[от англ. consequence — последствие] — концепция, согласно которой содержание социальной теории определяется не принципами, а последствиями поступков. К. попадает в поле зрения теоретика постольку, поскольку ему приходится рассматривать процесс достижения целей. Последствия поступков должны быть оценены. В связи с этим неизбежно возникает вопрос о правомерности К. Достаточен ли он для постижения подлинно социального, или же его следует дополнить другими представлениями? Выдающиеся ученые по-разному относятся к К. Так, Ю. Хабермас (см.), продолжая линию кантианства, избегает его, Р. Хэар и отчасти Дж. Роулз (см.) относились к нему весьма благосклонно. В дальнейшем нам предстоит выяснить, в какой степени К. способствует развитию социальной теории, в качестве конкретного примера которой будет рассматриваться этика. В связи с этим значительный интерес вызывает обзорная статья В. Синнот-Армстронга [см. лит.], который сообщает обширные сведения по утилитаристскому варианту К., не без оснований полагая, что именно утилитаризм ответственен в наибольшей степени за К. Он приводит 11 (!) вариантов К. Полагая, что они представляют для отечественного читателя значительный интерес, приводим их формулировки.
1. К. как таковой — моральность акта определяется исключительно его последствиями, а не обстоятельствами или же чем-либо другим, что предшествовало ему.
2. Актуальный К. — моральность акта зависит исключительно от его фактических последствий, а не от предсказанных или же возможных.
3. Собственно К. — моральность акта определяется только его последствиями, а не последствиями мотивов агента или правил практики.
4. Ценностный К. — моральность акта зависит только от ценностей последствий, а не от каких-либо других их свойств.
5. Гедонизм — ценность последствий обусловлена только чувствами удовольствия и боли, а не другими благами, например, свободой, знаниями, жизнью.
6. Максимизирующий К. — моральная адекватность поступков определяется наилучшими последствиями, а не теми из них, которые удовлетворительны или же поддерживают существующий статус-кво.
7. Составной К. — наилучшие последствия являются суммой функций ценностей их частей, ценности не ранжируются.
8. Совокупный К. — моральная правильность акта определяется общей суммой добра, а не его средней величиной, приходящейся на одно лицо.
9. Универсальный К. — моральная правильность действий определяется последствиями для всех людей и разумных существ, а не относительно одного субъекта или какой-то группы людей.
10. Одинакового способа рассмотрения К. — приемлемое для одного человека считается столь же удовлетворительным и для любого другого субъекта.
11. Субъект-нейтральный К. — последствия оцениваются не субъектом, а объективным обозревателем. Перечислив типы К., Синнот-Армстронг переходит к рассмотрению ряда проблемных вопросов. Рассмотрим те из них, которые представляют наибольший интерес.
I. Что есть добро ? Гедонисты сводят добро к чувству удовольствия. Такая позиция в наши дни уже не вызывает энтузиазма. Существенно, что во всех прагматических науках вообще отсутствует концепт «добро», но зато в них наличествуют ценности-понятия, которые, разумеется, определенным образом оцениваются и переживаются. Гедонизм — это попытка обойтись в этике без теории. Такая попытка несостоятельна. Итак, К., указанный в приведенном выше списке под № 5, несостоятелен. А вот ценностный К., фигурирующий под № 4, получает от базовых наук определенную поддержку. В этике речь должна идти не просто о последствиях, а о ценностях-последствиях.
