Куайн, Уиллард Ван Орман
КУАЙН УИЛЛАРД ВАН ОРМАН
(1908- 2000) — американский философ и логик, ключевая фигура американской философии второй половины XX в. По своим исходным установкам он прагматист и бихевиорист. На первом плане анализов К. всегда находится язык и поведение, но не сознание, поэтому он считает, что все науки, в т.ч. математика, имеют эмпирическое происхождение. Еще одна его принципиальная позиция состоит в том, что люди вынуждены руководствоваться теориями. Слова входят в предложения, предложения выступают частями теории. Наиболее надежной опорой человека оказываются теории. В таком случае несостоятельно представление, согласно которому возможно описание действительности, например, посредством называния предметов именами. Невозможен и радикальный перевод, ибо он всегда оказывается переходом от одной теории к другой, но ни одна из них не обладает прозрачным способом референции. Основополагающее значение теории приводит к постулированию теоретической (онтологической) относительности объектов.
Источник: Философия науки. Краткий энциклопедический словарь. 2008 г.
Куайн, Уиллард Ван Орман
американский философ (Р. Акрон, 1908). Учился в Гарварде имеете с Уайтхедом, затем в Вене, Варшаве и Праге, где он познакомился с Карнапом. Преподавал логику и философию в Гарварде вплоть до 1978. В «Двух догмах эмпиризма» он критикует различие, проводимое между аналитическим и синтетическим высказываниями. Эта критика привела к переработке логического эмпиризма. Куайн применяет в отношении философии языка бихевиористскую концепцию значения, противопоставляя ее тезисам Хомского о врожденном знании. Куайн также критикует «миф о значении», отрицая тем самым возможность перевода с одного языка на другой. Его философия логики является важным вкладом в аналитическую философию. Куайн предлагает критерий «онтологического обязательства» для сущностей, существование которых утверждается в теории. Он относится с недоверием к таким «интенциональным» понятиям, как значение и синонимия. Наследник расселовской традиции в логике, он поставил аппарат современной логики на службу номиналистской онтологии. Его труды: «Математическая - логика» (1940), «Логический метод» (1950), «Мир и предмет» (1960), «Философия логики» (1970), «Теории и вещи» (1981).
Источник: Философский словарь
Куайн, Уиллард Ван Орман
р. 25.6.1908, Акрон, шт. Огайо), амер. философ. Занимается проблемами логики, философии математики, логич. анализом языка науки и обыденного языка. Поддерживал контакты с Венским кружком, но считает себя не логич. позитивистом, а «логич. прагматистом».
К. полагает, что не философия, а только науч. теория может говорить о том, какие объекты существуют, а какие нет, однако в отличие от позитивистов Венского кружка сам вопрос о существовании объектов К. не считает псевдовопросом. Утверждения о существовании физич. объектов или групп таких объектов К. считает осмысленными, а утверждения о существовании т. н. идеальных объектов (напр., идей, смыслов слов, математич. множеств) - бессмысленными. В философии математики К. защищал позицию «конструктивного номинализма».
К. отрицает присущее логич. позитивизму разделение всех утверждений на синтетические, истинность к-рых проверяется в опыте, и аналитические, истинность к-рых следует из лингвистических оснований, полагая, что в опыте вообще не может проверяться отд. предложение, а только целая система их, напр. теория или группа связанных теорий (тезис Дюэма - К.). Знание иерархически упорядочено, в нем есть центральные и крайние элементы. Если система знаний расходится с данными эксперимента, то ученые более склонны изменять «крайние» элементы и сохранять «центральные», в первую очередь принципы логики и математики. Чем «ближе к краю» утверждение - тем больше оно зависит от опыта, тем оно более «синтетично», центральные же элементы «аналитичны».
