термин, введенный И. Кантом в "Критике практического разума" и обозначающий основной закон его этики.
КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ
КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ
Категорический императив
центральная категория этики И.Канта, при помощи которой раскрывается сущность нравственного закона, который содержит в себе абсолютную необходимость. « Существует только один категорический императив, а именно: поступай только согласно той максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом» (И.Кант)
Категорический императив
центральное понятие этики И. Канта, безусловное общеобязательное правило поведения всех без исключения людей, независимо от их происхождения, положения, обстоятельств. Требует поступать всегда в соответствии с принципом, который в любое время мог бы стать всеобщим нравственным законом, и относиться ко всякому человеку как к цели, но не как к средству.
КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ
абсолютный, всеобщий и необходимый нравственный закон. Смысл его многочисленных кантовских формулировок один и тот же: поступай так, как должен поступать каждый. К. и. не является научным законом: в противном случае в нем были бы указаны определенные ценности. Сам Кант считал, что в морали необходимо сочетать общественное благо со свободой человека, но выразить это положение в четкой концептуальной форме ему не удалось.
Источник: Философия науки. Краткий энциклопедический словарь. 2008 г.
КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ
философский термин, характеризующий нравственный закон в этике Канта. Императивом (лат. imperativus — повелительный) Кант называет предложение, имеющее форму повеления. По Канту, императив может быть либо гипотетическим, либо категорическим. Первый выражает повеление, обусловленное (как средство) желаемой целью (например, стремлением к утилитарной выгоде); второй высказывает безусловное повеление. Это различие двух видов императива Кант дал в работе “Основоположение к метафизике нравов” (1785). К. и. предписывает каждому действовать по правилу, относительно к-рого действующий мог бы хотеть, чтобы оно стало всеобщим законом.
Источник: Философский энциклопедический словарь
Категорический императив
основной закон этики согласно Канту, имеющий две формулировки: поступать в соответствии с таким правилом, относительно которого поступающий может пожелать, чтобы оно стало всеобщим; относиться к человечеству и человеку всегда только как к цели и никогда как к средству. Оба эти требования исходят из абстрактной предпосылки о нравственном равенстве людей, и они были бы справедливы и выполнимы в сообществе равных по нравственным установкам. Реальное же положение дел таково, что люди могут желать, чтобы всеобщим правилом стало и безнравственное поведение (например, алкоголик или превыше всего ставящий риск, независимо от его мотивации), и вряд ли разумно относиться как к цели к тем, кто к другим относится как к средству.
Категорический императив
(kategorischer Imperativ - нем.)
Центральное понятие практической философии Канта. Выражает существо
морального закона. В отличие от гипотетических императивов
(выражающих требования, необходимость которых обусловлена теми или
иными обстоятельствами), категорический императив имеет характер
безусловного принуждения ("я должен"). Содержательная сторона
категорического императива раскрывается Кантом в целом ряде различных
формулировок: "поступай так, чтобы максима твоей воли могла стать
формой всеобщего законодательства", "стань достойным счастья",
"содействуй осуществлению высшего блага", "относись к другому человеку
не только как к средству, но всегда также и как к цели" и т.д. Все
формулировки категорического императива связаны между собой и
акцентируют различные стороны человеческой свободы как высшей
ценности сущего.
Источник: Термины кантовской философии
КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ
от «повелительный») - центральное понятие этики Канта, выражающее содержание нравственного закона в форме безусловного и априорного повеления практического разума. Категорический императив имеет две формулировки: 1) «Поступай так, чтобы сила твоей воли всегда могла быть вместе с тем и принципом всеобщего законодательства»; 2) «Действуй так, чтобы ты никогда не относился к человечеству, как в твоем лице, так и в лице всякого другого, непременно употреблялось как цель и никогда как средство». Следование нравственному закону является долгом человека, а стремление осуществить этот долг связано с его доброй волей и контролируется его волей. Кант утверждает, что каждая личность - абсолютная ценность и ее нельзя использовать как средство для достижения своих целей. Поэтому суть нравственного долга заключается в следующем: стремиться к собственному совершенству и способствовать счастью другого.
Источник: Тематический философский словарь
Категорический императив
философский термин, характеризующий нравственный закон в этике Канта. «Императивом» Кант называет предложение, имеющее форму повеления. По Канту, императив может быть либо гипотетическим, либо категорическим. Первый выражает повеление, обусловленное (как средство) желаемой целью; второй высказывает безусловное повеление. Это различие двух видов императива Кант дал в работе «Основоположение к метафизике нравов» (1785). К. и. предписывает каждому действовать по правилу, относительно к-рого действующий мог бы хотеть, чтобы оно стало всеобщим законом. Понятие «К. и.» метафизично, т. к. выражает у Канта абсолютное противопоставление того, что должно быть, тому, что есть. Это противопоставление отражает практическую слабость совр. Канту нем. бюргерства, к-рое оторвало теоретические принципы этики от лежавших в их основе практических классовых интересов и стало рассматривать эти принципы в качестве «чисто идеологических определений понятий и моральных постулатов» (К. Маркс и Ф. Энгельс).
Источник: Философский словарь. 1963
КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ
- в этике Канта всеобщий повелевающий принцип, выраженный следующей формулой: поступай согласно только такой максиме (т.е. общему нравственному правилу или принципу), руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом. Связан с убеждением, что нравственно правильное для одного лица является таким же и для другого в любых обстоятельствах, а также, что никакое лицо не может становиться средством, используемым другими для достижения своих целей. Кант выступил против тех этических учений, в которых нравственно оправданными считались действия и поступки, приводящие к желательным результатам, напр., к пользе для большинства, выживанию человечества и др. Главное, по Канту, твердость воли в утверждении добра, какими бы ни были последствия для человека: если есть в Декалоге "не убий", "не кради", "не лжесвидетельствуй", это нужно исполнять неукоснительно. Исполнить долг во имя долга - в этом пафос Канта, однако, этот пафос - не от Откровения, и сам Кант вовсе не выводил категорический императив из веры в Бога. Напротив, нормы церковного благочестия он предлагал пересматривать под углом зрения именно категорического императива.