II. О каких последствиях должна идти речь, фактических или же ожидаемых?Это или вызывает сомнения. Субъекты сначала намечают цели, а затем добиваются их осуществления. Это означает, что моральность акта по крайней мере двухступенчата. Неправомерно абсолютно отделить одну стадию от другой. Но, разумеется, они неодинаковы. Моральный акт завершается не ожиданиями, а фактически наступившими последствиями. Это обстоятельство вполне правильно подчеркивается в актуальном К. и в собственно К., но в обоих случаях полностью игнорируется непосредственно предшествующее акту действия. А это уже явная ошибка. Фактические последствия сами по себе, без их интерпретации посредством определенной этической теории, выступают событиями, описываемыми естествознанием. Оставаясь в рамках принципов актуального К., можно неожиданно для себя покинуть его; чтобы вернуться в него, необходимо опереться на этическую теорию. Приведем показательный пример. В советские годы многие люди, главным образом из числа деятелей культуры и ученых, по тем или иным причинам становились, как тогда выражались, невыездными. Об этом им сообщали чиновники. Наступили новые времена и их, чиновников, морально осудили. За что именно? За аморальный диктат. Очевидно, что в данном случае упоминавшееся выше или неуместно. Осуждению подверглись те, кто руководствовался отсталой, ущербной теорией и постольку совершил морально неправильные действия — внимание! — с позиций более прогрессивной теории. Теория в ее интерсубъективном качестве выступает как совокупность речевых актов, которые, если они относятся, например, к общественной жизни людей, обладают моральной силой. Однако часто суть дела ими не исчерпывается, ибо после них совершаются предметные действия. В своем наиболее полном виде моральный акт состоит из нескольких стадий, а завершается он социальным, как правило, предметным действием. Без учета этого обстоятельства невозможно понять содержание этической теории. Она истинна тогда, когда совершаемые в соответствии с нею поступки являются, как часто выражаются, наилучшими. Что именно это означает, будет рассмотрено ниже. А пока отметим, что статус этической теории не учитывается по крайней мере тремя типами К.: К. как таковым, актуальным и собственно К. (в приведенном выше списке они значатся под № 1—3).
III. Являются ли основаниями последствий принципы, правила и обстоятельства ?Во всех формах К. желают обойтись без принципов и правил и даже избегают анализа значений обстоятельств. Мы имеем дело с формой эмпиризма, не признающей принципы, права и правила, но этическая теория не может обойтись без этих трех непременных ее составляющих. Рассмотрим пример, неоднократно анализировавшийся консеквенциалистами.
Врач стоит перед моральной дилеммой: а) спасти четырех больных, превратив пятого в донора органов, необходимых для пересадки; б) дать умереть всем пятерым. Вариант а) вроде бы превосходит вариант б) по величине полезности, но, реализуя его, врач нарушает существующее право. Ситуация кажется неразрешимой. Присмотримся к ней, однако, максимально внимательно.
Во-первых, следует отметить, что право, согласно которому врач не волен прервать жизнь пациентов, введено не случайно. В определенной форме оно защищает интересы каждого, в частности ставит заслоны различного рода преступлениям. В соответствии со своими обязанностями врач должен искать пути помощи тому пациенту, которого он готов посчитать донором. Абсолютное большинство консеквенциалистов полагает, что функция полезности больше по своей величине для случая а), чем для случая б). Вряд ли стоит соглашаться с этим мнением. Вполне возможно, что потенциальный донор является столь знаковой фигурой, что необходимо оценить соотношение а) и б) по-новому. Как видим, подсчитать функцию полезности и принять однозначное решение нелегко.
Во-вторых, что бы ни сделал врач, он неизбежно руководствуется определенными представлениями, а, значит, и некоторой теорией, в т.ч. ее принципами и правилами. Допустим, он решается на вариант а). В таком случае он руководствуется принципом: максимизируй полезность, невзирая на правовые запреты. Без принципов нет ценностей, без ценностей нет правил, без ценностей нет це- леполагания, без целей нет поступков, оцениваемых в соответствии с их ценностным содержанием. Последствия концептуально, в данном случае ценностно, нагружены. Таким образом, последствия всегда соотносятся и с принципами, и с правилами, и с правами. Этот факт К. не учитывается. Что касается обстоятельств, то, разумеется, и они имеют значение. Дело в том, что обстоятельства, при которых совершаются поступки, не являются всего лишь их малозначимым фоном, они сами ценностно нагружены. Именно поэтому многие современные этические системы имеют ситуативный характер.
