КОЛЛИНГВУД РОБИН ДЖОРДЖ

(1889-1943) брит. историк, археолог, философ и исследователь культуры. В юности К. профессионально занимается археологией, принимает участие в раскопках, а затем возглавляет многие археол. экспедиции. Интерес, проявленный им с раннего возраста к естеств. наукам (геологии, астрономии, физике, механике), во многом предопределил будущую разностороннюю образованность К. В 1908 поступает в Оксфорд, в 1919 получает степень бакалавра по наукам классич. древности. В 1935-41 К. занимает должность проф. метафизич. философии Оксфорд. ун-та. Первую книгу публикует в 1916 (“Религия и философия”). В дальнейшем К. выпускает большое количество работ по философии, искусствоведению и политике. Но осн. усилия сосредоточивает на истории и методологии истории (наиболее значимые работы — “Римская Британия” и “Идея истории”). На культурологич. концепцию К. оказали влияние идеи Гегеля об истор. процессе как саморазвитии духа; неокантианцев баденской школы Виндельбанда и Риккерта, выступавших против привнесения в науку о человеч. духе естественнонаучных понятий эволюции и необходимости; представителей философии жизни {Дильтей и поздний Зиммель), утверждавших, что для понимания объекта истор. исследования необходимо его “чувствование”, достигаемое методом самоотождествления; итал. историков-неогегельянцев, выступивших с теорией “абсолютного историзма” — Кроче, доказывавшего тождество философии и истории и считавшего основой истор. познания интуитивную деятельность исследователя, а также Дж. Джентиле, выступавшего с позиций презентизма, согласно к-рому история — акт мысли и, в этом смысле, пребывает только в настоящем. Сложившиеся на этой основе “принципы” исследования философии истории подразумевают, что прошлое, к-рым занимается историк, не мертво, а продолжает жить в настоящем. История состоит не из отд. событий, а из перетекающих друг в друга процессов, к-рые не имеют ни начала, ни конца. Поскольку прошлое “скрыто в настоящем и представляет его часть”, история находится в “теснейшей связи с практич. жизнью”. Постижение смысла истор. события возможно лишь посредством сопереживания. Исследуя к.-л. процесс или объект культуры, необходимо, по мнению К., ответить на ряд вопросов: для чего предназначался изучаемый объект и насколько хорошо он выполнял свое предназначение, в силу чего он возник и что он породил. Только такой метод, называемый К. методом вопросов и ответов, может дать исследователю подлинное знание о смысле и месте того или иного события в нац. и мировой культуре. С т.зр. К., культура — важнейшая функция истор. процесса, в ходе к-рого человеч. коллектив создает опр. тип “человеч. природы” — воплощения прошлого и настоящего опыта мыслит. деятельности людей. Связывая культуру с мышлением, К. говорит о том, что она не передается природным путем, а становится достоянием лишь того человека, к-рый стремится постичь ее собственным разумом. Поэтому, рассуждая о противоречиях между культурой и природой, К. утверждает, что передача культурного наследия целиком осуществляется в сфере человеч. мысли, в то время как инстинкты не более чем рудиментарная сторона человеч. существования. “Животная” сторона натуры человека неисторична, она целиком принадлежит природному процессу и лежит за пределами культуры. Устанавливая прямую зависимость между культурой и рац. мышлением, К. утверждает, что культуру примитивных об-в крайне трудно отличить от об-в, живущих инстинктами, “в к-рых рациональность близка к нулю”. Лишь с течением времени, когда проявление рациональности в жизни об-ва увеличивается, умственная деятельность становится постоянным и значимым фактором и на этой основе создается устойчивая традиция передачи “истор. наследия мысли”, появляются основания говорить о возникновении культуры. Т.о., мысль не является необходимой предпосылкой появления культуры, т.к. зависимость тут обоюдная. Мысль может существовать только в историко-культурном процессе, а он, в свою очередь, может считаться таковым “лишь в той мере, в какой он познается нами как процесс мысли”. К. утверждает, что истор. мышление обязательно рефлективно, т.к. объект его исследования — мыслит. процесс. Поэтому не может быть и речи о том, чтобы историк исследовал проблемы бессознательного, что у К. связывается с природой и ее миром инстинктов. Исследователь человеч. духа должен постигать только то, что отмечено печатью культуры, т.