Источник: Краткий религиозно-философский словарь
КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ
от лат. imperativus - повелительный), термин, введенный Кантом в «Критике практического разума» (1788) и обозначающий,в отличие от условного «гипотетич. императива»,основной закон его этики. Имеет две формулировки: «... поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом» (Кант И., Соч., т. 4, ч. 1, М., 1965, с. 260) и «... поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели и никогда не относился бы к нему только как к средству» (там же, с. 270). Первая формулировка выражает характерное для Канта формальное понимание этики, вторая ограничивает этот формализм. Согласно Канту, К. и. является всеобщим общеобязательным принципом, к-рым должны руководствоваться все люди независимо от их происхождения, положения и т. д. Отвлеченноформальный характер К. и. был подвергнут критике Гегелем.
Характеризуя постулаты кантовской этики, К. Маркс и Ф. Энгельс писали, что Кант «... превратил материально мотивированные определения воли французской буржуазии в чистые самоопределения "свободной воли", воли в себе и для себя, человеческой воли, и сделал из нее таким образом чисто идеологические определения понятий и моральные постулаты» (Соч., т. 3, с. 184).
Характеризуя постулаты кантовской этики, К. Маркс и Ф. Энгельс писали, что Кант «... превратил материально мотивированные определения воли французской буржуазии в чистые самоопределения "свободной воли", воли в себе и для себя, человеческой воли, и сделал из нее таким образом чисто идеологические определения понятий и моральные постулаты» (Соч., т. 3, с. 184).
Источник: Советский философский словарь
КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ
основное понятие этики Канта. В своем сочинении «Основоположение к метафизике нравов» Кант называет императив формулой, выражающей веление разума. К. и. осуществляется тогда, когда воля человека целиком и без остатка определяется разумом. Другими словами, человек поступает нравственно, если он руководствуется голосом разума. К. и. предписывает ему действовать так, а не иначе, какова бы ни была жизненная ситуация. Нравственный императив является категорическим, безусловным, он требует, чтобы человек в своих поступках не руководствовался никакими мотивами (выгодой, удовольствием, любовью к ближнему и т. п.). Ему должны следовать все люди, независимо от занимаемого ими в обществе положения. К. и. гласит: действуй и поступай так, чтобы максимы (правила), к-рыми руководствуется твоя воля, могли бы стать принципом всеобщего законодательства. Понятие К. и. у Канта насквозь рационалистично, абстрактно, оторвано от реальной жизни, от специфики социальной действительности. В нем нет места для объективного социального критерия поступков, без к-рого всякая мораль становится неосуществимой. К. и. был направлен против материалистической этики, в частности этики французского материализма 18 в., признающей источником формирования этических норм не «чистый разум», но социальную среду, условия реальной жизни и воспитания.
Источник: Краткий словарь по философии. 1970
КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ
(греч. kategoricos – решительный, безусловный, лат. imperativus – повелительный) – формула долженствования, безусловного нравственного веления, введенная И. Кантом для выражения нормы нравственной воли. Это центральное понятие кантовского учения о нравственности. К. И. – повеление в душе человека, заставляющее его действовать, не ориентируясь на результат, часто вопреки собственной выгоде. Кант писал: «Представление объективного принципа, имеющее принудительное значение для воли, называется заповедью разума, а формула этой заповеди – императивом». Императивы бывают условные и безусловные, или категорические, в отличие от первых, которые называют гипотетическими. При гипотетических императивах известное действие называется хорошим только по отношению к другим, а в К. И. это действие хорошо само по себе. К. И., по Канту, «это такой императив, который мыслит известное действие как объективно необходимое и делает его необходимым не посредством представления цели, могущей достигаться этим действием, а посредством представления только этого самого действия (его формы), т. е. непосредственно». Нравственный императив кантовской этики: «действуй по такому правилу, относительно которого ты мог бы желать, чтобы оно стало всеобщим законом». Императив практический: «действуй так, чтобы человечество как в твоем лице, так и в лице всякого другого всегда было бы для тебя целью и никогда – только средством».
Источник: Краткий философский словарь.
Категорический императив
в классической философии Канта всеобщий обязательный нравственный закон, которому все люди, независимо от их происхождения, социального положения и т.д. должны подчиняться. «…Поступай согласно максимам, которые в то же время могут иметь предметом самих себя в качестве всеобщих законов природы»; «…Поэтому принцип: поступай по отношению к каждому разумному существу (к самому себе и другим) так, чтобы оно в твоей максиме было в то же время значимо как цель сама по себе, – есть в сущности то же, что и основоположение: поступай согласно такой максиме, которая в то же время содержит в себе свою общезначимость для каждого разумного существа». В упрощенном варианте категорический императив формулируется следующим образом: поступай по отношению к другим так, как ты бы хотел, чтобы другие поступали по отношению к тебе. Как свидетельствуют многие исследователи из различных областей науки, категорический императив соответствует наиболее эффективному состоянию общественной социально-экономической системы. Для технократического подхода существенным является то, что категорический императив соотносится с разумным существом вообще (в т.ч. и вне планеты Земля, а также вне биологической реальности). Ключевой посылкой, определяющей когнитивную основу техноэтики, является отказ от антропоцентризма, а ее нормативным стержнем выступает модернизированный кантовский категорический императив: поступай согласно максимам, которые в то же время могут иметь предметом самих себя в качестве всеобщих законов, соответствующих вектору эволюции окружающего мира в онтологическом ряду реальностей «неживая – биологическая – техническая – гипертехническая».
Источник: Закон оптимального построения техноценозов. Терминологический словарь.
КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ
осн. категория этики Канта; сформулированный им «нравственный закон», к-рый гласит: поступай только согласно такой максиме (правилу), руководствуясь к-рой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим моральным законом (т. е. чтобы все др. могли также ему следовать). Кант считал, что в К. и. он открыл независимый от опыта (априорный) принцип, из к-рого можно вывести и приемлемые для всех менее общие моральные требования (если избранной тобой линии поведения не могут последовать др., то она не является правильной). На самом же деле, поскольку данный принцип формален (Формализм), с его помощью можно лишь определить, относится ли избранная человеком линия поведения к морали, но под этот принцип подпадает всякая, в том числе и ложная, консервативная система нравственности. К. и. имеет также тот смысл, что служит своеобразным обоснованием идеи равенства в морали; каково бы ни было содержание моральных требований, они всегда должны иметь всеобщий характер, распространяться на всех людей. К. и. (безусловное повеление) Кант отличает от условного императива (если хочешь достичь к.-л. цели, ты должен совершать определенные поступки в качестве средства), считая последний непригодным для того, чтобы служить критерием нравственности. Кант указывает, что условный императив не может дать правило, общее для всех людей, т. к. их цели и стремления всегда различны. В этом кантовском представлении нашла отражение социальная реальность, основанная на противоположности частных интересов, присущей буржуазному об-ву. Отрицая принципы условного императива в качестве морального критерия. Кант выступил против узкоутилитарного понимания нравственности, против расчетливого практицизма и торгашеского духа, порождаемых частной собственностью. Он отверг истолкование морали в соответствии с характерным для буржуазной политики принципом «Цели оправдывают средства» (Цели и средства. Мораль и политика. Макиавеллизм, Иезуитизм), отверг существующую практику использования человека в качестве средства для достижения чуждых ему целей. Вместе с тем, сделав акцент на формальном долге, вытекающем из К. и., Кант, в сущности, отрицает конкретный, целенаправленный характер морального действия, через к-рое реализуются социально-этические потребности человека. Буржуазному принципу «взаимного использования», оправдывающему эксплуатацию человека человеком. Кант противопоставил К. и. в его следующей формулировке: поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же, как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству. На этом основании неокантианцы Г, Коген, П. Наторп, К. Форлендер видели в Канте основоположника социализма (Этический социализм). Однако сам он считал свой принцип практически неосуществимым в жизни и перенес его реализацию в бесконечно удаленное «царство целей». в потусторонний мир. Эта т, зр. Канта вполне соответствовала «бессилию, придавленности и убожеству немецких бюргеров», «приукрашивающим выразителем интересов которых он был...» (Маркс К., Энгельс Ф., т. 3, с. 182, 1?4). Ревизионист Э. Бернштейн, пытаясь обосновать в рабочем движении тактику оппортунизма и отказ от революционной борьбы, трансформировал кантовскую мысль в вывод о том, что «конечная цель - ничто, движение - все!».
Источник: Словарь по этике
КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ
лат. imperative - повелительный) - базовое понятие этики Канта, фиксирующее общезначимое нравственное предписание, имеющее силу безусловного принципа человеческого поведения. Как и в гносеологии, в своей практической философии Кант искал всеобщие и необходимые законы, определяющие поступки людей. Поэтому в качестве главного он поставил вопрос о том, существуют ли такие законы применительно к практическому разуму, а также, что такое мораль и как она возможна? Нравственность, по Канту, может и должна быть абсолютной, всеобщей, общезначимой, то есть иметь форму закона. Представление о законе самом по себе, по Канту, становится определяющим основанием воли, тем, что мы и называем нравственностью, имманентной самой личности, поступающей, согласно этому представлению, безотносительно к ожидаемому от него результату. Таким принципом воли, определяющим нравственность наших поступков, является, согласно Канту, общая законосообразность поступка, а не какой-то определенный, конкретный закон. Это означает, что Я всегда должен поступать только так, чтобы Я также мог желать превращения моей максимы (т.е. моего личного принципа) во всеобщий закон. Кант называет его императивом или правилом, которое характеризует долженствование и выражает объективное принуждение к поступку. Тот факт, что сама по себе воля не всегда полностью сообразуется с разумом, означает, что ее определение сообразно с законом есть принуждение, - веление разума к субъективному несовершенству воли, формула которого и есть императив. Все императивы Кант делит на гипотетические (исполнение которых связано с необходимостью сделать что-то как средство для достижения другой цели) и категорические - как поступки, объективно необходимые сами по себе, безотносительно к другой цели. К.И. заключает в себе и закон и необходимость максимы - быть сообразным с этим законом; при этом он не содержит в себе никакого условия, которым бы он был ограничен кроме самой всеобщности закона вообще. По Канту, существует только один такой закон: поступай только согласно такой максиме, руководствуясь которой ты в то же время можешь пожелать, чтобы она стала всеобщим законом. (Хотя у Канта можно найти не одну его формулировку, например, "поступай так, как если бы максима твоего поступка посредством твоей воли должна была стать всеобщим законом природы" или "поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого так же как к цели и никогда не относился к нему только как к средству"). Однако, в любой из этих формулировок у Канта нет конкретных указаний на то, какие именно максимы должны выступать в роли принципов всеобщего законодательства, что, по мнению самого философа и является свидетельством чистоты и априорности открытого им закона, отсутствия в нем элементов эмпирического. К.И. Канта определяет, т.о., только форму морального поступка, ничего не говоря о его содержании, т.е. дать форму, в которой бы не было оснований для безнравственных поступков. Ее он и предложил в виде К.И., ответив по существу на вопрос о том, как должен поступать человек, если он хочет приобщиться к подлинно нравственному. Нравственно человек поступает лишь тогда, когда возводит в закон своих поступков долг перед человеком и человечеством, и в этом смысле ничто другое, по Канту, быть нравственным просто не может.