IV. Для кого значимы последствия? Очевидно, и для отдельного субъекта, и для групп людей, и для общества в целом, и для экологической системы, включающей и природу во всех ее ипостасях. Поставленный выше вопрос особенно актуален для максимизирующего, составного, совокупного и универсального К. (№ 6—9). Итак, налицо в зависимости от максимизируемой величины полезности четыре утилитаристских подхода, каждый из которых имеет своих сторонников. Соизмеримы ли они друг с другом или, иначе говоря, можно ли их объединить в рамках одной концепции? На наш взгляд, это возможно. Каждый субъект этики, будь то отдельная личность, конкретная общность людей или же общество в целом, максимизирует функцию своей полезности, но делает это не безотносительно к другим агентам, от влияния которых невозможно избавиться. Ошибка многих утилитаристов состоит в абсолютизации значения одного из агентов, чаще всего либо отдельного человека, либо общества в целом. Моральная точка зрения состоит не в том, что интересы личности подчиняются задачам общества. Этическая максимизация достигается тогда, когда интересы различных агентов оказываются сбалансированными. В конечном счете приходится обращаться к далеко не простому аппарату теории принятия решений. Каждый моральный агент максимизирует свою функцию полезности настолько, насколько это ему удается. В его системе представлений выбираемые им альтернативы всегда являются наилучшими, сколь бы пагубными они ни каз&чись сторонним наблюдателям. Для всякого морального агента актуальными всегда являются наилучшие поступки, а не удовлетворительные. Т. наз. удовлетворительные поступки в принципе не существуют. Это легко понять, если учесть, что они избираются на основании некоторых ценностей, которые как раз и придают им оптимальный характер. Если какой- либо поступок оценивается в качестве всего лишь удовлетворительного, то это происходит лишь постольку, поскольку не учтены некоторые ценности субъекта действия. Почему же люди бывают недовольны своими поступками? Разве они не убеждаются, что достигли не наилучшего, а всего лишь удовлетворительного результата, и, следовательно, он для них не иллюзорен, а реален? При ответе на этот вопрос следует учитывать следующие обстоятельства. Во-первых, люди часто недовольны неосуществлением их планов, ибо не удалось достигнуть желаемого, наилучшего в их представлениях. Во-вторых, реализуя задуманное, люди убеждаются, что их неудачи небеспричинны, следовательно, необходимо внести коррективы в свою систему ценностей. Старые ценности в качестве неактуальных сдаются в архив, а новые считаются по-настоящему действенными. Руководствуясь ими, человек вновь приобретает уверенность в том, что он способен совершить наилучшие поступки. Таким образом, существенно, что в системе координат морального агента он совершает восхождение от прежнего наилучшего к новому наилучшему, а не от удовлетворительного к наилучшему. Прежнее «наилучшее» отмирает, оно не является удовлетворительным. В своей собственной системе ценностей человек в принципе не способен поступать всего лишь удовлетворительным образом. Он буквально обречен на максимизирующее поведение, но для проведения в жизнь установки на моральную жизнь этого явно недостаточно. Если теория, которой руководствуется агент, ущербна, то пагубна и максимизация. Нам осталось рассмотреть еще две разновидности К., одинакового способа рассмотрения и субъект-нейтральный (№ 10 и 11). В этих двух концепциях поднимается вопрос о способах оценки последствий поступков. Это всегда делают люди, а не анонимный мировой разум. Что касается агент-нейтрального анализа, то он в принципе невозможен, причем по достаточно очевидной причине. Проводящий анализ всегда руководствуется определенной теорией, в силу этого он уже не является нейтральным. Способы анализа могут быть схожими, но не тождественными. К согласию же люди приходят за счет учета интересов друг друга.
До сих пор рассматривались утилитаристские варианты К., но, разумеется, они не являются единственными. Наряду с утилитаризмом к К. тяготеет прагматизм. Схожесть утилитаристского и прагматистского К. столь велика, что после анализа первого из них нет необходимости в рассмотрении второго. Разумеется, проблематика последствий актуальна не только для утилитаризма и прагматизма, но и для любой этической теории, претендующей на основательность. Во многом это связано с тем, что тема последствий координирует с проблемой прагматической истины, а она, являясь общей для всех этических теорий, предполагает непременный учет последствий. Эффективнее та этическая теория, которая превосходит своих соперниц по интерпретационному потенциалу и в силу этого позволяет достичь последствий с максимально высокой ценностной оценкой. Переходим к выводам, обобщая их на всю сферу прагматических наук.
К. — доктрина, согласно которой социальная подлинность удостоверяется исключительно последствиями поступков людей.
Он абсолютизирует одну составляющую теорию, ее заключительное звено — последствия. Принципы теории игнорируются. Тема последствий актуальна для любой прагматической теории. Прагматическая истина не может быть установлена без учета ценностных оценок последствий.
Эффективнее та теория, которая позволяет достичь наиболее высоких значений позитивно-ценностных оценок последствий.
0.00 байт
Консеквенциализм и деонтология в нравственном учении Л. Н. Толстого
В статье предпринята попытка выявить деонтологические и консеквенциалистские элементы этики ненасилия Л.Н.Толстого.