норма медицинской этики и медицинского права, запрещающая медицинским работникам разглашать информацию о заболевании пациента, интимной и семейной сторонах жизни как самого пациента, так и его близких.
В том или другом виде норма К. имеется в многочисленных кодексах профессиональной этики юристов, психологов, журналистов, библиотекарей и т.д. Данная норма распространяется на всех лиц, к-рые в силу своего служебного или профессионального положения стали обладателями указанной информации. Оглашение медицинской информации допустимо лишь с открытого согласия пациента или в случаях, прямо предусмотренных законом. Учитывая, что в современном здравоохранении число средних медицинских работников, медицинских психологов и т.д. в 2—4 раза превышает число врачей, используемый в самой медицине и действующем российском законодательстве термин «врачебная тайна» является неточным. Уже во II тыс. до н.э. врачи Др. Египта и Др. Индии следовали норме К. Пифагор считал, что молчание врача - его лучшая добродетель. Заповедь врачебной тайны входит в клятву Гиппократа. Вергилий называл медицину ars muta (искусство молчания).
В дореволюционной России большой общественный резонанс имел спор между медиком В.А.Манассеиным, считавшим, что запрет разглашать врачебную тайну должен быть абсолютным (как при тайне исповеди), и юристом А.Ф.Кони, допускавшим исключения из правила врачебной тайны, в случаях, когда затрагиваются общие интересы.
В СССР уже в 20-е гг. был объявлен «твердый курс на уничтожение врачебной тайны». Официально утверждаемая доктрина социальной сущности болезней, развитие диспансеризации закономерно требовали отказа от врачебной тайны, что обосновывалось расхожим аргументом: «Болезнь - не позор, а несчастье». Как юридическая норма К. формально была восстановлена в СССР в 1969; одновременно «врачебная тайна» нашла отражение в принятой в 1971 «Присяге врача Советского Союза». Тем не менее отечественные врачи вплоть до 1993 были обязаны записывать на рус. яз. диагнозы заболеваний своих пациентов в листках нетрудоспособности, санаторно-курортных картах и т.д. Хотя часть врачей (дерматовенерологов, психиатров и др.) нередко прибегали к вуалированию диагнозов, пренебрежительное отношение к вопросам К. стало (и во многом остается до сих пор) привычным в среде отечественных медицинских работников.
В биоэтике норма К., во-первых, возводится к принципу непричинения вреда, а во-вторых — к принципу автономии, уважения человеческого достоинства, законных прав пациента. Этическая и социальная значимость К. определяется необходимостью обеспечения неприкосновенности частной жизни; защиты социального статуса и экономических интересов пациента, в особенности — предупреждения социального остракизма психиатрических больных, ВИЧ-инфицированных и т.д.; обеспечения откровенности и доверия во взаимоотношениях медиков и пациентов.
В современной международной врачебной клятве, принятой Всемирной медицинской ассоциацией (ВМА, 1948, 1968, 1994), говорится: «Я буду уважать доверенные мне секреты даже после смерти моего пациента».
В многочисленных последующих международных и национальных кодексах медицинской этики особое внимание уделяется защите, гарантиям К. взаимоотношений медицинских работников с их пациентами. «Заявление об использовании компьютеров в медицине» (ВМА, 1973, 1983) констатирует возникновение дополнительной угрозы ин-ту К. в связи с использованием компьютеров и электронной обработкой данных в здравоохранении.
В действующих с 1993 «Основах законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан» норма К. отражена в ст. 30, 49 и 61. Определив объект и субъект медицинской тайны (виды информации, не подлежащей разглашению, и лица, кому вменяется эта обязанность), закон далее предписывает необходимость подтверждения пациенту гарантий К. Согласие пациента обязательно при передаче любых конфиденциальных сведений при всех обстоятельствах, за исключением следующих: 1) когда сам больной не в состоянии выразить свою волю (напр., врачи имеют законное право передавать по своему усмотрению сведения родственникам больного, находящегося в бессознательном состоянии); 2) при угрозе распространения инфекционных заболеваний, массовых отравлений и поражений; 3) по запросу органов правосудия; 4) когда необходимо проинформировать родителей больных детей до 15 лет; 5) когда вред здоровью пациента причинен в результате насильственных действий.
В зависимости от меры ущерба, причиненного пациенту или его близким в результате разглашения медицинской тайны, виновные в этом медицинские работники (или другие граждане), должны нести дисциплинарную, административную или уголовную ответственность.
В целях сохранения медицинской тайны диагноз заболевания в листке нетрудоспособности записывается только с согласия пациента. Требование К. может приходить в противоречие с интересами других людей в случаях, когда заболевание в силу профессии или должности больного может иметь негативные последствия для третьих лиц. По действующему российскому законодательству врач имеет право в таких случаях передавать информацию о болезни без согласия пациента в соответствующие учреждения или органы (напр., администрацию автопредприятия при заболевании эпилепсией работающего там шофера). Между тем многие международные документы медицинской этики предписывают врачу искать выход из такой ситуации, не предавая интересов пациента: «Даже назначаемый работодателем врач предприятия должен соблюдать профессиональную тайну» (Постоянный комитет врачей ЕЭС, 1969). Лит.: Медицина и права человека. М.: Прогресс, 1992; Тищенко П.Д. Этические правила взаимоотношений медицинских работников и пациентов // Биоэтика: принципы, правила, проблемы. М.: Эдиториал УРСС; 1998. С. 23-52; Beachamp T.L., Childress J F. Principles of Biomedical Ethics. New York; Oxford: Oxford U. P., 1994. А.Я.Иванюшкин