Т.Г. Румянцева
Т.Г. Румянцева
Источник: Новейший философский словарь
КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ
в этике Канта синоним морального императива, обозначение нравственной нормы как формально независимой в своих основаниях от каких бы то ни было фактических условий человеческого воленпя и потому безусловно обязательной к исполнению при любом составе наших фактических целей. Ему противоположен гипотетический императив как условная форма ведения, при которой нравственная обязательность данного действия основана на предпосылке фактического или возможного желания субъекта. В отличие от гипотетического императива категорический императив выражает чистое нормотворчество морального разума. Критерий законности желания состоит поэтому в возможности для этого желания стать необходимым принципом воли вообще и ни в чем более: должно быть возможно желать субъективного принципа своей воли как закона всякой воли разумного существа. Этический формализм Канта состоит в акценте на форме ведения; «формулой» же этой приемлемой формы воления является именно категорический императив, но не закон морали. Категорический императив запрещает ставить ценность воления в зависимость от его содержания, но тем самым отнюдь еще не ставит ведения в зависимость от его же собственной формы: воля, подчиняющаяся категорическому императиву, подчиняется разуму, но не предмету; воля, форма ценностного определения которой описывается категорическим императивом, нравственна при любом конкретном содержании. Воля же, определение ценности которой обусловлено ее содержанием, при любом содержании своем во всяком случае внеморальна: ценность, движущая ею, не есть моральная ценность. Таков пафос кантианского формализма.
Т. о., место субъективной цели (при всей антропологической ее значимости) в этике заступает объективная цель, ценная не по личной прихоти полагающего ее, но совершенно независимо от содержания любого произвола — цель, метафизически самобытная и потому ценная сама по себе. Такова, по крайней мере, цель сохранения самого субъекта всех целей — человека в его всеобщем, или родовом бытии, как человечества в человеке. Эта разумная природа человечества и всякого вообще разумного живого есть цель сама по себе. Поэтому формальное качество всякой нравственной воли должно быть таково, чтобы в этой воле всегда и необходимо полагалась ценность разумной человечности как цель самой этой воли и условие принятия всех прочих целей, которые в отличие от этой цели приходится признать лишь субъективными.
Итак, содержание или материя нравственного целеполагания определяется из соотнесения реального целеполагания с его модальной формой. Это подведение есть суждение, и потому нравственная действительность воли опосредуется моральной способностью суждения. Формальный принцип этой способности, определяющий отношение ее субъекта к нравственной форме воли (к категорическому императиву), дает завершающее определение нравственной воли, в котором признается компетенция субъекта повиноваться лишь тому, что он сам свободно признал за чистую ценность (не иметь иных законов личной воли, кроме удостоверяемых судом совести); этический закон с такой позиции предстает как категорический императив автономии (см. Автономия и гетерономия) Формулировки категорического императива: «Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего законодательства» (Кант. Соч. в 6 т., т. 4, ч. l. M., 1965, с. 347). «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству» (там же, с. 270); каждый должен относиться к самому себе и к другому в соответствии с «идеей человечества как цели самой по себе» (там же). Для совершенной в добродетели воли категорический императив, по признанию самого Канта, силы не имеет: из нормы воли он превращается в описание естественной для нее формы воления. См. лит. к ст. «Критика практического разума».
А. К. Судаков
Т. о., место субъективной цели (при всей антропологической ее значимости) в этике заступает объективная цель, ценная не по личной прихоти полагающего ее, но совершенно независимо от содержания любого произвола — цель, метафизически самобытная и потому ценная сама по себе. Такова, по крайней мере, цель сохранения самого субъекта всех целей — человека в его всеобщем, или родовом бытии, как человечества в человеке. Эта разумная природа человечества и всякого вообще разумного живого есть цель сама по себе. Поэтому формальное качество всякой нравственной воли должно быть таково, чтобы в этой воле всегда и необходимо полагалась ценность разумной человечности как цель самой этой воли и условие принятия всех прочих целей, которые в отличие от этой цели приходится признать лишь субъективными.
Итак, содержание или материя нравственного целеполагания определяется из соотнесения реального целеполагания с его модальной формой. Это подведение есть суждение, и потому нравственная действительность воли опосредуется моральной способностью суждения. Формальный принцип этой способности, определяющий отношение ее субъекта к нравственной форме воли (к категорическому императиву), дает завершающее определение нравственной воли, в котором признается компетенция субъекта повиноваться лишь тому, что он сам свободно признал за чистую ценность (не иметь иных законов личной воли, кроме удостоверяемых судом совести); этический закон с такой позиции предстает как категорический императив автономии (см. Автономия и гетерономия) Формулировки категорического императива: «Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего законодательства» (Кант. Соч. в 6 т., т. 4, ч. l. M., 1965, с. 347). «Поступай так, чтобы ты всегда относился к человечеству и в своем лице, и в лице всякого другого также как к цели, и никогда не относился бы к нему только как к средству» (там же, с. 270); каждый должен относиться к самому себе и к другому в соответствии с «идеей человечества как цели самой по себе» (там же). Для совершенной в добродетели воли категорический императив, по признанию самого Канта, силы не имеет: из нормы воли он превращается в описание естественной для нее формы воления. См. лит. к ст. «Критика практического разума».