Источник: Советский философский словарь
Куайн, Уиллард Ван Орман
(р. 25 июня 1908) – амер. логик, математик и философ. Проф. Гарвардского ун-та (с 1948). Осн. работы К. в области логики посвящены построению аксиоматич. системы, к-рая включала бы в себя логику классов и была бы непротиворечивой. Первая такая система изложена К. в его статье "Новые основания математич. логики" ("New foundations for mathematical logic", 1936, опубл. в журн. "Amer. Math. Monthly", 1937, v. 44, No 2). Позднее в соч. "Математич. логика" ("Mathematical logic", [1940 ], new ed., 1962) он расширяет эту систему, освобождаясь от ряда ограничений, к-рым должны удовлетворять объекты для того, чтобы быть членами классов. Чтобы избежать логич. парадоксов, К. использует т.н. метод с т р а т и ф и к а ц и и, по своей идее близкий к т е о р и и т и п о в, но более простой. Доказательство непротиворечивости для систем К. не найдено, но показано, что система Mathematical logic непротиворечива, если непротиворечива более узкая система New foundations. Система Mathematical logic обладает тем достоинством, что она по меньшей мере так же ограждена от опасности скрытых противоречий, как и другие, более узкие системы, включающие в себя логику классов. К. принадлежит оригинальная формулировка натурального исчисления. В исследованиях по логической семантике К. утверждает, что понятия с м ы с л а и с и н о н и м и и лишены содержания; перевод с одного языка на другой, согласно К., вообще говоря, невозможен, так как язык включает в себя не только синтаксис и с е м а н т и к у, но и п р а г м а т и к у. Стало быть, в одном языке могут быть такие понятия (относящиеся к практич. жизни людей), к-рым нет соответствия в др. языке. В области модальной логики К. возражал против введения кванторов в системы модальной логики. В философии математики К. придерживается взглядов номинализмa. Он ставит вопрос о возможности выразить все естеств. науки на языке, в к-ром идет речь только о конкретных предметах, а не о классах, свойствах, отношениях и т.п. Тем не менее при исследовании оснований математики К. приходится начинать с допущения существования классов или атрибутов (свойств). К. допускает возможность использования абстрактных понятий лишь в тех случаях, когда они служат вспомогат. средством, т.е. когда окончат. результат не содержит этих абстракций. Соч.: A system of logistic, Camb. (Mass.), 1934; Designation and existence, "J. Philos.", 1939, v. 36, No 26; Elementary logic, Bost., 1941; Notes on existence and necessity, "J. Philos.", 1943, v. 40; On universale, "J. Symbolic Logic", 1947, v. 12, No 3; Two dogmas on empiricism, "Philos. Rev." 1951, v. 60; From a logical point of view, Camb. (Mass.), 1953; Methods of logic, N. Y., [1957 ]; Word and object, [Camb. (Mass.), 1960 ]. В. Донченко. Москва.
Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.
КУАЙН Уиллард ван Орман
(1908— 2000) — амер. философ, логик и математик. В 1931 г. окончил докторантуру в Гарварде под рук. А.Уайтхеда, с 1948 г. — проф. Гарвардского ун-та. Участвовал во Второй мировой войне как доброволец морской пехоты. В 1933 г. познакомился с деятелями Венского кружка (Р.Карнап, М.Шлик), под влиянием к-рых начал разрабатывать проблему роли логики в построении и обосновании матем. и ест.науч. теорий. Осн. соч.: «Математическая логика» (1940), «Элементарная логика» (1941), «Методы логики» (1950), «Слово и объект» (1960), «Построение теории и ее логика» (1963), «Онтологическая относительность и другие очерки» (1969), «Философия логики» (1970), «Корни референции» (1974), «Время моей жизни» (1986), «Сущностные софизмы: Перекрестный философский словарь» (1987), «Поиск истины» (1990). В ранний период деятельности разделял осн. положения прагматизма, синтезируя их с идеями логического позитивизма; в частн., пытался построить (вслед за Уайтхедом и Расселлом) завершенную философию математики на основе крайнего номинализма. С начала 1950х гг. развивает последовательную критику неопозитивизма, предметом к-рой были, во-первых, принцип жесткого разграничения аналитич. и синтетич. высказываний и, во-вторых, концепция «чистого чувственного опыта» (данная критика, представленная в ст. 1951 г. «Две догмы эмпиризма», явл. одним из важных моментов в развитии аналитической философии). Источником этих догм он считал установку на анализ изолированных высказываний без учета их места в языковой системе (теории), выдвигая взамен холистическую установку (см. Холизм): предметом логич. анализа должна быть целостная система науч. высказываний и концепций, в к-рой значение отд. предложений определяется посредством контекстуальной референции. Это положение, близкое к концепции «языковых игр» Л.Витгенштейна, было призвано объяснить относительную устойчивость науч. теорий к «флуктуациям фактич. оснований», ее способность к самокоррекции и указать на непринципиальность различий ест.-науч. знания и философии. Свою позицию К. характеризует как натуралистич. или науч. реализм, в рамках к-рого формулирует тезис: «Быть — значит быть значением связанной переменной» (т.е. онтологич. характеристики определяются концептуальной схемой языка). Отсюда вырастает концепция «онтологич. относительности», согл. к-рой выбор той или иной онтологич. картины в науке и философии диктуется чисто прагматическими мотивами. Знание о к.