е. цивилизацию. Цивилизация, согласно К., — не множество дискретных состояний развития об-ва, а непрерывный поток, не имеющий начал и концов процесс развития осознающей себя мысли. Цивилизация — постоянно рефлектирующее творч. саморазвитие об-ва в истор. процессе. В ходе своего развития об-во ориентируется не на причинно-следственные связи, свойственные природе, а на систему ценностей и категорию должного, к-рые в каждом социуме выступают как только ему присущее уникальное явление. В этом подходе реализуется резкая антипозитивистская направленность К. против контовского положения, что дело историка лишь устанавливать факты и выявлять на этом основании законы. По мнению К., историк должен не только, и даже не столько выявлять факты, сколько их оценивать. К. истолковывал человека как сверхприродный феномен, принципиально недоступный исследованию естественнонаучными методами. Отталкиваясь от мысли Локка, что исследование человеч. природы возможно лишь при использовании “простого истор. метода”, К. утверждает, что истор. знание — единственная форма самопознания человеч. духа. И лишь благодаря такому самопознанию человек осуществляет “самоосознанное творение собственной истор. жизни”. Естествоиспытатель, пытаясь установить смысл к.-л. явления природы, стремится раскрыть отношение этого явления к другим, т.е. познать взаимосвязь и установить опр. закономерность. Задача исследователя человеч. духа — не просто установить событие и его связи с предыдущими и последующими явлениями, но, отождествив себя с тем или иным деятелем, проникнуть в мотивацию его поступка и, т.о., открыть “мысль, им выражаемую”. А открыть — значит понять, ибо смысл социокультурных явлений выражается в мыслях людей, совершающих то или иное событие. “Вся история — история мысли”, — говорит К. и потому считает грубейшей ошибкой тесно увязывать культурно-истор. факты с геогр. средой, расой, фенотипом. Тем более недопустимо заниматься поисками законов истории и культуры, ибо их невозможно ни найти, ни проверить. Естественнонаучные законы — обобщение повторяемости естественнонаучных фактов. Факты истории и культуры имеют принципиально иную природу — они не воспроизводимы. Поэтому требование позитивистов направить усилия гуманитариев на установление фактов, к-рые послужат основой для обнаружения закономерностей социокультурного развития, выглядит, с т.зр. К., логич. нелепицей. Цивилизацию К. представляет как саморазвивающуюся систему, в к-рой многочисл. и несовместимые на первый взгляд процессы “как-то умудряются поддерживать весьма непрочное сосуществование”. Телеологич. смысл саморазвития заключается во все большей актуализации самой цивилизационной идеи. А поскольку совершенствоваться можно бесконечно, продолжительность существования человеч. культуры, при соблюдении правил цивилизационного об-ва, не имеет опр. границ. Ни один исследователь социокультурных процессов не обладает пророч. даром. Поэтому он не может предсказывать будущее развитие человеч. мысли и “предписывать законы такого развития”. Одна из самых крупных ошибок науки о человеке — претензия установить пути и пределы дальнейшего развития цивилизации. Воспринимая истор. процесс в контексте жесткой связи между прошлым и будущим, К. определяет историю как живое прошлое. Поэтому лишь реконструируя мысли прошлого, сохраняющиеся в совр. культурном пространстве, можно делать умозаключения о целесообразности пройденного пути и постепенном духовном становлении цивилизации. По мнению К., целесообразно развивающаяся цивилизация, во-первых, формирует отношение об-ва к самому себе и его членов друг к другу. Осн. задачей здесь считается подчинение чувств мышлению, и чем дальше об-во будет продвигаться к цивилизационному идеалу, тем больше оно будет руководствоваться в своих действиях духом разума. Движение по пути цивилизации К. связывает с укоренением в об-ве ценностей культуры и преодолением в себе элементов варварства, связывающих его (особенно на первых порах) с инстинктивной, ультраэмоциональной, животной жизнью природы. Во-вторых, для каждой культуры, идущей по цивилизационному пути, важно достичь конструктивного взаимодействия с природной средой. По мнению К., оно предусматривает три осн. правила: 1. Брать у природы только необходимое для своего существования; 2. Использовать при этом собственный труд; 3. Руководствоваться в процессе трудовой деятельности разумом и рез-тами научных исследований. Нетрудно заметить, что лишь последнее правило свойственно исключительно человеч. сооб-ву, поэтому именно на нем К. делает гл. акцент. Понимая, что по мере истор. развития объем получаемого от природы будет постоянно увеличиваться, и осознавая, в то же время, что неуправляемое хищничество приведет к катастрофич. последствиям, К. устанавливает некий критерий цивилизованности. Он говорит о том, что количество человеч. притязаний в отношении природных продуктов не только связано с мерой благосостояния об-ва, но и зависит от меры его цивилизованности. В-третьих, любое человеч. сооб-во вынуждено решать проблему взаимодействия с другими сооб-вами. Главенствующей идеей этого процесса должно быть стремление к согласию — движущей силе развития цивилизации. Быть цивилизованным означает постоянно стремиться к тому, чтобы любое разногласие превращать в соглашение и постоянно уменьшать использование силы в качестве средства разрешения противоречий. Осн. целью любой цивилизации К. считает обеспечение мира внутри об-ва и между соседями. Условия существования цивилизации, по мнению К., — закон и порядок, а следствия — мир и изобилие. Однако это не означает, что человечество с нек-рых пор неудержимо движется по пути прогресса в направлении все большего воплощения цивилизационной идеи. К. подвергает критике идею прогресса как закономерного процесса, решительно отвергая необходимость прогресса в истории. Под прогрессом К. понимает, в основном, становление. Считать, подобно Канту, становление планом природы — “значит пользоваться мифол. языком”. Представление о том, что всякое последующее изменение в области человеч. деятельности неизбежно усовершенствует предыдущее — простая путаница, основанная на сочетании двух противоположных т.