А. К. Судаков
Источник: Новая философская энциклопедия
КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ
от лат. imperativus – повелительный) – термин, введенный Кантом и обозначающий основное понятие его этики. Понимая под императивами предписания воли, Кант разделял их на два вида – гипотетические и категорические. Гипотетич. императивы относятся к волевым действиям, сопровождающим процесс труда или повседневные житейские дела. Руководствуясь ими, человек не ставит перед собой вопроса о нравств. цели своих действий, а лишь решает вопрос о выборе средств соответственно уже заданной цели. Врач и отравитель могут быть одинаково искусны, хотя первый преследует нравств., а второй безнравств. цель. В отличие от гипотетич. императива, К. и. – осн. закон, определяющий нравств. сторону действий человека. К. и. имеет две формулировки. В "Критике практического разума" Кант формулирует К. и. следующим образом: "Поступай так, чтобы максима твоей воли всегда могла быть вместе с тем и принципом всеобщего законодательства" (Кант И., Критика практического разума, СПБ, 1897, с. 38). Другую формулировку Кант дает в "Основоположении к метафизике нравов" (М., 1912): "Действуй так, чтобы ты никогда не относился к человечеству, как в твоем лице, так и в лице всякого другого, только как к средству, но и всегда в то же время и как к цели" (указ. соч., с. 55). Согласно Канту, К. и. является всеобщим общеобязательным законом; содержащимся в практич. разуме. Им должны руководствоваться все люди независимо от их происхождения, богатства и т.д. Нравст. человек обязан ему следовать, не взирая на обстоятельства, видя в этом свой высший долг. Всеобщность К. и., независимость его велений от религии, провозглашение равенства всех перед моральным законом резко отличали нравств. закон Канта от основоположений феод. христ. морали, господствовавшей в ту эпоху в Германии. Рассматривая человека не как средство, а как цель, объявляя равенство всех перед моральным законом, К. и. Канта заключал в себе антифеод. тенденции. Но с другой стороны, К. и. был противопоставлен этич. идеям Руссо и франц. материалистов. В то время как идеологи революц. буржуазии 18 в. видели высшую цель в достижении всеобщего счастья и призывали к борьбе за достижение этой цели, Кант считал счастье недостижимым. Стремление к счастью, сделанное всеобщим принципом, породило бы, по его мнению, не гармонию обществ. интересов, а раздор и противоречия. Поэтому К. и. не требует от личности активной борьбы против произвола и несправедливости. Целью, по Канту, является лишь создание соответствующего К. и. умонастроения. Это определяет формализм и бессодержательность осн. закона кантовской этики. Кант отвлекался от различий между моралью различных эпох и классов, обосновывая общее моральное сознание, присущее в одинаковой степени всем людям, классам и народам. Указывая на влияние франц. революции на кантовскую философию и этику, Маркс и Энгельс вместе с тем отметили, что Кант превратил "...материально мотивированные определения воли французской буржуазии в ч и с т ы е самоопределения "с в о б о д н о й в о л и", воли в себе и для себя, человеческой воли, и сделал из нее таким образом чисто идеологические определения понятий и моральные постулаты" (Соч., 2 изд., т. 3, с. 184). Представители послекантовской бурж. этики неоднократно использовали понятие о К. и. для обоснования своих теорий нравственности. Критикуя учение Канта с позиций субъективизма, Фихте дал новую формулировку К. и. "Выполняй всякий раз твое назначение" (S?mtliche Werke, Bd 4, В., 1845, S. 151). В соответствии с этим К. и. каждый человек определен к выполнению только ему предназначенной задачи, существуя для исполнения определ. конечной цели. Абстрактный, нормативный характер кантовской морали был подвергнут критике Гегелем, к-рый называл К.и. "пустым формализмом", "долгом ради долга"; "вечным, долженствованием" и т.д. (см. Соч., т. 7, М.–Л., 1934, с. 153–55; т. 11, M. – Л., 1935, с. 444–48). Фейербах, воюя против формализма кантовского К. и., заявлял, что единств. К. и. является стремление к счастью и удовлетворению насущных потребностей (см. Избр. филос. произв., т. 1, М., 1955, с. 465–73). В то время как представители нем. классич. философии критиковали К. и. за формализм, абстрактность, ригоризм, эти черты кантовского основоположения расценивались положительно и получали особое развитие в этич. учениях неокантианства. Ригоризм и неукоснительность морали Канта были использованы для оправдания нравств. и политич. оппортунизма. Неокантианцы пытались опереться на учение о К. и. в борьбе против марксистско-ленинской теории, к-рая учит, что в обществе, основанном на классовом антагонизме, не может быть всеобщей, пригодной для всех классов нравственности. Требования К. и. рассматриваются неокантианцами как общечеловеческие, а этика, основанная на этом принципе, как всеобщая теория нравственности. Неокантианцы-ревизионисты М. Адлер, Э. Бернштейн, Л. Вольтман и др. использовали учение о К. и. для обоснования теории "этического социализма". Противопоставляя свои взгляды на общество марксистско-ленинскому учению, этич. социалисты рассматривали социализм как К. и. человеч. рода. Они отвергали необходимость пролетарской революции и доказывали, что к социализму можно прийти только путем нравств. самоусовершенствования, в результате к-рого все люди, как эксплуататоры, так и эксплуатируемые, будут руководствоваться К. и. Нек-рые совр. бурж. философы, напр. представители т. н. натуралистич. этики, используют К. и., истолковывая его в духе своих учений. Лит.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 3, с. 184; Ленин В. И., Задачи Союзов молодежи, Соч., 4 изд., т. 31; Марксизм и этика, 2 изд., [К. ], 1925; Кант И., Критика практического разума, пер. с [нем. ], М., 1912; его же, Основоположение к метафизике нравов, пер. [о нем. ], М., 1912; Фейербах Л., О спиритуализме и материализме, в особенности в их отношении к свободе воли, Избр. филос. произв., т. 1, М., 1955; Асмус В. Ф., Философия Иммануила Канта, М., 1957; Fichte I. G., Das system der Sittenlehre nach den Principien der Wissenschaftslehre, в его кн.: S?mtliche Werke, Bd 4, В., 1845; Volkelt J., Kan?s kategorischer Imperativ und die Gegenwart, W., 1875; Deussen P., Der kategorische Imperativ, 2 Aufl., Kiel, 1903; Messer ?., Kants Ethik, Lpz., 1904; Buchenau ?., Kants Lehre vom kategorischen Imperativ, Lpz., 1913 (Wissen und Forschen, Bd 1); Marcus E., Der kategorische Imperativ, 2 Aufl., M?nch., 1921; Cohen H., System der Philosophie, Tl 2 – Ethik des reinen Willens, 3 Aufl., В., 1921; Cassirer E., Kants Leben und Lehre, В., 1921. А. Хайкин. Тамбов.