-л. объектах, выраженное на языке одной теории, можно логически анализировать лишь на языке др. теории, к-рую, в свою очередь, можно анализировать только на языке след. теории — и так до бесконечности. Это ставит вопрос о возможности «радикального перевода» одного языка на др., к-рый явл., однако, принципиально неопред. в силу референтности значений «связанных переменных» в каждой конкретной языковой системе. В этом контексте воззрения К. на проблему истинности науч. знания близки к позиции конвенционализма. Соч.: Референция и модальность // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1981. Вып. 13; Онтологическая относительность // Современная философия науки: Знание, рациональность, ценности в трудах мыслителей Запада. М., 1996; Вещи и их место в теориях // Аналитическая философия: Становление и развитие. Антология. М., 1998; Слово и объект. М., 2000; Эмпирические свидетельства // Вестник МГУ. Сер. 7. Философия. 2003. № 3; Еще раз об относительности перевода // Логос. 2005. № 2. Лит.: Виноградов Е.Г. Уиллард Куайн: портрет аналитического философа XX века // Вопр. философии. 2002. № 3; Самсонов В.Ф. Критический обзор философии Уилларда Куайна // Там же. 1983. № 3; Он же. Философский анализ гипотезы Куайна о неопределенности перевода. Челябинск, 2006; Спасов Д.И. Уиллард Куайн и «философия логики» // Вопр. философии. 1973. № 7; Эпистемология У.Куайна: Науч.-аналитич. обзор. М., 1997. Е.В.Гутов
Источник: История и философия науки. Энциклопедический словарь
КУАЙН (Quine) Уиллард ван Орман
1908-1997) - амер. философ и логик. Преподавал в Гарвардском ун-те. При разработке своего учения испытал влияние прагматизма, а также логического позитивизма, будучи непродолжительное время членом Венского кружка. Однако в дальнейшем К. подверг критике ряд основополагающих неопозитивистских идей. В 1951 в статье "Две догмы эмпиризма" выступил, во-первых, против разграничения аналитических предложений, т.е. необходимых предложений логики и математики, зависящих только от значения составляющих их терминов, и синтетических (эмпирических) предложений, основывающихся на фактах. Во-вторых, против редукционистского тезиса о том, что каждое осмысленное предложение эквивалентно некоторой конструкции из терминов, указывающих на непосредственный чувственный опыт субъекта. Источник этих "догм" К. видел в ошибочной установке рассматривать изолированные предложения, отвлекаясь от их роли в контексте целостной языковой системы или теории. Данной установке он противопоставил холистскую установку, согласно которой проверке в науке подлежит система взаимосвязанных предложений теории, а не отдельные предложения, гипотезы. Этим объясняется относительная устойчивость теории при ее столкновении с опытом, ее способность к самокоррекции на основе соглашения ученых (конвенционализм).
Философия, согласно К., принципиально не отличается от естественных наук, выделяясь лишь несколько большей степенью общности своих положений и принципов. Собственную позицию он квалифицирует как натурализм, или научный реализм. Цель натурализированной эпистемологии он видит в сугубо научном объяснении связей между наблюдениями и теориями. Большой резонанс вызвали исследования К. в области онтологии. Он доказывает, что "концептуальная схема" языка определяет онтологические характеристики. При экспликации онтологической проблематики на языке экстенсиональной логики он формулирует свой знаменитый тезис: "Быть - значит быть значением связанной переменной". Предпочтение одних онтологии другим объясняется сугубо прагматическими мотивами. С этим связан и тезис "онтологической относительности", в соответствии с которым наше знание об объектах, описываемых на языке одной теории, можно рассматривать лишь на языке другой теории, а этот язык, в свою очередь, должен рассматриваться в отношении к языку следующей теории, и так далее до бесконечности. Таким образом, онтологическая проблематика связывается с вопросом о переводимости языков (естественных или искусственных). Но "радикальный перевод", по К., является принципиально неопределенным, ибо предложения любого языка способны обозначать самые разные объекты, и способ их референции (указания на объекты) остается "непрозрачным" (неясным). В своей философии К. широко использует данные лингвистики, антропологии, бихевиористской психологии (критикуя при этом психологический ментализм). Язык рассматривается им как важнейшая форма человеческого поведения, а наука - как один из путей приспособления организма к окружающей среде. Он вводит понятие "стимульного значения" - совокупности внешних стимулов, которые вызывают согласие или несогласие с произносимой фразой, и в этой связи исследует проблему синонимии как тождества таких значений для говорящих на одном языке. В своих работах по формальной логике К. подчеркивает преимущества экстенсионального подхода перед интенсиональным (включая модальную логику), в философии математики развивает оригинальную версию крайнего номинализма, в философии языка критикует лингвистический нативизм Хомского, которому противопоставляет учение о языке как комплексе приобретенных диспозиций к вербальному поведению.
А. Ф. Грязнов
From a Logical Point of View. Cambridge, Mass., 1953; Word and Object. Cambridge, Mass., 1960; Ontological Relativity and Other Essays. N.Y., 1969; The Roots of Reference. La Salle, 1974; Theories and Things. Cambridge, Mass., 1981; The Time of My Life. Cambridge, Mass., 1985; Pursuit of Truth. Cambridge, Mass., 1990.
