(as if, like). Союз-философема, обозначающий условно-симулятивную, «кажимую» природу мироустройства, как в рамках индивидуальных жизненных установок, так и внутри определенных культур и социумов. «Как бы» означает: «может быть да, может быть нет», то есть содержит смысловой континуум всех переходов от «реального» к «фиктивному», в котором невозможно провести дискретные разделения «истины» и «лжи».
Каждое общество развивает свои методы проверки реальности и действенности своих институций и соответственно обладает разными степенями их допустимой фиктивности, терпимой фантасмагоричности. В одних обществах господствует *реалитет, в других – *фактазия, причудливое сочетание фантазий, выдающих себя за факты, и фактов, столь же невероятных, как фантазии.
«У нас все мечта и призрак, все мнится и кажется и чудится, все только будто бы, как бы, нечто, что-то…» – отмечал В. Кюхельбекер [147]. Маркиз де Кюстин так выразил этот «номинативный» и «симулятивный» характер как бы реальности: «У русских есть лишь названия всего, но ничего нет в действительности. Россия – страна фасадов. Прочтите этикетки, – у них есть цивилизация, общество, литература, театр, искусство, науки, а на самом деле у них нет даже врачей…» [148] Не только западный наблюдатель, но и почитатель российских корней, один из самых искренних и горячих славянофилов Иван Аксаков наблюдает то же «как бы» в отечественной цивилизации. «Все у нас существует будто бы, ничего не кажется серьезным, настоящим, а имеет вид чего-то временного, поддельного, показного, и все это от самых мелких явлений до самых крупных. У нас будто бы есть и законы и даже 15 томов свода законов …, а между тем половины этих управлений в действительности не существует, а законы не уважаются» [149].
Оба писателя, с противоположных точек зрения, отмечают половинчатость российской цивилизации. Для де Кюстина она недостаточно европейская, для Аксакова – недостаточно русская, но результат один: ее номинативный и симулятивный характер. Она усвоена в демонстративных, презентационных, номенклатурных формах, лишенных как «настоящего европейского», так и «внутреннего русского» содержания, и остается царством названий и видимостей.
В СССР господствовали идеологические формы «как бы»: планы, отчеты, рапорты, симуляции выполняемых предначертаний и достигнутых успехов. В постсоветском обществе преобладают рекламно-визуальные, коммерческие, «пиаровые» формы, «презентации». «Как бы» становится фирменным словцом – как знак стирающихся граней между «есть» и «нет». Это можно истолковать как слабеющее чувство реальности в условиях почти невероятного крушения советской системы и непрерывной череды последующих кризисов, подрывающих ощущение стабильности. Все становится полуфиктивным: как бы демократия и как бы капитализм, как бы деньги и как бы контракты, как бы общество и как бы семья… Создаются симулякры парламента, партий и предприятий, – на эту тему стихотворение Е. Евтушенко «Я живу в государстве по имени КАК БЫ…» (2004). Виртуальность в форме вездесущего «как бы» проникает во все клеточки языка, миросозерцания и общественных отношений. Эта виртуальность самой действительности, которая превращается в компьютерную игру или в фабрику двойников и подделок, отображается в прозе В. Пелевина и В. Сорокина, в стихах Д. Пригова и Т. Кибирова.
Как бы исторически, олицетворяемое образом «потемкинской деревни», выступает в России не только как политический обман, но и как метафизическое разоблачение обманности всякой цивилизации, всякого положительного делания. Это видимость такого рода, которая почти не скрывает своей обманчивости, но и не разрушает ее целенаправленно, а заботится об ее сохранении в качестве видимости.
*Амбирелигия, Гипер-, Гипореальность, Грамматософия, Концептуализм, Минус-система, Недо-, Платомарксизм, Реалитет
Возможное. С. 59, 201, 244–246, 278.