Источник: Философская Энциклопедия. В 5-х т.
КАТЕГОРИЧЕСКИЙ ИМПЕРАТИВ
в этике И.Канта синоним морального императива, обозначение для нравственной нормы как формально независимой в своих основаниях от каких бы то ни было фактических условий человеческого воления, и потому безусловно-обязательной к исполнению при любом наборе наших фактических целей.
В опубликованных работах понятие К.и. впервые вводится Кантом в «Основоположении к метафизике нравов», где дается подробный анализ самого К.и., и используется также в «Критике практического разума» и «Метафизике нравов», где играет второстепенную роль и скорее предполагается известным. К.и. противоположен гипотетический императив как условная форма воления, при к-рой нравственная обязательность известного действия основана на предпосылке известного фактического или возможного желания субъекта: «если ты желаешь А, необходимо делать а». Такого рода нормы кантианская этика отказывается признавать моральными, усматривая в них противоположную чистому нравственному началу зависимость воли от случайного или антропологически-относительного содержания воления, а тем самым от эмпирического интереса.
В этом случае законодателем нравов оказывается не разум, но объект.
В противоположность этому К.и. выражает чистое нормотворчество морального разума; в такой норме воля подчиняется лишь закону, данному ей ее «собственным» разумом. Критерий законности желания состоит поэтому в возможности для этого желания стать необходимым принципом воли вообще, и ни в чем более: должно быть возможно желать субъективного принципа своей воли как закона всякой воли разумного существа. Такое определение объективного свойства нравственной воли не означает, однако, лишь формальности нравственного принципа Канта, в к-рой упрекали его многие критики, начиная с Г.В.Ф.Гегеля. Этический формализм Канта состоит в акценте на форму воления, «формулой» же этой приемлемой формы воления является именно К.и., но не закон морали. К.и. как «формула воления» есть формальное свойство известного (нравственного) принципа воли; гипотетический императив есть также формальное свойство, но иного (внеморального) принципа воли. К.и. запрещает ставить ценность воления в зависимость от его содержания, но тем самым отнюдь еще не ставит воление в зависимость от его же собственной формы: воля, подчиняющаяся К.и., подчиняется разуму, но не предмету; воля, форма ценностного определения к-рой описывается К.и., нравственна при любом конкретном содержании. Воля же, определение к-рой к ценности обусловлено ее содержанием, при любом содержании своем во всяком случае внеморальна: ценность, движущая ею, не есть моральная ценность. Таков пафос кантианского формализма. Критики, отождествляя К.и. и моральный закон, сомневались в возможности содержательных норм в кантианской этике, сводя весь смысл таковой к анализу формы воли. Кант, однако, осложняет понимание тем, что дает несколько формулировок самой «формулы воления», т.е. К.и. Первая, всеобщая, гласит в согласии с вышесказанным: «Действуй лишь по такой максиме, посредством к-рой ты можешь одновременно желать, чтобы она стала всеобщим законом». Отсекая догматизм предзаданного кодекса нравов и подчеркивая чистоту определения воли к действию в нравственном субъективном начале (максиме), эта формулировка дает, однако, лишь объективный, предварительный, но еще не конкретно-применимый субъективный критерий нравственности воли. Нравственность отличается от своей противоположности лишь в потенции, но не в живой действительности нравственного целеполагания. Оказывается кроме того, что первая формулировка может обосновать лишь запреты, но не положительные нормы обязанностей. Содержательное наполнение К.и. не должно противоречить его объективному смыслу. Поэтому критерием нравственной приемлемости целеполагания может быть лишь объективная возможность его законной значимости, в смысле всеобщей необходимости в человечестве. Место субъективной цели (при всей антропологической ее значимости) в этике заменяет объективная цель, ценная не по личной прихоти полагающего ее, но совершенно независимо от содержания любого произвола — цель, метафизически самобытная и потому также ценная сама по себе. Такова, по крайней мере, цель сохранения самого субъекта всех целей — человека, разумеется, в его всеобщем, или родовом, бытии, как человечества в человеке, и притом не в биологической, а в нравственной всеобщности этого человечества как «разумной природы». Эта разумная природа человечества и всякого вообще разумного живого есть цель сама по себе. Поэтому формальное качество всякой нравственной воли должно быть таково, чтобы в этой воле всегда и необходимо полагалась ценность разумной человечности, как цель самой этой воли и условие принятия всех прочих целей, к-рые в отличие от этой цели приходится признать лишь субъективными. Субъективно-ценностная, или вторая, формулировка К.и. у Канта гласит: «Действуй так, чтобы ты во всякое время трактовал человечность, в своем лице и в лице всякого другого, также и как цель и никогда как сугубое средство».