Философия, согласно К., принципиально не отличается от естественных наук, выделяясь лишь несколько большей степенью общности своих положений и принципов. Собственную позицию он квалифицирует как натурализм, или научный реализм. Цель натурализированной эпистемологии он видит в сугубо научном объяснении связей между наблюдениями и теориями. Большой резонанс вызвали исследования К. в области онтологии. Он доказывает, что "концептуальная схема" языка определяет онтологические характеристики. При экспликации онтологической проблематики на языке экстенсиональной логики он формулирует свой знаменитый тезис: "Быть - значит быть значением связанной переменной". Предпочтение одних онтологии другим объясняется сугубо прагматическими мотивами. С этим связан и тезис "онтологической относительности", в соответствии с которым наше знание об объектах, описываемых на языке одной теории, можно рассматривать лишь на языке другой теории, а этот язык, в свою очередь, должен рассматриваться в отношении к языку следующей теории, и так далее до бесконечности. Таким образом, онтологическая проблематика связывается с вопросом о переводимости языков (естественных или искусственных). Но "радикальный перевод", по К., является принципиально неопределенным, ибо предложения любого языка способны обозначать самые разные объекты, и способ их референции (указания на объекты) остается "непрозрачным" (неясным). В своей философии К. широко использует данные лингвистики, антропологии, бихевиористской психологии (критикуя при этом психологический ментализм). Язык рассматривается им как важнейшая форма человеческого поведения, а наука - как один из путей приспособления организма к окружающей среде. Он вводит понятие "стимульного значения" - совокупности внешних стимулов, которые вызывают согласие или несогласие с произносимой фразой, и в этой связи исследует проблему синонимии как тождества таких значений для говорящих на одном языке. В своих работах по формальной логике К. подчеркивает преимущества экстенсионального подхода перед интенсиональным (включая модальную логику), в философии математики развивает оригинальную версию крайнего номинализма, в философии языка критикует лингвистический нативизм Хомского, которому противопоставляет учение о языке как комплексе приобретенных диспозиций к вербальному поведению.
А. Ф. Грязнов
From a Logical Point of View. Cambridge, Mass., 1953; Word and Object. Cambridge, Mass., 1960; Ontological Relativity and Other Essays. N.Y., 1969; The Roots of Reference. La Salle, 1974; Theories and Things. Cambridge, Mass., 1981; The Time of My Life. Cambridge, Mass., 1985; Pursuit of Truth. Cambridge, Mass., 1990.
Источник: Современная западная философия: словарь
КУАЙН Уиллард ван Орман
25 июня 1908, Экрон, шт. Огайо) — американский философ и логик. Профессор Гарвардского университета (с 1948), где в 1931 он закончил докторантуру под руководством А Н. Уайтхеда. На формирование концепции Куайна большое влияние оказали М. Шлик, Р. Карнап и в целом идеи логического позитивизма, с которыми он познакомился во время поездки по Европе (1933) и, в частности, при встречах с членами Венского кружка. С 1934 Куайн в течение многих лет работал над одной из центральных проблем Венского кружка — вопросом о роли логики в обосновании математики. Куайн приложил немало усилий для того, чтобы помочь обосноваться в США многим членам Венского кружка и другим выдающимся европейским философам, которые вынуждены были покинуть континент незадолго до начала 2-й мировой войны. Куайн участвовал в войне в качестве добровольца, служил в морской пехоте.
Основные работы Куайна в области логики посвящены построению аксиоматической системы, которая включала бы в себя логику классов и была бы непротиворечивой. Куайну также принадлежит оригинальная формулировка натурального исчисления. В своих работах по формальной логике Куайн подчеркивал преимущества экстенсионального подхода перед интенсиональным (включая модальную логику), в философии языка критиковал лингвистический нативизм Хомского, которому противопоставляет учение о языке как комплексе приобретенных диспозиций к вербальному поведению.
В философии математики Куайн придерживался позиций крайнего номинализма. Он ставил вопрос о возможности выразить все естественные науки на языке, в котором идет речь только о конкретных предметах, а не о классах, свойствах, отношениях и т. п. Куайн допускал возможность использования абстрактных понятий лишь в тех случаях, когда они служат вспомогательным средством, т. е. когда окончательный результат не содержит сами эти абстракции.