зр.: 1) утверждения превосходства человека над природой; 2) трактовки его как части этой природы. “Если одно из этих верований истинно, — пишет К., — то другое ложно. Их нельзя объединять, чтобы делать логич. следствия”. Вопрос о том, является ли конкр. изменение усовершенствованием, надо решать отдельно для каждого случая, исходя из его особенностей. Но в любом случае, какой бы вердикт ни вынес исследователь изучаемому культурному процессу, он должен избегать противопоставлений “хороший-плохой, “великий-упадочный” и т.д. По замечанию К., любой период, к-рый доступен глубокому проникновению в него нашей мысли, “представляется блестящим”. Ост. периоды промежуточны, им приписывается упадок культуры, их называют “темным временем”. Т.о., блеск тех или иных эпох связан лишь с истор. проницательностью исследователя. Из этого следует, что деление культурно-истор. периодов на примитивные, на расцвет и упадок не может быть верным в принципе. Поэтому и идея непрерывности прогресса, и идея постоянного возвращения к нему, свойственная циклич. теориям, не более чем “простая проекция незнания историка на экран прошлого”. Афины не были несостоявшимся Римом, и Платон был Платоном, “а не недоразвитым Аристотелем”. По мнению К., не может быть иного критерия прогресса, кроме прогресса в области мысли. В том случае, когда развитие сопровождается утратами, установление феномена прогресса становится невозможным. Проблема сравнения достижений и потерь считается К. принципиально неразрешимой. С этой т.зр., большие достижения в области подчинения человеку сил природы, наблюдаемые с 1600, не могут считаться прогрессивными, т.к. они не сочетались с соответствующими изменениями в социокультурной сфере. Ориентация совр. европ. цивилизации на технологию, ее “страсть к готовым рецептам” привели к тому, что совр. европ. культура, существующая 300 лет, находится на грани банкротства. Такое состояние дел К. связывает с тем, что совр. культура, увлекаясь внешней стороной, пренебрежительно относится к “инсайту”, внутр. проникновению в суть явления. Нечто подобное, по его мнению, происходило полтора тысячелетия назад, когда, под влиянием нарастающего убеждения в бессмысленности собственного существования, блестящая внешне античная культура уступила место варварству. В этой связи К. пишет об индивидуальной ответственности каждого человека за будущую судьбу культуры. Но поскольку истор. процесс всецело связан с мыслит. деятельностью человека, заниматься прогностич. деятельностью не представляется возможным. Познавать будущее, с т.зр. К., можно лишь тогда, когда оно вплотную приближается к настоящему и становится современностью. Это означает, что “мы должны творить его сегодня силой наших рук и отвагой наших сердец”. Поэтому особая роль в деле сохранения и развития культуры принадлежит тем людям, к-рые являются носителями истор. сознания. Человек живет не среди “суровых фактов”, недоступных его разуму, а в мире “истор. фактов”, в мире мысли. Поэтому, воздействуя в плане большей гуманизации на установки об-ва во взглядах относительно тех или иных социокультурных процессов, можно добиться изменения способа реагирования других людей и, т.о., воздействовать на культуру в целом. По мнению К., для европ. культуры перв. трети 20 в. характерно резкое усиление истор. сознания и расширение его диапазона. Он надеется, что этот процесс будет носить устойчивый характер и окажет сильнейшее влияние на дальнейшее развитие совр. культуры. По его словам, “мы, может быть, находимся на пороге эпохи, когда история будет столь же важна миру, как были важны для него естественные науки с 1600 по 1900 г.”. Соч.: Faith and Reason. L., 1928; Roman Britain and the English Settlements (with Myres J.N.L.); An Essay on Methaphysics. Oxf., 1940; The Three Laws of Politics. L., 1941; The New Leviathan. Oxf, 1942; The Principles of Art. N.Y., 1958; The Idea of Nature. N.Y., 1960; Идея истории. Автобиография. М., 1980. Лит.: Ящук А.Н. Теоретико-методол. основы истор. концепции Р.Дж. Коллингвуда. Томск, 1977; Mink L.O. Mind, History and Dialectic. The Philosophy of R.G. Collingwood. Bloomington; L., 1969; Donagan A. The Later Philosophy of R.G. Collingwood. Chicago; L., 1987; Taylor D.S. R.G. Collingwood: A bibliogr. N.Y.; L., 1988. А. В. Шабага. Культурология ХХ век. Энциклопедия. М.1996