В формальном характере также и этого образа К.и. можно убедиться, если сравнить его с требованием утилитаризма содействовать пользе людей в своем лице и в лице всякого другого, сила к-рого зависит от субъективного признания именно пользы человека в качестве самобытного блага. Итак, содержание, или материя, нравственного целеполагания определяется из соотнесения реального целеполагания с модальной формой его, выраженной К.и. в его первой и всеобщей формулировке, из подведения материи всякого воления под общую форму воления нравственного. Это подведение есть суждение, и потому нравственная действительность воли опосредуется моральной способностью суждения. Формальный принцип этой способности, определяющий отношение ее субъекта к нравственной форме воли (к К.и.), дает третье и завершающее определение нравственной воли с т.з. этики, понимающей форму этой воли как К.и. Это завершающее определение может быть двояким: либо в нем признается компетенция субъекта повиноваться лишь тому материальному свойству ценности, к-рое он сам свободно признал за чистую ценность (не иметь иных законов личной воли, кроме удостоверяемых судом совести), и тогда признается идея нравственно-всеобщего законодательства. Либо же такой компетенции моральной способности суждения не признается, и тогда законодательным началом воли оказывается чужеродная, неличная и несвободная инстанция, определения к-рой и служат основанием принуждения воли к ценности. Кант признает подлинно нравственным только первый принцип способности суждения; этический закон с такой позиции предстает как К.и. автономии: «Действуй по максиме, к-рая в то же время может сделать себя самое всеобщим законом» (см. Автономия и гетерономия). Моральность тогда есть «отношение действий к автономии воли», и действия, несовместимые с автономией, морально недозволены. Однако логика кантианского формализма требовала бы признать в К.и. форму нравственного воления, но никак не содержательно наполненный принцип его.
С другой стороны, Кант включает в анализ моральной формы воления рассмотрение его во внешне-универсальном плане, как воления всех разумно-свободных существ, составляющие метафизически «царство целей», и формулирует в этой связи итоговый вид К.и.: поступай «так, чтобы все максимы из собственного законодательства согласовались в возможное царство целей как царство природы». (Вопрос о соотношении и смысле трех приведенных формулировок представлял немалую загадку для кантоведов; сам философ указывал на эквивалентность всех трех и разве что не сводил значение их триединства к морально-дидактическому; неудивительно поэтому, что смысл и проблемы метафизически наполненной третьей формулировки для последующей конструкции этики Канта остались почти вне поля зрения комментаторов и тем более «кантианцев» с присущей им аллергией к метафизике.) Как К.и. свободного признания ценности может быть представлена лишь форма отношения к ценности, лишь положительная свобода морального суждения совести в его приятии или отвержении некоторой ценности вообще. Вопроса же об истоке самой ценности, о метафизической (а не только этической) самобытности человеческой личности теория К.и. касаться не может по определению исходных своих посылок и методическому своему смыслу. Форма воления исчерпывающе представлена в кантианской этике в единстве трех формулировок К.и. Логика движения морально-этической рефлексии как рефлексии К.и. такова, что, обращаясь во втором и третьем своем шаге к метафизике моральной воли, императивная этика встает перед необходимостью известного самоотрицания К.и. в воле, полноценно определяющейся в формальном согласии с К.и. Для совершенной в добродетели воли К.и., по признанию самого же Канта, силы не имеет; из нормы воли он превращается в описание естественной для нее формы воления. Лит.: Кант И. Основоположение к метафизике нравов// Кант И. Соч. Т. III. M.: МФФ, 1997; СкрипникЛ.П. Категорический императив Иммануила Канта. М.: МГУ, 1974; Ebbinghaus J. Die Formeln des kategorischen Imperativs in Kants Grundlegung zur Metaphysik der Sitten // Archiv fur Geschichte der Philosophic 1964. 46(2); Ludwig R. Kategorischer Imperativ und Metaphysik der Sitten. Frankfurt am Main etc.: Peter Lang, 1991; Paton H.J. The Categorical Imperative: A Commentary on the Groundwork of the Metaphysics of Morals. London: Hutchinson, 1946. А.К.Судаков
В опубликованных работах понятие К.и. впервые вводится Кантом в «Основоположении к метафизике нравов», где дается подробный анализ самого К.и., и используется также в «Критике практического разума» и «Метафизике нравов», где играет второстепенную роль и скорее предполагается известным. К.и. противоположен гипотетический императив как условная форма воления, при к-рой нравственная обязательность известного действия основана на предпосылке известного фактического или возможного желания субъекта: «если ты желаешь А, необходимо делать а». Такого рода нормы кантианская этика отказывается признавать моральными, усматривая в них противоположную чистому нравственному началу зависимость воли от случайного или антропологически-относительного содержания воления, а тем самым от эмпирического интереса.
В этом случае законодателем нравов оказывается не разум, но объект.
В противоположность этому К.и. выражает чистое нормотворчество морального разума; в такой норме воля подчиняется лишь закону, данному ей ее «собственным» разумом. Критерий законности желания состоит поэтому в возможности для этого желания стать необходимым принципом воли вообще, и ни в чем более: должно быть возможно желать субъективного принципа своей воли как закона всякой воли разумного существа. Такое определение объективного свойства нравственной воли не означает, однако, лишь формальности нравственного принципа Канта, в к-рой упрекали его многие критики, начиная с Г.В.Ф.Гегеля. Этический формализм Канта состоит в акценте на форму воления, «формулой» же этой приемлемой формы воления является именно К.и., но не закон морали. К.и. как «формула воления» есть формальное свойство известного (нравственного) принципа воли; гипотетический императив есть также формальное свойство, но иного (внеморального) принципа воли. К.и. запрещает ставить ценность воления в зависимость от его содержания, но тем самым отнюдь еще не ставит воление в зависимость от его же собственной формы: воля, подчиняющаяся К.и., подчиняется разуму, но не предмету; воля, форма ценностного определения к-рой описывается К.и., нравственна при любом конкретном содержании. Воля же, определение к-рой к ценности обусловлено ее содержанием, при любом содержании своем во всяком случае внеморальна: ценность, движущая ею, не есть моральная ценность. Таков пафос кантианского формализма. Критики, отождествляя К.и. и моральный закон, сомневались в возможности содержательных норм в кантианской этике, сводя весь смысл таковой к анализу формы воли. Кант, однако, осложняет понимание тем, что дает несколько формулировок самой «формулы воления», т.е. К.и. Первая, всеобщая, гласит в согласии с вышесказанным: «Действуй лишь по такой максиме, посредством к-рой ты можешь одновременно желать, чтобы она стала всеобщим законом». Отсекая догматизм предзаданного кодекса нравов и подчеркивая чистоту определения воли к действию в нравственном субъективном начале (максиме), эта формулировка дает, однако, лишь объективный, предварительный, но еще не конкретно-применимый субъективный критерий нравственности воли. Нравственность отличается от своей противоположности лишь в потенции, но не в живой действительности нравственного целеполагания. Оказывается кроме того, что первая формулировка может обосновать лишь запреты, но не положительные нормы обязанностей. Содержательное наполнение К.и. не должно противоречить его объективному смыслу. Поэтому критерием нравственной приемлемости целеполагания может быть лишь объективная возможность его законной значимости, в смысле всеобщей необходимости в человечестве. Место субъективной цели (при всей антропологической ее значимости) в этике заменяет объективная цель, ценная не по личной прихоти полагающего ее, но совершенно независимо от содержания любого произвола — цель, метафизически самобытная и потому также ценная сама по себе. Такова, по крайней мере, цель сохранения самого субъекта всех целей — человека, разумеется, в его всеобщем, или родовом, бытии, как человечества в человеке, и притом не в биологической, а в нравственной всеобщности этого человечества как «разумной природы». Эта разумная природа человечества и всякого вообще разумного живого есть цель сама по себе. Поэтому формальное качество всякой нравственной воли должно быть таково, чтобы в этой воле всегда и необходимо полагалась ценность разумной человечности, как цель самой этой воли и условие принятия всех прочих целей, к-рые в отличие от этой цели приходится признать лишь субъективными. Субъективно-ценностная, или вторая, формулировка К.и. у Канта гласит: «Действуй так, чтобы ты во всякое время трактовал человечность, в своем лице и в лице всякого другого, также и как цель и никогда как сугубое средство».