При разработке своего философского учения Куайн испытал влияние логического позитивизма, прагматизма и бихевиоризма. Появление в 1951 его статьи «Две догмы эмпиризма» (Tw Dogmas of Empiricism, 1951), содержавшей критику ряда основополагающих неопозивистских идей, усилило в США интерес к новым тенденциям в аналитической философии, привнесло в нее элементы прагматизма. Куайн выступил, во-первых, против разграничения т. н. аналитических предложений, т. е. предложений логики и математики, зависящих только от значения составляющих их терминов, и синтетических (эмпирических) предложений, основывающихся на фактах. Во-вторых, против редукционистского тезиса о том, что каждое осмысленное предложение эквивалентно некоторой конструкции из терминов, указывающих на непосредственный чувственный опыт субъекта. Источник этих «догм» Куайн видел в ошибочной установке рассматривать изолированные предложения, отвлекаясь от их роли в контексте языковой системы или теории. Данной установке он противопоставил холистскую установку прагматизма. По Куайну, проверке в науке подлежит система взаимосвязанных предложений теории, а не отдельные предложения, гипотезы. Этим объясняется устойчивость теории как таковой при столкновении с опытом и ее способность к самокоррекции на основе соглашений ученых (конвенционализм). Философия, согласно Куайну, принципиально не отличается от естественных наук, выделяясь лишь несколько большей степенью общности своих положений и принципов. Собственную позицию Куайн квалифицирует как натурализм, или «научный реализм». Он доказывает, что «концептуальная схема» языка определяет структуру онтологии. При экспликации онтологической проблематики на языке экстенсиональной логики он формулирует свой знаменитый тезис: «Быть — значит быть значением связанной переменной». Предпочтение одних онтологических картин другим объясняется сугубо прагматическими мотивами. С этим связан и тезис «онтологической относительности», в соответствии с которым наше знание об объектах, описываемых на языке одной теории, можно рассматривать лишь на языке др. теории, который, в свою очередь, должен рассматриваться в отношении к языку следующей теории, и так далее до бесконечности. Т. о., онтологическая проблематика связывается с вопросом о переводимости языков (естественных или искусственных). Но «радикальный перевод», по Куайну, является принципиально неопределенным, ибо предложения любого языка способны обозначать самые разные объекты и способ их референции (указания на объекты) остается «непрозрачным» (неясным). В своей философии Куайн широко использует данные лингвистики, антропологии, бихевиористской психологии (критикуя при этом психологический ментализм). Язык рассматривается им как важнейшая форма человеческого поведения, а наука — как один из путей приспособления организма к окружающей среде. Куайн вводит понятие «стимульного значения» — совокупности внешних стимулов, которые вызывают согласие или несогласие с произносимой фразой, и в этой связи исследует проблему синонимии как тождества таких значений для говорящих на одном языке.
Соч.: A System of Logistic. Cambr. (Mass.), 1934; Mathematical Logic. N. Y, 1940; Elementary Logic. Boston, 1941; From a Logical Point of View. A logico-philosophical Essays. Cambr. (Mass.), 1953; Method of Logic. N.Y, 1955; Word and Object. Cambr. (Mass.)-N.Y. -L., I960; Ontological Relativity and Other Essays. N. Y.-L., 1969; The Roots of References. Li Salle, 1973; Tlie Ways of Paradox and Other Essays. N. Y, 19&6; Theories and Things. Cambr. (Mass.), 1981; The Time of My Life. Cambr. (Mnss.). 1985; Pursuit ofTruth. Cambr. (Mass.), 1990; From Stimulus to Science. Cambr. (Mass.)— L.. 1995, в рус. пер.; Слово и объект. СПб., 2000.
Лит.: Хи.1.1 Т. И. Современные теории познания? М., 1965; Вещи и их место в теориях. — В кн.: Аналитическая философия: Становление и развитие (антология). М., 1998; Kiing G. Ontologie und logistische Analyse der Sprache, Wien, 1963; rds and Objections: Essays on the Wark of W. V. Quine. Dordrecht - Boston, 1975; Can Theories Be Refuted? Dordrecht — Boston, I976; Orestein A. Willard van Orman Quine. Boston, 1977; Essays on the Philosophy ofW. v. O. Quine. Hassocks (Sussex). 1979; The Philosophy ofW. v. O. Quine, ed. by L. E. Hahn, P.A. Sehillp. La Salle, 1986.
О. А. Назарова
Основные работы Куайна в области логики посвящены построению аксиоматической системы, которая включала бы в себя логику классов и была бы непротиворечивой. Куайну также принадлежит оригинальная формулировка натурального исчисления. В своих работах по формальной логике Куайн подчеркивал преимущества экстенсионального подхода перед интенсиональным (включая модальную логику), в философии языка критиковал лингвистический нативизм Хомского, которому противопоставляет учение о языке как комплексе приобретенных диспозиций к вербальному поведению.
В философии математики Куайн придерживался позиций крайнего номинализма. Он ставил вопрос о возможности выразить все естественные науки на языке, в котором идет речь только о конкретных предметах, а не о классах, свойствах, отношениях и т. п. Куайн допускал возможность использования абстрактных понятий лишь в тех случаях, когда они служат вспомогательным средством, т. е. когда окончательный результат не содержит сами эти абстракции.
