в рисунке психологического теста «утку», с большим трудом заставляет себя увидеть в том же рисунке «кролика»).
Научный процесс, как его понимал Кун, осуществляется не в «чистом мире идей и проблем», существующем независимо от того, воздействует ли на этот мир чье-либо человеческое сознание, участвует ли оно в истории этого мира. Решения научных сообществ принимаются в условиях конкурентной борьбы между ними, а также под влиянием всей социальнокультурной жизни общества, в котором научные коллективы составляют небольшую часть. Отсюда социально-культурная (в первую очередь — социально-психологическая и социологическая) обусловленность критериев рациональности, которые суть реальные продукты мыслительных процессов, подверженных историческим изменениям.
Образ науки, предложенный Куном, — это отход от классического рационализма, попытка уместить рациональность в ряду человеческих пристрастий и особенностей конкретных культурных эпох. Рациональность наполняется прагматическим смыслом: человек вынужден постоянно доказывать свою рациональность не ссылками на истинный Разум, а успехами своей деятельности. Поэтому, достигая успеха, он вправе называть свою деятельность разумной, отстаивая этот взгляд перед лицом конкурирующих воззрений о разумности и успешности действий. Каждое «научное сообщество» само судит о своей рациональности. Но свобода и рациональность отдельного индивида ограничены коллективным действием и умом «сообщества»; в этом Кун продолжает традицию классической социологии знания и социологии науки (Э. Дюркгейм, М. Шелер).
Позиция Куна неоднократно подвергалась критике за ее «иррационализм» и «релятивизм»; однако эти обвинения осмысленны только с позиции классического рационализма. Кун был ориентирован на поиск более гибкого и приближенного к «реальности» рационализма. В основании этого поиска — как и иных современных ревизий рационализма — разочарование в безусловных ориентирах культурной истории и склонность к мозаическому, калейдоскопическому и плюралистическому видению мира и места человека в нем. Концепция Куна может быть поставлена в ряд мыслительных опытов, соответствующих социокулътурной критике, которой была подвергнута «философия субъекта», восходящая к классическому европейскому трансцендентализму В ряде моментов эта концепция перекликается с идеями постмодернистской философии.
Соч.: Структура научных революций. М., 1975; Объективность, ценностные суждения и выбор теории. — В кн.: Современная философия науки. Хрестоматия. М., 1994; Логика науки или психология исследования? — В кн.: философия науки. Вып. 3. Проблемы анализа знания. М., 1997; Copernical revolution: Planetary Astronomy in tile Development f Western Tliouhgt. N.Y, 1957; The essential tension. Selected Studies in scientific Tradition and Change. Chi.—L., 1977; Black-body Theory and the quantum Discontinuity. 1894-1912. Oxf., 1978.
Лит.: Никифоров А. Л. От формальной логики к истории науки. М., 1983; Кузнецова Н. И. Наука в ее истории. М., 1987; В поисках теории развития науки (очерки западноевропейских и американских концепций XX века). М., 1982; Morion R. The Sociology of Science. An Episodic Memoir. — The Sociology of Science in Europe. L.—Amsterdam, 1977, p. 3—141; Criticism and the Growth of Knowledge. Cambr.,1970; Barnes B. Th. S. Kuhn and social Science. N.Y, 1981; Paradigms and Revolutions: Appraisals and Applications of Thomas Kuhns Philosophy of Science. L., 1980.
В. Н. Парус
Источник: Новая философская энциклопедия