В формальном характере также и этого образа К.и. можно убедиться, если сравнить его с требованием утилитаризма содействовать пользе людей в своем лице и в лице всякого другого, сила к-рого зависит от субъективного признания именно пользы человека в качестве самобытного блага. Итак, содержание, или материя, нравственного целеполагания определяется из соотнесения реального целеполагания с модальной формой его, выраженной К.и. в его первой и всеобщей формулировке, из подведения материи всякого воления под общую форму воления нравственного. Это подведение есть суждение, и потому нравственная действительность воли опосредуется моральной способностью суждения. Формальный принцип этой способности, определяющий отношение ее субъекта к нравственной форме воли (к К.и.), дает третье и завершающее определение нравственной воли с т.з. этики, понимающей форму этой воли как К.и. Это завершающее определение может быть двояким: либо в нем признается компетенция субъекта повиноваться лишь тому материальному свойству ценности, к-рое он сам свободно признал за чистую ценность (не иметь иных законов личной воли, кроме удостоверяемых судом совести), и тогда признается идея нравственно-всеобщего законодательства. Либо же такой компетенции моральной способности суждения не признается, и тогда законодательным началом воли оказывается чужеродная, неличная и несвободная инстанция, определения к-рой и служат основанием принуждения воли к ценности. Кант признает подлинно нравственным только первый принцип способности суждения; этический закон с такой позиции предстает как К.и. автономии: «Действуй по максиме, к-рая в то же время может сделать себя самое всеобщим законом» (см. Автономия и гетерономия). Моральность тогда есть «отношение действий к автономии воли», и действия, несовместимые с автономией, морально недозволены. Однако логика кантианского формализма требовала бы признать в К.и. форму нравственного воления, но никак не содержательно наполненный принцип его.
С другой стороны, Кант включает в анализ моральной формы воления рассмотрение его во внешне-универсальном плане, как воления всех разумно-свободных существ, составляющие метафизически «царство целей», и формулирует в этой связи итоговый вид К.и.: поступай «так, чтобы все максимы из собственного законодательства согласовались в возможное царство целей как царство природы». (Вопрос о соотношении и смысле трех приведенных формулировок представлял немалую загадку для кантоведов; сам философ указывал на эквивалентность всех трех и разве что не сводил значение их триединства к морально-дидактическому; неудивительно поэтому, что смысл и проблемы метафизически наполненной третьей формулировки для последующей конструкции этики Канта остались почти вне поля зрения комментаторов и тем более «кантианцев» с присущей им аллергией к метафизике.) Как К.и. свободного признания ценности может быть представлена лишь форма отношения к ценности, лишь положительная свобода морального суждения совести в его приятии или отвержении некоторой ценности вообще. Вопроса же об истоке самой ценности, о метафизической (а не только этической) самобытности человеческой личности теория К.и. касаться не может по определению исходных своих посылок и методическому своему смыслу. Форма воления исчерпывающе представлена в кантианской этике в единстве трех формулировок К.и. Логика движения морально-этической рефлексии как рефлексии К.и. такова, что, обращаясь во втором и третьем своем шаге к метафизике моральной воли, императивная этика встает перед необходимостью известного самоотрицания К.и. в воле, полноценно определяющейся в формальном согласии с К.и. Для совершенной в добродетели воли К.и., по признанию самого же Канта, силы не имеет; из нормы воли он превращается в описание естественной для нее формы воления. Лит.: Кант И. Основоположение к метафизике нравов// Кант И. Соч. Т. III. M.: МФФ, 1997; СкрипникЛ.П. Категорический императив Иммануила Канта. М.: МГУ, 1974; Ebbinghaus J. Die Formeln des kategorischen Imperativs in Kants Grundlegung zur Metaphysik der Sitten // Archiv fur Geschichte der Philosophic 1964. 46(2); Ludwig R. Kategorischer Imperativ und Metaphysik der Sitten. Frankfurt am Main etc.: Peter Lang, 1991; Paton H.J. The Categorical Imperative: A Commentary on the Groundwork of the Metaphysics of Morals. London: Hutchinson, 1946. А.К.Судаков
Источник: Этика. Энциклопедический словарь. М. Гардарики 2001