При разработке своего философского учения Куайн испытал влияние логического позитивизма, прагматизма и бихевиоризма. Появление в 1951 его статьи «Две догмы эмпиризма» (Tw Dogmas of Empiricism, 1951), содержавшей критику ряда основополагающих неопозивистских идей, усилило в США интерес к новым тенденциям в аналитической философии, привнесло в нее элементы прагматизма. Куайн выступил, во-первых, против разграничения т. н. аналитических предложений, т. е. предложений логики и математики, зависящих только от значения составляющих их терминов, и синтетических (эмпирических) предложений, основывающихся на фактах. Во-вторых, против редукционистского тезиса о том, что каждое осмысленное предложение эквивалентно некоторой конструкции из терминов, указывающих на непосредственный чувственный опыт субъекта. Источник этих «догм» Куайн видел в ошибочной установке рассматривать изолированные предложения, отвлекаясь от их роли в контексте языковой системы или теории. Данной установке он противопоставил холистскую установку прагматизма. По Куайну, проверке в науке подлежит система взаимосвязанных предложений теории, а не отдельные предложения, гипотезы. Этим объясняется устойчивость теории как таковой при столкновении с опытом и ее способность к самокоррекции на основе соглашений ученых (конвенционализм). Философия, согласно Куайну, принципиально не отличается от естественных наук, выделяясь лишь несколько большей степенью общности своих положений и принципов. Собственную позицию Куайн квалифицирует как натурализм, или «научный реализм». Он доказывает, что «концептуальная схема» языка определяет структуру онтологии. При экспликации онтологической проблематики на языке экстенсиональной логики он формулирует свой знаменитый тезис: «Быть — значит быть значением связанной переменной». Предпочтение одних онтологических картин другим объясняется сугубо прагматическими мотивами. С этим связан и тезис «онтологической относительности», в соответствии с которым наше знание об объектах, описываемых на языке одной теории, можно рассматривать лишь на языке др. теории, который, в свою очередь, должен рассматриваться в отношении к языку следующей теории, и так далее до бесконечности. Т. о., онтологическая проблематика связывается с вопросом о переводимости языков (естественных или искусственных). Но «радикальный перевод», по Куайну, является принципиально неопределенным, ибо предложения любого языка способны обозначать самые разные объекты и способ их референции (указания на объекты) остается «непрозрачным» (неясным). В своей философии Куайн широко использует данные лингвистики, антропологии, бихевиористской психологии (критикуя при этом психологический ментализм). Язык рассматривается им как важнейшая форма человеческого поведения, а наука — как один из путей приспособления организма к окружающей среде. Куайн вводит понятие «стимульного значения» — совокупности внешних стимулов, которые вызывают согласие или несогласие с произносимой фразой, и в этой связи исследует проблему синонимии как тождества таких значений для говорящих на одном языке.
Соч.: A System of Logistic. Cambr. (Mass.), 1934; Mathematical Logic. N. Y, 1940; Elementary Logic. Boston, 1941; From a Logical Point of View. A logico-philosophical Essays. Cambr. (Mass.), 1953; Method of Logic. N.Y, 1955; Word and Object. Cambr. (Mass.)-N.Y. -L., I960; Ontological Relativity and Other Essays. N. Y.-L., 1969; The Roots of References. Li Salle, 1973; Tlie Ways of Paradox and Other Essays. N. Y, 19&6; Theories and Things. Cambr. (Mass.), 1981; The Time of My Life. Cambr. (Mnss.). 1985; Pursuit ofTruth. Cambr. (Mass.), 1990; From Stimulus to Science. Cambr. (Mass.)— L.. 1995, в рус. пер.; Слово и объект. СПб., 2000.
Лит.: Хи.1.1 Т. И. Современные теории познания? М., 1965; Вещи и их место в теориях. — В кн.: Аналитическая философия: Становление и развитие (антология). М., 1998; Kiing G. Ontologie und logistische Analyse der Sprache, Wien, 1963; rds and Objections: Essays on the Wark of W. V. Quine. Dordrecht - Boston, 1975; Can Theories Be Refuted? Dordrecht — Boston, I976; Orestein A. Willard van Orman Quine. Boston, 1977; Essays on the Philosophy ofW. v. O. Quine. Hassocks (Sussex). 1979; The Philosophy ofW. v. O. Quine, ed. by L. E. Hahn, P.A. Sehillp. La Salle, 1986.
О. А. Назарова
Источник: Новая философская энциклопедия
КУАЙН Уиллард ван Орман (1908- 1997)
американский философ и логик. Один из участников Венского кружка (1932-1934). Окончил докторантуру под руководством Уайтхеда. Преподавал в Гарвардском университете (с 1938). По свидетельствам ряда историков философии и науки, оказал весьма значимое воздействие на диапазон философских дискуссий второй половины 20 в. Основные работы: "Система логистики" (1934), "Новые обоснования для математической логики" (1937), "Элементарная логика" (1941), "Математическая логика" (1949), "Две догмы эмпиризма" (1951), "С логической точки зрения" (1953), "Методы логики" (1959), "Слово и объект" (1960), "Пути парадокса и другие очерки" (1966), "Онтологическая относительность и другие очерки" (1969), "Источники эталона" (1974), "Теории и вещи" (1981), "Сущности" (1987) и др. К. был вполне уверен в пригодности современных ему логических методов прояснять философские проблемы - не только семантические и логические, но и традиционные, онтологические: "обычный язык остается... фундаментальным... в качестве средства окончательного разъяснения", но для целей "творческого аспекта философского анализа" ему недостает той точности и свободы от вводящих в заблуждение предположений, которой можно достигнуть посредством "современных методов квантификации". Анализируя парадигму постижения мира, свойственную эмпиризму, К. (развивая идеи Канта об "аналитических" и "синтетических" истинах, а также мысль Лейбница о водоразделе между "истинами факта" и "истинами разума") утверждал, что она, во-первых, основывается на догме "дискриминации" ("аналитические истины" выявляются посредством выяснения значения терминов, "синтетические" же - через изучение данных факта). При этом, по К., аналитические утверждения правомерно подразделять на два разряда: логических истин (остающихся таковыми при любой мыслимой интерпретации составляющих терминов, ибо их истинность задается их логической формой самой по себе) и истин, для проверки которых необходимо выявить синонимичность входящих в них терминов. В этом контексте существенную значимость приобретает принципиальная разница между сигнификатами (коннотатами) и денотатами, т.к. нередки ситуации, когда различные понятия обозначают одну н ту же вещь при полном расхождении смыслов ("утренняя звезда" и "вечерняя звезда" - пример Фреге). Сигнификат, т.обр., являет собой то, чем становится сущность (в стилистике аристотелевского понятийного ряда), когда она в процессе собственного смещения в вокабулу дистанцируется от объекта. Но даже такая трактовка ситуации, позволяющая элиминировать сигнификаты в репертуарах прояснения аналитичности соответствующих суждении, не устраняет сопряженных задач осуществления процедур синонимии. "С момента, когда установлено, что дефиниция не есть лексикографическая регистрация синонимии, ее нельзя принять в качестве обоснования", - полагает К. В целом, во всех случаях (кроме тех, когда конституируются "чистые" дефиниции - эксплицитные конвенции - продуцирующие новые символы в целях оптимизации мыслительных процедур) дефиниция лишь опирается на синонимию, предварительно не объясняя ее. И это означает, что логически четкое разведение аналитических и синтетических суждений невозможно, признание же его допустимости - это, согласно К., вера во "внеэмпирическую догму эмпириков, что является метафизическим моментом веры". Далее, в русле своих рассуждений К. анализирует догмат эмпиризма о том, что "любое осмысленное суждение переводимо в суждение (истинное или ложное) о непосредственном опыте" или подход, именуемый радикальным редукционизмом. Со времен Локка и Юма, полагает К., требовалось, чтобы любая идея коррелировалась с чувственным источником. В границах парадигмы эмпиризма осуществляется движение от слов - к "пропозициям" (по Фреге), от пропозиций - к концептуальным схемам и т.д. Т.е., по К., "единство меры эмпирической осмысленности дает сама наука в ее глобальности". Высказанная в 1906 П. Дюгемом идея холизма применительно к комплексу человеческих суждений о внешнем мире (т.е. предзаданность последних теоретическим контекстом) была кардинально дополнена К. С его точки зрения, все наши познания и убеждения от самых неожиданных вопросов географии и истории до наиболее глубоких законов атомной физики, чистой математики и логики - все созданные человеком конструкции касаются опыта лишь по периферии. Наука в ее глобальности похожа на силовое поле, крайние точки которого образуют опыт. Несогласованность с опытом на периферии приводит к определенному внутреннему смещению акцентов. Трансформируется аксиологическая нагруженность и познавательный статус различных компонентов данной системы (пропозиций), логически связанных между собой. "Конкретный опыт, по мнению К., может быть связан с особой пропозицией внутри поля не иначе, как опосредованным образом и ради равновесия, необходимого полю в его глобальности". Как постоянно утверждал К., "любая теория по существу признает те и только те объекты, к которым должны иметь возможность относиться связанные переменные, чтобы утверждения теории были истинными". (Отсюда - знаменитый "тезис К.": "быть - значит быть значением связанной переменной". Мысль К. о существовании некоего множества конвергирующих повторений по сути своей выступила основой для формулирования им идеи философского "холизма": по К., любой организм, биологический или физический, должен осмысливаться в качестве органической целостности, а не как сумма его частей.) Наука в целом, как и любое ее отдельно взятое суждение, оказывается, согласно К., в равной степени обусловлена как опытом, так и языком. (Тезис о субдетерминации научной теории языком и логикой: "все суждения могли быть значимыми, если бы были выверены достаточно отчетливо с другой стороны системы. Только суждение, весьма близкое к периферии, можно считать верным, несмотря на любой противоположный опыт, сославшись на галлюцинации или модифицируя некоторые из пропозиций, называемых логическими законами. Аналогичным образом можно сказать, что ни у одного суждения... нет иммунитета от ошибок и корректив...".) Из этого следует, что даже две взаимоисключающие теории могут аппелировать к соразмеримой фактической очевидности каждой из них, а, следовательно, сопоставление теоретических систем с неконцептуализированной реальностью бессмысленно и непродуктивно. По мысли К., "высказывания о физических объектах нельзя подтвердить или опровергнуть путем прямого сравнения с опытом"; высказывания же, которым мы приписываем ложность или истинность, как правило, сложнейшим образом переплетены с детально разработанными концептуальными схемами, вместе с которыми в итоге они отвергаются или оправдываются. По К., для того, чтобы некоторые существенные фрагменты концептуальной схемы хотя бы временно полагать бесспорными и осуществить переход от одной части системы к другой, нередко бывает удобно формализовать эти решающие части в виде постулатов и определений; именно такая формализация, как правило, и обусловливала прогресс науки. Конечно и у этой процедуры есть пределы: согласно К., "если логика косвенным образом происходит из соглашений, то для вывода ее из соглашений уже нужна логика... логические истины, число которых бесконечно, должны быть заданы общими соглашениями, а не по отдельности, и логика нужна хотя бы для того, чтобы применить общие соглашения к отдельным случаям...". И далее - из того, что результаты законодательного постулирования являются "всегда постулатами по произволу, не следует, что они тем самым истинны по произволу", использование постулатов осуществляется в терминах "дискурсивного" постулирования, которое "фиксирует не истину, а только некоторое упорядочение истин". Разрабатывая собственную концепцию, К. обозначил ("Слово и объект") "периферию" - "стимулом", а "пропозиции, близкие к периферии", - "утверждениями наблюдения". К. разделяет точку зрения, согласно которой значение "живых" словоформ традиционно задается параметрами их языкового использования сообществом людей. В случаях же "радикального перевода" (по К., "перевод с ушедшего в прошлое языка, основанный на поведенческой очевидности и без опоры на словари") господствуют исключительно "галлюцинации". Смыслы же оказываются связаны со "стимулами", завязанными на поведение: "...язык есть социальное искусство, которого мы достигаем на основе очевидности демонстрируемого поведения в социально опознаваемых обстоятельствах". Суть перевода оказывается не сводима к процедуре сопоставления смыслов, коннотатов с вещами, а сами смыслы выступают у К. как "поведенческие позиции" ("...нет ничего в смысле, чего бы не было в поведении..."). "Онтологический релятивизм" (самообозначение К. своих взглядов) исходит из того, что вне значимости наших дискурсов об объектах рассуждать нелепо, наши представления о них всегда располагаются в контексте наличных теорий - "сущее как таковое" вне поля устанавливающих его языка и теории немыслимо. (Тезис К. о неопределенности перевода как такового фундировал идею о непереводимости индивидуальных словарей - философских, исторических, культурных - на некий универсальный язык.) "Специфицируя теорию, мы должны, - полагал К., - полно и подробно расписывать все наши слова, выяснять, какие высказывания описывают теорию и какие вещи могут быть приняты как соответствующие буквам предикатов". Предметы теории вне их интерпретаций в рамках иных теорий находятся за пределами человеческих смыслов. К. также достаточно однозначно обозначил свои материалистические ориентации и предпочтения в контексте отбора культурных универсалий и постулатов, входящих, по его мнению, в "ткань" нашего познавательного процесса: "...только физические объекты, существующие вне и независимо от нас, реальны... Я не признаю существования умов и ментальных сущностей иначе, чем в виде атрибутов или активности, исходящей от физических объектов, и, особым образом, от личностей". Задача эпистемологии, согласно убеждениям К., - обнаружение и реконструкция приемов, позволяющих проектировать развитие науки в контексте и на основании наличного чувственного опыта, изысканного и упорядоченного ею же самой. (Ср.: у К. все наши понятия основаны на прагматических соображениях: "физические объекты концептуально вносятся в ситуацию как удобные промежуточные понятия... сравнимые гносеологически с богами Гомера; с точки зрения гносеологической обоснованности физические объекты и боги отличаются только в степени, а не по существу".) Будущий же опыт в контексте концептуализированного прошлого опыта, по К., вполне предсказуем. Философия в своем абстрактно-теоретическом измерении, по мысли К., выступает как компонент научного знания: например, "физик говорит о каузальных связях определенных событий, биолог - о каузальных связях иного типа, философ же интересуется каузальной связью вообще... что значит обусловленность одного события другим... какие типы вещей составляют в совокупности систему мира?". Не признавая проблем метафизического порядка, К. полагал, что лишь проблемы "онтологического" и "предикативного" типов имеют право на существование - ответы на них не будут лишены смысла.
Источник: История Философии: Энциклопедия